Ключи от Неба, 1часть, 15 глава. Рассвет

ГЛАВА 15. РАССВЕТ

И видел я другого Ангела,
сильного, сходящего с неба,
облеченного облаком; над головою
его была радуга, и лице его как
солнце, и ноги его как столпы огненные.
Откровение 10:1

К родному дому друзья подъезжали молча. В. – был обыкновенным ничем не примечательным городом: низкие кирпичные и деревянные дома, построенные еще в середине прошлого века, походили друг на друга, как близнецы; вишневые сады, огороды и цветники за высокими заборами так же не отличались индивидуальностью: дощатые изгороди красили только в зеленый цвет, а в садах в вперемешку с малиной, клубникой и крыжовником росли розы, астры, красные тюльпаны и пионы. Грунтовые дороги, летом пыльные, а весной и осенью превращавшиеся в непроходимые колеи из грязи, и бетонные колодцы были типичны для В. Жизнь здесь текла равномерно, тихо, без бурных вспышек и происшествий.
Как уже было сказано в начале повести, жители во всем придерживались традиций: работали без меры и так же без меры пили, женились рано, и вот только с количеством детей они не соблюдали традиций прошлых веков – незащищенная бедность страны давала о себе знать и здесь – детей рождалось мало и генофонд города постепенно скудел, превращаясь в поселок пенсионеров. Какое будущее ждало В., никто определенно сказать не мог. Пока работала близлежащая шахта, надежда на улучшение еще оставалась. Но Вероника об этом редко задумывалась, так как видела в жизни на своей земле больше позитивных сторон, чем негатива. С детства она вобрала в себя все черты сельской женщины, не мыслила жизни без дома и сада, насыщенно пахнущего матиоллой летними вечерами после жары; без русской печки, пироги из которой получались особенно вкусными и румяными; без свежего воздуха, широких полей и манящих, завораживающих дубрав. Она, как никто другой, могла часами слушать голоса природы и эта музыка нравилась ей больше любой другой.
В чем-то Вероника даже гордилась тем, что живет в маленьком городе. Мечтая о светлом будущем, она гордилась и тем, что напридумывала в своих фантазиях. Понимая все трудности, она лелеяла в себе надежду, что все будет хорошо. Для счастья ведь ей нужно так мало – близкие любимые люди вокруг – и тогда, Вероника верила, любые невзгоды рано или поздно можно осилить. Конечно, иногда ей становилось страшно, ведь светлое будущее, её счастье может оказаться всего лишь неосуществимой мечтой, далекой от реальной жизни. А что будет, если разобьется хрупкое стекло этой мечты, что если уйдут близкие люди, покинут её в одиночестве? С чем она тогда останется? С верой в будущее? Для Вероники счастье было немыслимо без людей и без любви. Она не могла победить страха одиночества. И это было самое слабое её место. В тяжелые минуты она ожидала предательств и вот её ожидания оправдались. По крайней мере сегодня Вероника ощутила себя одинокой среди друзей и теперь, когда другие уже остыли от бушевавшей недавно ссоры, она смотрела в темень окна и по лицу её тихо катились слезы. И будто бы вторя ненастью в душе Вероники, снаружи по дороге моросил унылый дождик. Капли слезами ложились на стекло, отпечатываясь короткими острыми полосками на его мутной поверхности.
По всему телу девушки расплылось тупое оцепенение, мысли, как молнии, носились вокруг одного, чего Вероника еще не понимала, но что замкнулось где-то в подсознании и тонким жалобным голосом выло всё громче. Голова разболелась, от слез клонило в сон, да еще этот дождь – на голых руках, покрытых солеными каплями, собралась мелкая гусиная сыпь от холода. Попутчики смеялись и что-то живо обсуждали, но Вероника не слышала их, с нею были только слезы дождя и чувство ужасного одиночества.
- Он говорит: «Почему вы никогда не ссоритесь, столько лет вместе, а я никогда не видел ваших ссор?». «Ну как же, - отвечает она ему, - когда мы ехали к венцу, дорога была плохая, жеребец споткнулся, муж сказал «раз», жеребец снова споткнулся, муж сказал «два», а когда жеребец споткнулся еще раз, муж сказал «три», вынул пистолет и застрелил его. Я ему говорю: ведь конь не виноват, муж сказал «раз», дорога плохая, муж сказал «два». Вот с тех пор и не ссоримся», - Эдик досказал анекдот и все дружно засмеялись. Лина повернулась в сторону Вероники и весело, как ни в чем не бывало, спросила:
- Невеста, а почему ты не смеешься?
Девушка не ответила. Тогда Лина повторила свой вопрос. Вероника, не шелохнувшись, сказала:
- Оставь меня в покое, - но голос её дрогнул и все сразу поняли, что она до сих пор плачет.
- Да перестань, Ника! – возмущенно сказала Лина. – Что ты, честное слово, заладила дуться?! Не бери дурного в голову, - её голос был слащавым, как мед. – Все уже давно забыли и только у тебя глаза на мокром месте. Ну прекращай! Всё было давно. Никто не хотел тебя обижать, это наши личные счеты и они уже сочтены между нами.
Вероника не слушала. Ей в эту минуту так захотелось ударить подругу, побить до крови, убежать, куда глаза глядят. Как смеют они врать, а потом смеяться и обвинять её в неадекватности её реакции?! Конечно, им легко забыть, их не ранили глубоко в сердце. Ведь для них подобное – житейская мелочь, не заслуживающая внимания. А как быть ей с разбитыми мечтами, как возродиться к жизни, если ни на что нет сил?
За окном мелькали дома В. Где-то еще горел свет, но большинство домов спало. Вероника не хотела смотреть на людей, еще совсем недавно так горячо любимых ею. Она ждала, когда сможет скрыться от них под крышей своего дома, словно раненый зверь в собственной норе.
А как же гости? Они, наверное, ждут приезда новобрачных и свидетелей. Уже глубокая ночь, но они ждут. Тут Вероника поняла, что через несколько минут ей, почти обнаженной, нужно будет предстать перед огромной толпой и что-то объяснять. Какой стыд! У неё, наверное, и лицо выглядит ужасно: вся косметика поплыла от слез, глаза красные, кожа лица раздражена, прически нет. А завтра пойдут слухи, в каком состоянии она была в день свадьбы. Но пусть знают о лесных приключениях, только не о разговоре, произошедшем в машине; пусть все давно знают об изменах Жени, но она не позволит, чтобы обсуждали, в какой истерике она была, узнав обо всем. Вероника ощущала кожей, с каким удовольствием будут перемывать ей кости, ведь оказалось, что завистниц и соперниц в В. было предостаточно.
«Я не позволю им потешаться», - подумала она и утерла рукой высыхающие слезы. Нацепив фальшивую улыбку, девушка потянулась к Жене и обняла его за шею. От неожиданности он даже вздрогнул.
- Ты успокоилась? – спросил он.
Девушка кивнула.
- Вот и хорошо. Всё равно это пустое. У нас начинается новая жизнь. Я люблю тебя, - он преданно и нежно заглянул в её глаза. Размазанная тушь напомнила ему о боли, которую он причинил, и он неловко потупился и замолчал.
«Начнется новая жизнь», - подумала Вероника.
- Мама если спросит, скажешь, что я потерялась в лесу и сильно испугалась. Ни о чем таком ей не говори.
- Хорошо, - он поцеловал её ладони и нежно погладил её руки.
В Веронике опять вскипела злость, опять захотелось сделать какую-то глупость.
«Нет, нельзя. Пора быть сильной. Надеяться на других я теперь не могу», - девушка опять притворно улыбнулась.
- Интересно, родственнички еще ждут нас? – спросила она, стараясь придать как можно больше беззаботности своему голосу.
- Если не спят, то ждут. А может рыскают по лесу, нас ищут вместе с генералом, - ответил Эдик. Он искренне радовался, что всё утряслось, он любил «хеппи-энды».
- И кто же генерал?
- В нашей деревне он только один – Антонина Дмитриевна. Жаль, что в армии не служила, у неё все способности к военному делу.
Эдик не мог обойтись без шутки. Вновь воцарился мир между друзьями, а значит у него теперь может быть только хорошее настроение.
- Надеюсь, что всё в порядке, - Вероника изменилась в лице, сердце сжалось от беспокойства о предстоящем публичном позоре.
Машина заскрежетала тормозами и остановилась возле освещенного двора. Большие зеленые ворота приоткрылись и из проема выбежала полная, пышущая здоровьем Антонина Дмитриевна. Непривычно было видеть, как такая всегда величественная женщина беспокойно суетится возле автомобиля.
- Почему так долго?! Что случилось?! Почему вы в таком виде?! – сыпала она вопросами.
- Ничего не случилось, вы только не волнуйтесь, - поспешил успокоить тещу Женя.
- Как это ничего?! Где ваша одежда? Что произошло?
- Мама, - Вероника стояла под дождем, завернутая в плед, - я объясню тебе всё позже. Мы ужасно устали и промокли.
- Да, да, конечно, я сейчас всё сделаю.
Путешественники вместе с Антониной Дмитриевной двинулись к дому.
- А гости здесь? – спросила Вероника.
- Некоторые ушли – у кого были дети с собой, а некоторые уже пьяны.
- Мама, отправь всех по домам. Свадьбу будем праздновать завтра. Мы ужасно устали, нужно выспаться.
- А как же угощение? Вы голодны, наверное?
- Я не могу сейчас сесть за стол, и аппетита нет, - решительно сказала Вероника, повернулась к остальным. - Хотите есть? Для вас накроют.
- Хорошо-хорошо, - мать поспешила согласиться, только от её глаз не укрылась заплаканность дочкиного лица.
Вероника, Женя, Лина и Эдик зашли в дом. Гостей почти не было, а те, которые еще оставались, никакого внимания на вошедших не обратили – их пьяные головы затуманились. Не долго думая ребята отправились в баню. Антонина Дмитриевна еще с вечера распорядилась истопить её, чтобы после церемонии молодые смогли вдоволь попариться.
Размышляя обо всех событиях, а больше всего о поступке Жени и своем теперешнем положении, Вероника смывала с себя остатки ночных приключений в лесу и сладких грез о замужестве. Её семейная жизнь началась совсем по-другому, чем она представляла. От сбывшейся мечты  девушка не стала счастливей, а холодная действительность убила последние мгновения её радостного ожидания.
Она еще не знала, что будет делать дальше, как себя вести с мамой, Женей, с предавшей подругой и всеми остальными людьми. Вероника уже сомневалась, правильно ли сделала, показав, что простила измену и забыла скандал. Притворившись, она ничего не забывала и прощать не собиралась. Мстить ей за обиду или подать на развод, отделаться раз и навсегда от ненадежных людей? А если простить, то как это сделать? Ответы еще предстояло узнать.
***
Чистые и аккуратно одетые ребята шли в дом, весело переговариваясь. Только Вероника обидчиво опустила плечи и брела немного поодаль от всех. Женя заметил, что его жена отстает и рысцой подбежал к ней.
- Не грусти, моя милая, - он мягко обнял её за плечи, - посмотри, уже рассвет.
Женя любил эту пору суток, в ней он находил что-то мистическое – время, когда ночь еще не совсем ушла, а утро не наступило. Первый день своей семейной жизни Женя решил прожить с особенным чувством радости и веселья. Пусть ночь не удалась, пусть всё пошло не так, как хотелось, пусть надежды не оправдались, он сумел всё забыть и найти что-то светлое, хорошее. Он подсознательно чувствовал: Вероника еще страдает из-за прошлого, но он верил, что сумеет развеять мрачные мысли жены, он согреет её своей любовью, на которую только способен, и тогда её обида пройдет. Так и будет, он это знал.
Так обнявшись, они вошли в дом. В комнатах их встретила тишина – всех гостей Антонина Дмитриевна попросила разойтись. И теперь она сидела в одиночестве в ярко освещенной гостиной и ждала дочь с объяснениями.
Вероника вошла в комнату, в нос ударил кисловатый запах вина и девушка сморщила нос. Она увидела мать с выжидательным выражением лица и поняла, что сейчас начнется очередная сцена.
- Расскажите наконец, что с вами приключилось?
- С нами приключилось?! – Вероника наигранно подняла брови. – А что с нами приключилось?
- Почему вы приехали так поздно и в таком виде?
- А… это…
Женя перебил:
- Ярославскую дорогу завалило, а объезд потребовал времени.
- А почему вы оказались без одежды? – недоверчиво спросила теща.
- Попали в болото, одежду пришлось снять, она в багажнике.
- Каким образом вы там очутились? Машина почти чистая.
Ребята молчали, пытаясь придумать еще одну ложь. Теща моргнула, вздохнула, но её лицо по-прежнему оставалось недоверчивым.
- Ладно, от вас всё равно ничего не добьешься, идите есть и спать, завтра разберемся, - скомандовала она и встала, чтобы идти в свою комнату, - да, Евгений, завтра вечером поможешь отцу отремонтировать калитку у свиньи, а то она уже весь палисадник перерыла. Отдыхайте. Алине и Эдуарду я постелила на диванах в зеленой комнате.
- Я пойду домой, - запротестовала Лина.
- Как знаешь, - Антонина Дмитриевна ушла в свою комнату.
Эд раскланялся и тоже ушел, за ним вышла и Лина. Вероника и Женя остались наедине.
- Как ты думаешь, говорить ли матери правду о встрече с оборванцами завтра, то есть уже сегодня? – спросила она.
- А она поверит в это?
- Нет, она скажет, что нам всё привиделось.
- Значит о деревне не говори ничего.
- Тогда почему мы вышли из машины, почему наша одежда так измазана и порвана? Когда она достанет вещи из багажника, непременно задаст вопросы. Что мне ей тогда сказать?
- Придумай что-то или скажи правду. И давай забудем об этом на пару часов, нужно отдохнуть.
Они вошли в свою спальню. Там пахло розами и горели свечи. Женя энергично потер лоб и подошел к кровати.
- Лично мне сейчас не до пришельцев и всех наших приключений. Они дико измотали меня.
Он отодвинул одеяло и развязал пояс банного халата. Сделав небольшое движение, Женя оказался обнаженным. Фигура у него была истинно мужская: широкие плечи, узкие крепкие бедра, сильные руки и ноги. Вероника невольно залюбовалась, ведь видела его таким  потрясающим впервые.
- Ты со мною или будешь дальше так стоять? – он с удовольствием сел на кровати. – Ух ты, райское наслаждение! Это шелк? Иди же сюда!
Вероника нехотя согласилась. Она стянула с себя свой халат и юркнула под одеяло. Женя придвинулся ближе и обнял её. Он прижал её к себе, чувственно поцеловав в губы. Она почувствовала всё его тело и ощутила приятные мурашки внутри от нежных прикосновений.
- Какое блаженство быть с тобой, - тихо прошептал Женя, - я люблю тебя.
Он тяжело дышал и его поцелуи стали настойчивыми и страстными. В животе у неё приятно заныло. Это было знакомое ощущение, неимоверно сладкое. И раньше Женя ласкал её так, что она еле сдерживалась, чтобы не нарушить свое слово оставаться непорочной до свадьбы. Так её обучали в воскресной школе при церкви и она сама находила в библии отношение Бога к блуду. Блудники не войдут в золотой город, о котором рассказывал Иоанн в Откровении.1* Она желала любимого, но её желание боролось со страхом наказания и этот страх оказывался в разы сильнее.2* А когда Женя уходил, оставив её разгоряченной и неудовлетворенной, она проклинала себя и плакала, но поделать ничего не могла. Хотя воздержание ускорило решение Жени жениться, подготовка к свадьбе заняла целых четыре месяца и это было самое тяжелое время. Ей казалось, что она сгорает на медленном огне, а Женя всячески старался спровоцировать её на секс и это был по истине настоящий ад. Каждый вечер она молилась, чтобы противостоять искушению, и почти еженощно плакала, закрывшись у себя в комнате. Женя ничего не знал о её мучениях, он не был религиозен и жил как все современные молодые люди. Поэтому ему не было понятно, почему она сопротивляется, ведь он не собирается брать назад свои слова, и она непременно станет его спутницей. Только сегодня утром она смогла расслабиться. С плеч свалился невыносимый груз. Женщинам прошлого, наверное, было проще, их не осаждали как крепости, а девственность имела хоть какое-то значение. Так она думала. И вот желанная минута наступила. Теперь можно делать всё, что захочется, никто не посмеет её осудить. Она с честью выдержала это испытание. И её ждала обещанная награда. Она застонала, когда он забрался языком в её ухо. Он хотел ласкать всё её такое желанное тело – от макушки до пяток.
Но вдруг девушка вся сжалась. В её голове проплыли картины безобразной ссоры в машине, злое самодовольное лицо подруги, потом воображаемые картины, как Женя и Лина страстно целуются и она ложится головой на подушку, а он пылко шепчет ей на ухо те же слова, которые теперь говорит ей. Девушка вся похолодела. Она впервые почувствовала жуткую ревность и это новое чувство уничтожило первое желание в её теле.
- Я не могу, - она отстранилась, - не сейчас, извини.
- Что-то не так?
- Сегодня столько всего случилось, я устала.
- Тебе неприятно? – он положил свою руку на её живот и нежно погладил. Его пальцы были мягкими, как кошачья лапка и она прислушалась к своим ощущениям. В животе опять появились приятные судороги. Он всегда такой или только с нею?
- Приятно, но у меня глаза слипаются от усталости. Давай просто поспим.
Его рука замерла, он недоверчиво взглянул на Веронику и прошептал:
- Ладно, но я врядли теперь усну.
- Попытайся.
- Я люблю тебя.
- И я тебя тоже.
Она повернулась к нему спиной. Он придвинул её к себе, покрепче обнял и закрыл глаза.
«Вот и хорошо», - Вероника вздохнула. Теперь можно расслабиться и попытаться заснуть. Но сколько девушка не пыталась это сделать, ничего у неё не получалось, мысли не давали покоя и непривычная близость другого человека мешала ей отключиться. Когда Женя заснул, она отодвинулась от него и свернулась клубочком. Она лежала с открытыми глазами и мучилась от воспоминаний. Тем временем как за окном становилось всё светлей и светлей и лучи постепенно проникали в комнату, в голове у девушки звучали голоса Лины, Жени, Эда, мамы. Постепенно в сознании у неё все менялось: мать становилась совсем мягкой, понимающей, Лина – напыщенной и кокетливой, Эдик – равнодушным и невозмутимым, а Женя – сущим дьяволом. Он мучил её, говорил дерзкие обидные слова и доводил до слез. Его слова «Мужчине нужен секс» застряли у неё в мозгу и жужжали как мухи. Что теперь делать? Как себя вести, когда начнется утро? Что делать?
Вероника лежала без сна. Иногда сознание её меркло и тогда она впадала в легкое забытье, но мгновенно просыпалась от любого шороха.
В окно бились и выли ветки березы, звуки напоминали тоскливый плач щенка, отобранного у матери-собаки. Печальное дождливое серое утро приближалось.
«Вот мне урок. Никому нельзя верить – ни брату, ни другу, ни подруге. Ничьи советы нельзя слушать. Люди советуют, но не несут ответственность за последствия своих советов. Подлость везде одинакова. Ты – пешка в чужой игре и тобой пожертвуют как только представится выгодный случай. Следи, не верь, не открывай душу, будь осторожна. И все равно это не гарантирует, что тобою не воспользуются в своих целях. Если конец света состоится, то он именно такой – в подлости и лжи. Зачем они это сделали? И почему вмешали в это меня? Каждый выгораживает себя и прикрывает свои грехи. Видимо, нет на них никакой силы и никого они не боятся – ни бога, ни черта. Они уверены в своей безнаказанности и
праведности. Подружка, которая на словах желала мне счастливой семейной жизни, а в душе ненавидела меня и лелеяла свои подлые планы. А муж… Разве он мне муж? Разве этот незнакомец – тот, кого я знала? Видимо, я – инопланетянка здесь и не могу привыкнуть к законам этого мира. Как так они могли со мною так поступить? В чем моя вина, что я сделала? Что привлекло этих людей ко мне? И как мне теперь быть, если я ничего уже не чувствую – ни любви, ни ненависти. Пусто как-то. Как мне жить с ним и надо ли жить так? Он стал вдруг таким чужим. Одно смятение от всего происходящего. Планы, планы, у всех свои планы. Все стремятся чего-то достигнуть, пройтись по головам. Как я устала. Уповать осталось только на Бога. Надеяться мне не на кого больше. Боженька, защити меня от мнимых друзей, от врагов злых и завистливых, от недоброжелателей и их клеветы и сплетен. Пошли мне защиту, пошли мне защитника. Мне страшно и одиноко, Господи, спаси меня, сохрани меня, укрой под своей защитой, пошли мне защитника. Аминь».
Молитва немного успокоила её. Женя развернулся на спину и спал с открытым ртом, в комнате слышалось его беспокойное дыхание. Это было так непривычно, странно и где-то забавно, будто она лежала в одной постели с инопланетянином. Ей предстояло узнавать этого человека заново, и уж если она решилась принять его со всеми его особенностями, отныне ничто уже не укроется ни в его поведении, ни в его тайных
мыслях и желаниях. От спутника жизни не скроешься, как и он – от тебя. И всё же её сладко тянуло к нему всё время их знакомства, а значит не могла она выбрать плохого человека, ведь тогда и она ему подстать. Вероника тихонько поправила его сбившиеся волосы. От прикосновения он встрепенулся во сне и, промычав что-то несвязное, повернулся на бок. В этот момент он походил на ребенка и Вероника поймала себя на странно-приятном чувстве нежности. Обида за события и слова прошлой ночи постепенно уходила, как уходят чернила, брошенные в ручей и уносимые его веселыми струями. Она пожалела о том, что отказала ему сегодня, ведь так сильно ждала этой минуты, а потом сама всё испортила.
Она снова повернулась к окну. Рассвет пробирался в комнату сквозь незакрытые шторы. Её взгляд упал на окно. За стеклом она увидела мужскую фигуру. Человек стоял за окном и заглядывал в комнату. Она моргнула и фигура растаяла в воздухе, будто её и не было.
«Что это? – подумала Вероника. – Я уже брежу от бессонницы?»
«Спи и всё пройдет», - услышала она голос у себя в голове. Он был грубоватый, властный, но не жесткий, и очень быстро звучал, будто кто-то говорил скороговоркой без пауз между словами. Вероника даже вздрогнула от неожиданности.
«Переживаешь зря, он тебя любит, и он твой, сверху веселый, внутри печальный», - опять прозвучал тот же голос. Он говорил как-то складно, будто стихами, но не произносил это вслух, голос звучал у неё внутри. Она не понимала, где находится источник этого голоса, но её мысли звучали иначе, и поэтому она посчитала, что это первый признак сумасшествия. Она была в проклятой деревне, контактировала со странным оборванцем и вполне вероятно, что подцепила ту странную болезнь, о которой говорили, и которая была причиной смерти жителей деревни.
«С тобой всё в порядке, спи», - голос стал тише и мелодичнее.
Девушка зажмурилась и подумала, что ей  всё это показалось, что она бредит и ей мерещится. Или это сон, похожий на реальность? Или всё же начало шизофрении? Но ей было уже все равно. Тело наполнилось тяжестью и из сознания ушли все мысли. Она постепенно погрузилась в спокойный безмятежный сон и больше не слышала голоса.
1*.Откровение 21:27. «И не войдет в него ничто нечистое, и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни».
Откровение 22:14,15. «Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами. А вне – псы и чародеи, и любодеи и убийцы, и идолослужители и всякий любящий и делающий неправду».
2*. Откровение 21:8 «Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов – участь в озере, горящем огнем и серою, это – смерть вторая».