Каток в Сокольниках

Ночью Виктор Сергеевич проснулся от какого-то тяжелого сна. Самого сна он не помнил. Осталась только тревога, и щемило сердце. Он встал, покурил. Жена спокойно спала. В соседней комнате спали дочка с мужем и внуком.
Виктор Сергеевич лег на правый бок, закрыл глаза, стараясь успокоиться. Ничего, что могло бы вызвать тревогу, не было. Заботливая жена, хорошая дочка. Зять ее любил. Внук всех радовал. Работа, которая не так, чтобы интересная, но нормальная. Денег хватало. Никаких угроз ни для него самого, ни для семьи не было.

Виктор Сергеевич постепенно успокоился и заснул. В эту ночь больше он снов не видел.

Утром зазвонил телефон. Виктор Сергеевич умывался и услышал звонок не сразу. В трубке послышался женский голос.

– Извините, что рано звоню. Не разбудила?
– Ничего. На работу собираюсь. Кто это?
– Света. Сестра Марии Петровны. Машенька сегодня ночью умерла.

Света сама удивилась, что назвала сестру по имени-отчеству, а потом как в детстве Машенькой, хотя в доме ее чаще и привычнее звали Машей. Наверно, сначала ее подавила печальная торжественность момента, необходимость сообщить о смерти сестры этому, в общем, малознакомому человеку, а потом она растерялась и назвала сестру детским именем.

В трубке молчали. Только по тяжелому дыханию можно было понять, что женщина всеми силами старается не заплакать. И Виктор Сергеевич молчал, не находя ни слов, ни сил, даже еще толком не понимая, что же она ему сказала.
– Я позвоню днем. Дайте Ваш телефон.

Они познакомились, когда у них еще не было отчества. И тогда, в юности, когда он за ней ухаживал, и потом во время редких встреч, и в мыслях о ней, которые время от времени посещали его, Виктор Сергеевич всегда называл ее Машенька. Так что, когда женщина назвалась сестрой Марии Петровны, он не сразу сообразил, о ком идет речь. Только услышав о Машеньке, вспомнил ее, но, занятый этим пониманием, не сразу понял, что же она ему сказала. А когда понял, то вспомнил сон, полный трагизма и безысходности.
 
Машу хоронили на небольшом старом кладбище. Пришло лишь несколько человек: дочка с внуком, Света, бывший муж и три старые женщины, которые оказались ее тетками.

Смерть так изменила Машу, что Виктор Сергеевич ее даже не узнал.
Поздняя осень. На деревьях кое-где еще оставались листья. Из низкого серого неба на ее лицо падали мелкие капли. Света открыла над ней зонтик. Виктор Сергеевич поцеловал ее холодный лоб. Отошел в сторону, закурил.

Застучал молоток, и каждый удар отзывался в сердце. Гроб опустили в могилу. Света оглянулась. Он бросил горсть земли. Дрожали руки. 

На могильный холмик положили цветы и медленно пошли в выходу. Света догнала Виктора Сергеевича.

– Маша часто Вас вспоминала. Она хранила Ваши стихи.
Он не ответил. «В юности я часто писал ей стихи. Я любил ее. Для меня она была лучше всех». Он проговорил это про себя. Сказав «была» он вздрогнул и остановился. Света удивленно оглянулась.

Виктор Сергеевич так ничего и не сказал. На поминки он не пошел, сославшись на работу.

Поехал в Сокольники, где они часто гуляли в юности. Бродил по пус-тынным аллеям. С деревьев, медленно кружась, падали последние листья. Низкое небо наполняло парк серым туманным светом. Он почувствовал себя старым и одиноким. Не стало Машеньки, и оборвалась нить, связывавшая его с юностью. С прекрасным временем счастливой безнадежной любви.

Осень гуляет по парку.
Аллеи пусты и желты.
Бледнеют под светом неярким
Остатки былой красоты

Бродили с тобою когда-то
По этим дорожкам весной.
Эти счастливые даты,
Навечно остались со мной.

Быстро же все пролетело.
А кажется только вчера
Ухаживал я неумело,
Стихи сочинял до утра.

Буду по-прежнему, Маша,
Сюда заходить по весне,
Чтобы как в юности нашей
С тобой посидеть в тишине.

Ему стало вдруг легко и покойно. Он встал и не спеша пошел к выходу. Надо бы все-таки заехать на работу.