Сорок третий

Сорок третий.
Произошел перелом в войне. Начался ее третий этап. Тяжелые испытания продолжались и на фронте и в тылу. Граждане жили сводками «Информбюро».  Которые стали вселять надежды на долгожданную победу. Когда наступит этот день, пока,  ни  кто не знал. Но знали твердо одно,  чтобы ее приблизить,  надо много работать. Что и делали.  Не жалели силы, выкладывая их  на колхозных полях,  фермах женщины, оставшиеся без мужей и дети, у которых навсегда отняла война отцов.
Анатолий обучал  Шуру управлять трактором, надеясь, что будет замена ему,  снимут  наконец – то бронь.
- Давай, Шурка, смелее смотри вперед и запоминай для чего рычаги. Трактор  моего бати. Ты  должна найти к нему особый подход.  Постепенно все поймешь, только давай быстрей соображай. Время не ждет.  А мне на войну уходить надо. Я там отца своего заменить должен. –
Объяснял Анатолий шестнадцатилетней дочери Алексея все премудрости  стальной машины.
-  Папка пишет, что под Смоленском воюет. Был ранен в руку.  Лежал в госпитале месяц.  Я с девчонками тоже хотела ехать раненым помогать. Да фронт очень далеко сейчас от нас. –
Сообщила Шура о не сбывшихся ее планах.
- Ну, ты Шурка, даешь! И молчала же! –
Удивился Анатолий.
- А зачем говорить, тогда  бы нас дома не отпустили. Мы хотели тайком уйти. –
Продолжала  раскрывать теперь уже бывшую тайну  девушка.
- Да вас бы на первой станции  ссадили с поезда, если бы вы еще до него добраться успели. Вам же только по шестнадцать исполнилось.  Да и какой вам фронт,  дома лучше помогайте. Это мне   надо выучиться на капитана. Буду по Волге ходить,  на грузовом  доставлять горючее для танков и другой военной техники. –
- А кто же  раненым помогать должен, если не женщины?
Возмутилась Шура.
-Ну, так мы не до чего не договоримся. Давай смотри вперед,  да рычаги не путай, женщина!  Я тебя старше и как видишь мужик, ты мне в этом должна уступить! –
С полной уверенностью старался убедить Анатолий свою сестру. Он потянул рычаг,  останавливая трактор.
- Посмотри, Шурка,  сколько ты сегодня напахала, ударница ты наша!-
Весело рассмеялся Анатолий, спрыгнув с запыленной гусеницы.
- А вот и Емша с Генкой семена на подводах привезли. Нам бы только во время посеять! –
Заметил Анатолий прибывших ребят, которые стягивали мешки с пшеницей да рожью и засыпали в сеялки, чтобы на рассвете сразу за работу.
- Вы во время успели ребята!-
- Иначе нам нельзя! Каждая минута дорога!-
В ответ кричал Ефим, работавший звеньевым в полеводческой бригаде.
- Все для фронта! Все для победы!-
Добавил Генка, сбрасывая с плеча последний мешок с семенами.
 Уже совсем стало темно.  Ребята разместились на свободную подводу.  Генка тронул лошадь,  направляя ее к своей деревне, где постепенно зажигались в окнах огни.
На реке стояла баржа готовая под погрузку.  Председатель сельского совета Григорий Максимович получил распоряжение  к двенадцати ночи подготовить баржу к отправке.
- Да где же я возьму тебе людей Гриша, подростки у нас все на полевых работах, бабы с ребятишками на дойке, да в телятнике. Сам пойду грузить.  Без меня,  конечно,  справятся в колхозе. Да в перерывах от основной работы люди наши сознательные помогут. Но до вечера не успеть. Я не волшебник.-
Старался убедить председатель колхоза  Григория Максимовича, бывшего фронтовика,  вернувшегося с войны без правой руки. Человека, которому далеко за пятьдесят.
- Ты, Федя, не волшебник, это да,  но фронтовик. Ты понимаешь, что это приказ. Наша баржа должна во время прибыть на место разгрузки, чтобы успеть к вагонам, а там расписание. Не успеем, нас с тобой по головке не погладят.  Это ты, Федя не хуже меня понимаешь. Вот и думай, Федя, если у тебя время есть. –
- Да, я все понял, Григорий Максимович, пойду на поклон к бабам да школьникам. Успеть надо. Обязательно успеть. Не важно, что мы без рук,  да без ног с войны вернулись.  А тем, кто еще там  тяжелее,  да справляются. –
- Еще как справляются. Далеко немца угнали. По сводкам – успешно продвигаются на запад наши войска. –
Вечером  сельчане завершали в срок погрузку.  Загудел прощальный сигнал, засветились огни на буксирном толкаче, отходившем от берега. И все уставшие колхозники и колхозницы были довольны своим результатом.
- Детвора, вы тоже помогали грузить баржу?-
Обратился Григорий к ребятам.
- Помогали.  Хлеб носили, да в мешки складывали. –
Ответили ребята, которым было лет по десять.
- Хлеб. Спасибо, ребятишки!  Выдай, Клавдия,  по булке хлеба каждому. –
Попросил председатель сельсовета.
- Ну, а теперь прочитайте, что написано на борту. –
-«Все для фронта! Все для победы!» -
Хором прочитали дети.
- Вы проделали большую работу своими бесценными маленькими детскими руками.  Вы помогли фронту. Спасибо вам! Отправляйтесь все домой к своим мамкам.-
Предложил председатель, провожая детей с  берега Иртыша.
- Пацаны,  кто на другой  край села?-
Позвал Сенька ребят со своей улицы.
Ребята разделились по группам и направились в село.  Минуя огороды  и загоны для скота,  приближались к своему дому Августинка со своей соседкой Фросей. Она не смело отворила двери, перешагнув через порог, чуть слышно сказала.
- Мама, мы с Фросей были на берегу, помогали складывать хлеб. Председатель сказал, что мы сегодня помогли солдатам на фронте. Нам дали хлеба с собой. Я хотела принести домой. Да по дороге отломила маленькой Фешке. Она плакала, голодная была. А остальной сама доела. –
Сквозь слезы рассказывала Августинка,
- Ну, зачем же плакать. Что хлеб не донесла. Это не беда. Ты сама заработала свой хлеб. Сама правильно распорядилась им. Хорошо, что накормила голодных детей. А хлеба сегодня нам хватит. У нас есть кормилец Ефимка. –
Утешала свою дочку Раиса, поглаживая ее по голове
- Мама, от тяти письмо! –
Вынимая из кармана казенный конверт, сообщил Ефим, вошедший в избу.
- Читай скорей,  Емша. Вся душа за него изболелась. –
Умоляюще просила Раиса своего сына, разглаживая на столе развернутый листок, мелко исписанный  химическим карандашом.
- «Мои родные, истосковался я по всем вам!  С утра до ночи сплавляем лес по Енисею. Наработаемся, что ноги еле до лежанки приволокут, полуголодных, всегда до ниточки промокших и промерзших . Как то терпеть надо, пережить это времечко горькое для нас всех. Лишь бы только сил хватило дожить до дней счастливых, и вернуться к вам, мои родные. А дома и умирать не страшно…»-
Заканчивал свое письмо Михаил, присланное из трудармии.   
Одна цель перед народом – пережить, вытерпеть. Каждый выживал, как мог.  Осень 1943года  с хорошим урожаем  пришла. Только бы успеть убрать без потерь.  Звеньевые выходили в поля, чуть свет забрезжит, созывая с собой и старого и малого.  Евгула, звеньевая первой полеводческой бригады,  с вечера по темноте обошла все дома, где жили трудоспособные  сельчане, с просьбой помочь в уборке зерна. Началась осенняя страда. Несколько дней продолжалась косьба. На некоторых участках женщины жали серпами. Некоторое время ушло на то, чтобы свезти на конях и на быках, скошенное на ток.  На  току выросли громадные скирды. Началась молотьба.  Со скирд на ток женщины вилами сбрасывали пшеницу, подростки заезжали с одного края, направляя своих коней по кругу.  Сначала нужно было проехать по вороху разбросанной пшеницы. Тяжелые катки волочились за лошадями и придавливали солому. Следом ее ворошили вилами, охапками относили ее с тока. Молотьба продолжалась несколько дней. Через ручную веялку пропустили ворох. Наконец, на  току выросла целая гора крупного чистого зерна. Не один ребенок, начиная с семилетнего возраста,  не оставался не занятым работой. Малолетние девчонки помогали подросткам и взрослым, не всегда успевая ставить суслоны, чтобы их продувало ветром. Собирать колоски умели самые маленькие. Ведь зерно надо убрать все до зернышка, без потерь.  Евгула зашла в колхозную контору и с удовлетворением сделала отметку в полевых бумагах.
- Слава Богу! Справились! –
  Облегченно вздохнув, устало опустила руки на колени. 
Недолго оставалось ждать первых заморозков.  Женщины и девчонки, позвякивая ведрами,  потянулись на болото за сибирской ягодой клюквой. Теперь она  налитая и очень сладкая. Без нее не одна семья не оставалась на зиму. А зима длинная в Сибири. Выживать  с запасами легче. Снежок первый пошел. Сначала не смело,  потом все больше и больше. Закрыл он землю усталую.  От снега стало теплее. Он смягчил заморозки. Четырнадцатилетний сын Анны нашел в старом авине, еще довоенные  отцовские силки. Коля вспоминал, как его отец приспосабливал их для охоты на рябчиков.  Сегодня воскресенье. После прослушивания у конторы сводки новостей с фронта,  Евгула зашла на почту, спросила письма с фронта. Ее душа неслась быстрее,  чем ее ноги. Вот,  наконец, она добежала до калитки своей сестры Аннушки. Здесь она увидела за сборами на охоту Колю.  Он складывал в холщевый  с большими заплатками мешок свои не хитрые силки и петли.
- Ты куда это собрался,  Кольша? –
Поднимаясь на крылечко,  спросила его тетка Евгула.
- На сенокосные луга за рябчиками, там их как ворон нынче. Да петли на зайцев расставлю.  А ты проходи тетка в дом, мамка опару на хлеб ставит, да пироги картовны печь собирается. –
Приглашая свою тетю,  юноша, спешивший успеть до обеденной поры. Отворилась дверь.  Евгула, едва успев перешагнуть через порог,  медленно присела на край лавки, как будто свалила с себя что – то тяжелое.
- Здравствуй,  сестрица! Давненько не захаживала.-
Обрадовалась встрече Анна.
- Да все дня не хватает. Работу  не провернешь.  И сегодня  бы не зашла, да…-
Она сняла платок,  расстегнула  верхнюю пуговицу своей стяженной фуфайки и вытянула два треугольных конверта.
-Вот письма принесла от наших мужиков. Читай скорей, не томи. –
   Развернув треугольник,  Анна скользнула глазами по листочку сверху до низу,  впилась глазами в нижние строчки.
- Живой, слава Богу мой Александр Иванович! Живой, родимый! -
И она принялась спокойно читать с верхней строчки, не спеша, разложив письмо на столе. В это время забежала в избу  дочка Тася. Она знала от почтальонки, что письма уже дома и спешила узнать новости. Увидев, еще не развернутый конверт у тетки Евгулы в руках, поглядела  на ее бледное лицо, растерянно спросила.
- Почему ты не раскрываешь конверт, тетя?-
- Боюсь, вижу, что адрес не Фединой рукой написан.-
Сказала она, протягивая племяннице письмо. Тася быстро развернула треугольник и стала с жадностью читать.
-«Дорогие  мои жена Евгулушка ,  дочки Клавушка и Маруся, письмо вам пишет под мою диктовку мой боевой товарищ.  Сообщаю  вам,  что я жив.  Вот только тяжело был ранен. Так тяжело, что пришлось отнять руку до самого плеча. Прошло два месяца с того времени, как я лежу в госпитале. Теперь ясное дело, какой с меня вояка. Скоро комиссуют…»
Тася, сверкала мокрыми глазами, поглядывая  то на свою тетю, то на мать, которая, поила сестру водой и прижимала к своей груди.
Евгула залилась слезами.  Ее плечи вздрагивали.  А  неуемные слезы все лились по обветренным щекам.  Тася  обняла ее присев рядом на скамейку и принялась утешать.
- Тетя Евгула ,  главное живой и теперь обязательно дождемся дядю Федора домой.-
Тут открылась дверь.  Вошедшая Анастасия, увидела женщин, которые сидели рядышком , обнявшись. Перед ними на столе лежали письма. Она посмотрела вопросительно на девушку Тасю, которая быстро вскочила с колен и выпрямилась перед ней, усаживая ее за стол.
- Садись с нами чай пить, Анастасия. –
 Пригласила  хозяйка,  расставляя чашки.
-Письма от своих получили? А почему глаза на мокром месте?-
Спросила с горчинкой в голосе Анастасия, продолжив.
- А я слышала сводку с фронта,  подумала, зайду, вместе порадуемся хорошим вестям. А, вы,  видать, от радости плачете?-
Опять спросила она сестер.
- Да, вроде бы и горе не горе. –
Начала Анна.
- Да, дядя Федя без руки остался, вот тетя Евгула  расстроилась. Горе, что руку потерял,  но ведь радость, что домой скоро приедет.-
Радостно сообщила Тася.
-Ах, как бы мой Матвей хоть без руки, хоть без ноги, только бы вернулся. Берегла бы его. Радовалась, что вижу его, что он рядом.  Но он у меня здесь в сердце. Голос его слышу всегда. Каждое утро, как просыпаюсь!  Видать до смертушки не забуду. А как то жить надо. Работать стараюсь еще больше , чтобы от устали засыпать и не думать.  Да как посмотрю на сынов своих, продолжение  моего Матвея. Аркашка уж очень походит на отца. Вот это мое счастье, легче становится. –
- Не плачьте,  бабоньки, терпите, у всех сейчас горя хватает. А вот, однако,   Кольша,  кормилец наш идет. В сенях дверь открылась. –
Услышав, как заскрипела в сенях дверь Анна, направилась к порогу,  встречать сына.
Пришла зима настоящая, снежная,  морозная,  не кого не щадящая, не от холода,  не от голода.  А живому человеку  новые испытания. Анастасия вернулась с колхозной работы уже затемно, когда все домашние были дома. Печь топилась и в большом чугуне варилась картошка. Она сняла валенки у порога, поставила к камину сушить. Услышала голоса, доносившиеся из дальней горницы,  прислушалась. Старшие сыновья возбужденно что – то обсуждали , не заметив появления матери.
- Все дома?-
Громко спросила она ребят , собравшихся у окна и прервав их беседу.
- Мама! Ты опять задержалась на работе?-
Растерянно спросил ее старший сын.
-Я заходила  к  Арише.  Кое -  какие вещички мы с ней подготовили, перешьем ребятишкам, ее  постояльцам, совсем обносились, на улице – то не май месяц. Три года прожили уже немцы ссыльные. А сколько они могли с собой узелков то привести с Поволжья. Ведь не близко это. Добирались,  горемычные,  почти месяц до нас. Сколько их в начале,  померло с голоду.  Последнюю одежонку  Миля на картошку выменяла, чтобы своих ребятишек прокормить.  А тогда еще как тяжело было.  Это сейчас картошки хоть вдоволь уродилось.  Да рыбешкой поддерживаемся. –
Рассказывала усталая Анастасия, жалея депортированных ребят, которые уже подружились с местными.
- Всех ты мама жалеешь,   своих и чужие тебе,  как свои. Большое и доброе сердце у тебя.-
Обнимая мать и усаживая ее на стул, ласково говорил сын Анатолий. 
- Я помогу чужим, моих Бог не оставит.  Кто – то поможет моим. У вас ведь вся жизнь впереди. Да и где сейчас чужие . Всех одна беда роднит. –
Аркашка ждал момента, чтобы подойти со своей просьбой к маме. Сейчас, он решил,  было самое время.
- Мама, а Витька, друг мой, можно у нас останется с ночевкой?-
С радостью в голосе  спросил он.
- Места всем хватит. Ужинайте и спать ложитесь.  А вы, сыны мои старшие, о чем спорили так громко? –
Обратилась она к Геннадию и Анатолию.
- Да, Ефимку военкомат на военные учения направляет с января месяца.  Ему четвертого числа 17 исполнится. Там, глядишь,  и на фронт попадет. –
С завистью сказал Анатолий.
- Как это Раиса переживет? Один мужчина в доме остался. Когда же кончится эта проклятая война? Когда же она перестанет отбирать у нас мужей и сыновей?-
- Скоро! Надо еще немного помочь фронту солдатами.-
Убеждали мать сыновья.
- Всех ведь перебьют.-
Не унималась она.
Всех не перебьют, мама! Сегодня не 41 год.
Твердо заявил Анатолий, посмотрев на часы. Скоро должен подойти Ефим с подробными известиями. 
Новый год –  к весне поворот.  Как в народе говорят. А народ он все примечает.  Дни стали значительно длиннее. Снег осел. Как только появились тропинки из под снега, старый Лаврентий собрался на кладбище. Хотя и совсем видеть плохо стал, но дорогу к своей Ульяне он находил без труда. Утро раннее, воскресное. Где – то в церквях службу утреннюю отстояли. Слышен звон колоколов с соседних сел. Лаврентий, опираясь на палку, подошел к могиле , где покоилась уже много лет его Ульяна.
- Ну, вот добрался, до тебя Ульянушка.  Истосковалась душа по детушкам нашим, по сыну убиенному Матвеюшке.  Нету весточки от Михаила уж пол - года.  Жив – ли? Алешка где -  то далеко, далеко от Сибири нашей воюет.  Сколько верст  прошагал, подумать страшно.  Не дождаться мне его. Даст Бог, вернется домой хоть один сын  наш. А ты уж,  Ульянушка,  меня к себе поджидай. Последний раз к тебе на своих ногах пришел.  Ждал, когда дорожка  к тебе откроется. Дождался.-
Снова зашумели вешние воды. Появилась надежда на лучшее. Человек всегда верит в лучшее. Пока живешь – надеешься.