Зубы вампира

Близок час, когда все мертвецы в исступленье
Пляшут в немощной ночи при лунном свеченье.
Безобразный вампир, полуночный кошмар,
Раздвигает бестрепетной дланью каменья
И могиле приносит могильщика в дар.

Виктор Гюго


ПРОЛОГ

В 1906 году двадцатидвухлетний Эдвард Фрейберг решил покинуть Монреаль, чтобы поселиться в Трансильвании. Это, мягко говоря, не обрадовало его родственников. Они даже попытались упрятать Эдварда в лечебницу для душевнобольных.

А виной всему была средних размеров картина, которую Фрейбергу прислали на день рождения. К ней прилагалась записка. На клочке старой жёлтой бумаги таинственный даритель аккуратно написал багряными чернилами такие строки: «Сие великолепие часто посещает вас во сне. Довольно томиться в плену. Пора вернуться домой, дабы выполнить своё предназначение».

На холсте, заключённом в чёрную деревянную раму, художник умело изобразил серую каменную стену с высоким стрельчатым окном, над коим висел золотой христианский крест. За окном простирался тёмный сосновый лес, а дальше – бурые горы вонзали пики в пепельное небо. Перед лесом раскинулось кладбище с покосившимися могильными плитами и приземистыми склепами. Верхушки надгробий были закруглёнными. Крестов не имелось. На плоских крышах склепов скалились горгульи. Из подёрнутой туманом земли торчало множество грязных полусгнивших рук, напоминающих увядшие цветы. И бледный человеческий скелет в чёрном плаще с капюшоном безжалостно косил их ржавой, но, без сомнения, острой косой. Черенком ей служил длинный позвоночник. Вероятно, звериный.

В правом нижнем углу картины вместо инициалов живописца багровело слово Transsilvania.

Отныне помыслы Эдварда сосредоточились на этой стране. Он перестал встречаться с невестой и друзьями, бросил университет и практически не общался с родными. Он сутками созерцал картину. Ему казалось, будто он видит на холсте то, что художник забыл нарисовать… или не нарисовал умышленно…

А через три месяца после знаменательного дня рождения Эдвард на торговом корабле отправился в Европу. Картину он взял с собой.


* * *

Непонятно, где Фрейберг раздобыл деньги на покупку старинного трёхэтажного особняка в самом глухом районе Трансильвании, но известно по какой причине он выбрал именно этот дом. Ему чрезвычайно понравился пейзаж, открывавшийся из северных окон. Молодого человека восхитили хмурые горы, мрачный лес и древнее кладбище, занимавшее почти всё пространство между фасадом и опушкой.

Особняк представлял из себя тёмно-серую гранитную громаду со стрельчатыми окнами, в которых стояли решётчатые стёкла, сделанные из ромбовых частей, спаянных друг с другом свинцовыми полосками. У вальмовой черепичной крыши было две пары круглых слуховых окон и шесть чётырёхугольных дымовых труб. Фасад и западная стена от основания до второго этажа поросли мхом, похожим на бурую шерсть. От крыльца к лесу по кладбищу тянулась прямая, мощёная булыжником дорожка. Крыльцо было широким, с покатым дубовым навесом, восьмиступенчатой каменной лестницей и чугунными перилами. На входной двери, тоже дубовой, тускло поблескивал стальной молоток, отлитый в форме жёлудя.

Внутреннее убранство дома вполне соответствовало его внешнему виду. Столетняя мебель сохранилась неплохо, ибо изготовили её из прочной древесины. На бледных мраморных полах кое-где лежали затоптанные, истёртые ковры. Куда больше было драпировок и гобеленов. Они настолько выцвели, что на них едва угадывались изображения неких замков, средневековых сражений, лесных охот и чего-то подобного. Бронзовые люстры и канделябры потемнели, но зелёным налётом не покрылись. В некоторых углах белели гипсовые статуи неведомых людей.

С новым домом Эдвард обрёл и счастье. Он с удовольствием бродил по окрестностям и размышлял о тайнах Трансильвании. Он разговаривал с ней как с подругой. Слышал её неповторимый голос…

Следующие восемь лет Эдвард жил один, но не чувствовал себя одиноким. Он чуждался общества и был весьма неприветлив с путниками, изредка стучавшимися в его дверь. Лишь для Аннабель он сделал исключение.

Утром того дня, когда Эдварду исполнилось тридцать, его разбудило ощущение, что рядом находится человек. Ближайшее поселение располагалось в девяти милях от особняка, и пришелец, скорее всего, появился неспроста. Эдвард поглядел в окно и сразу же заметил девушку с длинными светлыми волосами. Она сидела на могильном камне посреди кладбища. Одета незнакомка была в зелёное платье. На коленях лежала картина в чёрной раме.

Выйдя из дома, Эдвард неспешно подошёл к незваной гостье. Девушка внимательно наблюдала за ним, но ничего не говорила. Её кожа восхищала белизной, а печальные голубые глаза поблёскивали. Эдвард опустился на колени и взял картину с изображением его особняка и кладбища.

- Как тебя зовут? – спросил Эдвард.

- Аннабель, - ответила девушка.

С тех пор они жили вместе, и по истечении года у них родились близнецы. Эрнест и Амелия …

А спустя семь лет Аннабель умерла. Она была лунатичкой и раз в месяц спящей уходила в лес, где танцевала на какой-нибудь поляне при свете полной луны. В такие ночи ей чудилась неописуемо прекрасная музыка, доносившаяся из глубоких заброшенных нор и дупел вековых деревьев. И однажды, кружась в танце, Аннабель грудью напоролась на острую ветвь засохшего дуба. Рана оказалась смертельной.

Эдвард отыскал возлюбленную через недёлю. К тому времени её тело, погрызенное зверями, начало разлагаться. Наверно, поэтому он похоронил Аннабель не на кладбище, а на злополучной поляне…

Прошло ещё восемь лет и смерть забрала самого Эдварда. На исходе погожего летнего дня он присел отдохнуть под стеной безымянного склепа. Внезапно древнее строение рухнуло. Одна из горгулий проломила Эдварду череп…



ГЛАВА 1

Амелия долго смотрела на отца, лежащего в глубокой свежевырытой могиле. Потом кинула горсть сырой земли на его окровавленный труп и посторонилась, чтобы не мешать брату.

-  Пускай, черви будут к нему добры, - тихо сказала она, вытирая руку о платье. Тёмная лесная земля почти не оставила следов на чёрной ткани.

- Конечно, будут, – сказал Эрнест и, взяв лопату, принялся закапывать яму. – Он же любил их. Говорил, что благодаря червям покойники могут путешествовать в Подземных Царствах.

- Да… – Девушка задумчиво потрогала островерхий могильный камень с грубо высеченными словами: АННАБЕЛЬ ФРЕЙБЕРГ. – Только… правильно ли мы поступаем? Возможно, его лучше хоронить не здесь?

Юноша хмыкнул:

- Тут ему самое место.

- Но он… – Амелия нахмурилась. – Он восхищался кладбищем.

Эрнест повернулся к сестре и раздражённо спросил:

- Считаешь, нам надо тащить его обратно?

Амелия глянула на серую рубаху брата, перепачканную отцовской кровью. Пожала плечами.

- Тогда он упокоится здесь, – продолжая работать, сказал юноша. Его длинные чёрные волосы упали ему на лицо, но он не убрал их. – Выбьем имя с датами – и готово… Ты же знаешь сама, что мужья и жёны похоронены на кладбище парами.

Скрестив руки на груди, Амелия медленно пошла по цветущей поляне, щедро освещённой солнцем. Пошла вокруг могилы.

- Порой мне хочется танцевать. Как танцевала мама.

Эрнест снова хмыкнул:

- Ты выглядишь как она, и у тебя такой же характер. Но я надеюсь, ты не лунатичка.

- Конечно, нет, - сказала девушка. – Хотя луна мне очень нравится. Бывает, у меня от неё даже голова кружится… Отец говорил, что давным-давно луна была живой, а сейчас в небе висят её кости…

Завершив погребение родителя, Эрнест воткнул лопату в землю и сел на высохший ствол поваленной сосны. Отряхнул штаны, сшитые из того же материала, что и платье сестры.

- Мы постоянно… - пробормотал юноша. – Мы постоянно повторяем: «Отец говорил то, отец говорил сё»? Но правда ли то, о чём он толковал. Может, он обманывал нас?

- Зачем? – удивилась девушка.

Эрнест развёл руками:

- Понятия не имею. Но… Люди в городе воспринимают всё иначе, совсем не так, как воспринимал отец, а благодаря ему, воспринимаем и мы. Что если они правы, а мы нет?

Амелия остановилась.

- Решил переселиться в город? – спросила она.

- Ничуть. Я хочу доказательств. Хочу быть уверен, что отец не лгал.

- И как ты намерен получить доказательства? Ведь Трансильвания не разговаривает с нами.

Эрнест вперился в могильный камень.

- Помнишь, отец рассказывал нам о вампирах? Мол, останки последнего из них находятся в здешних горных шахтах. Спустимся туда и найдём дохлого кровососа.

- Ничего не выйдет, - покачала головой Амелия. – Камнепады завалили входы в шахты. Ни единого не отыщешь. Опять же по словам отца.

- Однако я отыскал, - улыбнувшись, сообщил Эрнест. – Есть вход, который засыпало не полностью. Осталась дыра. Взрослый человек пролезет. А за дырой – просторный туннель.

- Пойдём туда завтра? – спросила девушка.

- На рассвете, - ответил юноша.

Они замолчали, размышляя и глядя на могилы родителей. А лес перешёптывался с тёплым юго-западным ветром, и где-то неподалёку постукивал дятел. К ароматам лесных цветов примешивался смрад падали…



ГЛАВА 2

Утром, когда взошло солнце, Амелия и Эрнест были уже в пути. Неторопливо и безмолвно пробирались они по затопленному туманом лесу. За плечами девушки висела сума с едой и водой, а юноша нёс кирку, лопату и связку факелов.

К полудню туман рассеялся, и близнецы увидели за деревьями горы.

- Мы у цели, - сказал Эрнест.

Вскоре они добрались до входа в шахты. Амелия положила суму на землю и устремила взор к заснеженным вершинам. Эрнест шагнул к отвесной скале и откатил в сторону один из валунов, открыв тёмную дыру, похожую на нору крупного зверя. Юноша забросил туда свою ношу, стал на четвереньки и заполз внутрь. Сестра присоединилась к нему, едва он зажёг факел.

Туннель наискось тянулся вниз. Это была природная пещера, которую существенно продлили горняки. Пахло тленом. Ничто не нарушало тяжёлой, давящей тишины. Вдоль неровных каменных стен выстроились трухлявые деревянные столбы, поддерживая ветхие потолочные балки. Повсюду клочьями висела паутина.

Эрнест, освещая путь, шёл впереди. Нередко близнецам попадались сломанные инструменты рудокопов: кайлы, зубила, носилки, тележки, лампы... Иногда факельный свет выхватывал из мрака печальные скелеты животных, преимущественно крыс.

Дойдя до развилки, близнецы в нерешительности остановились. Эрнест посмотрел на сестру:

- Разделимся и обследуем оба прохода?

- Пойдём вдвоём, - сказала Амелия. – Пойдём влево.

- Ладно. Просто мы бы гораздо быстрее нашли вампира, если б разделились.

- Да, но потом нам бы пришлось искать друг друга. Отец утверждал, что здесь – настоящий лабиринт. Кстати, я взяла мел, чтобы делать на стенах метки.

- Пока не вижу лабиринта, - сказал Эрнест и двинулся по левому проходу.

Амелия следовала за ним, словно вторая тень.

Эдвард Фрейберг рассказывал детям, что в прошлом шахты служили для добычи угля и серебра. Тут последний вампир пытался спрятаться от местных инквизиторов, которые были потомками немецких крестоносцев,[1] что некогда боролись в Трансильвании с колдунами и чудовищами.

На вопрос Амелии, кто такие вампиры и откуда они взялись, Эдвард ответил, что первый вампир появился ещё в каменном веке. Им стал неудачливый охотник. Шесть дней у него не получалось убить какого-либо зверя, и он утолил свой голод трёхлетним ребёнком. А прежде чем поджарить на костре освежеванное тельце, убийца испил его крови. До этого ничего подобного в мире не бывало.

Родители малыша, не сумев поймать злодея, попробовали погубить оного с помощью колдовства. Однако торопливо наложенные чары подвели. Они не предали людоеда мучительной смерти, а продлили его жизнь на шесть столетий, изменили тело и поселили в нём неуёмную жажду. Жажду крови.

Все последующие вампиры, именуемые также упырями, вурдалаками и носферату, были детьми, внуками и правнуками проклятого первобытного охотника. Они отличались от обычных людей поразительной живучестью. Их клыки походили на звериные, а зрачки светились в темноте, как багровые угли. Вампиры обладали способностью превращаться в нетопырей, сов и волков. Они питались исключительно человеческой кровью, а убить их могло лишь освящённоё оружие…

- Ну и куда теперь? – спросил Эрнест на перекрёстке двух наклонных туннелей.

- Направо, - сказала девушка.

- Почему?

- Потому что раньше мы повернули налево.

- Ладно, - кивнул Эрнест. – Рисуй закорючки, а то и вправду заблудимся.

Вынув из мешка кусок мела, Амелия начертила на стенах пару стрелок.

Дальше перекрёстки и развилки встречались всё чаще, а подземные ходы сделались просторнее. Пол усеивали каменные обломки. В некоторых местах кто-то сложил их в кучи. Один раз Эрнест и Амелия прошли через большой зал с деревянными и каменными крепями. В центре зиял овальный колодец.

После зала была вырубленная в камне лестница. Спустившись по ней, близнецы попали в узкий коридор, закончившийся тупиком.

- Проклятье, - пробурчал Эрнест.

- Ну… распутье близко, - сказала Амелия. – Вернёмся и свернём в другой проход.

- Само собой. Но давай поедим. Думаю, пора ужинать.

- Вряд ли. Мы под землёй часа полтора.

Девушка сняла с плеча суму и, сев у стены, достала завёрнутую в полотенце еду. Юноша кинул на пол инструменты, воткнул горящий факел в щель и расположился рядом с Амелией.

- Помнишь, отец рассказывал нам, что где-то в лесу есть дерево с дуплом в толстом корне, который выполз из-под земли и обвился вокруг ствола? – спросила девушка. – В дупле обитает филин давно умершей ведьмы. Он одержим демоном. Так, может, было бы разумнее…

- Ничего разумного, - перебил Эрнест. – На поиски неведомого дерева в бескрайнем лесу мы потратим полжизни.


* * *

В нескольких шагах от очередного перекрёстка факел стал затухать, и Эрнест зажёг новый. К тому времени как догорел и он, однообразные туннели начали угнетать близнецов. Нестерпимо захотелось увидеть небо, лес и горы. Захотелось вдохнуть свежего воздуха.

Когда они опять забрели в тупик, Амелия застонала. А Эрнест усмехнулся и поднёс к серой стене горящий факел. Стена вспыхнула и мгновенно исчезла. То была на редкость густая пыльная паутина. И за ней обнаружился… последний вампир.

- Отец не лгал нам, - прошептала Амелия.

Мёртвый кровопийца, сгорбившись, сидел на полу. Вампир с головы до ног был закутан в старинный чёрный плащ. Седые волосы разметались по плечам и спине. На бледном лице не было ни малейших признаков разложения. Глаза прятались за смеженными веками, а рот был распахнут, будто в крике. Четыре острых звериных клыка угрожающе контрастировали с остальными, вполне человеческими зубами.

Из груди покойника, словно рукоять кинжала, торчала верхняя часть серебряного христианского креста, концы которого имели форму трилистника.

Подле вампира лежала куча скелетов летучих мышей. На хрупких костях ещё было немного высохшей плоти. Из них выглядывал маленький человеческий череп. Младенческий.

- Похоже, перед тем как сдохнуть, кровососы перекусили, - пробормотал Эрнест.

- Но почему мыши умерли здесь? – удивилась Амелия.

- Наверное, из преданности господину, - предположил юноша.

Минут пять близнецы молча рассматривали вампира. Потом Амелия проговорила:

- Пора возвращаться.

- Погоди, - попросил Эрнест и протянул руку к вампиру.

- Не надо, - сказала девушка.

- Да ну…

Пальцы Эрнеста прикоснулись к лицу мертвеца и…

Амелия отпрянула. Голова кровопийцы, шурша, рассыпалась в прах. Затем то же самое произошло со всем его телом и крестом. От вампира остались только плащ да кучка серой трухи. Взметнулось облачко трупной пыли. Эрнест вдохнул её, закашлялся и попятился.

- Проклятье! – прорычал юноша.

- Не стоило его трогать, - сказала Амелия.

- Да ну тебя! – отмахнулся Эрнест. – Я уже сыт по горло твоими…

Смолкнув, он шагнул вперёд и, наклонившись, отодвинул плащ в сторону. Из праха торчали зубы, расположившись в том же порядке, в каком они находились в челюстях.

- Мне это не нравится, - насторожилась Амелия. – Уходим отсюда. И поскорее.

- Согласен с тобой, сестричка, - сказал Эрнест и, собрав зубы вампира, сунул их в карман штанов. Мечтательно улыбнулся.

Амелия непонимающе воззрилась на него:

- Зачем они тебе?

- Полагаю, пригодятся.

- Может, заберёшь и кости летучих мышей?

Эрнест покачал головой:

- Нет, они бесполезны. А вот череп младенца…

- Глупость! – скривилась Амелия и, взяв брата за руку, потянула его прочь.


* * *

На обратном пути близнецы задержались неподалёку от выхода, где заприметили прямой обоюдоострый меч. Его клинок наполовину скрывался в стене под самым потолком. Эрнест ухватился за эфес древнего оружия, но тут же с криком отдёрнул руку.

- Что?! – спросила Амелия.

Брат показал ей правую ладонь, на которой быстро краснел и набухал ожог.

- Проклятая железяка! – простонал юноша. – Чёрт!

Убедившись, что жизнь Эрнеста вне опасности, Амелия внимательно оглядела оружие. Судя по всему, это был обыкновенный меч средневекового воина. Обмотанную бурой кожей рукоять не украшали драгоценности, но на стальном клинке выгравировали латинские слова. Изучив латынь по настоянию отца, девушка без труда перевела их.

- Меч крестоносца, - сказала Амелия. – Почему он обжёг тебя? Он же не раскалённый.

- Дотронься до него, он и тебе клеймо поставит! – прорычал юноша.

Не долго думая, Амелия прикоснулась кончиком указательного пальца к эфесу. В тот же миг палец пронзила жгучая боль, и девушка отскочила.

- И чем, интересно, мы ему не угодили?

- А с чего ты взяла, что это меч крестоносца?

- На нём написано: «Благословен Господь, твердыня моя, научающий руки мои битве и персты мои – брани»[2].



ГЛАВА 3

Близнецы возвратились домой в полночь и сразу же легли спать. А утром Амелия приготовила овсянку и поджарила зайца. Поднялась на третий этаж в спальню Эрнеста, чтобы позвать его к столу, но брата в комнате не оказалось. Решив, что он во дворе, Амелия направилась туда. Однако в прихожей развернулась, так как входная дверь была заперта на засов.

«И куда он подевался?» – спросила себя девушка.

В особняке было сорок две комнаты, подвал и чердак. В подвал Эрнест сегодня не заходил. Это Амелия знала точно, ведь недавно брала там продукты. Единственный проход на чердак отец наглухо заколотил около десяти лет назад. Из всех жилых помещений использовались только прихожая, три спальни, библиотека, зал на первом этаже и соседствующая с ним кухня. Остальные комнаты годами были закрыты. Ключи от них висели над кухонной печью.

Поразмыслив, Амелия вернулась на третий этаж и дошла до конца коридора. Там дубовые доски, которыми была забита чердачная дверь, валялись на верхних ступенях лестницы вместе с гвоздодёром.

- Эрнест, – позвала Амелия.

Юноша вышел на лестницу, одетый лишь в чёрные штаны, протёртые на коленях.

- Что ты ищешь? – неприветливо спросил он.

- Тебя ищу, – ответила девушка. – Обычно ты не пропускаешь завтрак и… Отец запретил нам взламывать чердак.

Юноша посмотрел на оторванные доски и нахмурился.

- Отец умер. А с чердака доносился странный шум. Он никак не прекращался. Вот я и сходил.

- И кто шумел?

- Мыши. Или крысы.

- Что ж, и я схожу, - сказала девушка и шагнула на лестницу.

Эрнест преградил ей путь, взявшись за перила:

- Нет, не иди туда.

- Теперь пойду. – Амелия сбросила руку брата с перил.

Чердак был сумрачным. Дневной свет с трудом просачивался через пыльные стёкла четырёх круглых слуховых окон, похожих на больные катарактой глаза. Пыль вообще находилась повсюду. Пыль и паутина. На стропилах косо висели различные настенные часы. Амелия насчитала восемнадцать штук. А в центре чердака на деревянной подставке стояли две картины в чёрных рамах. Без пыли. Наверное, Эрнест смахнул её.

Девушка приблизилась к полотнам. На одном был изображён их особняк под серым небом, а на другом – северная стена отцовской спальни, за окном которой виднелась наиболее древняя часть кладбища, лес и горы. Над окном висел золотой христианский крест, коего в настоящей комнате Эдварда Фрейберга не имелось.

А ещё на второй картине художник нарисовал человеческий скелет в длинном чёрном плаще с капюшоном. Ржавой косой мертвец косил торчащие из могил руки.

«Отец не хотел, чтобы мы нашли картины? – подумала девушка. Вторично обвела взглядом давно остановившиеся часы. – Или он не желал показывать их?»

Пройдясь по чердаку, Амелия не заметила больше ничего интересного и покинула его.

Эрнест не стал ждать сестру на лестнице. Девушка нашла его в кухне, где он доедал жареного зайца. К овсянке даже не притронулся.

- По-твоему, мне есть не нужно?! – Амелия выхватила из руки брата заячью лапку и швырнула в кастрюлю с кашей.

- Я проверю капканы, - пробурчал юноша. Его губы блестели от жира.

- Замечательно, - сказала Амелия, - потому что мясо у нас кончилось, а фермер привезёт продукты на следующей неделе.


* * *

Эрнест отправился в лес после завтрака и пробыл там до позднего вечера. Когда он вернулся, Амелия спала в библиотеке на первом этаже. Она сидела за столом, положив голову на раскрытый фолиант, повествующий о деяниях немецких крестоносцев.

Эрнест наскоро освежевал двух добытых зайцев, отнёс одного в ледник подвала, а второго насадил на вертел и принялся жарить в кухонной печи. Но из-за усталости и поистине зверского голода, юноша не дожарил мясо. Однако вкус горячей полусырой зайчатины показался ему бесподобным.

Насытившись, Эрнест кинул окровавленные кости на угли и удалился в свою комнату. Не раздеваясь, повалился на кровать и погрузился в глубокий тёмный сон.


* * *

В два часа ночи Амелия вскрикнула и проснулась. Свеча уже погасла, но в окна лился мертвенный свет полумесяца и звёзд. Книжные полки были едва различимы, названия на корешках некоторых томов слабо фосфоресцировали. Напольные часы в дальнем углу мерно постукивали маятником.

Девушка встала со стула и вышла в коридор. Придерживаясь рукой за стену, добрела до лестницы и вдруг услышала скрип двери. Хриплый голос пробормотал:

- Старые зубы в новых дёснах.

Амелия в ужасе замерла.

- Старые зубы в новых дёснах, - повторил голос, а затем опять скрипнула дверь.

С трудом переставляя одеревеневшие ноги, Амелия спряталась под лестницей и в щель между ступенями увидела… Эрнеста. Неся горящую свечу и связку ключей, он вышел из комнаты, которая не отпиралась годами. Горбясь, юноша неторопливо огляделся и скрылся за углом коридора.

Амелия хотела последовать за братом… но не смогла сделать этого. Прежде с ней такого не случалось. Что-то непонятное и… чуждое удержало девушку на месте…


* * *

Солнце поднялось над горами, осветив угрюмый одинокий особняк Фрейбергов. Золотистые лучи разогнали ночные страхи по углам. Амелия выбралась из-под лестницы, немного постояла, прислонившись спиной к перилам, и отправилась на кухню.

Позднее, когда завтрак был почти готов, к девушке присоединился Эрнест. Сел за стол и, подперев голову руками, уставился в окно. Выглядел он измождённым.

Помешивая кашу ножом, Амелия поинтересовалась:

- Как спалось?

- Плохо, - ответил брат. – Лучше бы я вовсе не ложился.

- Почему?

- У меня был ужасный сон. Ужаснее родительских историй. Я силился проснуться, но… Он не позволял.

- Он? – спросила Амелия. – О ком ты?

Эрнест перевёл взгляд на жарящегося в печи зайца:

- По-моему, мясо готово. Давай сюда.

- Сперва, раз уж начал, расскажи о сне, - потребовала девушка. – Что тебе снилось? Кто не давал тебе проснуться?

Юноша вздохнул.

- Мне привиделась полная луна и два огромных мёртвых дерева под ней. Их скрюченные ветви нависли над руинами. И лунный свет, пробившись через спутанные кроны, превратился в серебряные стены и крышу. Превратился в серебряный дом, сходный с нашим. В окнах вспыхнули алые огни, а входная дверь отворилась… Я вошёл в зал с роскошной мебелью. На диванах и креслах расположились вампиры в чёрных и красных одеждах. Вампиры скалились. Держали в руках кубки с кровью. Был среди них и тот вампир, которого мы нашли в шахтах. Последний вампир. Он прикоснулся когтистым пальцем к полу в центре зала. И в половицах разверзлась широкая тёмная дыра. Вампиры стали выливать в неё кровь из кубков. Они лили её, лили и лили, а она всё не заканчивалась. Я хотел незаметно уйти, но меня схватили и бросил в дыру…

Пролетев сквозь пустую тьму, я попал в каменный саркофаг со скелетом какого-то кровососа. Крышка гроба была сдвинута, и последний вампир склонился надо мной. Держа в руках оторванную или отгрызенную человеческую голову, он с лёгкостью разломил её надвое, будто яйцо. Холодный вонючий мозг плюхнулся мне на грудь, и вампир закрыл гроб.

Я попытался сдвинуть крышку, но она не поддалась. А скелет ожил. Он укусил меня в шею и… Я опять очутился перед последним вампиром. Он широко улыбнулся, показав беззубые кровоточащие дёсны. За ним в темноте мерцали десятки серых клыков. Большие, словно башни. И в них чернели двери. В каждом клыке по одной. Кровосос хлопнул меня по плечу и прорычал: «Старые зубы в новых дёснах!»

Амелия вздрогнула, но промолчала.

- Подчиняясь его приказу, я по очереди заходил в клыки, - продолжал Эрнест. – Нет в мире ничего страшнее и отвратительнее того, что хранится там. Я понимал, что сплю. Но вампир не позволял мне проснуться. Он подавлял мою волю своей. Заставлял оставаться с ним во сне…

- А меня под лестницей, - шепнула девушка.

- Что? – спросил Эрнест.

- Не важно, - мотнула головой Амелия. – Где зубы?

Юноша заморгал:

- Какие зубы?

Девушка крепче сжала нож.

- Я говорю о зубах, которые ты взял у мёртвого вампира!

- Они в моей комнате. – Эрнест нахмурился. – В сундуке с одеждой.

Амелия немедленно пошла в спальню брата. Выпотрошила стоявший у окна сундук, но желаемого не нашла.

На пороге появился Эрнест.

- Здесь их нет, - глядя в пол, проговорила Амелия. Нож по-прежнему был у неё в руке. – Где они?

Юноша безразлично пожал плечами:

- Наверно, потерял… Пойду проверю капканы.

И он ушёл.

Девушка тщательно обыскала спальню, однако зубов так и не обнаружила. Осмотрела несколько отпертых Эрнестом комнат, но тоже безрезультатно.


* * *

В тот день Эрнест не вернулся домой.

Когда стемнело, Амелия заперлась в своей комнате и забылась тревожным сном.

Некоторое время спустя со стороны гор прилетела стая летучих мышей. Попискивая, они покружили над особняком, разбили западное слуховое окно и скрылись внутри. Часы в библиотеке пробили восемнадцать раз и остановились, указав короткой стрелкой на цифру 3, а длинной на цифру 6.

Ещё позже, перед самым рассветом, к дому подошёл путник. Мужчина средних лет в потрёпанной военной форме и скатке.[3] Настороженно оглядевшись и прислушавшись, он поднялся на крыльцо…



ГЛАВА 4

Проснувшись вскоре после восхода, Амелия подумала: «Эрнест в шахтах».

Торопливо одевшись, девушка взяла на кухне заплечную суму и положила в неё хлеб, яблоки, бутылку с водой, охотничий нож и спички. Затем поспешила в прихожую, где прибавила к своей ноше связку факелов.

Открыв входную дверь, она с криком отпрянула. За порогом стоял мёртвый человек, бледное лицо которого выражало боль и ужас. В стоячем положении мертвеца удерживали две заострённые доски. Они торчали из крыши крыльца, пронзая плечи незнакомца. Кровь не текла из ран, зато доски пропитались ею.

Обойдя мертвеца, Амелия спустилась по лестнице на каменную дорожку. Озираясь, пошла к лесу.


* * *

До гор Амелия добралась без приключений. И до нужного подземелья тоже. Однако радоваться было нечему. Прах вампира и останки младенца покоились на своих местах, а вот плащ и скелеты летучих мышей исчезли.

Эрнеста Амелия не встретила, но он недавно побывал в подземелье. Девушка нашла его дотлевающий факел.

Возвращаясь, она вновь задержалась возле застрявшего в стене меча. Долго разглядывала его, перечитывая выгравированные слова, и заметила, что стальной шар на конце рукояти – съёмный. Девушка достала из сумы тряпку и обмотала ею правую руку. Взялась этой рукой за шар и отвинтила его от эфеса, в котором была полость. Амелия постучала по мечу. Из рукояти на пол выпало семь тёмно-жёлтых камешков. Больше в тайнике ничего не было.

Привинтив шар обратно, Амелия взяла тряпкой камешек и понюхала. Запах оказался приятным, но неведомым. Девушка осторожно прикоснулась камешком к левой руке и тут же ощутила жжение, как от укуса пчелы.

- Странно, - пробормотала Амелия. Собрала все камешки да спрятала в суму.

Попыталась девушка забрать и меч крестоносца, но безуспешно. Она не смогла вытащить его из стены, так крепко он застрял меж гранитных глыб. А долбить их Амелия не рискнула – опасалась обвала.


* * *

Выбравшись из шахт, девушка застыла в недоумении и страхе. Она провела в пещерах часа два, однако снаружи тем временем стемнело. И хотя прошлой ночью звёздами правил полумесяц, теперь в чёрном небе мерцала полная луна… Луна, из глазниц которой на Трансильванию взирало могущественное древнее зло.

Чувствуя, что сходит с ума, Амелия закричала. Упала на землю и кричала, предвидя участь худшую, нежели смерть. Отчаяние парализующим ядом разливалось по венам девушки. Она кричала громче и громче…

И вдруг перед внутренним взором Амелии возник меч крестоносца. Надпись на клинке сверкнула золотом, и безумие отступило. Девушка замолчала.

Диск луны закрыла взлохмаченная туча.

- Меч, - шепнула Амелия и поползла обратно к пещере. Но в этот момент с горы, грохоча, посыпались камни, и вход в шахты завалило окончательно. Два камня, каждый величиной с кулак, попали в девушку. Один разорвал платье на плече и расцарапал кожу, а второй угодил в затылок…


* * *

Амелия очнулась на поляне, посреди которой возвышался могильный камень Аннабель Фрейберг. Свет полной луны окрасил деревья и траву в неестественно-таинственный серебряный цвет. Всё казалось неживым и ненастоящим.

У девушки кружилась голова. Откуда-то снизу доносилась тихая заунывная музыка.

- Увы, ты – лунатичка.

Из-за деревьев на поляну вышел Эрнест. На нём был длинный чёрный плащ последнего вампира. В правой руке юноша держал за уши заячью голову с выпученными поблёскивающими глазами.

- Нет, - устало прошептала Амелия.

- Нет? Тогда остановись.

- Что? Я тебя не понимаю.

Эрнест улыбнулся:

- А ты понимаешь, чем занимаешься, сестричка?

Амелия посмотрела на свои ноги, на землю.

- О нет!

У девушки не кружилась голова. Девушка танцевала на поляне под звуки призрачной музыки.

- Но как?! – воскликнула Амелия. – Почему?!

Эрнест сел на могилу отца и сказал:

- Мать передала тебе свой лунатизм. Рано или поздно он должен был проявиться. Не исключено, что он есть и во мне. Дремлет до поры… Так ты можешь остановиться?

Через минуту Амелия простонала:

- Не получается!.. Что мне делать?!

- Плясать, пока луну не сменит солнце, - без всякого сочувствия ответил брат.

- У меня не хватит сил! Я скоро упаду!

- Нет, луна не даст тебе свалиться.

- Но… Но сейчас не должно быть полнолуния! – запинаясь, сказала девушка, вальсируя вокруг брата и могил.

Усмехнувшись, Эрнест осуждающе покачал головой:

- Ох, Амелия, Амелия. Ты невнимательно слушала отца. Скажи мне, о каком полнолунии ты говоришь? Я вижу в небе серп.

- Не издевайся! – прокричала девушка. Подбородок у неё дрожал. Глаза расширились.

- Я даже не собирался издеваться, - улыбаясь, сказал юноша. – Отец же говорил, что в определённую пору лунатики способны видеть не только светлую, но и тёмную часть луны. Для всех, кроме лунатиков, с небес ныне светит полумесяц. У лунатиков своё полнолуние.

- Но я не хочу! – Амелия заплакала.

- Твои желания не имеют значения.

- И я не сплю!

- Уверена?

Юноша встал, насадил голову зайца на верхушку могильного камня и пошёл в лес.

-  Куда ты?! – закричала девушка.

- Домой.

- Ты бросаешь меня?!

- Да. – Эрнест обернулся на краю поляны. Его лицо ничего не выражало. – Мне безразлично, что с тобой будет. Коль умрёшь, я просто похороню тебя здесь.

Юноша скрылся в тени между деревьев.

- А я могу умереть до утра?! – спросила Амелия.

- Да, - ответил из темноты Эрнест.

- Почему?!

- В полнолуние телами лунатиков завладевают некие бесплотные существа, которые жаждут воплотиться. Их возможно выгнать из тела лишь при свете солнца. А, если удастся прогнать паршивцев ночью, то лунатик навсегда излечится от лунатизма… Наша мать погибла, стараясь излечиться.

- И как мне бороться с бесплотными бестиями?! – обливаясь слезами, закричала Амелия.

На сей раз ответа не было.


* * *

Амелия не знала, сколько прошло времени. Не единожды она теряла сознание, но при этом продолжала танцевать. После очередного обморока, она увидела, как трава на могиле матери за считанные секунды завяла, высохла и рассыпалась в пыль. Из-под надгробия потянулась струйка светящегося алого дыма и, раздвоившись, будто змеиный язык, скользнула в ноздри заячьей головы. Голова тотчас ожила, задвигав ушами. В остекленевших глазах вспыхнули красные зрачки.

Под ногой у танцующей Амелии хрустнула сухая ветка. Заячья голова повернулась в сторону девушки. Жуткие глаза погасли, уши обвисли, а из носа вылетело облачко алого дыма и устремилось к лунатичке. Она хотела отмахнуться от него, но руки не слушались. Она задержала дыхание, но это не помешало необычному дыму проникнуть в её ноздри…


* * *

…Амелия летела сквозь кромешную тьму. Вниз, а потом вверх, пока вдалеке не появились два белых огонька, похожих на звёзды. Девушка обрадовалась, но тут кто-то крепко схватил её и потащил обратно в глубины мрака. Силясь высвободиться, она закричала. Собственный голос показался ей слабым и нереальным, словно кричала вовсе не она, а другая девушка, находившаяся где-то высоко-высоко.

Амелия вспомнила хранившийся в шахтах меч. Вспомнила гравировку и произнесла:

- Благословен Господь, твердыня моя, научающий руки мои битве и персты мои – брани.

В тот же миг враг отпустил её.

- Благословен Господь, твердыня моя, научающий руки мои битве и персты мои – брани! – повторила девушка, и окружающая тьма содрогнулась, будто гигантское студенистое тело.

- Благословен Господь, твердыня моя, научающий руки мои битве и персты мои – брани! – в третий раз проговорила Амелия.

Раздался противный оглушительный скрежет, и девушка взмыла…


* * *

Амелия открыла глаза. Она лежала на могиле отца, на волглой земле. Неправдоподобно огромная луна висела над поляной, заслонив почти всё небо. Её чернильно-чёрные глазницы с ненавистью вперились в девушку.

- Оставь меня в покое, - сказала Амелия. – Я не буду твоей марионеткой. Лучше умру, чем буду для тебя отплясывать!

В глазницах луны загорелись багровые огни.

Девушка хотела подняться, но у неё начались судороги. В ушах загудело, как при урагане.

Кто-то незримый вновь пытался подчинить себе тело Амелии. Она же готова была убить себя, лишь бы не покориться чужой воле. Она посмотрела на валявшуюся рядом суму. Сунула в неё дрожащую руку, ища нож. Пальцы нащупали тряпку, в которую были завёрнуты жёлтые камешки. Чувствуя, что вот-вот потеряет контроль над собой, лунатичка всыпала их в рот и проглотила.

Боль пришла незамедлительно. Камешки не хуже раскалённых углей обожгли внутренности. Разум померк…


* * *

Придя в себя, Амелия изумлённо ахнула. Небо над лесом было голубым и по нему плыли безмятежные ярко-белые облака. Кошмарная ночь миновала. Поблизости защебетала птица.

Девушка осторожно пошевелила рукой, согнула и разогнула ноги. Тело полностью повиновалось ей. А камешки… не причинили никакого вреда.

Улыбнувшись, Амелия села. Затем встала, подобрала суму и, пошатываясь, пошла домой. Она вымоталась, но испытывала радость победительницы.

Прежде чем покинуть поляну девушка оглянулась на заячью голову. Теперь это был голый череп.



ГЛАВА 5

Выйдя из леса, Амелия заметила Эрнеста. Он копал могилу на западном краю кладбища под стеной особняка, который равнодушно взирал тёмными окнами.

- Зря стараешься, - сказала девушка, садясь на поваленное гранитное надгробье.

- Не для твоей персоны, - продолжая работать, ответил Эрнест. – Если помнишь, я сказал, что  похороню тебя с родителями.

- Да, точно, - кивнула Амелия. – Как-то вылетело из головы… Для кого же трудишься? Для себя?

- Сестричка, у тебя за прошедшую ночь немало вылетело. Ты забыла, что на крыльце мёртвый мужик?

- Откуда тебе известно, что я видела его?

Эрнест на мгновение замер. Амелия подождала и с презрением в голосе спросила:

- Ты что, прятался и наблюдал за мной?

Юноша молчал. Стоял в яме и старой лопатой невозмутимо выбрасывал из неё землю.

Амелия поглядела на горы.

- Зачем ты взял плащ и скелеты летучих мышей?

- О чём ты? – слегка удивился Эрнест.

- Из шахт исчезли плащ и скелеты летучих мышей, - проговорила девушка. – Ночью на поляне ты расхаживал в плаще.

- А сейчас я, по-твоему, в нём? – ухмыльнулся Эрнест.

Плаща на юноше не было, только штаны и рубашка.

- Ночью ты носил плащ вампира.

- А кости мышей? Их тоже? В качестве украшений?.. Думаю, тебе приснилось…

- Нет, не приснилось, - процедила Амелия.

Эрнест снисходительно улыбнулся:

- Ты – лунатичка. Ночью тебе что угодно могло примерещиться. Луна действовала на тебя.

Девушка махнула рукой:

- Ладно, не важно. Завтра я ухожу отсюда. Ухожу из Трансильвании. Насовсем. Советую пойти со мной.

Тут Эрнест удивился по-настоящему.

- Уйдёшь? Куда?

- Куда угодно! Главное – подальше! Здесь повсюду зло! Повсюду!

- Но от луны тебе не спрятаться. И ты… Ты не можешь просто уйти. Отец говорил, что мы должны…

- Наплевать! – оборвала девушка и побрела в сторону крыльца.

Опёршись на лопату, Эрнест недобро уставился сестре в спину.

Проходя мимо окон, Амелия посмотрела в одно из них. Внутри ничего не изменилось, но девушке почудилось, будто это абсолютно чужой дом, не тот, где она родилась и выросла.


* * *

Поев, Амелия закрылась в своей комнате. Достав из комода тонкую шёлковую верёвку, она привязала один конец к дверной ручке, а другой – к бронзовой вазе на тумбочке у кровати. Затем девушка сунула под подушку нож и легла спать…

Спустя несколько часов семь камешков по очереди выпали из её рта. Она этого не почувствовала и не проснулась. Она проснулась, услышав звон упавшей вазы.

Амелия села в кровати и завертела головой, озираясь.

Через незанавешенное окно в комнату лился тусклый свет полумесяца. Дверь была распахнута. На пороге стоял Эрнест в плаще последнего вампира. Противно пищали комары. Чертовски много комаров.

- Чего ты хочешь? – спросила девушка.

Юноша вошёл в комнату и поинтересовался:

- Не любишь сюрпризов?

- Теперь не люблю.

Правой рукой Амелия нащупала под подушкой нож.

- Без сюрпризов жизнь скучна. – Эрнест улыбнулся. – А жизнь должна быть интересной. Её должны наполнять тайны, раскрытие коих возносит человека к звёздам.

- Или повергает в бездну, – парировала девушка. Комар ужалил её в щеку. Амелия раздавила мерзкое насекомое левой рукой. – Есть тайны, в которые человеку лучше не совать нос.

- Да, - кивнул Эрнест. – Но как смекнуть, в какие тайны можно соваться, а в какие нельзя?

- Не знаю, - сказала Амелия. Вокруг неё метался легион комаров.

- Вот именно! – Юноша подошёл к постели. – В том-то и дело, что ты не знаешь, от чего бежишь!

- То есть ты отказываешься отправиться со мной? – спросила девушка.

- Нет. – Эрнест сел на кровать. Погладил колени сестры. – Я отказываюсь тебя отпускать. Твоё место здесь, в Трансильвании. У нас есть цель. Есть миссия. Мы обязаны выполнить её. Для этого мы живём. Для этого жили наши родители.

Усмехнувшись, Амелия убрала руку брата со своих ног.

- Если я так важна, почему ты бросил меня на поляне, заявив, что тебе всё равно, буду ли я жить или умру?

- Я солгал. В действительности Трансильвания не допустила бы твоей гибели.

- Она говорила с тобой?

- Нет, не она.

- Кто?

Эрнест подался к сестре.

- Оставшись, ты откроешь эту тайну.

- Не останусь, - твёрдо сказала Амелия. – Кстати, ты похоронил незнакомца?

- Конечно. Но я не… А чёрт! – Эрнест отпрянул. – Что у тебя там?!

- Где?

- Возле подушки!

Амелия глянула вниз. На простыне лежали камешки, извлечённые из рукояти меча.

- Что это? – спросил юноша с отвращением и страхом.

- Не представляю, - честно ответила Амелия и, взяв камешки, сунула их в карман платья.

- Они обожгли мне руку, - сказал Эрнест. – А чего тебя не жгут?

Девушка пожала плечами:

- Наверно, это ещё одна тайна, которая делает нашу жизнь интересней.

Юноша вновь придвинулся к сестре.

- Перестань. Ты должна…

Он не договорил. Рука Амелии метнулась к нему. Блеснул нож. Эрнест уклонился, и стальное жало впилось ему не в сердце, как рассчитывала Амелия, а в левое плечо. Второй удар девушка направила в лицо брата. Однако юноша перехватил её руку и выбил оружие.

- Я ожидал подобной глупости! – прошипел он.

Амелия ударила его кулаком в живот, но без толку. Сграбастав девушку, Эрнест встал.

- Прощай, сестричка! Я справлюсь и без тебя!

Захрипев, Амелия полоснула брата ногтями по щекам, а он, зарычав, швырнул её в окно. Зазвенело разбившееся стекло.

Девушку спасла плакучая ива. Её упругие ветви замедлили падение, хотя сильно разодрали кожу на правой скуле и левой ноге.

Свалившись на землю, Амелия поспешила подняться и по кладбищу поковыляла к лесу. Намеревалась спрятаться в зарослях, прежде чем брат выйдет из дома, но не успела. До деревьев оставалось не меньше двадцати шагов, когда входная дверь с грохотом распахнулась. Держа в руке нож, Эрнест вышел на крыльцо, расхохотался и закричал:

- Подожди, сестричка! Я провожу тебя! Ведь это твоя прощальная ночь!

Понимая, что убежать не удастся, Амелия остановилась и осмотрелась. Её взгляд почти сразу наткнулся на зубастый капкан, привязанный ржавой цепью к могильному камню. Нагнувшись, девушка торопливо размотала цепь. Потревоженная ловушка лязгнула железными челюстями.

- Правильно, постой немного! – кричал на бегу Эрнест. – Обсудим наши дела, и я зарою тебя на поляне! И построю гробницу! Большую! Величественную! Мрачную! Тебе будет уютно!

Амелия повернулась к брату, который нёсся к ней, лихо размахивая ножом. Девушка стала вращать цепь с капканом, как пращу. И едва Эрнест подбежал достаточно близко, Амелия атаковала. Юноша пригнулся, решив, что сестра метит ему в голову, и прогадал. Капкан со свистом рассёк воздух и врезался Эрнесту в левую щеку, превратив её в кровавое месиво. Выбитые зубы вылетели изо рта вместе с веером брызг слюны и крови. Юноша рухнул на землю, ударившись о замшелое надгробье. Дёрнувшись пару раз, он затих, но дышать не прекратил. Нож выпал из ослабевшей руки.

Переведя дух, Амелия склонилась над Эрнестом. Она хотела покончить с ним. Она стала душить его цепью. Позвонки отвратительно хрустнули. Эрнест засипел, отчаянно замахал руками и вскочил. Амелия повисла на его спине, держась за цепь, которая рвала ей ладони. Юноша заметался по кладбищу, споткнулся и грянулся на могильную плиту, придавив собой сестру. На секунду девушку ослепила лилово-алая вспышка. Боль пронзила поясницу. Амелия вскрикнула и отпустила цепь.

«Прощальная ночь…» - подумала девушка, и Эрнест оглушил её, ударив локтем в лицо…


* * *

- Эа ы оаээ о оыа а э!

Очнувшись, Амелия пожалела, что не умерла. Спина болела так, будто позвоночник был сплошь переломан. В глазах дико роились оранжевые огоньки.

- Ы оаая уа!

Девушка лежала под звёздным небом на холодном древнем надгробии. Её руки дрожали. Ног она не чувствовала и не могла ими пошевелить. Их словно не существовало.

- Я ыеу еэ ыи!

Превозмогая боль, девушка приподняла голову. Перед ней, сгорбившись, стоял Эрнест. Его нижняя челюсть отвисла. Из носа и рта текли кровь, слюна и сопли. В левой руке юноша держал цепь с капканом, а в правой – нож.

- Ы уе уыа эеа! – злобно промычал он.

Амелия рассмеялась.

- Аои! – Эрнест взмахнул цепью и капкан, описав дугу, саданул девушку по животу.

Амелия охнула и заскребла пальцами землю. К горлу подступила тошнота.

- Ыеу иы! – Юноша сел на омертвевшие ноги сестры. Отшвырнул цепь и разорвал платье на животе девушки. Провёл по нему ножом. Видимо, собрался выпотрошить Амелию, как зайца.

- Я ыу ою оу.

Девушка приготовилась терпеть неминуемые пытки. Постаралась сосредоточиться на чём-нибудь приятном, и ей сразу же вспомнился меч крестоносца. Вот если бы он сейчас был у неё. Если бы не обжигал, а…

Девушка торжествующе улыбнулась. Её рука скользнула в карман платья.

Замычав, юноша замахнулся ножом и… опоздал. Сестра кинула ему в лицо семь камешков. Один из них попал в рот Эрнеста. Он истошно завопил, выронил нож и упал. Продолжая дико кричать, встал и вновь принялся рвать одежду. Теперь уже на себе.

Когда юноша остался голым, он опустился на четвереньки, громко рыгнул и его стошнило. Эрнест извергнул из себя мерцающую зелёную слизь, жёлтый камешек и клык последнего вампира.

Амелия поморщилась и спросила:

- Сколько зубов кровососа ты проглотил?

Повернувшись к ней, Эрнест показал указательный и средний пальцы. В тот же миг его, будто подбросила некая незримая сила, и он, разведя руки в стороны, стал на ноги. Живот у него раздулся как шар.

- Иыя оаи е! – испуганно промычал юноша. Вроде бы, он просил сестру помочь ему.

Кожа на животе Эрнеста лопнула и наружу вылезли бледные растопыренные рёбра. Кишки змеями сползли по ногам на землю. Следом вывалились почки, печень и пузырь желудка. Запрокинув голову, Эрнест протяжно завыл. От этого воя Амелию охватили всепоглощающий ужас и чувство безысходности.

Зажмурившись, девушка закричала. И ей показалось, что крик заполнил безграничную Вселенную…

А потом, не открывая глаз, Амелия увидела, как брат убежал в лес, таща за собой кровавый шлейф кишок, которые цеплялись за надгробия и рвались. Горгульи на склепах замахали крыльями. Из чердачных окон особняка высунулась пара огромных костлявых рук. Они вытащили из печных труб две человеческих головы. Одна принадлежала отцу Амелии, другая – матери.

- Приди ко мне! – приказал Эдвард.

- Убей его! – велела Аннабель.

Крыша крыльца щерила алые доски-клыки. Входная дверь отворилась, и кто-то злобно прорычал:

- Ваши черепа будут хранить мои тайны!

За дверью, внутри дома, луна серебрила своими лучами кладбище, лес и горы…



ГЛАВА 6

Амелию разбудил гулкий раскат грома. Тучи затянули небо. Тёплый ветер волновал верхушки лесных деревьев. День, до которого девушка уже не надеялась дожить, начинался грозой.

Приподнявшись на локтях, Амелия оглядела себя. Платье сплошь изодралось. На животе багровел большой кровоподтёк. Левая нога покрылась запёкшейся кровью, похожей на ржавчину.

Эрнеста поблизости не было. Он действительно убежал в лес, о чём свидетельствовали кровавые следы, петлявшие среди могил. Рядом лежали внутренности брата, клык вампира и семь жёлтых камешков. Зуб дымился, словно тлеющий фитиль свечи.

Над лесом сверкнула изломанная лиловая молния. Землю сотряс удар грома.

Одолеваемая гнетущими мыслями, Амелия попыталась пошевелить ногами. И у неё получилось. Она медленно встала. Любое неосторожное движение вызывало боль в спине. Сильную, но терпимую.

Собрав шесть камешков обратно в карман, седьмой Амелия положила на клык, который тотчас окутался ярко-рыжим огнём. Вскоре и он и камешек сгорели.

Вздохнув, девушка подобрала нож и побрела к дому. Ей совсем не хотелось возвращаться туда, но необходимо было переодеться, поесть и переждать ненастье. 

Когда Амелия вошла в особняк, опять блеснула молния, грянул гром и хлынул дождь.


* * *

Позавтракав, умывшись и надев чистое чёрное платье, Амелия прилегла на диван в библиотеке. Девушка решила покинуть дом, едва наладится погода. Однако гроза действовала на неё подобно колыбельной. Позволив себе расслабиться, девушка погрузилась в сон…

Постепенно всполохи молний становились тусклее, а раскаты грома тише…


* * *

Скрипнув, дверь библиотеки отворилась и захлопнулась. Несколько книг упало с полок на пол. Проснувшись, Амелия села. Сердце у неё отчаянно колотилось. Руки дрожали, а лицо горело и чесалось. Девушка провела по нему ладонью, догадавшись, что её навестили комары. Кожа на щеках была пупырчатой, будто у старой болотной жабы.

Амелия взяла со столика нож и тут же выронила. Он буквально истекал кровью.

Застонав, девушка бросилась вон из библиотеки.

Амелия бежала так быстро, как могла. По коридору, по лестнице, снова по коридору, снова по лестнице… И остановилась перед картинами в чёрных рамах. Она желала выбраться из особняка, но вместо этого примчалась на чердак.

В полумраке под скатами крыши мерцали красные глаза. Там, закутавшись в перепончатые крылья, на часах сидели и висели летучие мыши. Целая стая.

Картины либо изменились, либо их подменили. На левом полотне руки мертвецов не торчали из могил, а скелет в плаще прислонился к высокому надгробию. Небо правой картины теперь было не серым, а чёрным.

Амелия сделала шаг назад, развернулась и… обнаружила, что дверь завесил искрящийся голубоватый туман.

Девушка метнулась к ближайшему разбитому окну, но одна из летучих мышей опередила её. Хлопая крыльями, тварь села на подоконник. Чтобы добраться до других окон Амелии пришлось бы миновать по меньшей мере пару десятков нетопырей.

Она сунула руку в карман с камешками. Летучие мыши растопырили крылья и зашипели.

- Ждите! – рыкнул кто-то.

Амелия посмотрела на картины. Изображения на левом полотне двигались. Из кладбищенской земли вылезали гниющие руки мертвецов, а скелет косил их. Срезанные кисти падали и, разбрызгивая зелёный гной, дёргались, как раненые пауки.

Спустя минут пять все руки были скошены. Все, кроме двух. Они до локтей высунулись из могилы и замерли. Кожа на них разодралась, виднелись кости.

Через некоторое время земля между руками потрескалась и на поверхности показалась голова Эдварда Фрейберга. По чердаку распространился тошнотворный смрад мертвечины.

- Довольно! – прорычал косарь. – Остановись! Когда появится четвёртая длань, ты должен будешь вернуться!

Положив косу себе на плечо, скелет отошёл в сторону.

Амелия не сводила взгляда с картины и уже не соображала, где находится: на чердаке или на кладбище.

- Дочь, – скорбно произнёс Эдвард. – Почему ты забыла мои наставления?! Почему хочешь уйти из Трансильвании?!

Моргнув, девушка покачала головой:

- Ты не мой отец. Ты не можешь быть им. Это козни проклятого вампира.

Эдвард замахал руками:

- Я твой отец! Не сомневайся! Вампир помог мне встретиться с тобой! Его зубы дали силу картинам и мне!

- Значит, вы с ним заодно? – нахмурилась Амелия.

- Нет! Но… мы не враги.

- Не враги?! А ты в курсе, что он сотворил с Эрнестом?!

Неподалёку от Эдварда из земли высунулась чья-то разлагающаяся рука и принялась хватать пальцами воздух. Отец Амелии заговорил торопливее:

- Мне горестно, что так случилось, но я особо не надеялся, что Эрнест продолжит моё дело. Куда важнее, чтобы ты прислушалась ко мне и осталась жить здесь. Ты должна стать хранительницей тайн Трансильвании!

- Нет, - произнесла Амелия. – Твоя любимая Трансильвания кишит злом.

- Да! – согласился Эдвард. – Но сама Трансильвания не злая! Она защитит тебя от зла!

- Как защитила Эрнеста?

- Эрнест был ей не нужен, а ты нужна! Необходима! Трансильвания изначально заботилась о тебе! Она подарила тебе меч крестоносца и ладан! Ладан, привезённый из Святой Земли великим воином!

- Ладан? – девушка вскинула брови.

На кладбище выросла ещё одна мёртвая рука. Тонкая, с длинными изломанными ногтями.

- Ладан у тебя в кармане! – сказал Эдвард. – Это смола из… Но сейчас важнее другое! Я спешу! Ты должна уяснить, что твоё место в Трансильвании! Раскопай ночью могилу Иштвана Ланс и его жены! Они дадут тебе картину, созданную специально для тебя! Она позволит тебе разговаривать с Трансильванией! Я многое рассказал Эрнесту и тебе, но Трансильвания расскажет гораздо больше! Она покажет то, чего нельзя выразить словами! Она доверит тебе все свои тайны! Все!

- Зачем? – спросила Амелия. – Зачем её тайны мне?

Перед головой Эдварда из земли выскочила детская ручонка с ободранной до костей плотью.

- Твоя судьба – хранить тайны Трансильвании! А позднее хранителем сделается один из твоих детей! Самый достойный! У Трансильвании должен быть живой хранитель её тайн!

- Злые у неё тайны, – сказала девушка. – Злые, мерзкие и опасные. Они толкнули нас прямо в зубы последнего вампира.

Лицо Эдварда скривилось, будто от боли:

- Ты пребываешь в неведении! Но тебе объяснят, если ты останешься! На кладбище похоронены бывшие хранители! Они станут твоими учителями! Трансильвания подскажет, в какой час и какую могилу раскопать! Ты во всём разберёшься! Всё поймёшь! Только не уходи!.. К тому же, ты будешь чужой для живых людей! Твоё место среди мёртвых! Не уходи!..

Из дёрна выползла рука очередного мертвеца. У неё недоставало указательного и безымянного пальцев. Мизинец отвалился, когда она попыталась ухватиться за траву.

- Время истекло! – прорычал косарь, который до этого стоял молча и недвижно.

-  Нет! – закричал Эдвард. – Подожди! Она не..!

Скелет подошёл к нему и взмахнул косой. Руки Эдварда упали на землю, конвульсивно дёргаясь. Голова откатилась за могильный камень.

Чердак наполнился удушливой жарой.

- Амелия, - позвал приятный женский голос.

Девушка перевела взгляд на вторую картину. Над крышей нарисованного особняка взошёл нарисованный диск луны. В окнах зажёгся алый свет. Дверь со скрипом открылась.

- Знаешь, кто я? – спросила луна.

- Да, - ответила Амелия, и у неё опять возникло желание танцевать. – Ты – моя мать.

- Верно, - сказала луна. – И я прошу тебя о том же, о чём просил Эдвард. Думаю, ты согласишься. Трансильвания тебя любит. Она велела мне научить тебя, как избавиться от последнего вампира. Эрнест разложил его зубы в некоторых комнатах и подвале. По одному зубу в помещении. Исключение составляет прихожая. Там над входной дверью спрятаны верхние клыки. Нижние Эрнест проглотил. Добудь все зубы и сожги с помощью ладана. Так ты освободишь дом от зла, чтобы спокойно жить в нём.

Откуда-то издалека донеслась музыка. Благозвучная как и голос Аннабель.

Ноги Амелии задрожали.

- Звучит просто, - сказала она.

- Да, - согласилась луна, - однако исполнить будет сложно. И освободить дом ты сможешь не раньше, чем получишь свою картину. Без неё ты не найдёшь зубы. Теперь они скрыты могучими чарами. Без картины у тебя вообще ничего не выйдет.

- Но я уничтожила один клык.

- Один! Что такое один клык по сравнению с тридцатью зубами, защищёнными колдовством! Именно оно лишило Эрнеста воли, подчинив его призраку последнего вампира. А картина тебя защитит. Носи её с собой до победы.

- Выходит, вампир – призрак?

- Естественно, ведь его тело рассыпалось.

Амелия взглянула на свои трясущиеся ноги.

- Почему ты заставляешь меня танцевать?

- О нет, я не делаю этого, - сказала Аннабель. – Во всяком случае, не хочу делать. В своей земной жизни я была лунатичкой, а ныне пребываю в лунном кратере, куда не попадает солнечный свет. Я пропитана мощью луны и, разговаривая с живыми людьми, действую на них как…

Голос Аннабель оборвался. Нарисованная луна внезапно превратилась в человеческий череп со звериными клыками. Правда, клыков было не четыре, а три. Правого нижнего не хватало.

Музыка стихла. Желание танцевать оставило Амелию.

- Грязная трансильванская потаскуха! – яростно прошипел череп. Его глазницы сверкнули багряным огнём. – Я выпущу из тебя кровь, смешаю её с дерьмом трупов и залью обратно в твои сладкие вены!

Амелия попятилась, споткнулась и упала на спину, которая не преминула отозваться болью. Раздался оглушительный трезвон. Все часы разом начали бить. Их стрелки стремительно вращались. Небо за окнами потемнело. Всего за минуту день сменился ночью.

Едва часы остановились и смолкли, девушка посмотрела на картину матери. Она была прежней, без луны, без черепа. Картина отца тоже вернула себе первичный вид. Летучие мыши исчезли. А с ними и туман.

«Может, померещилось?» - подумала Амелия, поднимаясь.



ГЛАВА 7

Месяц и звёзды светили в полную силу, когда Амелия, вооружившись лопатой, пришла на кладбище.

Могилу Иштвана и Милоны Ланс она отыскала без труда. Их надгробие было больше многих других, и вокруг него на могильных камнях, будто присяжные, расселись летучие мыши. Злобные глазки бестий рдели подобно рубинам.

- А я-то надеялась уже не встретить вас, - пробормотала Амелия, вонзая лопату в землю.

Нетопыри зашипели, захлопали крыльями. Девушка усмехнулась. Она походила на сумасшедшую. Её волосы загрязнились и спутались, лицо пересекали царапины, а к длинному чёрному платью прилипли обрывки пыльной чердачной паутины.

Копать было тяжело, но Амелия неплохо справилась. До полуночи она очистила от земли деревянную крышку широкого шестиугольного гроба.

- Надо же, - хмыкнула девушка.

Если верить датам, выбитым на могильном камне, то супруги Ланс простились с жизнью две сотни лет назад. Однако ящик, в котором они упокоились, выглядел новым, словно вчера сколоченным.

Амелия выбросила из ямы лопату и выбралась сама.

- Ну, открывайте, - велела она нетопырям.

Помедлив, они неохотно слетели с надгробий в могилу. Ухватились задними лапками за края не прибитой крышки и подняли её над ямой. Старательно махая крыльями, зависли в прохладном ночном воздухе.

Дно гроба было усыпано серыми змеиными черепами. На них лежали иссохшие пепельноволосые трупы мужчины и женщины. Обнажённые, но частично прикрытые чистым прямоугольным холстом в чёрной деревянной раме. Сперва девушка решила, будто мертвецы держат друг друга в объятиях, но, присмотревшись, поняла, что на самом деле они срослись. Срослись в утробе матери.

Амелия вновь поглядела на памятник. Надпись на нём гласила, что Иштван и Милона Ланс родились 18 августа 1666-го года, а умерли 6 июня 1706-го.

Правая рука мужчины и левая рука женщины слились воедино. По сути это была одна общая рука без кисти и предплечья, но с локтем.

Сиамские близнецы. Брат и сестра. Муж и жена.

- Мерзость! – прошептала Амелия.

- Мерзость?! – звонкими голосами воскликнули мертвецы. Их веки разомкнулись, явив пустые глазницы. – Как невежливо! Ты хранительница, верно?

- Нет, - ответила девушка.

Иштван пошевелил пальцами нормальной руки и взял два змеиных черепа. Вставил их себе вместо глаз и спросил:

- Но ты потревожила нас ради картины?

- Да.

- Тогда ты должна знать, - Милона погладила холст, - кто получает от нас картину, тот становится хранителем. Поэтому прежде чем мы примемся рисовать, ты должна определить, чего хочешь.

Амелия вздохнула.

- Мне говорили, что я непременно должна быть хранительницей. Но толком не объяснили почему. А вы можете?

- Да, - в унисон ответили близнецы. – Только вряд ли это тебе доставит удовольствие.

Девушка криво улыбнулась:

- В последнее время мне мало что доставляет удовольствие.

Иштван и Милона залились противным хохотом.

- Ну так спускайся к нам!

- Зачем?

- Чтобы мы тебе всё растолковали, дурочка!

Сунув правую руку в карман, Амелия сжала в кулаке ладан и спрыгнула в могилу. Поскользнулась и повалилась между живых мертвецов. Летучие мыши отпустили крышку, и она с грохотом упала на гроб.

Продолжая хохотать, близнецы крепко обняли девушку. Она почувствовала, что задыхается, но освободиться не сдюжила. А потом…

Потом Амелия с удивлением обнаружила, что находится не в гробу Иштвана и Милоны, а возле их разрытой могилы. В открытом гробу было абсолютно пусто. Над ямой, держа гробовую крышку, неподвижно висели скелеты летучих мышей. В чёрном небе ярко горели неведомые созвездия.

- Иштван, - позвала Амелия. – Милона.

Никто не ответил, но кладбище пришло в движение. Могильные камни взлетели и принялись с гулом носиться вокруг девушки. Амелия оказалась запертой в центре бурого вихря надгробий. Любое из них могло покалечить или убить её.

- Иди по мёртвой дороге и смотри в мёртвые головы, - донеслись с неба голоса близнецов.

Могильные камни рухнули на землю, образовав протянувшийся до леса тракт. Девушка пошла по нему. Одно из надгробий вспыхнуло алым огнём. Через минуту он погас, оставив после себя человеческий череп. Амелия присела на корточки и всмотрелась в его глазницы.

- Что ты видишь? – спросили близнецы.

- Вижу множество кольев, торчащих из земли. На них нанизаны истекающие кровью люди. Некоторые умерли, остальные корчатся… Рядом стоит стол с едой. Серебряные и золотые блюда заполнены мясом и хлебом. В кубках красное вино. Или кровь… За столом на резном деревянном стуле сидит мужчина лет тридцати. У него длинные чёрные волосы и усы. У него злые тёмные глаза. Он любуется страданиями людей и ест жареного поросёнка. Позади возвышается замок с островерхими башнями…

Череп громко затрещал и, развалившись надвое, испарился.

Девушка двинулась дальше. Могильные камни под ногами вибрировали. Вскоре загорелось ещё какое-то надгробие. Огонь породил череп, и Амелия вгляделась в глазницы.

- Что ты видишь? – спросили близнецы.

- Молодого светловолосого мужчину, - проговорила девушка. – Он бродит в шахтах под горами. Держит в руках факел и тёмную картину в чёрной раме. На картине изображена пара нечеловеческих красных глаз… Он остановился. Факел горит ярко, но почему-то почти не разгоняет мрак. А во мраке засверкали глаза. Красные. Такие же, как на холсте… Мужчина ставит картину на пол и подпирает её двумя камнями. Он отходит к стене. А глаза во мраке гаснут. Мужчина улыбается.

- Хорошо, - сказали близнецы. – Иди вперёд.

Амелия пошла, а череп взорвался у неё за спиной. Его осколки растаяли. В тот же момент в конце дороги среди деревьев появился третий череп. Он был крупнее предыдущих и с единственной глазницей, черневшей во лбу. Амелия всмотрелась в неё.

- Что ты видишь?

- Туман. Он рассеивается и… Нет не туман. Облака. Они расходятся, и я вижу под ними землю. Как высоко! Земля внизу. Она окружена горами. По-моему, это Трансильвания.

- А где тьма? – спросили близнецы.

- Тьмы нет, - ответила Амелия. – Везде све…

Она осеклась. На зелёных лесах и полях Трансильвании стали разрастаться тёмные пятна, похожие на кляксы. С гор, изгибаясь, потекли тёмные реки.

Череп откатился от девушки, скрывшись за деревьями.

- Пойми, - проговорили Иштван и Милона, - демоническое зло не всегда обитало в Трансильвании. Зло впустили люди. И оно должно обитать в Трансильвании. Его надо удержать в Трансильвании. Но раб не сможет сделать этого… Воспользуйся тем, чего не должно было быть нарисовано на твоей картине и на холсте Эдварда. Воспользуйся, если смекнёшь, что да как.

Амелия обернулась. Вдоль дороги выстроились колья с нанизанными на них людьми. В следующее мгновение колья превратились в огромные изогнутые клыки. А затем всё поглотила хлынувшая из леса тьма…


* * *

Тьма.

Чьи-то ледяные шершавые руки шарили под платьем Амелии. Вскрикнув, девушка рванулась, но руки удержали её.

- Воспользуйся тем, чего не должно было быть на твоей картине и на холсте Эдварда, - шёпотом повторили близнецы.

- Отпустите меня! – прошипела Амелия.

- А разве тебе с нами плохо? – хихикнула Милона.

- Разве тебе неприятно? – удивился Иштван.

- Отпустите! – повторила девушка.

- Ладно. – Руки близнецов выскользнули из-под платья девушки, оцарапав кожу длинными ногтями. – Как пожелаешь, недотрога.

Амелия сдвинула крышку гроба, выбралась из него и стала на краю могилы. Взглядом поискала летучих мышей, но не заметила ни одной твари.

Иштван широко улыбнулся, показав коричневые зубы.

- Так ты согласна принять от нас картину?

Амелия кивнула:

- Согласна.

- Вот и славно.

Близнецы взяли заключённый в раму холст и бросили девушке. На нём были изображены горы и наполовину заваленный вход в шахты, во тьме которого алели уже знакомые глаза.

- И что теперь? – спросила девушка.

Иштван и Милона не ответили. Их могилу покрывала земля. И на ней даже росла чахлая трава.



ГЛАВА 8

Последний вампир ждал на крыльце особняка, закутавшись в древний чёрный плащ. Голова призрака представляла собой бледный человеческий череп с тремя звериными клыками. Тот самый, в который превратилась нарисованная луна Аннабель.

- У тебя ещё есть возможность уйти, – прошипел кровосос. – Убирайся!

Амелия остановилась перед ступенями.

- Я решила вернуть себе дом. В других краях могу не прижиться.

Вампир взмахнул когтистыми руками:

- Глупая сука! Собралась потягаться со мной?! Ну что же, давай!

В глазницах призрака полыхнуло багровое пламя и… он улетучился.

Держа картину над головой, Амелия взошла на крыльцо и приблизилась к двери. Доски-клыки скрипнули, но не пронзили девушку. Войдя в дом, она опустила дар Иштвана и Милоны.

На подоконнике стояла свеча. Достав из кармана спички, девушка зажгла её и огляделась. Прихожая переменилась. К стенам прилипло великое множество окровавленных человеческих зубов.

Амелия свободной рукой пошарила над притолокой входной двери. Клыки вампира действительно лежали там. Но не успела девушка обрадоваться находке, как дверь распахнулась, ударив её. Клыки так и остались на брусе, а девушка, выронив картину, повалилась на пол. Ребро массивной дубовой двери рассекло ей кожу на лбу, разбило нос и губы, да к тому же чуть не проломило грудную клетку.

«Ну и дура же я! – корчась от боли, думала Амелия. – Дура! Дура! Дура!»

Кровь растекалась по лицу, попадая в глаза и рот. Дышать было тяжело, лёгкие словно сплющились.

Где-то неподалёку зашипел вампир:

- Мои слуги будут срать в твой миленький череп! Из твоих глазниц будет вечно течь дерьмо!

Подобрав картину, девушка со стоном поднялась. Заперла дверь на засов и пообещала себе быть осмотрительнее. Снова потянулась за клыками.

Стены будто зашевелились. Из-под сотен зубов разом выползли тысячи мелких чёрных жуков. С поразительным проворством и отвратительным скрежетом они прогрызли в зубах дупла да в них и спрятались.

Дёсны Амелии начало покалывать и щекотать. Она сплюнула на пол. Слюна чернела от кишащих в ней насекомых. Челюсти пронзила ледяная боль.

Девушка опять уронила картину. Уронила на свой плевок. Хотела выбежать из проклятого особняка, но боль вдруг прекратилась. Амелия пошатнулась и прислонилась спиной к двери. А зубы оторвались от стен, полетели к упавшей картине да канули в неё.

Девушка провела языком по своим зубам и дёснам, облегчённо вздохнула. Во рту не было жуков, не было дыр.

Амелия рукавом стёрла кровь с лица и уверенно шагнула к двери. Беспрепятственно забрала с притолоки два клыка и сунула в левый карман. В правом были спички и ладан.

Дом содрогнулся от чудовищного рёва.

Взяв картину и свечу, Амелия пошла по коридору. Попыталась открыть первую же дверь. Не получилось. Зато следующая отворилась, едва девушка толкнула её.

За порогом была квадратная комната, залитая колеблющимся изумрудным светом. Он исходил от гигантского клыка, который, пробив мраморный пол, упирался острием в дощатый потолок. Кроме необычных размеров, зуб имел дверь, сделанную из обожжённых костей человеческих рук.

- Нет в мире ничего страшнее и отвратительнее того, что хранится там! – прокатился по коридору грустный голос Эрнеста.

Вздрогнув, девушка пару минут вглядывалась в темноту. Однако брат не вышел на свет.

Амелия шагнула в комнату. Клык открыл свою дверь, выпуская наружу клубящийся голубоватый туман. Он поплыл по комнате, проглатывая старую мебель: обвешанный паутиной шкаф, пыльное бюро, разваливающуюся кровать и резные стулья.

Амелия положила картину на пол, а сама стала между ней и клыком. Туман замер. В нём чернела внушительная тень, какой-то уродливый силуэт. А потом в комнате завыл мощный холодный ветер. Под его натиском девушка едва устояла. Свеча погасла.

Ветер бушевал с минуту. Он прекратился внезапно, и воцарилась тишина.

Амелия убрала с лица волосы и зажгла свечу. Мебель никуда не делась, пыль и паутина тоже, а вот гигантский клык и туман пропали.

Девушку охватило неприятное чувство.

«Во мне что-то изменилось», - подумала она, и подбежала к шкафу, в дверце которого серело зеркало. Амелия посмотрела на своё отражение. Но внешне она была прежней.

«Во мне чего-то не хватает. – Амелия вся напряглась, прислушиваясь к ощущениям. – Из меня что-то украли. Ветер что-то забрал. Унёс… в картину».

Девушка метнулась к холсту, сжала раму в руке и, сощурившись, принялась разглядывать. Оказалось, что на картине появилось полупрозрачное изображение Амелии. Её ноги сковывали такие же полупрозрачные кандалы, чьи цепи тянулись во тьму шахт, где горели красные демонические глаза.

Чертыхнувшись, девушка кинула картину на пол.

«Они заодно! Трансильвания, древнее зло, родители, Эрнест и вампир! Они хотят поработить меня! А близнецы… Они предупреждали, что раб не сможет одолеть трансильванское зло! Подсказали, как избежать рабства и победить! Нужно воспользоваться тем, чего не должно быть изображено на моей картине и картине отца!»

Амелия склонилась над холстом и заметила крошечный золотой крест. Он лежал на камне выше входа в пещеру. Похожий был нарисован и на картине Эдварда.

Девушке вспомнилась иллюстрация из книги о крестоносцах. На рисунке пожилой священник благословлял рыцарей, вознеся над головой красивую чашу, от которой расходились лучи.

Амелия достала из кармана кусочек ладана и начертила им на картине семь линий. От креста до рамы. И вскоре нарисованные глаза лопнули, брызнув алыми искрами. На их месте образовалась дыра. Краски холста потемнели. Рама потрескалась. За окном раздалось невообразимое рычание. Стекло разбилось, осыпав девушку осколками.

«Это не вампир! – подумала она. – Это кто-то более могущественный!»

Когда рычание стихло, Амелия стряхнула с платья битое стекло. Картины теперь не было. Она превратилась в пепел.

Амелия улыбнулась. Чувство, будто в ней чего-то не хватает, исчезло. Девушка приступила к поискам зуба, и легко нашла его. Он лежал в щели под окном, буквально занавешенным паутиной.

Отправив добычу в карман, Амелия вернулась в коридор. Неестественный изумрудный свет лился из соседней комнаты. Девушка вошла туда.

Мебели в комнате почти не было. Прямо из пола росло светящееся ядовито-зелёное дерево с короткими узловатыми ветвями. На них мерзкими плодами висело несколько разлагающихся мужчин и женщин в старинных одеждах. Они раскачивались на чёрных верёвках, туго обмотанных вокруг шей. Вырубленную в необхватном стволе нишу занимало высокое кресло, обтянутое тёмной лоснящейся кожей. У сидения и спинки было по два широких толстогубых рта. Они беспрестанно открывались и закрывались, поблёскивая острыми звериными зубами.

Из-за дерева показался призрак последнего вампира.

- Присаживайся, - предложил кровосос, указывая на кресло. – Отдохни.

У призрака остался только один клык. Нижний. К тому же на верхней челюсти не хватало большого коренного зуба. В глазницах полыхало алое пламя.

Амелия сжала кусочек ладана в правом кулаке.

- Постою.

Вампир погладил кресло.

- Оно проголодалось, а ты устала жить. Накорми его.

- Я никогда не устану жить, - сказала Амелия.

- Проверим, - прошипел вампир и улетел за ствол.

Ветвь с рыжеволосой женщиной заскрипела, изогнулась и усадила покойницу на кресло. Оно вцепилось в гниющее тело зубами. Выцветшее платье с треском разорвалось. Послышалось чавканье. Захрустели разгрызаемые кости. По креслу потекла гнилая зловонная кровь. Труп быстро уменьшался. Подрагивая, он таял, словно кусок сала на раскалённой сковородке. Кресло же, наоборот, раздувалось. И после того как тело женщины было сожрано им, оно уподобилось кожаному шару с ножками.

Все четыре рта закрылись, плотно сомкнув жирные губы.

- А десерт? – Амелия двинулась к прожорливому креслу.

- Он уже сыт, - сказал вампир, вновь появляясь из-за дерева.

- Убирайся! – Девушка выставила перед собой руку с ладаном. – Прочь!

Призрак злобно зашипел, но подчинился. Отлетел к стене.

Амелия подошла к дереву и… Кресло совершенно беззвучно взорвалось. Острые костяные осколки впились в неё. Вампир злорадно захохотал. Девушка, выронив свечу, упала на спину, и некоторое время лежала оглушённой. Комнату стремительно заполнил непроглядный сизый туман.

Дрожа от боли и страха, Амелия ощупала себя. Грудь, живот, ноги, руки и даже лицо были утыканы грязными обломками костей. К счастью, они не повредили жизненно важных органов, лишь проткнули кожу. Платье пропиталось кровью.

Повинуясь интуиции, девушка проглотила кусочек ладана. Затем выдернула из себя осколки, поднялась и, пошатываясь, побрела сквозь туман. Сделала полсотни шагов, но так и не добралась до стены. Остановилась и достала из кармана ещё кусочек ладана, готовясь отразить возможную атаку.

Но враги не спешили нападать. Туман же стал рассеиваться. Сперва Амелия увидела себя, потом грубый дощатый пол, детский гроб и полукруглый могильный камень, на котором было высечено: ОТТО ЛАНС 6 – 9 ИЮНЯ 1706.

Из тумана вышли Эдвард и Аннабель. Молодые, не тронутые тлением.

Девушка попятилась:

- Не приближайтесь!

- Великое дитя, - сказал Эдвард. Он и Аннабель склонились над гробом. На них не было одежды. Их от плеч до колен окутывала полупрозрачная дымка тумана. – Великое дитя Иштвана и Милоны. Оно родилось в день смерти близнецов, а спустя трое суток умерло само. Судьба отняла его у Трансильвании. Судьба свергла его со Спирали. Похоронила в предвечной мгле, где ничто не отбрасывает тени.

- Чего вы хотите?! – спросила Амелия.

Эдвард и Аннабель ласково улыбнулись и проговорили:

- Хотим исправить твои ошибки. Увы, родителям нередко приходится убирать дерьмо за своими бездарными отпрысками.

- Вы не мои родители! – продолжая отступать, сказала девушка. – Вы – очередное вампирское наваждение!

- Дрянь ты полоумная, - усмехнулся Эдвард. – В прошлый раз ты говорила то же самое. Безмозглое ничтожество, когда же ты, наконец, поймёшь, что родителям надо подчиняться?

Амелия оглянулась. Позади была стена, сложенная из человеческих и звериных черепов, чьи глазницы мерцали изумрудными огнями. Один человеческий череп клацнул зубами.

- Это, конечно, не Врата Ада, но вроде того, – промурлыкала Аннабель.

Туман всё слабел. Проявлялись остальные стены просторной комнаты. Тоже костяные. Окон и дверей не было. Высокий потолок скрывался во тьме.

Девушка угодила в ловушку.

- Бедное Отто, - сочувственно произнёс Эдвард. – Оно выползло из мёртвого, холодеющего тела матери, изнывая от голода. Оно не напилось материнского молока. Не насытилось.

Аннабель открыла гроб. Внутри на полуистлевшей тряпке лежал сморщенный коричневый труп младенца. У него был непомерно вздутый живот, на котором змеёй свернулась длинная высохшая пуповина. Лысую голову венчали маленькие козлиные рожки. Вместо ресниц на веках извивались белые черви. Между тёмно-синих покусанных губ желтели два ряда игловидных зубов.

- Проснись, Отто, - громко прошептал Эдвард. – Мы пришли помочь тебе. Проснись.

Мёртвый младенец раздвинул ноги, согнул в коленях. Амелия заметила, что он – гермафродит. Ей доводилось читать, как в средние века таких детей сжигали, а прах развеивали над гиблыми болотами.

- Просыпайся, Отто, - прошептала Аннабель. – Вернись. Ты необходимо нам.

Отвратительное порождение инцеста разомкнуло веки и посмотрело на людей светящимися зелёными глазами.

- Молодчина, - похвалили Эдвард и Аннабель.

Они вдруг пропали и возникли рядом с Амелией, схватив её за руки. Она попыталась вырваться, но безуспешно. Попыталась прикоснуться к Эдварду ладонном. Отец рассмеялся и выбил его из её руки. Амелия изловчилась и ударила родителя коленом по рёбрам. К сожалению, на отца это никак не подействовало.

- Отто, - позвала Аннабель. – Иди сюда. Иди к нам.

Гермафродит сел и неуклюже, будто слепой щенок, перевалился через стенку гроба. Ударился о могильный камень и сипло захныкал. Стал на четвереньки и пополз к людям, таща пуповину по полу.

Неожиданно грудь Амелии начала болеть и увеличиваться. Платье разорвалось, обнажив набрякшие полушария. Прежде они были неприметными, а теперь походили на две увесистые дыни.

Гермафродит подползал всё ближе. Его глаза расширились и засветились ярче.

- Нет!!! – взвыла Амелия. Из набухших сосков засочился грязно-зелёный гной. Вены вокруг них вздулись и потемнели.

Отто принюхалось и… прыгнув на Амелию, вцепилось ручонками в окровавленное платье. Пуповина обвила талию девушки и проникла в её живот через пупок. Ужасная боль пронзила нутро. Оглушительно визжа, Амелия попробовала стряхнуть ублюдка. Не удалось. Заверещав, Отто вскарабкалось выше. Припало губами к левому соску и засопело, всасывая тёплый гной. Пуповина стала подрагивать и утолщаться. Что-то потекло по ней из Амелии в гермафродита.

Глубоко вдохнув, девушка прокричала:

- Благословен Господь, твердыня моя, научающий руки мои битве и персты мои – брани!!!

Глаза младенца мигнули и выпучились. Он подавился и закашлялся.

- Что ты творишь, дрянь?! – проорал Эдвард и ударил дочь кулаком в челюсть.

Голова девушки мотнулась, в шее щёлкнуло и по хребту заструился жар.

- Благословен Господь… - опять закричала Амелия, но Аннабель зажала ей рот рукой.

Откашлявшись, Отто негодующе загукало и опять потянулось к соску. Не сумев поймать его губами, оно впилось в грудь зубами и принялось сосать гной из раны.

Девушка в свою очередь укусила материнскую ладонь. Кровь Аннабель была холодной и невероятно противной на вкус. Мать зашипела проклятия, но руку не убрала. Она отдёрнула её только тогда, когда Амелию стошнило. Кусочек ладана, извергнутый из желудка девушки, обжёг Аннабель и прилип ко лбу Отто. Гермафродит мгновенно потерял интерес к еде. Заскулил и, отпустив платье девушки, повис на пуповине вниз головой.

- Прекрати! – закричали Эдвард и Аннабель. – Прекрати!

В ответ Амелия безумно расхохоталась.

Из ушей и ноздрей Отто заструился чёрный дым. Пуповина выскользнула из живота девушки, и гермафродит шлёпнулся на пол. С торжествующим возгласом Амелия подняла ногу, обутую в прочную кожаную туфлю, и раздавила голову ненавистного выродка, словно гнилую репу. Скудные мозги выплеснулись на половицы. Правый глаз, угасая, откатился к надгробию. Сморщенное тельце подёргалось и застыло. Из пуповины толчками потекла кровь.

- Амелия, что же ты натворила?

Эдвард и Аннабель отступили от неё. Они смотрели со страхом и досадой.

- Что же ты натворила? Отто нельзя было уничтожать. И картину тоже.

Девушка упала на пол и отползла подальше от родителей.

- Вы хотите сделать из меня рабыню! – прокричала она.

- Мы не могли поступить иначе, - сказал Эдвард. – Ты нас погубишь. Ты уже губишь всех нас. Всех бывших хранителей.

- Да неужто?! – Амелия снова захохотала. – А благородная чета Ланс, похоже, придерживается иного мнения!

Аннабель вздохнула:

- Иштван и Милона предали Трансильванию. Они использовали тебя как орудие мести. Они мстят за Отто. Думают, будто виновна Трансильвания.

- Они пытались использовать и меня, - сказал Эдвард. – Но я не поддался.

Родители двинулись к дочери.

- Ты не уйдёшь из Трансильвании. Ты не имеешь права.

Подобрав кусочек ладана, девушка встала.

- Я лучше умру, чем буду вашей прислужницей!

И тут глазницы одного стенового человеческого черепа погасли. Он выдвинулся из костяной кладки и стукнулся об пол. Следом за ним из образовавшегося отверстия вывалился полный набор человеческих костей. А с потолка слетел чёрный плащ с капюшоном и плавно опустился на кости.

Эдвард и Аннабель замерли.

- Опоздали, - обречённо проговорили они.

Плащ всколыхнулся, приподнимаясь. Под ним кости складывались в скелет.

- Амелия! – Родители умоляюще поглядели на дочь. – Ты рождена, чтобы стать величайшей хранительницей тайн Трансильвании! Не сопротивляйся судьбе! Не губи нас!

- Вы сами себя погубили, - сухо ответила девушка.

Скелет выпрямился и воздел десницу. В неё из тьмы упала ржавая коса. Череп в капюшоне медленно повернулся к живым мертвецам.

- Не гневайся, косарь, - сказал скелету Эдвард.

- Прошу тебя, - Аннабель продолжала смотреть на дочь, - выполни свой долг.

Девушка молча сунула в карман ладан.

Косарь поочерёдно прикоснулся остриём косы к четырём половицам, и они растаяли. Под ними обнаружилась каменная лестница. Взявшись за руки, Эдвард и Аннабель неохотно сошли по ней во мрак. При этом они превратились в грязные гниющие трупы. Но Амелия не испытала ни жалости, ни злорадства.

Скелет провёл косой над лестницей, и её скрыли доски.

- Как мне отсюда выбраться? – спросила девушка у косаря.

Не ответив, скелет подошёл к трупу Отто и нанизал его на косу, которую затем положил себе на плечо.

Комнату начало затягивать туманом. Разум Амелии тоже…


* * *

Девушка очнулась на полу в комнате со светящимся деревом. На ветвях всё так же покачивались разлагающиеся висельники. В нише стоял последний вампир. В его глазницах кружились красные искры.

- Что, глупая сука, запуталась? – прошипел призрак. – Попала из тупика в тупик?

Проигнорировав его, Амелия села. Её грудь уменьшилась до прежних размеров и выглядела вполне нормальной. Только вот укус кровоточил, как и остальные раны. А на пупке бугрился струп.

Поднявшись, девушка побрела к двери.

- Эй, а зуб? – усмехнулся вампир.

Амелия молча покинула комнату.



ГЛАВА 9

Добравшись до кухни, Амелия нашла под столом два факела и зажгла их. Мысленно она повторяла одно и то же слово: «Очищение, очищение, очищение…» А перед её внутренним взором вновь и вновь появлялся рисунок из книги о рыцарях: кривобокое капище, охваченное буйным пламенем.

Теперь девушка точно знала, что предпринять. Теперь ни в чём не сомневалась, понимая, что в Трансильвании у неё нет и не было истинных друзей.

- Остановись!

Сжимая в руках факелы, Амелия обернулась на злобный нечеловеческий голос.

Однако в дверном проёме стоял Эрнест. Голый, изуродованный, полумёртвый… У него вырос горб. Руки удлинились настолько, что предплечья волочились по полу. На животе рваная рана превратилась в широкий жутко ухмыляющийся рот с частоколами разномастных звериных зубов, среди которых, конечно же, был и вампирский клык. А из углов этой пасти к слепым глазницам протянулись две слизкие трубки синеватых кишок.

- Хочешь поджечь дом наших родителей? – Эрнест говорил, используя новый рот. Голос же его походил на медвежье рычание, доносящееся со дна глубокого колодца. – Хочешь уничтожить то, над чем не трудилась?

- Как будто ты трудился, - совладав с нахлынувшим ужасом, огрызнулась Амелия.

- Да! – рыкнул Эрнест, шагнув к сестре. – Да! Я трудился! Я пожертвовал собой! Позволил изменить себя!

Глядя на брата, Амелия попятилась к окну:

- Я тебя не просила.

Дверь захлопнулась.

- Ты подчинишься нам!

- Ни за что!

Остановившись у окна, девушка взяла оба факела в левую руку, а правой достала из кармана кусочек ладана.

Эрнест нащупал на столе буханку хлеба и отправил её в новый рот. Зачавкал.

«У него нет глаз, - подумала Амелия. – Он меня не видит».

Положив потрескивающие факелы на каменный подоконник, она задержала дыхание и бесшумно двинулась к двери.

Кишки, соединявшие живот Эрнеста с головой, расширились. В них забулькало, заклокотало.

- Ты подчинишься нам живая или мёртвая! – прорычал юноша, извергнув из верхнего, естественного рта кусок зловонного тёмно-коричневого дерьма. – Ты будешь служить Трансильвании, как служим все мы! Таков твой удел!

Подойдя к двери, Амелия потянулась к ручке. Брат стоял в двух шагах от неё, обратив лицо к окну, на котором остались факелы. Девушка рассчитывала выскочить в коридор, прежде чем Эрнест опомнится. Но юноша повернулся к сестре в тот момент, когда она распахнула дверь. Из его нового рта метнулся подобный питону зелёный язык. Он обвил ноги Амелии ниже колен и дёрнул. Девушка вскрикнула и упала, ударившись локтями. Пальцы разжались и ладан укатился в темноту коридора.

Кто-то незримый опять закрыл дверь.

- Твой удел – служить Трансильвании! – повторил Эрнест, подтягивая сестру к себе. – Сопротивляться глупо и бесполезно!

Амелия сунула руку в карман, однако ладан достать не успела. Эрнест сорвал с неё платье и отшвырнул в сторону.

- Со временем ты убедишься в нашей правоте! – рычал юноша. – Ты не сумеешь…

- Благословен Господь, твердыня моя, научающий руки мои битве и персты мои – брани! –  прокричала Амелия.

Эрнест покачнулся. У него из носа брызнула кровь.

- Ах ты грязная сука! – взревел юноша. – Сейчас ты заткнёшься!

Чудовищный язык Эрнеста отпустил ноги девушки и устремился к её лицу. Амелия схватила его руками, но не удержала. Он хлестнул её по губам и обмотал шею.

- Я научу тебя покорности, сестричка!

Захрипев, девушка лягнула брата в пах. Омертвевшие гениталии Эрнеста оторвались от тела, словно перезревшие плоды.

- Что же ты делаешь, сволочь?! – возмутился юноша. – Я и без того разваливаюсь!

Эрнест, не скупясь, обрушил на голову Амелии кулаки.

«Он не убьёт меня, не посмеет…» - понадеялась девушка, теряя сознание…


* * *

Тишину беспамятства разорвало яростное рычание, переходящее в скулёж.

Пахло чем-то знакомым и приятным.

Открыть глаза оказалось непросто. От полученных ударов веки отекли и не желали размыкаться. Раздвинув их пальцами, Амелия увидела брата. Он стоял на коленах и размахивал руками, будто отгонял разъярённых пчёл.

По кухне, окружая Эрнеста, растекался сизый дым.

Амелия взглянула на окно. Юноша отбросил её платье, и оно повисло на подоконнике рядом с горящими факелами. Карман тлел, а лежащий в нём ладан плавился и дымился.

- Не-е-ет! – дико ревел Эрнест. – Не-е-ет!!!

Его кости ломались, протыкая кожу. Он становился похожим на дикобраза. Тёмная кровь текла ручьями и собиралась в кипящие лужи. Язык нижнего рта свивался в кольца и распрямлялся, выталкивая наружу звериные зубы.

Приподнявшись на локте, Амелия закричала:

- Благословен Господь, твердыня моя, научающий руки мои битве и персты мои – брани!

Эрнест дёрнулся, словно кто-то толкнул его в спину, и растянулся на полу. Волосы монстра загорелись и мгновенно обратились в прах. Кишки выскользнули из глазниц и лопнули, заляпав кухню кровавым дерьмом.

- Амелия!!! – проскулил Эрнест. – Останови это!!!

Девушка горько усмехнулась и прошептала:

- Благословен Господь, твердыня моя.

Скорчившегося юношу объяло алое пламя. Вскоре оно погасло, оставив от Эрнеста лишь несколько кучек серого пепла. Лужи тёмной крови испарились.

Кухня заполнялась благовонным дымом.

Амелия лежала на полу, готовясь к финальному рывку. Стараясь не обращать внимания на боль, она просила помощи у Бога, о Котором почти ничего не знала. И она верила – Он её слышит. Не сомневалась, что в мире существует Сила, противоположная трансильванскому злу. Добрая Сила.

Глубоко вдохнув, Амелия поднялась на ноги. Взяла с подоконника факел, подошла к двери и распахнула её. Ладанный дым сизой тучей вылетел из кухни и понёсся по коридору, стены коего трескались и корёжились.

- Очищение! – прокричала девушка и помчалась к выходу из дома. По пути она поджигала драпировки, гобелены и вообще всё, что легко загоралось.

Когда Амелия соскочила с крыльца, особняк сотрясся. Оконные стёкла разбились вдребезги. С крыши лавиной посыпалась черепица.

Отбежав на середину кладбища, Амелия остановилась и обернулась. Из чердачных окон вылезли две огромные руки. Они вытащили из дымовых труб головы родителей девушки и ударили их друг о друга. Головы раскололись, обрызгав дом кровью и мозгами.

Входная дверь сорвалась с петель. Из дверного проёма вылетел полупрозрачный череп вампира и, рыча, устремился к девушке. Его глазницы фонтанировали зелёными искрами, а зубы исчезали один за другим. Призрака сопровождала свита из нетопырей и комаров.

- Очищение! – выкрикнула Амелия, не пытаясь убежать.

Череп летел быстро, но его зубы таяли ещё быстрее. После того как пропали все, призрак подавился рычанием и растворился в воздухе прямо перед лицом девушки. Летучие мыши попадали на кладбищенскую землю и разом превратились в грязные старые кости. Комары рассеялись между надгробий и склепов.

- Очищение, - устало повторила Амелия и побрела прочь.

Едва она дошла до опушки, кладбище охватил хаос. Могильные камни взрывались, как бомбы. Гробницы рушились. Горгульи оживали, слетали с проваливающихся крыш и врезались в стены дома, где разбушевался пожар. Длинные языки пламени вырывались из разбитых окон. Самая большая дымовая труба рухнула, завалив камнями крыльцо. Огромные руки загорелись и вращались подобно мельничным крыльям. Их кожа чернела и покрывалась лиловыми пузырями. Дым стелился под чёрным, искрящимся небосводом…



ГЛАВА 10

Четыре монахини внесли во двор монастыря бесчувственную обнажённую девушку и аккуратно положили на газон. Несчастная была вся изранена. Её тело испещрили порезы и кровоподтёки. Длинные светлые волосы перепачкались и свалялись.

Увидев незнакомку, семидесятилетняя настоятельница вздрогнула и нахмурилась. Она не посочувствовала ей. Зато ощутила неприязнь и отвращение. К тому же пожилой женщине отчего-то сделалось страшно.

- Мать Анриетта, мы нашли её возле пруда, - сообщила одна из монахинь. – Куда нам её теперь?

«Туда, где взяли», - чуть не сказала настоятельница. С трудом сдержавшись, она оглядела монахинь и осознала, что они надеются именно на такой ответ. Похолодев, она подумала: «О Боже, не иначе Дьявол искушает нас!»

Наконец мать Анриетта проговорила:

- Устройте её на первом этаже. В западной угловой келье.


* * *

Девушка пришла в себя на закате и обрадовалась, услышав, что её приютил женский монастырь неподалёку от реки Муреш.

- Как тебя зовут, дитя? – спросила мать Анриетта. Преодолевая неприятное и непонятное чувство, она села на стул рядом с кроватью больной.

- Амелия Фрейберг, - ответила девушка. Потом странно посмотрела на деревянный настенный крест и откровенно поведала настоятельнице обо всех своих злоключениях.

Закончив рассказ, она поинтересовалась у потрясённой монахини:

- Почему ладан обладает такой мощью? Что он?

Мать Анриетта до боли сжала кипарисовые чётки.

- Ладан – смола южных растений. Он издревле используется в храмах при богослужении. А когда в Иудейском Вифлееме родился Сын Божий, восточные волхвы принесли Ему дары, среди которых был и ладан. Он считается особо освящённым и губителен для слуг Сатаны.

Амелия улыбнулась:

- Откуда вы знаете?

- Об этом написано в Священном Писании, в Библии.

- А слова на мече крестоносца… Они тоже из Библии?

- Верно.

- А можно мне почитать эту книгу? В нашей библиотеке я не нашла её.

Настоятельнице было нелегко улыбнуться в ответ, но она заставила себя.

- Конечно, дитя моё. Я скажу сестре Шарлотте, чтобы она дала тебе Священное Писание.


* * *

Спустя три недели раны Амелии зажили, и она собралась в дорогу. Ей нравилось в монастыре, и она совсем не хотела уходить. Однако монахини начинали терять над собой контроль, и девушке надо было быть слепой и глухой, чтобы не замечать, как тяжело им терпеть её.

До ворот Амелию провожала лишь мать Анриетта. В руках она держала Библию, которую девушка вернула ей накануне вечером. На чёрном переплёте серебрилось тиснение – трилистниковый крест.

- Куда ты отправишься?

Амелия пожала плечами:

- Решу в пути.

Монахини дали ей мешковатое коричневое платье, лёгкие кожаные туфли и потёртый рюкзак с едой. Также они снабдили девушку небольшим количеством денег. Беря монеты, Амелия с тоской вспомнила о сбережениях отца, спрятанных в его спальне и уничтоженных пожаром. Девушка намеревалась вытащить их из тайника, прежде чем поджечь дом, но забыла, так как вмешался Эрнест.

Настоятельница приоткрыла высокие деревянные ворота и виновато потупилась:

- Прости.

- Вам не за что просить прощения, - сказала девушка. – Благодарю вас.

Она шагнула за ворота. Мать Анриетта протянула ей Библию.

- Пожалуйста, возьми. Тебе необходимо Слово Божье.

Амелия охотно приняла подарок, взглянула на сверкающий витражами монастырь и двинулась по дороге на северо-запад.

В полдень она вышла к реке Муреш. Передохнула на берегу и направилась в город.


* * *

А город Тыргу-Муреш оказался и в половину не таким гостеприимным как монашеская обитель. Из-за того что люди испытывали к Амелии безотчётную неприязнь, она не смогла найти работу и была вынуждена ночевать на улице. Её не впустили ни в одну гостиницу. Хорошо ещё, что торговцы не отказывались продавать еду.

Когда закончились подаренные монахинями деньги, девушка впала в отчаяние. Она села под стеной какого-то дома и заплакала. Прохожие смотрели на неё, отворачивались и шли прочь…

И вдруг рядом с Амелией кто-то остановился. Она приподняла голову и сквозь пелену слёз увидела высокую худощавую старуху с короткими седыми волосами.

- Хочешь стать моей домработницей? – без предисловий спросила женщина. – Будет у тебя кров и презренный металл.

Не веря своим ушам, Амелия кивнула.


* * *

Имя благодетельницы было Ивонн Гранс. Она жила в центре города в богато обставленном двухэтажном доме. Амелии не пришлось долго ломать голову над тем, почему старуха не чуралась её. Выяснилось, что Ивонн – ведьма, зарабатывающая на жизнь чародейством. Довольно часто к ней приходили различные сомнительные личности и просили пособить в не менее сомнительных делах. Старуха почти никому не отказывала.

В Библии девушка прочла, что колдовство – смертный грех, и все колдуны ненавистны Богу. Поэтому она задумала уйти от старухи, едва получит заработанные за месяц деньги.

Но дальнейшие события развивались не так, как предполагалось.

Однажды в дом ведьмы ворвалась истеричная девица, ровесница Амелии.

- Родители убьют меня! – с порога закричала она. – Они меня просто убьют!

Проводив перевозбуждённую посетительницу в гостиную, Ивонн усадила её на диван и напоила чаем. Девушку звали Анной. Немного успокоившись, она рассказала, что на третьем месяце беременности.

- Врачи не хотят мне помочь. – Гостья с мольбой глядела на старуху, расположившуюся в кресле напротив. – Они говорят, я слишком поздно обратилась к ним… Я слышала, вы… умеете делать аборт.

- Умею, - подтвердила Ивонн. – Но доктора правы, ты поздновато спохватилась, дорогая.

Руки девушки задрожали. Она чуть не выронила чашку.

- Ежели вырвать из тебя ребёнка, - продолжала ведьма, - то ты можешь умереть. А ежели выживешь, то никогда уже не родишь.

Лицо Анны побелело.

- Я погибла, - шепнула она.

Амелия вытирала пыль с мебели и внимательно слушала.

- Никто из тех, кто приходил ко мне за помощью, не погиб, - проговорила Ивонн.

Анна подалась вперёд.

- Я выполню всё, что скажете!

Ведьма улыбнулась.

- Кто-нибудь знает, что ты пошла ко мне?

- Ни одна живая душа!

- Тогда ты останешься здесь, и я подсоблю тебе благополучно родить. Затем ты ночью отнесёшь ребёнка к воротам детского приюта, а сама вернёшься к родителям.

Анну такое предложение не обрадовало.

- Но… Отец убьёт меня. Он…

- Прекрати! – оборвала Ивонн. – Скажешь родителям, что влюбилась в красавца и сбежала с ним в соседний город. Причину возвращения объяснишь разочарованием. Связалась, мол, с мерзавцем, с бабником. Тебя, конечно, накажут, но в конце концов простят, ведь ублюдка у тебя на руках не будет. Ясно?

Девушка молчала.

- Правда, эта услуга обойдётся тебе недёшево, - добавила ведьма и назвала сумму.

- Я согласна, - пробормотала Анна. – Но деньги добуду лишь дома.

- Договорились, - Ивонн поднялась и погладила девушку по плечу, - я подожду.

С того дня часть работы в доме ведьмы Анна взяла на себя. Поначалу она была угрюма и необщительна, но вскоре вовсю болтала со старухой. Что касается Амелии, то её гостья избегала.


* * *

Спустя полмесяца случилось то, чего Амелия не ожидала. Ивонн скончалась. А перед этим у них состоялся важный разговор.

- Садись, – сказала ведьма. Она лежала на кровати, до подбородка укрывшись толстым цветастым одеялом.

Амелия села на стул у окна.

- Я умираю, - сообщила Ивонн, пристально взирая на девушку. – И хочу, чтобы моё имущество досталось тебе.

Амелия не удивилась. Она медленно кивнула.

- Мне известно, кто ты, - сказала старуха.

- И что? – спросила девушка.

- Ты ошиблась и осознала ошибку, - продолжала Ивонн. – Тебе не место среди обычных людей. Твоё место там, где ты родилась. Понимаешь?

Девушка снова кивнула.

- Вот и славно. Мой стряпчий придёт к тебе сегодня с документами... Анну не выгоняй. Ей тяжко тебя выносить, но сама она не уйдёт. Слишком боится родителей. Помоги ей, а потом ступай назад к мёртвым хранителям… Когда Анна соберётся рожать, позовёшь одну мою подругу. Она повитуха и умеет держать язык за зубами… В шкафу найдёшь фотоаппарат. Сфотографируй роды. Вернее… Аппарат неисправен. Но притворись, что он работает. На тот случай, ежели Анна не захочет рассчитываться. Понимаешь?

Амелия улыбнулась.

- Понимаю.


* * *

На второй день после похорон, Амелия стала богатой. От старой чернокнижницы она, кроме дома, унаследовала и приличный счёт в банке.

А полгода позднее у неё появился ребёнок.


* * *

- Я ночью отнесу его в приют и пойду к родителям. Расплачусь в течение месяца. Хорошо?

Анна стояла на пороге зала и хмуро смотрела на Амелию, которая устроилась в кресле-качалке у открытого окна.

- Нет, не хорошо, - сухо проговорила преемница Ивонн. – Ты не покинешь мой дом ещё два сезона.

Анна вытаращила глаза.

- Но… Почему?!

- Потому что твой сын останется жить со мной. Я назову его Павлом. И ты будешь кормить его грудью, пока он не сможет есть другую пищу… Да и какая тебе разница, через шесть месяцев объявиться дома или через двенадцать? К тому же последствия беременности будут менее заметны, если ты повременишь.

- Нет! Ты не удержишь меня!

Амелия усмехнулась.

- Ты, кажется, забыла, что я сфотографировала твоё благополучное разрешение.

- У тебя ничего не выйдет! – заорала Анна. – Ты не знаешь, где живут мои родители!

- Верно, - спокойно согласилась Амелия. – Но власти знают. Ты в розыске как пропавшая без вести, не так ли?

Вновь ощутив полнейшее бессилие, Анна разрыдалась.



ЭПИЛОГ

В день возвращения Анны в родное гнездо, Амелия сняла деньги со счёта, и с ребёнком села на поезд до Бухареста.

Ночью ей приснился кошмар. Она увидела освещённые луной руины родительского особняка и кладбище. Все надгробия были разбиты. Кроме одного обелиска, громадного, как скала, и тёмного, будто сам Дьявол. На нём зелёным пламенем полыхало слово: TRANSSILVANIA.

Внезапно из земли под обелиском вылезла гигантская белая рука с шестью пальцами. Вместо ногтей бурели могильные плиты, закруглённые на концах.

Испугавшись, Амелия закричала:

- Косарь! Косарь!

Грянул гром. Из-за развалин вышел скелет в чёрном плаще и с неизменной косой в руках.

- Ты уверена? – спросил он.

- Да, - ответила девушка.

Скелет неторопливо двинулся к титанической руке. С каждым шагом он увеличивался в размерах, увеличивалась и его коса. Когда же он остановился перед рукой, то глядел на неё не снизу вверх, как Амелия, а сверху вниз.

- Твоё время истекло! – сказал косарь и замахнулся косой.

Ржавое лезвие легко рассекло предплечье. Рука с грохотом рухнула.

Девушка приблизилась и прочла имена, выбитые на ногтях-надгробьях: ВЛАД ЦЕПЕШ, МИЦЛАР ВИШКОВИЧ, ИШТВАН И МИЛОНА ЛАНС, ЭДВАРД ФРЕЙБЕРГ, АННАБЕЛЬ БАТОРИ, ЭРНЕСТ ФРЕЙБЕРГ.

Опять ударил гром, земля затряслась и… Амелия проснулась.

В купе было темно. Поезд мчался сквозь ночь. Монотонно стучали колёса. Завёрнутый в одеяло Павел мирно спал на койке рядом с девушкой. Она посмотрела на его бледное личико и подумала: «Отныне трансильванскому злу не удастся находить себе хранителей. Смерть не позволит ему этого. Она будет косить его руки… Сейчас мне гораздо проще различать зло и добро, тьму и свет… В Библии написано: «Теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» [4]. «Будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рождён от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь…»[5] Во мне зародились вера и надежда. Я верю в Бога, верю Ему, и надеюсь на Него. Но любви во мне нет. Её трон пустует. Он окутан пыльной трансильванской паутиной».

Ребёнок захныкал во сне. Амелия погладила его по щеке, и он сразу затих.

- Я взяла тебя не только из-за того, что не хочу быть одинокой, - прошептала девушка. – Я хочу, чтобы ты научил меня любить. Мне кажется, детей любить легче всего. И я верю, что в отличие от Анны полюблю тебя. И надеюсь, ты ответишь мне тем же. Быть может, ты станешь первым нормальным человеком, который не будет шарахаться от меня, как от зачумлённой.

Амелия обняла Павла и закрыла глаза. Она хотела спать. А утром… начнётся новая жизнь.


________________________________
[1] Имеются в виду рыцари Тевтонского Ордена, прибывшие в Трансильванию в 1211 году. Их позвал король Венгрии Андраш Второй, попросив помочь в борьбе с ордами половцев. Когда в 1225 году нашествие кочевников было остановлено, венгерский правитель изгнал крестоносцев со своих земель. Однако некоторые рыцари остались. И существует мнение, что тевтонцы пришли в Трансильванию не только для того чтобы помочь Андрашу Второму бороться с половцами. Есть основания предполагать, что это был тайный крестовый поход, имевший своей целью очистить Трансильванию от чародейского зла.

[2] Псалом 143:1

[3] Скатка – солдатская шинель, свёрнутая в трубку и связанная в кольцо для ношения через плечо. В таком виде обычно использовалась как вещмешок.

[4] Первое послание к коринфянам святого апостола Павла 13:13

[5] Первое соборное послание святого апостола Иоанна Богослова 4:7-8