Бомба для всемирной толерантности. Глава 5

          Судя по всему, зону отчуждения давно никто не посещал. Радовало только одно, что теперь в багажнике лежал семейный альбом и несколько детских игрушек. Остаться на ночлег в том доме желание не возникло.  К тому же задерживаться на месте довольно рискованно, спутники могли зафиксировать автомобиль, а этим в свою очередь заинтересоваться специальные службы. Васнецов понимал, что принял правильное решение, ехать дальше:
         
          - Очередной пост через сто пятьдесят миль, из памятки от Жанны известно, там дежурят исключительно мужчины. Теперь наша очередь широко улыбаться. Игорь, ты плохой актёр, но всё же постарайся быть предельно вежливым, нам никак нельзя нарываться на неприятности. Прошу тебя потерпеть их сальные шуточки.
         
          Как и боялся Васнецов, с Игорем и здесь были проблемы.  Парень не искал приключений, они сами находили его. Симпатичная физиономия не могла не привлекать внимания. Когда он отлучился в туалет, за ним увязался один из инспекторов. Васнецов уже хотел поспешить на помощь, поведение стража порядка не оставляло сомнений о намерениях. Но через минуту появился Игорь, и невинно улыбаясь, тихо шепнул: «Надо уносить ноги». Он действительно оказался плохим актёром, и слегка перестарался: белозубая улыбка, томный взгляд сбили с толку неопытного сержанта. Получив хорошего пендаля в промежность, страж порядка осознал свою оплошность слишком поздно. Придя в себя, грязно выругался от досады и ударил кулаком в стену, чтобы выпустить пар.

          Васнецов не стал вникать в подробности, примерная картина ему была ясна. Автомобиль послушно сорвался с места. Но инспектор решил не поднимать шум, он нарушил инструкцию, в которой строго предписывалось в служебное время  воздерживаться от секса. Терять должность ему совсем не улыбалось.

          Профессор думал о себе, об этих молодых людях, к которым привязался всей душой. Теперь казалось странным, что, прожив большую часть жизни, он ни разу не усомнился в правильности заведенных порядков.  Полный желудок не объект демократии, разум, требующий транквилизаторов, плохой советчик, сексуальная жизнь, доведенная до полного скотства, результат бесцеремонного вторжения политиков в интимную сферу. Диктатура толерантности привела общество к полной деградации и потере человеческого лица. И это они называют свободой. Отец прав, с подачи молчаливого большинства творятся самые грязные дела, незаметно для себя вслух произнёс его слова:

          - Если человеку всё время повторять собака, собака, то, он, в конце концов, залает.

          - Что?

          - Так ничего. А хотите, я почитаю вам стихи поэта, о котором вы, наверняка, никогда не слышали?

          - Стихи! Это такая пошлость.

          - Нет. Вам, просто, читали не тех авторов. Его зовут Александр Сергеевич Пушкин.

          - Какое смешное имя, он, что русский!?

          - Да. Русский. А ведь мы с вами тоже русские.

          - Не может быть!

          - Точно. Послушайте:

Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолётное виденье,
Как гений чистой красоты…

          Стихи ребятам очень понравились, и Васнецов по их просьбе продолжил читать всё, что сохранилось в памяти. Томик избранного раздобыл в одну из служебных командировок на территории очищенной от боевиков, а если точно, то от местного населения. Теперь профессор предпочитал называть вещи своими именами. Ему удалось стянуть небольшой сборник стихов и переправить домой.  Благоразумно спрятав от посторонних глаз, читал в те редкие минуты, когда Жанна писала свои доносы. Русский язык он выучил самостоятельно, за месяц, отведенный для опытов над осужденными преступниками, Васнецов обучил Машу и Игоря языковым навыкам. Опробовав собственную систему, которая  на удивление оказалась очень эффективной. А может у ребят были сверхвысокие способности к получению знаний, или неистребимая память предков дала о себе знать. Работать на уровне глубокого подсознания ещё не научились. И Васнецов понимал, что основная масса его соотечественников умело скрывает свои истинные чувства. У этих ребят все переживания были написаны на лицах. Профессор угадывал их душевные переживания:

          Профессор внимательно следил за выражением лиц своих подопечных:

          - Ничего. Потом прочувствуете, я тоже многое сразу не понял.

          - Да, непонятно, но красиво. «В томленьях грусти безнадежной».

          - А меня зацепило это: «Без слез, без жизни, без любви».

          - Здесь автор говорит совсем о других слезах.

          - А я поняла.  Он так же считал, что без любви нет жизни.

          - Прочитайте ещё раз первое стихотворение.

          И импровизированный вечер высокой поэзии продолжился.


          Васнецову не довелось испытать любовь к настоящей женщине, но теперь он с благодарностью вспоминал Жанну, особенно после того, как она призналась, что  искренне привязана к  нему:

          - Я биоробот.  Но программу для меня писали люди и, видимо, где-то был заложен вирус, который дремал какое-то время. Помнишь, однажды я споткнулась и упала. Роботам не свойственно спотыкаться, но это произошло. А ты посочувствовал мне тогда и сделал это так по-человечески тепло, чего нельзя было ожидать. Ведь мне не было больно, и ты знал об этом.  Что-то произошло. В своём доносе этого я не указала. Я знаю, что это вирус, но всё равно приятно сознавать, когда тебя считают человеком. А вы, люди, это так мало цените.

            Каким-то невообразимым чудом Жанне удалось обмануть все специальные службы огромной карательной машины, и самолёт с беглецами благополучно покинул пределы страны и приземлился на одном острове в океане. Васнецов знал, что они нарушили государственную границу, но не сделал попытки скрыться. Через десять минут появились вооружённые люди.  Солдаты говорили на испанском языке, профессор включил запись, из которой было понятно, зачем эти трое оказались здесь.  Округа содрогнулась от оглушительного хохота, люди в форме развеселились оттого, что много лет назад такое было просто невозможно. На плохом английском языке они пытались объяснить перебежчикам, что всё было наоборот. Бежали туда в силиконово-толерантный рай. С острова жизнь на огромном материке казалась сказочной.

            Политическое убежище было получено, из антигероев беглецы в одночасье превратились в героев. Местное население встречало их овациями, где бы они ни появлялись. Васнецову приходилось читать лекции на стадионах. Машу и Игоря он попросил избавить от повышенного внимания. Это там их объявили угрозой демократии и бомбой для всемирной толерантности, а здесь они стали просто очень симпатичной парой влюбленных.  Им разрешили сменить имена и отправили подальше от суеты и любопытным глаз.