26. Золотая Лань

I

Экспедиция планировалась трудная, но Дрейк к этому времени уже делал подобные дела, и при этом за свой счет, без высоких покровителей и крупных инвесторов. В 1565 году он командовал суденышком «Юдифь» водоизмещением всего в 50 тонн и на нем-то и ходил вместе с Хокинсом в тот роковой поход, когда они оба едва не погибли.

В 1572 году на похожей скорлупке он добрался до Панамского перешейка с идеей перехватить караваны, везущие через перешеек ценности с тихоокеанского побережья Перу. Его отряд высадился на сушу, награбил все, до чего смог дотянуться, в городе Номбре-де-Диос, хлебнул немало горя на обратном пути, уходя от погони, – но в Англию Дрейк вернулся уже богатым человеком.

Сейчас, в 1577-м, у него были средства посильнее тех, которыми он располагал раньше. Флагманский корабль «Пеликан» был вдвое крупнее «Юдифи», длиной в 22 метра, с водозмещением в сотню тонн – и даже с артиллерией. И «Пеликан» шел в поход не один – у Дрейка было еще четыре судна.

 В отличие от предыдущих предприятий такого рода на борту флагмана имелись не только простые моряки, но и джентльмены – например, Томас Даути, один из сотрудников Кристофера Хаттона.

Он свел Дрейка с высокими людьми при дворе, вроде собственного патрона, Хаттона, и сэра Фрэнсиса Уолсингема. С Уолтером Деверё, 1-м графом Эссексом, Дрейк был знаком и сам – он помогал графу по морской части в ходе его военной кампании в Ирландии, где год за годом тянулась бесконечная малая война против католических повстанцев.

Мятеж подпитывался из Испании – и высокие господа были совсем не прочь пощипать испанские перья где-нибудь в Южных морях, ссылаясь при этом на «…частную инициативу…» и «…мелкие стычки в далеких колониях…», за которые «…государственные мужи Англии…» ответственности не несли…

Один из таких «мужей», лорд Берли, был против – но граф Лестер отнесся к проекту благосклонно, и это решило дело.

План был утвержден и предполагал попытку прорваться в Тихий океан.

Дрейк, будучи на Панамском перешейке, видел его самолично и ничего так не желал, как оказаться в этих водах – на корабле и с пушками…

Подготовка велась самая тщательная и делалась в полном секрете – экипажам было сказано, что идут они в Средиземное море, в Александрию. Почему на борт грузят припасы в количествах, вроде бы излишних для сравнительно короткого маршрута, знали только офицеры, да и то не все, а уж матросам и подавно ничего не объясняли.

Если на борту кораблей и было какое-то недовольство, когда открылась истинная цель, то Дрейк его быстро пресек – с дисциплиной у него было строго.

Поход начался по уже ставшей обычной схеме, изобретенной еще Хокинсом, – сначала корабли пошли во владения португальцев – на юг, следуя линии берега Африки.

Там предполагалось пополнить запасы пресной воды перед рывком через Атлантику.

Неподалеку от Островов Зеленого Мыса Дрейк увеличил свою эскадру, захватив португальское судно. Самой ценной добычей оказался лоцман Нуньес да Сильва, который знал воды бразильского побережья. Атлантику корабли пересекли без особых проблем, а затем Дрейк направил корабль на юг вдоль восточного побережья Южной Америки, к Сан-Хулиану, к бухте, где когда-то стояли на якоре корабли искавшего проход в Тихий океан Магеллана.

Здесь Дрейк убил Томаса Даути.

II

Почему он это сделал, можно только гадать. Ссора началась с того, что на захваченном португальском судне, капитаном которого Дрейк назначил Томаса Даути, возникли некие трения. Дрейк вроде бы решил проблему, и при этом самым уважительным по отношению к Даути образом – он передал ему командование флагманом, «Пеликаном», а сам взял на себя его обязанности капитана захваченного трофейного судна.

Во второй половине июля 1578 года английские корабли подошли к пустынному берегу у бухты Сан-Хулиан, где когда-то Магелланом был подавлен бунт и казнены ослушники. На берегу все еще оставался поставленный там Магелланом знак, и даже не один только знак, а и кое-что куда более многозначительное – груда человеческих костей, все, что осталось от казненных.

И вот тут-то Дрейк и заявил, что он тоже раскрыл заговор.

Он обвинил Томаса Даути в мятеже, неподчинении, а уж заодно, чтобы не показалось мало, еще и в колдовстве. Сейчас, конечно, это обвинение может показаться странным, но в те времена Фрэнсис Дрейк, отважный моряк, не боявшийся ни бога и ни черта, действительно мог верить и в колдовство, и в силу сглаза.

Во всяком случае, он учредил суд – и не какой-нибудь военный трибунал, а суд присяжных.

У него не было на это ни малейших прав, на что отважно защищавшийся Даути ему и указал.

Как-никак Томас Даути был джентльменом и уже в силу этого был просто обязан иметь некоторую юридическую подготовку. Он потребовал от Дрейка предъявления королевской грамоты, дающей ему право на суд, – возражение, которое Дрейк отмел как несущественное.

Сила его личности была такова, что он добился осуждения Томаса Даути и даже его казни. Альтернативные предложения – запереть осужденного в трюме и держать там вплоть до возвращения в Англию или оставить на берегу и предоставить его собственной судьбе – он отмел точно так же, как и возражения по поводу его прав судьи.

Он сказал своим людям, что не может оставить на борту осужденного мятежника, потому что это опасно, что он не может отправить его домой, потому что у него нет для этого лишнего корабля, и что он не может оставить Томаса Даути на берегу, потому что его могут найти испанцы, и он тогда выдаст им планы похода.

Доводы Дрейка шиты белыми нитками.

Запертый в трюме мятежник никакой особой опасности не представлял бы. Да и отправить его обратно было можно – Дрейк решил, что не все его корабли годны для рискованного похода в Тихий океан. Собрать из бросаемых кораблей «fly boat» – маленькое суденышко, используемое в основном для разведки, – было вполне возможно, а как раз на таком судне сам Дрейк и ходил через Атлантику, и в обоих направлениях.

Наконец, то, что бухта Сан-Хулиан испанцами не посещается, было видно хотя бы из того, что кости казненных Магелланом заговорщиков так и остались лежать непогребенными.

Но, как бы то ни было, Дрейк настоял на своем – Томасу Даути отрубили голову.

Количество версий, объясняющих действия Дрейка, так велико, что их затруднительно даже перечислить, и среди них есть просто невероятно фантастические.

Утверждалось, например, что «…Даути был шпионом лорда Берли…», отправленным в экспедицию с целью сорвать ее.

Автор гипотезы не объясняет, зачем Даути было срывать поход, в снаряжение которого он вложил немалые собственные деньги.

Есть версия, согласно которой Дрейк спасал своего младшего брата, которого Даути якобы накрыл с поличным, когда тот припрятал золото, найденное на захваченном трофейном судне, – по закону за такие вещи полагалась суровая кара.

Абсолютным рекордом, по-моему, является такой вариант – Фрэнсис Дрейк действовал по поручению Роберта Дадли, графа Лестера. Его задачей было во что бы то ни стало убить Томаса Даути, чтобы тот не разоблачил лорда Дадли, отравившего наместника Ирландии, графа Эссекса, для того, чтобы жениться на его вдове.

Граф Эссекс действительно внезапно умер, и Роберт Дадли действительно женился на его вдове – но при чем тут поход Дрейка и сам несчастный Томас Даути, гипотеза не объясняет никак.

Надо полагать, не узнаем этого и мы.

Что случилось, то случилось – в силу неведомых нам причин Фрэнсис Дрейк пошел на безумный риск, без всяких на то прав казнив доверенное лицо своего главного патрона, лорда-канцлера Кристофера Хаттона.

Он сжег лишние корабли, на которые уже не мог полагаться, оставил труп своего врага на безлюдном берегу и двинулся дальше, на юг, к Магелланову проливу.

III

В воды Тихого океана вместо «Пеликана» вошла уже «Золотая Лань». Это был все тот же корабль, вот только Дрейк изменил его имя. Золотая лань была изображена на гербе Кристофера Хаттона, так что изменение имени судна могло быть своего рода запоздалой попыткой извиниться перед Хаттоном за смерть его секретаря.

Корабль двигался на север вдоль теперешнего чилийского побережья в полном одиночестве – всех своих спутников Дрейк растерял во время страшной бури, отбросившей его было далеко на юг.

Если бы она продолжалась еще пару дней, Дрейк открыл бы Антарктику – а так просто убедился, что Южноамериканский континент не тянется бесконечно в южном направлении и за ним, южнее, есть и открытое море.

Однако такого рода географические находки интересовали его во вторую, если не в третью очередь – он растерял все суда, кроме флагмана, и не встретил их опять в намеченной для встречи точке, у чилийского побережья в районе 30-го градуса южной широты.

Ему оставалось только предположить, что они погибли в той же буре, что гнала его чуть ли не до льдов Антарктики, которую он, впрочем, так и не увидел.

Один из кораблей, однако, уцелел и даже сумел добраться до Англии.

Поскольку о судьбе «Пеликана» он ничего сообщить не смог, погибшим сочли самого Дрейка.

Он, однако, был живехонек и повел себя как лис в курятнике. В мирных водах тихоокеанского побережья испанских владений в теперешних Чили и Перу отродясь не было никаких неприятельских кораблей – Дрейк был в этом смысле первооткрывателем.
«Золотая Лань» двигалась все дальше на север, грабя и поселения, и встречающиеся ей корабли и опережая слухи и сведения о своем прибытии.

Пиком успеха стал захват судна «Касафуего», перевозившего огромные богатства – собранное на рудниках Перу серебро.

Груз предполагалось доставить к Панамскому перешейку, перегрузить на мулов, перевезти по суше до порта на Атлантическом океане и уже оттуда морем доставить в Испанию на борту галеонов, составлявших знаменитый «серебряный флот». Именно это серебро Дрейк и пытался в свое время, еще в 1572 году, перехватить на перешейке, и он действительно сумел тогда урвать порядочный кус – но ему и в голову не могло прийти, что однажды он поймает такую жирную рыбину, как «Касафуего».

На нем было найдено 26 тонн серебра, не считая прочей добычи.

Теперь главной заботой Дрейка стал уже не захват добычи, а то, как бы унести ноги с тем, что уже захвачено. Ему, конечно, следовало ожидать, что его попытаются перехватить на обратном пути, у Магелланова пролива – и он пошел не на юг, а на север.

Как далеко он сумел пройти, неизвестно.

Есть предположения, что он искал так называемый «северно-западный проход» – своего рода экивалент Магелланову проливу, только не на юге континента Америки, а на севере. Но плохая погода принудила его повернуть обратно, и где-то он пристал к берегу.


Возможно, что это случилось в теперешней Калифорнии.

Там, недалеко от Сан-Франциско, в 1937 году нашли медную пластинку, которую попытались связать с Дрейком, но ничего не доказали. Даже неясно – а не подделка ли она? Во всяком случае, Дрейк назвал эти безлюдные места «Новым Альбионом».

Альбион – название, которое употреблялось в античные времена как эквивалент Британии, так что Дрейк тем самым как бы объявлял берег, к которому он пристал, владениями Англии.

После этого «Золотая Лань» повернула на запад и пошла через Тихий океан к далекой, очень далекой Европе.

IV

И дошла до цели. Дрейк пересек Тихий океан, достиг Молуккских островов, где загрузил на корабль шесть тонн тамошних пряностей, – правда, большая часть груза была выброшена за борт, когда во время одной из бурь «Золотая Лань» наскочила на риф, – а заодно посадил в кандалах под замок своего капеллана, Флетчера, который вел судовой журнал.

Кара пала на него за то, что тот в посадке на рифы обнаружил Божью волю и наказание за неправую казнь Томаса Даути.

Не знаю почему, но Флетчера Дрейк не казнил, ограничившись тем, что «…отлучил его от Церкви…», присвоив себе таким образом власть не только земную, но духовную…

26 сентября 1580 года Дрейк на борту «Золотой Лани» вернулся в Плимут.

Первый вопрос, который он задал людям на берегу, был простым: «Жива ли королева?»

Королева оказалась жива. Она даже пожелала лично встретиться с Фрэнсисом Дрейком и расспросить его о далеких морях, которые он повидал. Они провели в беседе чуть ли не шесть часов.

Дрейк преподнес своей повелительнице подарки огромной ценности.

Не забыл он и членов Тайного Совета – помимо дивидендов в размере 47 фунтов на каждый фунт, вложенный ими в снаряжение экспедиции, они получили крупные подарки, так сказать, сверх коммерческих обязательств.

Отказался от даров только лорд Берли, сварливо заметивший, что «…у Фрэнсиса Дрейка нет ничего, что не было бы им предварительно украдено…».

Странная реакция человека, ведавшего королевской казной, – Дрейк, по разным оценкам, доставил в Англию ценностей на 600 тысяч фунтов стерлингов, что втрое превышало непосредственные доходы с коронных земель.

Однако лорд Берли предпочел бы вернуть все захваченное испанцам, лишь бы избежать втягивания Англии в войну.

Сэр Фрэнсис Уолсингем с ним не согласился – он считал, что война уже так или иначе идет и полученные средства не дойдут до испанских войск на континенте и позволят поддержать там протестантов, друзей Англии.

Вопрос был решен королевой – она возвела Дрейка в рыцарское звание, и теперь он именовался сэр Фрэнсис. Спор тем самым был окончен – Елизавета сказала свое слово.

Оно было окончательным.

Судебный иск, направленный против Дрейка родственниками Томаса Даути, был
отклонен на основе формальной придирки, расследования не производилось. Дрейк теперь был особой неприкасаемой – любимец королевы и национальный герой, да еще самого что ни на есть правильного рода: простолюдин, бесконечно преданный своей повелительнице, милостью которой он и был вознесен столь высоко.

Большая часть привезенной им добычи пошла на «…хранение в казну, вплоть до окончательного выяснения размеров взаимных претензий с Испанией…».

Конечно, это была официальная версия.

Согласно версии менее официальной, но зато более правдивой, серебро сразу перечеканили в монету и пустили в оборот.

Дрейк, помимо серебра и золота, привез еще и вина из Чили, и драгоценные камни, и уцелевшие после вынужденной разгрузки на рифах пряности.

Но самую ценную часть его груза, возможно, составило не золото и серебро, а некое растение. Собственно, то, что в Европу завез его именно он, довольно спорно – называлось имя сэра Уолтера Рэли, например. Кое-кто вообще говорит, что англичане тут ни при чем, а растение завезли испанцы. Но, как бы то ни было, молва приписывает привоз растения именно Дрейку.

По крайней мере в Германии, в городе Оффенбург стоит памятник Дрейку, изваянный в камне.

Великий пират держит в руке цветок картофеля, a на постаменте выбиты следующие слова:

«Сэру Фрэнсису Дрейку, распространившему картофель в Европе. Миллионы земледельцев мира благословляют его бессмертную память. Это помощь беднякам, драгоценный дар Божий, облегчающий горькую нужду».

***