Шаги по земле 2-ая часть 3-я глава

        Глава 3. В дорогу дальнюю.

    Азербайджан, Грузия и Армения, закавказские республики, входившие при советской эпохе в состав СССР, всегда были для  меня сказочно загадочными  и привлекательными. Фильм «Свинарка и пастух», созданный режиссёром Иваном Пырьевым в 1941 году и просмотренный мною раз  пять, показывал не только уважение к людям кавказской национальности, но и горячую любовь между русской девушкой-свинаркой и красавцем-чабаном кавказским горцем.
    Такие отношения между населением в Советском Союзе, были совершенно привычными и многочисленными.  Они и  подсказали мне бездомному
 покинуть Украину,  поскольку время приближалось к холодной  снежной и морозной зиме, а климат Закавказья был теплым и солнечным.
     Дорогу дальнюю я проехал безбилетником в основном железнодорожным товарным транспортом в тамбурах, а иногда на крышах вагонов. Десятки раз железнодорожная милиция задерживала меня, но, не имея больших претензий, отпускала с Богом ехать дальше.  На крупных станциях, таких, как Дебальцево, Днепропетровск, Ростов, Адлер, Сухуми, Гори и другие, я делал остановки. Мне необходимо было заработать немного денег для пропитания. Заработок состоял в том, чтобы  помочь кому-либо поднести вещи из вагона в вокзал или наоборот. Иногда на  товарных станциях  моего пути удавалось наняться на разгрузку, погрузку вагонов.  На железных дорогах всегда найдется разовая работа и ночлег в пустых товарных и пассажирских вагонах, стоящих в тупиках на санобработке.
       На перроне вокзала Дебальцево было немноголюдно: встречающие ждали прибытие  пассажирского поезда Тбилиси-Киев. Он подошёл и остановился. Проводники  открыли двери и первые вышли из вагонов с тряпками, чтобы протереть пыль на перилах лесенок. Затем стали выходить пассажиры с вещами.
– Могу помочь поднести вещи,– обратился я к одному из них, видя, что  он сам не справится со своим багажом.
– Сколько возьмёшь?– спросил приехавший.
–  Сколько дашь, столько и возьму,– ответил я ему.
– Хорошо, бери сумку и большой чемодан, –  сказал мужчина, забирая с перрона свой портфель и маленький чемодан.
     Сумка оказалась очень тяжёлой, а чемодан высоким: это потребовало сгибать руку, чтобы поднять его с земли.  Дважды пришлось останавливаться и отдыхать, прежде чем выйти на привокзальную площадь, где он, договорившись с возчиком, погрузил свои вещи на телегу, а мне сказал: «Свободен, парень, денег у меня нет и платить нечем. Те, что были, отдал возчику». Телега тронулась, а я, опустив ноющие руки, смотрел ей вслед.  В этот день на хлеб денег не заработал, но желание добраться до зовущего Кавказа не пропало.
     Мои желания постепенно воплощались, и довольно скоро передо мной открылась панорама Чёрного моря. Товарный вагон, в тамбуре которого я облюбовал себе «плацкартное место» двигался параллельно этому бесконечному морскому простору, бросающему на берег шумные пенящиеся волны. За станцией Очамчиры, поезд повернул к Сурамскому горному  перевалу в сторону Грузии. Красота морского пейзажа исчезла. Мне надоело сидеть в тамбуре, и на первой же остановке я залез на крышу товарного вагона, чтобы освежиться  от нестерпимой южной жары.  Справа и слева горная лесистая местность напомнила мне маньчжурские сопки, которые я покинул не так уж давно, но, сколько повидать и испытать пришлось мне за это время.
– Жизненная судьба диктует свои правила  существования каждого из нас,– подумалось мне,– что ожидает меня там, куда я сейчас еду? Знаю ли я сам, где остановлюсь, и что буду делать? И на все вопросы один ответ: «Нет! Нет! И нет!».
     В это время товарный состав стал тормозить и остановился на станции, название которой  было написано на русском и грузинском языках: «Ципа Закавказская жел. дор.»
– Эй, дружок, что ты забыл на крыше вагона?– услышал я снизу голос с грузинским акцентом. Быстро слезай  к нам.
   Внизу стояли два человека в железнодорожной форме, и к ним подходил третий в милицейской одежде.
В комнате железнодорожной милиции, куда меня привели, сидел ещё один милиционер, по всей видимости, начальник этого отделения, поскольку доставивший меня что-то доложил ему по-грузински, после чего он обратился ко мне:
– Слушай, биджо, как твоя голова надумала ехать на крыше вагона? Что совсем мозги высохли, и жить надоело?– жестикулируя руками, спрашивал он. Ты слетишь с верха вагона, как осенний листок с дерева, а отвечать буду я, потому, что это мой участок дороги от  Зестафони до Хашури, на котором действует теперь  электрическая тяга. Хорошо, что тебя увидели перед  4-х километровым тоннелем под Сурамским хребтом. Из тоннеля тебе живым было бы не выбраться.
 Какие документы есть у тебя?
     Я показал ему удостоверения своих медалей «За Победу над Японией» и «За боевые заслуги», после чего начальник милиции распорядился накормить меня и пообещал  назавтра отправить со своим замом до станции Гори, куда тот ехал по служебным делам.
    Грузинский город Гори получил всемирную известность из-за того, что в нём родился Иосиф Сталин (Джугашвили), с именем которого моя судьба  была связана напрямую. Сталинские политические репрессии в России 1937 года,  в результате которых был расстрелян мой отец, а мать подверглась лагерному многолетнему заключению,  определили мою жизнь быть отверженным.
    Так я размышлял, сидя в привокзальном горинском кафе, желая что-либо поесть на свои мизерные деньги в кармане.
– Что геноцвали хочет покушать? – спросил меня подошедший официант-грузин.
– Принесите мне стакан чая и какой-нибудь пирожок,– попросил я.
–  Проснись, уважаемый.  Ты куда приехал?– довольно грубовато спросил он.
     Здесь в Грузии чай выращивают и отправляют узбекам или ещё куда-нибудь, где его любят и пьют, а в Грузии пьют вино! В нашем кафе чая нет, но ты не огорчайся, я принесу тебе попробовать грузинское вино, лучше которого нет нигде.
– У меня не хватит денег на вино,– признался я.
– Какие ещё деньги,– удивился официант,– я угощаю тебя грузинским вином.
   Пирожков у нас тоже не бывает, вместо них есть хачапури. Скажи, геноцвали, с чем принести тебе хачапури,– он стал перечислять начинки: сыр, творог, мясо…
Через минут пять на моём  столе появилась небольшая бутылка светлого грузинского вина  «Цинандали» и хачапури с сыром.
– Денег платить не надо,– сказал грузин,– это моё угощение,– я знаю, кто ты: мне об этом сказал милиционер, который привёз тебя в Гори.
Вино «Цинандали» и хачапури с сыром оказались очень вкусными.  Утолив голод, я встал из-за стола и собрался выйти из кафе, но на выходе меня остановили,  как говорят, «двое в штатском».
– Уголовный розыск,– показывая удостоверение, представился один из них.– Вы должны пройти с нами и оказать посильную помощь.
 Мы подошли к дощатому сараю, стоящему в нескольких метрах от вокзала и вошли в него.  Внутри  были ещё несколько человек, а на полу сарая, на носилках лежал труп молодого парня, рядом с которым  сидела пожилая женщина, плача и тихо причитая.
– Необходимо труп убитого отнести в городской морг,– сказал один из назвавших себя членом уголрозыска,– идти придётся на другой берег  горной реки Куры через мост.  Считаю, что для выполнения этой работы хватит шести мужчин, у которых мы сейчас отберём документы и возвратим их после выполнения задания.
 Труп зарезанного ножом в драке грузинского парня накрыли брезентом, и мы вчетвером подняли носилки и вынесли их из сарая наружу,  где темнота наступившей южной ночи и мелкий-мелкий  дождик обрушились на нас со всех сторон.
   За нами, сгорбившись от капель дождя, шла мать убитого, а за ней два наших помощников – подменьщиков .
  Мне не часто приходилось носить мертвых, но могу заверить, что они очень тяжёлые и в физическом и духовном смысле, что подтверждают и другие, кто носил трупы.
   Наша процессия вступила на мост бурной Куры и, опустив на дощатый пол носилки, остановилась для отдыха.
– У меня нет больше сил тащить этого мертвого,– заявил один из носильщиков, потирая уставшие руки,– нас не имели права заставлять носить труп.  Предлагаю выбросить его в Куру и вернуться за документами.
– Вы этого не сделаете,– закричала мать убитого сына и легла на труп, закрыв его своим телом. Побойтесь Бога, – продолжала она, рыдая просить нас быть милостивыми к её горю и погибшему ребёнку.
  Мне пришлось с трудом поднять её с трупа и убедить, что никто не собирается выбрасывать покойника в Куру. Она схватила мою руку и стала её целовать.
      Убитый грузинский юноша был доставлен в морг и нам выдана расписка о поступлении трупа на место экспертизы и вскрытия.
    На этом эпизоде закончилось моё первое посещение города Гори.