Мои немецкие соседи, часть 1

Нет, говорю я вам, нет, нет и нет. Не может у русских с немцами быть хороших соседских отношений, нонсенс это неописуемый,  и такая же редкость, как сова ушастая, в Красную книгу занесённая.

А всё почему?  Да потому, что немец ,  в силу его врождённого менталитета, сначала обязательно причислит вас к ближайшему кругу своей семьи, потом начнёт уделять вам всё своё внимание, при случае делиться житейской мудростью, а затем и терроризировать этим самым вниманием и мудростью, как въедливая и назойливая свекровь, живущая за забором, в двух шагах от вас. Представили? А теперь задумайтесь о всех тех прелестях, что обещает такая неожиданная родственная близость к абсолютно постороннему для вас человеку.

Скажу прямо, нервов не хватает. Вот в третий раз уже соседей поменяла, а воз по-прежнему трясётся на тех же колдобинах, будто никуда и не переезжала. Лица , правда, другие- спектакль тот же.

Просыпаюсь утром от неимоверного грохота газонокосилки в саду. Повторю ещё раз для остроты сюжета: сад мой, машина судя по звукам тоже моя, семь утра, спать хочется до слёз, сожитель так же возмущённо ворочается под боком и злобно кряхтит. Факт, что за рулём не он.

На всякий случай щиплю сожителя за мягкую выступающую из-под одеяла часть, чтобы проверить, не сплю ли, не грезиться ли. Дитер ойкает- точно не сон, а значит появляется несколько неожиданных вопросов:

а) кто бы это мог быть
б)что он забыл в чужом саду и почему эксплуатирует чужую технику
в) имеем  ли  мы по закону право выскочить и набить ему морду
г) что нам за это будет

Вот, жаль, живём мы не Америке, там всё было бы яснее и проще: хватаю духовуху, бегу в сад, залегаю в канаве, палю по злодеям мелкими очередями. Но к сожалению, в Германии такой вариант развития конфликта не проходит. Немцы с некоторых пор решают всё мирно. Кто бы подумал? Эти-то забияки? Вот оно, как говорится, счастье.

Итак, минут через десять, окончательно убедившись, что немецкий тимуровец сам по себе с нашей территории не уйдёт, мы выкарабкиваемся из постели, отрываем себя от одеяла, напяливаем для приличия кое-что из одежды: ну не ходить же по собственному участку в неглиже, раз гости пожаловали- пусть не приглашённые, не желанные, не понятно зачем и не в урочный час, но не будем же мы их смущать своим голым видом.

Немцы блюдут приличия, а потому на мою попытку выскочить, завернувшись в простыню, сожитель реагирует тем, что притормаживает меня у дверей, подталкивает к гардеробу и велит одеться поприличнее.

Ну вот вам, здрасьте: а завтра воры в дом заглянут, так тоже сначала марафет наведём, а потом их ловить кинемся. Дикая страна, дикие порядки. Ну да ладно, натягиваю что-то из первого попавшегося, по ходу бурча, мол, если нужно, то я и макияж наложить могу, поскольку гостей ненакрашеной и неумытой тоже встречать не принято, да и зубы неплохо бы почистить. Сожитель на мои комментарии не реагирует, но, не дойдя двух шагов до дверей,  останавливается и начинает инструктировать:

-Ты смотри, сразу на человека не бросайся, я тебя знаю- вы, русские темпераментные. Так что я иду впереди и сначала выясняю: кто такой, откуда, куда, как. А ты в беседу не встревай, мало ли что.

-Это что ты такое говоришь?- завожусь я уже на первой подаче,- На какого такого человека не бросайся? На того, который без спроса на мой участок влез, трактор без разрешения во временное пользование одолжил и теперь мой же лужок уродует? Это с ним ты мирно беседовать собрался, выяснять, а уж не ошибся ли он участком-трактором-газоном и нет ли других смягчающих обстоятельств?- петушусь я всё больше, грудью напирая на мускулистую стену, загораживающую мне выход в свет.

- Да пока ты тут к мирным переговорам готовишься, он, может, уже нашу технику угоняет, проверил, хорошо ли работает- и адью.

-Не шуми, - ещё раз предупреждает Дитер и наконец открывает дверь к свободе.

Я вылетаю первой, оттеснив сожителя к косяку, заворачиваю за угол дома.

-Нет, ну на те вам, здрасьте. А мы-то ожидали вора или бомжа какого, что подзаработать решил таким странным способом А  оно вон как- тут оказываются  спать мешают, будят, грабят и досаждают чисто по-соседски.

Подхожу к газону, стою руки в боки, Дитер мнётся за спиной- ожидает, когда сосед закончит наш лужок уродовать и мотор отключит: под шум мотора-то говорить не удобно, не слышно ничего. Ждём-с.

Сосед, дедок лет семидесяти по-прежнему куролесит на нашей лужайке, нас краем глаза уже заметил, но процесса не прерывает, наоборот, вроде как показательное выступление устраивает, прямо балет на льду- на коньках и в  шлеме главный клоун. Сидит эдак себе вальяжно, велосипедный шлем, видно, для безопасности нацепил. Он, кстати, тоже наш, узнаю, явно из того же сарайчике, что и косилка. Разжился, так сказать, по-соседски, чего скромничать- разрешения спрашивать, прыг через забор- и в дамки. Стою, накручиваю себя, аж в груди горит.

Терпение лопается неожиданно, как это всегда у меня бывает. А что, кто бы сказал что причины нет? Вот, Дитеру хоть бы что- он даже с бандитами готов мирные переговоры вести, лишь бы в драку не пускаться.

Да, вот они- последствия войны с русскими, каюк всей нации: боевой дух приказал долго жить и наложил на себя руки. Ну просто слов нет, междометия, правда, остались... Но что толку ругаться, если никто всё равно не понимает? Даже как-то удовольствие нет.

Итак, стартую вместе с лопнувшим терпением, выскакиваю на свою попорченную травку и прямо под колёса своему же трактору- пусть давит, раз уж у соседей все права, а мне и слова сказать нельзя. Изображаю картину маслом «партизан выпрыгнул из окопа и бросился грудью на танк».

Дедок вскрикивает, хватается за сердце и практически наезжает на меня, ни чуть не собираясь тормозить. Сожитель мой, миролюбец несчастный, чудом отбрасывает меня в сторону. Падаю на траву, лежу. Чего вставать-то: платье погибло, превратившись из белого в пятнисто-травянистое, Дитер, предатель даже на помощь не спешит. А зачем? Кто я такая? Тут вон сосед на чужом тракторе по моей вине в нашем же пруду припрудился. Само собой, его и нужно спасать- лежит вон на бережочке, будто рыба-самоубийца, сама из воды выпрыгнувшая, воздух глотает- задыхается, того гляди плавники склеит. Само собой, ему и помощь нужна.

Ну да ладно, мне не трудно- поднимаюсь, подхожу ко всей честной компании, выслушиваю от соседа, какие же мы неблагодарные.

Зачитывает полный список упрёков по порядку:

-Газон-то мы не правильно стрижём, вон какой луг разрастили

-С соседями не по-людски обходимся: нет бы, спасибо ему сказать за помощь его безвозмездную

-Все русские звери: вон как я его с трактора в качестве благодарности сбросила

-Видно, смерти я его желаю. Старая ненависть русских к немцам?

-Кстати, брюки намокли, рубашка порвана. Кто платить будет?

-А ещё есть такое понятие, как «моральный ущерб». Как у нас с этим?

-Он лично ничего против нас не имеет, но вот что-то нога плохо сгибается. Может, сломал?

Волна злобы и ярости накрывает внезапно, с низкого старта устремляюсь к старому бандиту и шантажисту, Дитер отлавливает меня на лету и тащит в дом, вталкивает внутрь, дверь запирает снаружи, уходит.

Ровно минуту я трясу головой, как солдат контуженный, потом подрываюсь к окну, перелажу через подоконник и снова делаю марш-бросок в сторону пруда. Ну что, трактор полу-утопший на месте, сожителя и соседа нет. Вот оно- разочарование в геометрической прогрессии. Можно было бы , конечно, организовать преследование, тем более недалеко здесь- один прыжок через забор. Но вместо этого иду на кухню, завариваю успокоительный чай и стараюсь представить себе объём предстоящих проблем.

К приходу Дитера я уже так накрутила себя: жалко смотреть. Вот же жизненная трагедия, а так утро хорошо начиналось. И что обидно:  вот так ни за что, ни про что обвинят, осудят, посадят, а на прогулке настоящие преступники  у меня спросят, мол, в чём вина. А мне и сказать-то нечего, разве что: в попытке защитить свои права старика-соседа чуть не убила, жаль, до тела добраться не удалось, сожитель удержал, а то бы гордилась ещё и отягчающими обстоятельствами типа мордобоя.

Дитер возвращается через час, издёрганный и усталый, говорит, что дело удалось уладить: сосед из жалости к моему сожителю (вот попалась тебе психованная баба) решил в суд не подавать   ( свои люди- сочтёмся), так как трактор в пруд скатился по моей вине ( нечего людей ни за что, ни про что пугать и под колёса их машин бросаться) , то его поломка тоже на моей совести ( ещё раз повезло тебе  с бабой). За себя и за меня сожитель перед соседом тоже уже извинился, хотя старик и настаивал, чтобы я это сделала лично, но тут его уговорить удалось, мол, как бы снова драки не вышло, русским всегда лишь бы пошуметь-покричать-морду кому набить.

И тут меня окончательно накрыло:

-Ах ты ж, ё моё, весь алфавит включая буквы от «жо» до «ху»....

Где же вы мои юные годы, когда предложения так ловко складывались и ни разу не повторялись? Где ж ты, мой великий-могучий? Как жить в стране, где даже языком не предусмотрена возможность красиво послать обидчика, скороговоркой изрешетив его, как пулями, а потом добить ёмким контрольным выстрелом по-родственному, как родного? Эх, жаль, не успела соседу в морду дать: хоть обидно не было бы.

Дитер слушает молча, сокрушённо кивает головой и уже по десятому кругу собирается заваривать мне успокоительный чай.

-Стоп, - внезапно остановливаю я его, - налей чего-нибудь покрепче: у этих немцев без ста грамм не прожить и не выжить.

День погиб, как и мои хорошие отношения с соседом: старый немец с тех пор не приближался ко мне на расстояние броска гранаты, а я не научена на такие далёкие расстояние кричать «здрасьте». Так и игнорируем друг друга с тех пор, что, однако, абсолютно  ему не мешает поддерживать с Дитером тёплые отношения и даже на Рождество тайком от меня обмениваться подарками в виде конфет и вина. Думают, я не в курсе. С кем я живу- за забором бандит, в постели- предатель, и тот, и другой- немцы. И как тут жить без пулемёта?