Где от весны не ждут чудес... Глава 2. Дружба

        Для меня дружба  всегда была чем-то святым,  возвышенным и слегка нереальным.  Это значило делить всё пополам. Радоваться и страдать вместе. Быть уверенным в друге, как в себе самом. Быть готовым пожертвовать, если придётся, собой ради друга.  Вроде бы всё просто.  Но как показало время, таких друзей у меня никогда не было.  И  уже  и не будет.  Ведь настоящая мужская дружба строится годами,  а  я  слишком отравлен  своим опытом,  чтобы верить  в кого-то.  Да и сам я уже вряд ли способен поступится своими интересами ради «друга».  Но речь не обо мне сегодняшнем,  а  о том романтике-максималисте,  что верил в идеалы,  и стремился к ним.  Когда-то для меня не существовало полутонов.  Было либо белое,  либо чёрное.   Я желал обрести настоящую дружбу,  и  ради друга был готов на всё.  Взамен  мне не нужно было ничего,  кроме 100-процентной отдачи.

        Мой первый друг Саня.  С ним мы были вместе с детского сада.  Учились в одной школе.  Жили в одном доме. Он увлекался культуризмом.  К 17-ти годам это был здоровенный бугаина-качок. Мне было далеко до него в силе,  но я очень гордился,  что у меня такой друг.  Помню,  перед школьным выпускным мы решили заработать денег.  На прощальном вечере хотелось угостить одноклассниц шампанским.  Ночью мы залезли на крышу пункта приёма стеклотары.  Отодрали железный лист,  и вытянули шесть ящиков с бутылками.  Лист положили на место.  Утром притащили бутылки в этот же пункт,  и сдали.  Было весело.  Спиртное мы тогда не употребляли.  Но однажды решили исправить этот пробел.
 
       Дело было осенью.  Я  тогда только поступил в американский Колледж.  Наше учебное заведение находилось  в здании кооперативного техникума.  И вот там я познакомился с одним парнем с привокзалки (это название самого хулиганского района в нашем городе).  Парня звали Андрей.  Был он на три года старше меня,  и слыл отчаянным драчуном.  Как-то на перемене между парами я попробовал с ним на руках побороться.  Он чуть не вывихнул мне плечо.  Очень сильным оказался.  Мы разговорились.  Оказалось,  наши отцы работают вместе.  Стали общаться.  В начале 90-х в обиходе появилось слово диковинное «кабак».   Вспоминался сразу стих Есенина,  но всё равно я слабо представлял себе,  что это такое. Там могли отдыхать только те,  у кого водились лишние деньги. Андрей, по его словам,  был завсегдатаем этих самых «кабаков».  Рассказал мне о романтике ночной жизни. Пообещал как-нибудь меня с собою взять. И вот однажды осенним вечером мы сидели с Саней на лавочке в нашем дворе,   плевали семечками,  и я рассказал ему об Андрее,  и о кабаках.  И как-то вдруг таким неуместным себя почувствовал  на этой нашей лавочке. Был такой тёплый,  ласковый вечер. Где-то рядом существовали музыка, веселье,  девушки.  Где-то были кабаки,  а в них Андрей. А мы тут.  С семечками...

    Решили выпить водки,  и идти искать Андрея.  Купили поллитровую «чебурашку» «Пшеничной».  Отковыряли пробку из фольги.  Как её употреблять-то?  После некоторой заминки решили пить из горла. Полбутылки влил в себя я,  остальную половину — Саня. Чуть не вывернуло меня.  Гадость мерзкая! Сели на лавочку.  Ждём.  Ничего не происходит. Думаем,  может пробежаться чуток?  Чтоб хоть какой-то эффект появился.  Посидели маленько, и пошли искать сказочные кабаки.  Зашли в какое-то кафе.  Спросили  на баре про Андрея.  А на выходе меня КАК НАКРЫЛО !!!  Я даже не понял,  почему я вдруг начал с кем-то ругаться,  к кому-то  цепляться,  тянуть всех сразу на улицу.  Саня меня уже с кем-то разнимал.    На улице я вдохнул свежего воздуха,  и почувствовал себя таким лёгким и бесстрашным...   Удивительное ощущение.  Не знаю,  проникся ли Саня подобным,  но мне реально тогда море было по-колено,  и даже чуть выше.

     И вот мы начали бродить в таком состоянии по ночным улицам.  Вроде искали что-то,  а в реале просто бродили.  «Спасли» какую-то девицу,  находящуюся в ещё более бесстрашном состоянии,  чем мы.  Её некий тип куда-то тянул.  Она не противилась,  что её  куда-то тянули,  но мы её всё равно спасли.  ТипА отправили подальше,  а девица пошла бродить с нами.  Тут я вспомнил с какой, собственно,  целью был устроен весь этот движ.  «Нам надо найти Андрея».  Забрели в ещё одно кафе.  Саня с девицей остались  на улице.  Я зашёл внутрь,  спросить чтоб про Андрюху-у.  Выхожу назад,  и вижу возмутительную картину;  до моего друга и подруги пристают  агрессивные пьяные дядьки. В количестве много. Причём дерзко так.  Саню пихают в грудь,  девицу опять куда-то тащат.  Та скулит.  Я вступился.  Со всем присущим моему состоянию красноречием,  и соответствующим грозным видом приказал негодяям убрать руки от моих друзей.  А не то всех ушатаю.  Чуваки переключились на меня.  И вот уже кто-то суёт мне ментовскую корочку в лицо,  кто-то  кулаком по печени,  а кто-то кулаком же в нос.  Пыл мой приугас.  Пячусь назад.  Понимаю — менты,  но слабо понимаю,  что мне нужно теперь делать.   Что-то мямлю про «ошибочку», и про «пардон обознались».  А мне тем временем уже с ноги в ухо прилетело.  И у меня срабатывает рефлекс.  «Двоечка» - это простейшая короткая атака. Левой — правой.  На тренировках я освоил её вполне.  И я заряжую эту «двоечку» в первую близнаходящуюся рожу.  Куда-то в область глаза.  Рожа вместе с телом падает.  И тут понеслось месилово.  На меня нависли со всех сторон.  Крутят руки,  щёлкают браслетами,  пистолетом в ухо тычут.  Больно так ухо разодрали.  Орут, бьют,  запихивают меня в легковушку.  Я сопротивляюсь,  цепляюсь.  Во всей этой суматохе чётко вижу невозможную картину.  Качок Саня,  который передвигался всегда очень медленно,  со спринтерской скоростью удирает с  поля боя.  Я вмиг протрезвел.

       В отделении меня пинали до утра.  Сначала за то,  что я плохой-нехороший посмел поднять руку на сотрудника милиции.  Потом  стали заставлять признаться в каких-то преступлениях.  Я сначала не соглашался,  но под утро сломался.  «Эту квартиру ты ограбил? - «Да я..»,  «А вот эту ты?» - «Я».  « А вот эту тоже ты?» - «Тоже я».  Бить перестали.  «Давай рассказывай подробности».  Что рассказывать — не знаю.  Тут опер, которому я залепил в глаз,  видимо,  сжалился надо мною.  А может просто протрезвел.  Отвёл меня к выходу.  Дал пинка под зад,  и наказал,  чтобы к 10 утра я пришёл с отцом.  С отцом мы, конечно,  пришли.  Батя поставил ему бутылку водки,  и на этом история окончилась.   Так состоялось моё первое знакомство с водкой,  и первое же знакомство с правоохранительными органами.

 Под вечер в дверь моей квартиры позвонили. На пороге стоял Саня. Я вышел к нему на площадку.  Прикрыл дверь.  С виноватым видом он протянул мне руку.  Я пожал её.  Дёрнув его на себя,  ударил левой снизу по печени,  и  тут же боковой удар в челюсть.  Он шмякнулся на пол.  Я отпустил его правую руку.  Мне было 17 лет,  и так завершилась моя первая «настоящая дружба». Потом была и вторая, и третья,  и пятая, и десятая.  Но оконцовка была всегда одинаковой;  в определённый момент "друзья" испарялись.  Тогда я не знал,  что так будет всегда.  Я был молод,  и  не оглядывался назад,  а  шёл вперёд к новым встречам.