поверхности проявления

- ну шо, друган, будим енто
самое того самого, што ли?
аль исчо погодим малехо?
- не, ну, а як жеж!

оне старалися выглядеть объективными,
исторически целесообразными и аналитически
безупречными, умело подтасовывали и обжуливали
публично, выкраивая сибе крохи собственного благополучия.

ну, картинки какоси картинки,
цветные, яркие как открытки, и
узоры напоминали узоры ковров иль
росписи куполов и не более тогось.

                а чо бы ни
                построить фигуру
           речи из ентих кирпичиков
словесных, а зацементировать мыслью?

плод воображения
при транспортировке
треснул малость и стал гнездилищем
доселе неизвестных форм жизнедеятельности.

и такоси, и сяк поворачивая евонного,
не нашли тогоси, чого-й-то искали и
огорчилиси непритязательно в туне,
лутчшее ужо оне сладостно бы причмокивали.

проще всиго
было вселяться
в исторически-достоверных
персонажей, а не литературно-вымышленных.

слова обезличивали -
сдирали маски вместе с кожей,
но объединяли по интересам, позволяя
организовывать шествия и вечерние прогулки.

говоря про чиловека, пачиму-тось, выделяли два органа -
сердце и голову, вспоминали душу, которая в пятках у ниго,
ну тамо про кишочки фсякие, печенки-селезенки не забывали,
про живот, задницу, само-собой, про руки-ноги-коленку-палец исчо.

и чем миниатюрнее он будит, тем аляповатее,
софсем какоси дюймовочка, девочка с крылышками,
но мысль надоть держать в клетке, или в узде,
штобы по понятиям было: сесть, встать, лечь.

почему-то, претензии
к жизни искусственно
подогревались извне,
заставляя забыть суть.

вера смысл жизни
придает, а без веры -
фсе бессмыслица, вера как
поплавок - утонуть не даеть.

в минуты отчаяния
жисть не в жизнь, и зачем
ты миня, мамаша-наносущность, родила,
но проходит время, меняется настроение и фсе, как надоть.

сказать про жисть, чого-й-то
не соврав, нету возможности такой,
святые почитали сибя самыми последними
грешниками, не будучи такими по природе своей.