Мнимое время. Глава 4. Ч. 5

V   

 - Это человек. Скелет женский, - дрожащим голосом ответил профессор.
     Скелет был сильно поврежден, а остатки одежды сильно изорваны и валялись далеко вокруг скелета. Внимание Анны привлек белый предмет, наполовину торчащий из песка. Это оказалось женской сумкой. Анна украдкой показала ее профессору:
 - Это не может сумкой кого-нибудь из пропавших студенток?
 - Я не знаю, не помню, - дрожащим голосом ответил Василий Анатольевич, выхватывая сумку из рук Анны.
    Быстро расстегнув ее, он высыпал содержимое на песок. Среди острых заточенных камней и вязанок толстых нитей из сухожилий его внимание привлекла тетрадь в толстой обложке из шкуры какого-то животного.
 - Что это? – подходя к профессору, подобравшему эту тетрадь, спросила Анна.
 - Пока не знаю, - ответил Василий Анатольевич, открывая тетрадь.
    Он долго всматривался в нее, прежде чем понял, что требуется перевернуть ее сверху вниз. Но это мало помогло разобрать написанное. Глаза от напряжения и ужасного предчувствия были буквально стянуты мутной пеленой.
 - Ну, что там? – нетерпеливо спрашивала Анна.
 - Плохо видно. Листы сильно истлели, буквы плохо видно.
 - Дай сюда, - почти вырвала из рук профессора тетрадь Анна. – У меня есть опыта работать с разными подчерками. Так… первая страница. Написано – Среда седьмого мая.
 - А наши ребята пропали шестого во вторник, - чуть ли не вскрикнул Василий Анатольевич
 - Погоди. Тут на первой странице не особо разборчиво. Вторая страница лучше сохранилась… Наша вторая ночь на дереве прошла не так спокойно, как первая. Где-то с полуночи под дерево пришла еще одна семья рапторов, и устроили под нами… тут не совсем понятно, но похоже, что это дневник.
 - Да, это точно наши, - отчаянно воскликнул Василий Анатольевич. - Только чей он этот дневник?
 - Мне приходится брать лидерство на себя, да и мальчики явно не против этого, - продолжала читать Анна. - Постоянно советуются со мною, как и Марина. Оксана чувствует себя очень плохо. Плакала почти все…
 - Господи, Катя! – воскликнул Василий Анатольевич, падая на колени перед скелетом.  – Катя! Катя!
    Немая сцена. Складывалось такое ощущение, что яркое небо, скорбя вместе с профессором, померкло, покрываясь темной дымкой с южной стороны. Анна закрыла дневник, подошла к профессору, положила руку ему на плечо, но сказать что-либо оказалась не в силах. Василий Анатольевич с трудом сдерживал слезы. Илья Степанович с удивлением и одновременно с сожалением смотрел на профессора, который закрыл глаза, чтобы осознать все случившееся.
 - Значит остальные живы, - тихо шепнула Анна. – Мы их найдем. Мы теперь точно знаем, что они переходят из одной эпохи в другую. А это значит, что они смогут найти путь домой.
 - Катя! – продолжал шептать Василий Анатольевич. – Катя! Она не должна была идти тогда в тот гребаный лес. Но она больше всех горела желанием разгадать загадку той полуптицы, полудинозавра. Поэтому и пошла.
    Анна села рядом с профессором, продолжая его слушать.
 - Они с Димой были для меня всем. Самые дорогие люди. Мне никогда не везло со студентами и аспирантами. Иногда попадались ребята, которые хорошо учились, с фантастической памятью, трудолюбивые, но без малейшего креатива, то есть для науки непригодные. Или напротив крайне талантливые, но при этом очень ленивые, которых в лабораторию загонять приходилось практически насильно. Или чьи-нибудь дочки и сынки, которые дозатор в руках удержать не могли, но заставляли давать им играться в моей лаборатории. Да так, что потом все реактивы были грязнее, чем помои. И вот эти ребята – Катя с Димой – просто моя радость. Им достаточно было раз показать, как это надо делать, а потом они уже сами. Я всю лабораторию оставил им в распоряжение. И они там день и ночь работали. Сколько они успели всего сделать и написать за свои студенческие годы.
    Слезы проступили на глазах профессора.
 - У меня в их годы было вдвое меньше статей и наработок. А какие замечательные их друзья работали у Перова. Я их тоже помню. Аспирантку Оксану, старшекурсников Марину и Юру.
 - Мы их найдем, - тихо прошептала Анна. – Я смогла разобрать в дневнике еще несколько записей. Если верить им, то это сейчас действительно пермский период. Посмотрев записи, я навскидку могу сказать, что они были больше недели в юрском периоде. Они гораздо дальше нас проникли в изучении этих временных порталов и спокойно переходят из одной эпохи в другую, заранее зная, когда и где эти порталы откроются. Значит, есть шанс, что они сами найдут дорогу домой. Или мы еще где-нибудь наткнемся на их следы.
 - Послушайте, - весьма скромно попытался прервать их разговор физик, выглядевший весьма и весьма растерянно.
 - Ты права, Ань, - не обращая внимания на физика, произнес Василий Анатольевич. – Они еще живы. Я это чувствую.
 - Простите, пожалуйста, - вновь попытался влезть в разговор Илья Степанович.
 - Мне интересно вот что, - показывая Василию Анатольевичу дневник, ответила Анна, будто нарочно игнорируя физика, - Смотри, что Катя написала в последний раз. Седьмое июня. Утро. Второй день пермского периода. Не скажу, что мне эта эпоха нравится больше других. Условия к существованию вполне приемлемые. Беспокоит другое – тишина. Такое ощущение, что вся живность куда-то очень спешно сбежала. А следов, между прочим, полно вокруг. Причем следы и мелких животных, и крупных. Но тихо. Вокруг тихо, но на душе неспокойно. Я пока не буду делиться опасениями с ребятами, чтобы не нагнетать панику, но сама буду втройне внимательна.
 - Как чувствовала беду, - задумчиво произнес Василий Анатольевич. – Ее проницательность до последнего дня была при ней.
 - Смотри, Василий, а больше ты ничего странного не заметил?
    Василий Анатольевич недоверчиво поглядел на Анну, мысленно в голове прокручивая все ей сказанное с самого начала.
 - Седьмое июня?
 - Именно, - кивнула головой Анна. – А сегодня только тридцать первое мая.
 - Но, - Василий Анатольевич глянул на останки свой студентки, но тут же отвернулся, с ужасом осознав, что эта та самая очаровательная белокурая Катя.
 - Да. Она тут лежит уже несколько месяцев. То есть мы попали во время, которое через несколько месяцев после того, как произойдет то, что произойдет через неделю.
 - Поняла что сказала? – потупившись, спросил Василий Анатольевич.
 - Нет, по правде говоря, а что наш Илья Степанович думает по этому поводу?
 - Спасибо вам, что, наконец, обратили на меня внимание. А теперь обратите внимание на вот это.
    Физик кивнул головой на юг. Темная дымка за последние несколько минут превратилась в сплошную стену кроваво-красного цвета. А под ним клубилось море песка и дыма, которое неустанно приближалось. Внезапно резкая жара сменилась настоящим холодом, от которого вся кожа в миг покрылась рябью.
 - Песчаная буря, - прокричала Анна, пряча в свою сумку дневник.
 - Бежим, - повторил Василий Анатольевич.
 - Не успеем, чуть спокойней ответила Анна. – Прячемся за барханом и ложимся на живот.
    Майор и два ученых спешно спрыгнули вниз, сделав так, как сказала товарищ начальник. И как раз в этот момент разразилась буря. Рев, вой и страшный свист смешались в один единый звук, который давил страшно на уши. И, пожалуй, не только на уши. И, пожалуй, что не только рев бури. Спины тут же ощутили на себе какой-то страшный неподъемный груз, который не терпелось скинуть. Но сделать это было уже почти невозможно. Конечности будто сковало ледяным холодом. Нос, уши, глаза – все было забито песком. Ничего не слышно, не видно, будто наступила глубокая безлунная ночь.
    Сколько это продлилось, сказать было трудно, так как мертвенный холод серьезно исказил понятие времени. Но вдруг так же резко тело согрело живящее тепло. Анна, занявшая самую удобную позицию на склоне бархана, быстро выбралась из-под двадцатисантиметрового слоя песка и огляделась. Все было почти  так же, как и прежде, только в местах, где были барханы, теперь равнинные участки, а там где были низины, выросли новые дюны. Тут прямо перед носом Анны из-под песка резко выскочила рука. Анна потянула за нее и вытащила вскоре целого профессора, который все еще пытался вытряхнуть песок из глаз.
 - Где наш юный гений? – спросил Василий Анатольевич, - попутно выплевывая песок.
 - Не знаю. И надо найти как можно скорее, пока он не задохнулся.
    Они поднялись на ноги, начиная судорожно разгребать песок руками и ногами. Через минуту их старания увенчались успехами. Физик зарылся глубже всего. Его лохматая голова под тяжестью песка украсилась идеально прямой укладкой волос.
 - С боевым крещением тебя, товарищ Эйнштейн, - похлопывая по плечу коллегу, произнес Василий Анатольевич.
 - Какой же он теперь Эйнштейн? – в ответ посмеялась Анна. – На Эйнштейна он был похож еще пять минут назад, а теперь…
 - Все нормально, - скрепя песком на зубах, ответил Илья Степанович. – Я не расстроен этому.
 - Вот и славно, - ответил  Василий Анатольевич, поднимаясь на то плато, где лежал скелет.
    Но теперь это место оказалось погребено под почти метровым слоем песка. Ни осталось не видно, ни засохшего куста, ни старой потертой сумки, ни скелета той, которая являлась студенткой кафедры молекулярной генетики заведующего Василия Анатольевича Богданова.