В защиту Маршала

Одной из любимых мишеней для битья, как со стороны либералов, так и патриотов, стал маршал Тухачевский. Одни обвиняют его в кошмарной жестокости, другие в абсолютной некомпетентности.
Был ли маршал дилетантом? В общем-то, нет. У него имелось военное образование, полученное перед первой мировой войной, что для старта военной карьеры было достаточно. На фронте он провел полгода и за это время несколько раз представлялся к награждению орденами. Учитывая, что у Тухачевского не было особых связей в командной среде, это свидетельствует лишь о том, что представления были вполне заслуженными, и офицер хорошо проявил себя в боях. Вскоре Тухачевский попал в плен и на фронт вернулся уже в составе Красной армии. Огромный карьерный рост, теперь он был на генеральской должности, разумеется, сказался на  квалификации. Отсутствие высшего военного образования заметно осложняло жизнь и временами приводило к неудачам, главной из которых явилось поражение под Варшавой. В остальных же боях гражданской войны, на Восточном и Южном фронтах, Тухачевскому в основном сопутствовал успех, что недвусмысленно говорит о его талантах полководца. Возвращаясь к битве под Варшавой, нужно отметить, что поражение было результатом не только тактических промахов, но и качества армии противника. На тот момент, польская армия, сочетая высокий боевой дух на фоне обретения страной независимости и массированных поставок новейших вооружений, находилась на пике своей мощи. Не будет большим преувеличением утверждение, что польская армия образца 1920 года, была сильнейшей за весь период польской истории и одной из мощнейших армий мира. Поражение Красной армии было практически неминуемо в силу целого ряда факторов среди которых растянутость коммуникаций, некомплект частей, недостаток техники и было бы наивным полагать, что будь на месте Тухачевского кто-то другой, Варшавская битва завершилась бы победой красных. Вопрос лишь в масштабах поражения, более опытный военачальник, максимум мог свести дело к меньшим потерям.
Войну с Польшей можно было выиграть и после этого, несмотря на утверждения тогдашних и нынешних антисоветчиков. Рецепт успеха – тотальная война на уничтожение. Перебросив подкрепления и добившись численного превосходства при усилении артиллерией и авиацией, красные части могли сломить Польшу, перемолов ее резервы в жестоких встречных боях.  Советское руководство не пошло на это в силу очевидной нецелесообразности – захват Польши такими большими усилиями и жертвами ничего не давал кроме военного престижа, зато мог привести к прямому военному столкновению с Антантой и невозможности восстановления экономики, что было жизненно важной задачей в разоренной войнами стране. Практически все крупные формирования белых к этому времени были разбиты, в стране была установлена советская власть и руководство решило не искушать судьбу, уступив Польше некоторые территории и занявшись решением насущных проблем. Очевидно верное решение, привело к многочисленным спекуляциям на тему мощи Польши, слабости Красной армии и некомпетентности ее командующих, прежде всего Тухачевского. Как часто и бывает, ответственность за произошедшее возложили, по сути, на одного человека, а касаемо остального отделались общими фразами.
Одной из любимейших тем антисоветски настроенных публицистов стало подавление Тамбовского восстания, известного также как Антоновщина. На долю коммунистов вообще и Тухачевского в частности, достаются обвинения в зашкаливающей жестокости и военных преступлениях, а именно расстрелах заложников и применении химического оружия.
Первое что бросается в глаза – это двойные стандарты. Крестьяне, выступающие против красных - белые и пушистые, другие крестьяне, сражающиеся с белыми – отвратительные мятежники или в лучшем случае «не ведающие, что творят». Гражданская война была полна контрастов и труднообъяснимых явлений. Воевали зачастую не за абстрактные идеалы, людьми двигало желание наловить рыбу в мутной воде, пользуясь хаосом, улучшить свою жизнь. Очень многим это удавалось. Одни разживались одеждой, снятой с трупа, другие убивали и грабили, приписывая жертвам «неправильные» взгляды и статус, третьи, захватывали власть на местах. Права одних попирались другими, что вызывало жажду мести и подпитывало пожар войны снизу.
Изживание подобного шло тяжело, так как приходилось ломать уже установившееся положение вещей, что вызывало активное противодействие. Наводили порядок  отнюдь не ангелы, перегибы случались сплошь и рядом, что, конечно приводило к стычкам и мятежам, одним из крупнейших была пресловутая Антоновщина.
Сразу стоит сказать – повстанцы не были беззащитными жертвами, коими их пытаются представить. Тамбовская губерния 1920 г. Схожа скорее с Чечней 90-х, а антоновцы с боевиками. Страна разорена войной, на руках населения огромное количество оружия, владеют которым если не виртуозно, то очень неплохо, многие воюют еще с 1914, у некоторых есть даже опыт Русско-Японской. В сложившейся обстановке жизнь человека дешевле гроша в базарный день, пролитие крови становится обыденностью, лозунг «нет человека – нет проблемы», хоть прямо и не озвучен, становится руководством к действию, начиная от борьбы с властями и заканчивая пьяными разборками. Вместо топоров и обрезов в ход идут шашки и винтовки, а кое-где заговаривают пулеметы, гранаты прочно занимают места в карманах, а патроны носят россыпью как семечки. Не последнюю роль в содействии восстанию, сыграли белые, во время рейда Мамонтова по тылам красных. Предприимчивый генерал активно работал на перспективу: отправлял по домам мобилизованных и открывал для всех желающих трофейные склады с оружием и снаряжением, верно сочтя, что десятки тысяч стволов на руках опьяненного духом войны населения и откровенных бандитов, нанесет красным удар в разы сильнее, чем весь его корпус и даже вся армия Деникина.
Окончание войны  означает, прежде всего, установление законности и порядка, хотя бы формально. Как раз это после вседозволенности воспринималось с трудом. Привычные сейчас чеченский и афганский синдромы, когда человек мыслит категориями войны, был массовым и в отличие от современности, не лечился. Подавляющему большинству участников восстания не было дела до большой политики, им просто хотелось жить по своим правилам. Расправляясь с большевиками на местах, очень немногие уходили из родных мест, чтобы продолжать борьбу. Создание повстанческих армий, составление программ было скорее громкой риторикой. Налицо был русский бунт – бессмысленный и беспощадный.
Ничего удивительного, что Советское руководство начало подавлять мятежи, в обстановке войны ни о каких переговорах и уступках речи быть не могло. Подавлять такие выступления стало бы абсолютно любое правительство любой страны, причем всеми возможными методами.
Сложность была в том, что обстановка затянувшегося хаоса сделала почти неразделимым повстанцев и мирное население, которое мирным было лишь формально и скорее подходило под критерии племен древности, когда степень участия в боевых действиях зависела лишь от физических кондиций человека. Одни вступали в открытый бой, другие нападали из засады, третьи помогали им прямо или косвенно. И дело не в какой-то особой ненависти к большевикам, а в организации и менталитете крестьянской общины. Индивидуализм в такой среде был, по сути, невозможен, Наиболее авторитетные и влиятельные вели за собой остальных и те подчинялись, даже если у них было иное видение ситуации. Тех, кто осмеливался перечить господствующим настроениям, в обычных условиях ждала судьба изгоев, а в условиях хаоса – смерть. Причем  зачастую расправлялись и с близкими, а их имущество разграбливалось.
Переломить настроения быстро, можно было лишь самыми радикальными методами, дав понять, что продолжение прежних действий приведет к еще худшим последствиям. Массовые расстрелы и взятие заложников дали понять, что  покрывание повстанцев неминуемо ведет к смерти, в то время как их выдача и как следствие снижение числа возможных мстителей,  повышает шансы на выживание. Такие жестокие меры действовали на коллективную психологию, формируя большую общность крестьян чуждых повстанцам. Наконец, начала меняться политика в отношении крестьян, военный коммунизм, неприемлемый в мирное время, сменился НЭПом. К страху кары прибавилось уже вполне рациональное понимание, что жить мирно гораздо выгоднее и спокойнее.
Другой упрек Тухачевскому – применение химического оружия. Это подается как чудовищная жестокость - травилось мирное население собственной страны. О «мирном» населении уже говорилось. Понятие собственной страны в гражданской войне несколько меняется и часто сводится к контролируемой территории, в то время как другие территории воспринимаются либо как оккупированные, которые следует освободить, либо как вражеские, с враждебно настроенным населением. Касаемо химического оружия, стоит отметить ряд моментов. Пиком его применения стала первая мировая война, страны-участницы активно применяли химические снаряды и распыляли отравляющие вещества из баллонов. Несмотря на довольно сильный психологический эффект, потери от химического оружия были сравнительно малы в силу его особенностей. Газ быстро сносило ветром, в том числе и на свои войска, химические снаряды имели малую область поражения, наконец средства химической защиты снижали эффект почти до нуля. В итоге химическое оружие стало занимать нишу узкоспециализированного. Газом можно было вытравить защитников изолированного здания, огневой точки, подземелья,  измотать противника на определенном участке, вынудив пребывать в противогазах и спецкостюмах, наконец применить против заведомо слабого противника, которому такое оружие незнакомо, как например в Итало-Эфиопской войне 1935-1936 гг. Эффект от химического оружия усиливался с улучшение средств его доставки, от распыления газа, перешли к химическим снарядом, а затем к применение химических авиабомб. В первую мировую и сразу после нее химоружие не считался чем-то особенным. Примерно в те же года, когда подавлялось Тамбовское восстание, Испания и Франция вели Рифскую войну с берберским эмиратом Риф в Марокко. Эти страны активно применяли химическое оружие, особенно авиабомбы с ипритом. Страдало, в том числе и мирное население, но никто ни тогда, ни сейчас не говорит о бесчеловечности колониальных держав.
Советские войска и впрямь применили химические боеприпасы несколько раз, но эффект был настолько незначительный, что до сих пор нет внятной информации о жертвах и речь идет лишь о спекуляциях на эту тему. Как принято говорить сейчас, Тухачевский лишь старался быть в тренде, применяя новейшие на тот момент методы борьбы и оружия, но часто был не в силах понять сразу его эффективность в конкретных условиях.
Химическое оружие при подавлении восстания было именно средством борьбы, а не средством террора против населения и пленных, как это было в фашистской Германии.
Гражданская война была именно войной, где противоборствующие стороны создавали крупные военные формирования, контролировали территории и имели шансы на победу. Борьба советской власти с тамбовскими повстанцами, которые 20 мая 1921 г. объявили о создании Временной демократической республики Тамбовского партизанского края, не была игрой в одни ворота. Повстанцы, хорошо вооруженные, имевшие немалый боевой опыт, организованные – были грозным противником и вполне могли победить, создав независимое государство на контролируемой территории. Победа Красной армии над ними была немалым успехом, вполне на уровне побед над армиями белогвардейцев. Ерничанье о «победе над мужиками», «геноциде собственного народа», стоит оставить на совести абсолютно некомпетентных в истории и военной сфере публицистов, стреляющих пропагандистскими штампами в духе антисоветских пропагандистских клише начала 90-х. 
От военных действий перейдем к вооружению, вопросы которого курировал Тухачевский на посту заместителя наркома обороны. Маршал допустил немало ошибок, лоббируя ряд направлений оказавшихся тупиковыми, среди которых динамореактивные и универсальные орудия. Здесь довольно глупо обвинять Тухачевского в некомпетентности. Это потом стало ясно, что эти пути тупиковые, на тот же момент, все было вовсе не очевидно. Как и в случае с Тамбовским восстанием, Михаил Николаевич, хотел быть в тренде – внедряя новейшие образцы, часто очень нестандартные. В этом не было чего-то необычного – технический прорыв мог заметно повысить обороноспособность страны. Многие решения выглядели очень заманчиво, например создание радиоуправляемых танков, самолетов и катеров. Эта техника была создана и многие образцы приняли участие в боях, правда без особых успехов. Причиной тому были как общее несовершенство конструкции, так и узкая специализация машин. Они могли с тем или иным успехом выполнить отдельные задачи, но заменить традиционное вооружение – нет. Представить характер будущих войн пытались многие, но получилось это далеко не у всех, еще меньше людей смогло донести и внедрить свои идеи.
Много копий было сломано и продолжает ломаться вокруг предвоенного танкостроения. Тухачевского клеймят за массовое внедрение тонкобронных танков БТ и Т-26, на основе послезнания, утверждая, что надо было строить танки с более мощным вооружение и прочной броней. В пример приводятся французские и английские танки середины и конца 30-х годов: H-35, R-35, FCM-36 и «Матильда-1». Это были хорошо защищенные машины, толщина брони которых достигала 40-45 мм, а у «Матильды»  60 мм. Противотанковые пушки того времени либо не пробивали ее вообще, либо с очень близкого расстояния. Эти машины представляются как первые танки с противоснарядной броней и всячески расхваливаются людьми, не сведущими ни в танкостроении, ни в тактике. Они утверждают, что именно «Матильда» по сути прародитель танков современного типа, а вовсе не Т-34, КВ или Pz-IV.
Если с доводом, что «Матильда» один из первых танков с противоснарядной броней еще можно согласиться, то считать ее родоначальником современных танков просто глупо. Скорость английского танка 13 км/ч, это максимум, реально он двигался еще медленнее из-за неровностей местности. Вооружение состояло из одного пулемета нормального или крупного калибра.  Такой танк был бы востребован на фронтах первой мировой, но двадцать лет спустя он был мало актуален. Французские танки были немного быстрее и чуть сильнее вооружены, имея пушку 37-мм с посредственными баллистическими характеристиками. Для сопровождения пехоты они еще годились, но против хорошо закрепившегося противника они мало что могли сделать. Слабое и неточное орудие почти ничем не могло помочь в борьбе с огневыми точками, которые можно было расстрелять лишь с близкого расстояния, затратив много снарядов, да и то лишь при слабом противодействии противника. Низкая скорость делала такой танк «сидячей уткой», броня почти не пробивалась, но сбить гусеницу или заклинить башню бронебойным или фугасным снарядом было не так уж сложно, после чего машина, как правило, бросалась экипажем.  Если для позиционной войны подобные танки еще были как-то пригодны, то для маневренной были бесполезны в силу своей плохой подвижности.
Создание в СССР чего-то подобного привело бы лишь к еще большему избиению бронетанковых частей в начале войны, учитывая, что советская бронетехника тех лет проигрывали западным аналогам в надежности, а плохая подвижность лишала бы их возможности наносить контрудары и своевременно отступать. Советские танки, проигрывая в защищенности, превосходили танки Англии и Франции по вооружению и подвижности и были куда лучше сбалансированы для выполнения боевых задач. Основная танковая  пушка СССР 45-мм 20К длиной 46 калибров при снарядах надлежащего качества пробивала броню до 43 мм и имела более мощный осколочно-фугасный снаряд, чем 37-мм орудия оппонентов. При схожей скорострельности, советская пушка имела большие дальнобойность и точность.
Т-26 или БТ, не говоря уж о более тяжелых машинах, мог с большой дистанции и на приличной скорости если не сжечь, то обездвижить «Рено» или «Гочкис» или иным образом вывести из строя, в то время как их шансы поразить советский танк были гораздо меньше, особенно во встречном бою или наступлении. Военное руководство и Тухачевский в частности, поступили правильно, выбрав наиболее подходящий для условий СССР тип танка, годного для маневренной войны и стратегии глубокой наступательной операции.
Тем не менее, с развитием противотанковой артиллерии, советские танки стали устаревать, чтобы повысить их выживаемость на поле боя требовалось оснастить их более толстой броней, сохранив при этом приемлемую подвижность. Инициатором создания нового танка с противоснарядным бронированием был конструктор С.А. Гинзбург. За основу был взят перспективный в тот момент танк Т-46. Работы были начаты в 1936, а к апрелю 1938 года был построен опытный образец танка, получивший индекс Т-111. Он нес 60 мм броню и развивал скорость до 30 км/ч. Вооружение составляли 45-мм пушка и два пулемета. Машина была испытана и проявила себя хорошо, но в серию не пошла: вооружение и мощность двигателя  были признаны недостаточными, а соединения броневых листов низкотехнологичными, т.к. гужонные и заклепочные соединения были уже вчерашним  днем. Актуальна была сварка, но с ее освоением для толстых броневых листов были серьезные проблемы, что очень препятствовало постройке машин новых типов. Требовалось освоение важной технологии, что и было сделано в ближайшие годы.
Т-111 уже куда ближе к современной концепции танка с балансом защиты, вооружения и подвижности. Среди прочих в его разработке участвовал и будущий конструктор Т-34 М.И.Кошкин. Однако для перевооружения армии нужны были иные машины, способные выполнять весь спектр боевых задач.
Возвращаясь к миллиметрам брони и калибрам, нужно заметить, что первые версии немецких танков Pz-III и  Pz-IV также имели противопульную броню, ненамного толще была эта броня и к 1941 году, однако успехи Панцерваффе несомненны.
Популярный сегодня жанр альтернативной истории и теории «попаданца» не учитывает важнейшего момента – взаимодействия родов войск на поле боя и армии с тылом. Согласно любителям этих жанров можно было насытить армию батальонными гаубицами, зенитными автоматами, бронетранспортерами на шасси танка БТ и тягача «Комсомолец», можно было построить несколько сотен стратегических бомбардировщиков и корректировщиков, но ход начального периода войны это бы мало изменило. Потери немцев были бы больше, но больше бы было и трофеев у них. Писать о плотностях войск, слаживании подразделений и других подобных вещах неинтересно, массового читателя этим не привлечешь, поэтому и так популярны незамысловатые рецепты успеха, не имеющие ничего общего с реальностью. Передовая техника не приведет к победе при неграмотной тактике и наоборот, посредственная, при правильном использовании, даст результаты. Мысль, старая, не раз озвученная, но так и не воспринятая большинством.
Что же мы имеем в сухом остатке: К моменту ареста и казни маршала Тухачевского, Красная армия была вполне современно вооружена. Пехота имела пистолет ТТ, винтовку Мосина, ручной пулемет Дегтярева, на вооружение была принята автоматическая винтовка Симонова. Имелся морально устаревший, но мощный и надежный станковый пулемет «Максим» - вполне боеспособное оружие. Был крупнокалиберный пулемет ДК, но модель была не очень удачной, и выпуск был минимальным, однако разработка крупнокалиберного пулемета велась активно и привела к созданию нового образца – ДШК. Были минометы, достаточно удачная 45-мм пушка, применяемая как в качестве противотанковой, так и батальонной, неплохая полковая пушка. Дивизионная пушка Ф-22, хотя и задумывалась как универсальная, была вполне годным орудием, ее портили не очень высокая надежность и раздельные механизмы наводки. В марте 1937, то есть еще при Тухачевском, было принято решение о разработке новой дивизионной системы, в итоге приведшей к созданию пушки УСВ. Это к тому, что маршал не был твердолобым апологетом универсальных и динамореактивных орудий. Все пушки и гаубицы царских времен были модернизированы. Были созданы очень удачные орудия: корпусная 122-мм  А-19 и 203-мм гаубица Б-4.  Зенитные орудия были представлены 76-мм пушками, в том числе сравнительно новой 3-К, обр. 1931 г. О танках уже говорилось выше. Огромные работы были проведены в сфере механизации и радиофикации армии, в этих сферах был сделан большой шаг вперед.
И самое главное, активные разработки велись по всем направлениям, несмотря на определенные перегибы. Не все пошло в серию, промышленность была еще слаба и многие образцы, к сожалению, остались опытными и мелкосерийными, так было, например с зенитными автоматами, разрабатывая их на протяжении всех 30-х годов, так и не удалось создать годную малокалиберную пушку, в итоге пришлось во многом копировать иностранный образец, зенитную пушку «Бофорс», не во все удачную.
Сравнивая Красную армию с армиями вероятных противников можно отметить, что она была вполне на уровне, в чем-то уступая, в чем-то превосходя. Добиться же радикального перевеса во всех видах вооружения, в объективной реальности было почти невероятно.
Маршал Тухачевский был, что называется, продуктом своей эпохи. Амбициозный, деятельный, открытый прогрессу. Ему не хватало глубоких теоретических знаний и вряд ли он был гениальным полководцем. Но он точно не был профаном в военном деле и уж тем более не разваливал свою армию, как часто пытаются утверждать. Его победы заслуженны, а поражения понесены от сильных противников. Маршал хотел видеть армию своей страны сильнейшей и много делал для этого. Его сгубило именно честолюбие, даже военным такого ранга «залезать» в политику, не полагалось. Сталин решил не рисковать. Однозначных и достоверных  подтверждений «заговора Тухачевского» не найдено до сих пор.