Челноки, глава 5

Глава 5.

По радио объявили посадку. Часть дремавшего населения вокзала, с трудом размыкая смежавшиеся веки, потягиваясь, начала проверять свои груз и медленно потянулась на платформу, где их ожидал желанный состав. У входа в пассажирский вагон образовала толпа. Каждый из пассажиров тащил за собой баул, ещё не было введено жесткого контроля и обязательного взвешивания ручной клади и сокращения объёмов по размерам перевозимого груза. Каждый из пассажиров стремился доказать свое видение и понимание веса и объема представленного багажа. У входа в вагон возникали споры, что замедляло посадку.

В вагоне, где-то под потолком, тускло светили две-три лампочки. Узкий проход плацкартного вагона, как перекат на реке, бурлил, стонал, но пропустить всех враз желающих быстро проскочить на свое обозначенное место не мог. Люди ругались, толкались, но с определенной потерей нервов медленно двигались к своим местам.

В достигнутом отсеке пассажирского вагона вновь возникали недоразумения и скандалы. Каждый стремился занять не только свое обозначенное место, но и место для своего груза. Пассажиры нижних полок вталкивали в отсек свои сумки, баулы, одежду и стремились не пустить туда назойливого соседа. Наконец отсеки заполнены, но крышка не хочет закрываться, груз, заложенный туда, горбатиться, и любые попытки умять его оканчиваются ничем. Озабоченные пассажиры садятся на образовавшуюся полку. Крышка поддается такому действию, но трещат петли и шурупы вылетают из гнезд. Пассажиры верхних полок закидывают свой багаж на багажные полки, раскладывают у себя на боковых местах в ногах и подголовий.

Возбужденные пассажиры физическим трудом по укладке груза, нервным состоянием в ссорах с соседями, начинают успокаиваться, видеть в соседе не только конкурента за место, но и человека. Нервозность затихает, как вода поле бури, люди смахивают пот с лица, сдувают со лба завалившуюся пряди волос, улыбаются.

Поезд тронулся, медленно набирал ускорение, раскачивал вагоны, набирал скорость. Ускоряющееся движение пассажирского состава, усилило ритмичную тряску вагонов. Вместе с этим движением, утряслись, осели, как пропущенные через сито, переживания посадки. Началась обыденная жизнь: кто-то ложился спать, кто-то пошел за кипятком, кто-то начал нескончаемые, доверительные дорожные разговоры с соседом «за жизнь».

Соседями Орлова по плацкартному отсеку оказались представители сопредельных государств: Украины и Белоруссии. Некогда жители одной страны начали выяснять внешние различия политического и экономического раздела СССР. Как-то сам собой разговор коснулся денежных знаков.

- У вас, говорят, Ленин исчез с бумажных знаков? – задал вопрос Орлов. Молодые мужики с Украины и Белоруссии зашевелились, полезли в карманы и при тусклом освещении вагона в их руках появились национальные денежные знаки.
- Во, - сказал белорус, - у нас их называют «зайчики». Он щедро разложил на коленке пять разноцветных бумажек достоинством: пятьдесят копеек, один, пять, десять и двадцать пять белорусских рублей, выпуска 1992 года. На лицевой стороне пятидесяти копеечной красной бумажки симпатичная белочка аппетитно грызла орешки. На рублёвой бледно зеленой с желтым отливом банкноте застыл в прыжке заяц. На пятирублевке хищно насторожилась семейная пара волков. Зеленую десятирублевку украшала настороженная рысь с котенком. Двадцать пять рублей представлял гордость Белоруссии – зубр – на фоне зелено-красной расцветки животное из Беловежской пущи выглядело каким-то усталым.

- Смотри, - уточнил Орлов, - на всех знаках разные животные, а вы их называете «зайчики».
- Я-то причем тут, народ так назвал, - возразил белорус, против народа не попрешь.

Украинец, оглядываясь по сторонам, экономно показал только купоны в один, три и пять карбованцев, 1991 года выпуска, которые различались лишь по цвету: желтый, зеленый, синий. На лицевой стороне карбованцев гордо парила женщина, как символ государства.

Гордыня всегда выделяла украинцев из общей массы советского народа. Орлов вспомнил совместную службу в армии с представителями Украины. В армии над ними всегда подшучивали, где среди солдат бытовали шутки: «Хохол без лычки, что справка бес печати» или «Где хохол прошел, там еврею делать нечего». Орлов и белорус рассмеялись, а украинец насупился и серьёзно возразил:

- Чего смеетесь, вот увидите, через пятилетку Украину будет не узнать, европейская страна будет, не чета вам, – кацапам.
- Чего же ты по России катаешься, сидел бы дома, работал, - возразил Орлов.
- На работу еду, вахта у меня на севере.
- Как же без тебя Украина великой станет, если ты работаешь на Россию?
- Это временно, - упорно отстаивал свое мнение хохол.

Денежные знаки России, выпуска 1991 года, достоинством в один, пять и десять рублей сохранили все атрибуты советской символики, но по сравнению с предшественниками выглядели бледно, как старое бельё после стирки. Появились новые денежные знаки в пятьдесят, сто и двести рублей, но все они от десятки и выше имели портрет Ленина и герб Советского союза. Страна встала на путь рыночного развития со старыми идеологическими символами, она ещё не могла оторвать пуповину прежних лет.

Смотри, смотри, - вдруг несоразмерно громко закричал белорус, народ уже спал, - на всех денежных бумажках наших государств есть общая  узкая полоса. На российских знаках слева на пятерке и десятке волнистая, а на остальных прямая полоса. На украинских и белорусских прямая полоса справа.

- В общем, разделились, - заявил украинец, бела полоса, это граница.
- Пошли спать, - заключил Орлов, - время позднее, завтра работать, кто прав и чего получит каждый из нас, покажет время.
Поезд уходил вглубь России, спали в одном вагоне славяне, но уже разделенные и озабоченные разными проблемами…

Торговля в день приезда Орлова из Москвы не задалась. Торговые места на рынке были все заняты. Орлов расстелил на земле газету, разложил на неё  привезенный товар. Соседки справа и слева поднимали свои вещи на руки, разворачивали женские юбки и платья, громко кричали, расхваливали качество китайского производства. Народ двигался вдоль торгового ряда, смотрел, щупал, приценивался. Женщины вступали в разговор, прикидывали на грудь цветные тряпки, вертелись, словно перед зеркалом перед своими подружками, но ничего не покупали.

- Не наш день сегодня, - начали рассуждать соседние товарки.
- Да видно опять на заводе зарплату задержали, сделала вывод другая соседка. Сейчас начнут экономить да ждать на пенсию своих стариков.
- Светка, - закричала одна из товарок подружке, расположившейся напротив, ты всё знаешь, на заводе зарплату давали?
 Светка дожевывала пирожок с капустой и с полным ртом теста промычала:
- Вроде обещали.

- Обещали, - откликнулись недовольно обе соседки Орлова, - сколько лет уже обещают, а толку никакого. Завод то уже на ладан дышит, руководители хреновые, доруководились, всё налаженное производство кобыле под хвост спустили.
Торговый народ развеселился, и вдруг настороженно затих. Вдоль стихийно возникшего торгового ряда двигались трое крепких парней.

- Ну вот, - зашептались товарки, - сейчас начнут собирать дань, хоть бы дали время продать хоть что-то.
Лавина накачанных мускулов с бритыми затылками, с глубоко посаженными бесцветными глазами под низкими лбами надвигалась.
Орлов подал десятку:

- Мало, - прорычал один из собирателей дани.
- Больше нет, - огрызнулся Орлов, - видишь сегодня пустой день.
- Смотри, - угрожающе произнес себе под нос бывший спортсмен.
Соседки Орлова щебетали, как птицы, что-то о трудностях, но в основном улыбались и «строили глазки».
- Фу, - пронесло, - выдохнули они радостно и начали негромким голосом обсуждать сборщиков дани.
- Слышала, в городе возникло какое-то ОПГ.
- Это что общество платных грабителей?
- Будут тебе и грабители и убийцы – увидишь.

Представители ОПГ возвращались обратно. В их движениях чувствовалась накаченная за долгие тренировки физическая сила, но больше всего они своей уверенной твердой походкой, взглядом из-под лобья демонстрировали внешнюю силу, силу которую  им «крышевали» отдельные представители властных органов.

За сборщиками дани последовали мелкие воришки, спившиеся мужички и дамочки «шестерки», добытчики халявы. Эта часть рыночного населения жила интересами одного дня. По одному эти люди не ходили. Пара, пританцовывающих мужичков в сопровождении дамы с опухшим пепельно-красным лицом, бросали пытливый взгляд на продавцов, товар, выделяли зазевавшихся, хватали понравившийся предмет и «делали ноги». Поймать было невозможно. Схвативший товар, быстро перекидывал другому, третьему, и всё, человека поглощала толпа, как тина в болоте. Женщина с опухшим лицом поднимала крик ни о чем, визжала, как поросенок, создавала панику, провоцировала потасовку. Такие люди провоцировали драки, ссоры, но сами старались держаться в стороне.

Один из этой бригады наклонился над яркой спортивной курткой. Орлов поставил на понравившийся товар ногу. «Шестерка» поднял глаза, но встретил решительный взгляд. Обмен мнениями состоялся, противник отступил. Этот человек ещё несколько раз подходил к Орлову, но на решительные действия так и не решился.

Но в этот, же день Орлов получил психологическую оплеуху. К Орлову подошел скромно одетый покупатель. Лет пятидесяти. Седые по вискам короткие волосы, такие же усы, круглый боксерский нос, серые брови, и в этом треугольнике провалившиеся глаза. Блестят белки, но зрачки мутные, не спокойные. От него исходил устойчивый запах только что выпитого спирта. Мужчина долго перебирал товар, смотрел его с разных сторон, мял, а затем высказал мнение:

- Спекулянт, ты, а не продавец.
- Почему вы так решили, - возразил Орлов.
- Спекулянт, и всё тут.
- Я же вам товар привез, аж из самой Москвы, чтобы вы могли приобрести для себя что-то новое. А вы спекулянт!

- А мне ничего не надо. У меня есть фуфайка, с ней жил, с ней и проживу. Вот у меня были деньги, на которые я мечтал построить дом. А их у меня сейчас нет. Украли их у меня демократы долбанные. Я мог построить дом, а сейчас на те деньги, что лежат на книжке, и двух кубов досок не купишь. Но я построю этот дом, построю и землю пятнадцать соток получу в частную собственность. Но какой смысл в этой стройке?

Ты спекулянт, по внешнему виду, по-видимому, с высшим образованием, неужели не понимаешь, что творится в нашей политической жизни? Смотри, коммунисты вновь рвутся к власти. И что? Тебя же первого раскулачат. И окружающий тебя народ будет над тобой смеяться: «Вот он напился нашей кровушки на своих спекуляциях товарами. Поделом ему, так и надо».               

- Ты думаешь, они скажут тебе спасибо за то, что ты им способствовал сохранить их же деньги от инфляции. Да никогда. Развращено наше общество бездельем и пьянством. В этом государстве всё шиворот на выворот. Кто не работает, тот и ест. А ты со своими устремлениями…

Мужчина смахнул рукой закипевшую слюну в уголках рта от столь длинного монолога.
 - А ты спекулянт, губы то не очень раскатывай, - заключил мужчина, - развернулся и ушел недовольный…

Когда не повезет, так уж не повезет. Орлов опоздал на автобус, который шел в сторону его поселка. Орлов шел к дому с рюкзаком за спиной. Встречный транспорт двигался постоянно, но попутной машины не было. Он вспоминал слова пьяного покупателя, и примерял к себе новое звание «спекулянт».

Орлов обходил многочисленные дорожные ямы, наступал на камни, в придорожном лесу о чем-то своем вскрикивали вороны.