Книга твоей судьбы. Глава 3

Дневник Рейнорда Уилшоу.


Открыв очередную коробку, Вотан вытащил из нее блокнот в черном переплете. Усевшись на стул, стоявший прямо под тусклой лампой, он начал перелистывать страницы, наскоро пробегая взглядом записи. Это был двадцатый по счету дневник.

Не без труда получив ключ у подозрительного соседа Розалин, Вотан отправился на чердак и вот уже четвертый час просматривал дневники Рейнорда Уилшоу. Как ни прискорбно, упоминаний об интересующей его книге покамест не нашлось. Вотан уже начал подумывать, не проехаться ли ему обратно в паб веселой Аримы, чтобы поесть и выпить пива, как наткнулся на внушительный по толщине альбом. Поначалу он решил, что в нем семейные фотографии и не глядя отложил в сторону, прямиком на крышку старого сундука. Альбом покачался, балансируя на покатой поверхности, точно раздумывая, как быть дальше, а после с грохотом свалился на дощатый пол. В тишине чердака звук оказался настолько громким, что Вотан дернулся и едва не слетел со стула.

Сообразив, что его напугало, он резко выдохнул и потянулся к альбому. Ухватив край кончиками пальцев, Вотан попытался подтащить его к себе. От неловкого движения бархатная крышка покосилась, и на свет выпала открытка. Заинтригованный Вотан опустился перед альбомом на колено, открыл его и увидел целую коллекцию прекрасных открыток. Любопытно – все они имели отношение к Пасхе.
Рассматривая яркие картинки, Вотан оценил бумагу, характер печати и достал из кармана телефон.
- Добрый день, Тазбир. Это Норман Вотан. Помните меня?
- Здравствуйте, Вотан, - отозвался мелодичный мужской голос. – Рад вас слышать. Сколько лет, сколько зим!
- Взаимно. – Вотан зажал трубку плечом и начал собирать выпавшие открытки. – Скажите, Тазбир, вы еще занимаетесь филокартией?
- А как же! Бизнес вполне себе прибыльный. Только не говорите, что решили составить мне конкуренцию, Вотан. Будьте милосердны. У меня жена и четверо детей, - рассмеялся Тазбир.
- О, поздравляю вас. В последнюю нашу встречу вы готовились стать отцом в третий раз. Габриэль-младший, если я не ошибаюсь? – Улыбаясь, Вотан отложил альбом на стол.
- Прекрасная память, молодой человек. Мне бы такую, - с нотками зависти похвалил Тазбир. – Так чем же вызван ваш интерес к филокартии?
- Я сейчас нахожусь в доме одного из своих клиентов и среди прочего нашел альбом пасхальных открыток. Разумеется, я не специалист, однако, насколько могу судить, самая поздняя из тех, что я просмотрел, относится к середине двадцатого века. И все в прекрасном состоянии.
- Отличная новость, Вотан! Я хотел бы немедленно связаться с вашим клиентом, чтобы взглянуть на коллекцию.
- Увы, Тазбир, вынужден вас расстроить – мисс Уилшоу на днях отбыла в Японию. – В трубке послышался полный разочарования стон. – Но обещаю вам, что свяжусь с ней при первой возможности. Думаю, она не замедлит с визитом. И можете быть уверены, вы останетесь единственным, кому я рассказал о находке.

Распрощавшись с огорченным, но крайне воодушевленным Тазбиром, Вотан посмотрел на часы и решил еще немного покопаться в дневниках Рейнорда. Втащив коробку в освещенный лампой круг, он взглянул на кипу одинаковых блокнотов и только теперь заметил пухлую тетрадь, что была затолкана на самое дно коробки. Верхний ее край украшали многочисленные разноцветные клеевые закладки.

В предчувствии, что он наконец-то нашел, что искал, Вотан нетерпеливо выудил тетрадь, и первая же страница подтвердила его ожидания. Это оказалась ксерокопия обложки, на которой карандашом были обведены имя автора книги и персонажа в названии. Собственно, Вотан и сам успел обратить внимание на эту странность – имена полностью совпадали. Однако оставалось неясным, как такое возможно, если только автор не провидец? В пророков и прорицателей Вотан не верил и до недавнего времени считал это случайным стечением обстоятельств.

Обрадованный завершением поисков и порядком уставший от пыльного чердака, он аккуратно сложил прочие дневники в коробки, поставил их на место, забрал тетрадь и альбом и спустился в гостиную.

Поставив чайник, он нашел в одном из шкафчиков жестяную банку с чаем. В ожидании, пока вскипит вода, Вотан прикинул разницу часовых поясов и набрал номер Розалин. Извиняясь за поздний звонок, он рассказал о найденном альбоме с открытками и сообщил о договоренности с филокартистом:
- Я хорошо знаю мистера Тазбира, мисс Уилшоу. Смею вас уверить, он специалист в своем деле и не относится к числу тех, кто пожелает нажиться на вашем неведении, - слушая радостное женское оханье, говорил Вотан. – Я оставлю альбом и визитку Тазбира на столе в гостиной.
- Невероятно! Они все это время валялись среди бумаг. Мы с отцом и подумать не могли, что открытки чего-то стоят! Спасибо, мистер Вотан!
- Не стоит, мисс Уилшоу. – Вотан снял чайник с плиты. – Могу я, в качестве благодарности, попросить вас об услуге?
- Конечно.
- Видите ли, среди дневников вашего отца я нашел интересующие меня записи…
- И хотите их взять? – перебила его Розалин.
- Скажем так, одолжить, - мягко поправил ее Вотан. – Разумеется, после я верну тетрадь.
- Да ради Бога, - бросила Розалин и вновь воскликнула: - Поверить не могу! Вот чудо!..

Заварив чай, Вотан уселся на табурет и погрузился в чтение. С каждой страницей он становился все мрачнее, хотя у него не было причин доверять записям старика Уилшоу. И все-таки, сведя воедино имевшиеся в его распоряжении сведения о книге, Вотан пришел к выводу, что в рассуждениях Рейнорда присутствует определенная доля здравого смысла. Окончательно подтвердить или опровергнуть подозрения могли бы сведения об авторе и персонаже книги (а в том, что это один человек, Вотан уже не сомневался), если таковой действительно жил на свете.

- Стало быть, архивы, - пробормотал он под нос, звоня другу.
- Перебьешься! – рявкнул Грег.
- Прошу прощения, Грэй…
- Извини, Вотан, это не тебе. – В трубке послышались металлические голоса и звон мечей. – Меня тут один эльфийский гаденыш пытается убить. Подожди секунду.
Через мгновение все стихло.
- Ты возвращаешься? – после короткой паузы спросил Грег.
- Я закончил здесь, но появились новые обстоятельства... - Вотан рассеянно крутил в пальцах пустую кружку. – Я, собственно, и позвонил, чтобы сообщить – я сегодня же вылетаю в Дуглас, на остров Мэн.
- Что ты там потерял?
- Видишь ли, Грэй, у меня есть все основания предполагать, что ты оказался прав насчет книги, которую я реставрировал. С ней не все ладно, но стоит кое-что уточнить, прежде чем делать окончательные выводы.
- Ты не ответил на вопрос, - напомнил Грег.
- Хочу поискать в тамошних архивах сведения о Марке Баскете.
- Это который книгу написал?
- И про которого она написана. – Вотан вскочил с табурета и принялся мерить шагами кухню. – Все это очень, очень странно, Грэй. Если Баскет был автором, как он мог с такой точностью предсказать собственную казнь? Причем не просто описать свою жизнь, вплоть до кончины, но издать, используя весьма дорогую бумагу. Если верить сюжету романа, Баскет – обычный монах. Откуда у него могли взяться средства?
- Может, он просто был депрессивным автором? – предположил Грег. – Я слышал, у монахов так бывает. На почве воздержания, так сказать.
- Не стану спорить. Чтобы все проверить, я лечу в Дуглас.
- Ладно. – Грег застучал по клавишам ноутбука. – А я пока в Сети пошарю. Билет в аэропорту Манчестера на одиннадцать вечера. Успеешь?
- Полагаю, да. Спасибо, Грэй. – Вотан улыбнулся и закрыл тетрадь.
- Счастливого полета, геомант…


Поездка в Дуглас не принесла успеха. Все, что удалось выяснить – Марк Баскет действительно существовал и был повешен по приговору суда в ноябре одна тысяча восемьсот тридцать второго года. Однако это никоим образом не прояснило, за что он убил ни в чем не повинного дворецкого, с которым до убийства ни разу не встречался. И, главное, откуда он знал, когда, где и каким образом оборвется его собственная жизнь.

Заметив, как расстроился клиент, служащий архива порекомендовал Вотану попытать удачи в шотландском городке, неподалеку от которого стоял монастырь, где некогда обретался Баскет. Поблагодарив за дельный совет, Норман заказал билет и по пути в аэропорт позвонил Грэю. Выслушав его, друг посетовал, что тоже ничего не нашел, но заметил, что опускать руки покамест не собирается.

В Эдинбурге Вотан взял напрокат машину и отправился в Аберфелди. Город встретил его унылым моросящим дождем. Колеся по мокрым улицам, Вотан всматривался в вывески на домах, памятуя о том, что и в самом маленьком городке непременно найдется музей. Даже самая скромная история желает, чтобы ее увековечили, что уж говорить о местности, насчитывающей не одну сотню лет.

Вскоре его старания оказались вознаграждены. На малоприметном доме висела гордая табличка, приглашавшая всех желающих посетить музей Аберфелди. По счастью, он был открыт, и Вотан не замедлил войти. Мерзкая морось на улице как раз обернулась дождем, что совсем не располагало к прогулкам.

Внутри оказалось сухо, пустынно и немного сумрачно. Судя по звонкой тишине, потенциальные посетители предпочли экскурсиям кафе, которое Вотан заметил в центре.

- Добрый день, молодой человек.
Обернувшись на приветствие, Вотан увидел пышущего здоровьем, кругленького пожилого мужчину. Он добродушно улыбался, подслеповато щуря темные глаза.
- Здравствуйте. – Вотан сдержанно склонил голову в знак приветствия. – Вы смотритель музея?
- Томас МакКалли, к вашим услугам. Смотритель и местный краевед. Желаете узнать историю нашего скромного города? Сам Роберт Бернс упомянул Аберфелди в своей поэме.
- Да, я читал ее, - кивнул Вотан. – Однако приехал не за этим. Скажем так, меня интересует судьба одного монаха, что жил здесь в начале девятнадцатого века и был повешен за убийство на острове Мэн.
- А, вы про Марка Баскета, молодой человек? – МакКалли издал хрипловатый смешок. – Прелюбопытная история, знаете ли. Удивительно, что о ней известно за пределами Аберфелди. Я вам так скажу – вы попали куда нужно. В свое время меня крайне увлекли обстоятельства его жизни. Идемте.

Проводив Вотана коротким коридором, МакКалли толкнул дверь и пригласил его в крошечный, заваленный бумагами кабинет. Усевшись в кресло, он указал гостю на стул и спросил, откуда у приезжего столь повышенный интерес к личности монаха-убийцы. Вотан представился и объяснил, что не так давно закончил реставрацию книги о Баскете, и ему стало любопытно, был ли роман основан на реальных событиях:
- Автор то и дело подчеркивал, что повествование не является вымыслом и плодом его воображения, мистер МакКалли, а я весьма любознателен.
- Молодость должна быть такой, мистер Вотан, - менторским тоном заметил Томас. – Зачем она вообще, если не для открытий, путешествий и любви? Так что вы хотите знать?
- В сущности, я уже в курсе, что Марк Баскет реальный человек. В архивах острова Мэн есть упоминания о суде над ним и приговоре. – Вотан задумчиво обвел взглядом стеллажи. – Однако я не могу взять в толк – для чего он убил Барни Рассела?
- Тут я вам не помощник. Чужая душа потемки, мистер Вотан.

Кряхтя, МакКалли встал, порылся среди папок и довольно крякнул.
- Вот все, что я сумел найти. Здесь, в основном, выдержки из записок отца Фаррела. Дотошный попался настоятель, хоть и пьяница, ежели верить современникам.
- Могу я ознакомиться с результатами вашего труда? – оживился Вотан.
- Зачем? Я все прекрасно помню. Хвала небесам, память меня пока не подводит. – МакКалли вновь занял свое кресло, собрался с мыслями и заговорил: - Согласно монастырским записям, Баскет объявился в наших краях около тысяча восемьсот двадцать четвертого года. Никто не знал, откуда он пришел. Братья нашли его поутру у ворот монастыря и приняли в обитель. Два года он был тише воды ниже травы, а после начались «странности и заблуждения», как писал Фаррел.
- Позвольте спросить: в чем они выражались? – Вотан наклонил голову к плечу и смахнул упавшую на лоб широкую седую прядь.
- Как вам сказать... – МакКалли вытащил из кармана электронную сигарету, затянулся и выпустил облачко светло-серого дыма. – Фаррел особенно не распространялся, однако упомянул, что Баскет принялся твердить всем, кто его слушал, что живет не своей жизнью. Якобы настоящую жизнь у него украла какая-то таинственная книга, и он должен во что бы то ни стало найти ее и вернуть свою истинную судьбу. Нелепые заявления, вы не находите, мистер Вотан? Дальше больше. Баскет завел привычку покидать монастырь и подолгу пропадать, а когда возвращался, всегда придумывал невнятные объяснения. Прежде добросердечный, он сделался грубым, даже агрессивным. В своих заметках Фаррел предполагал, что Баскет одержим или попросту сумасшедший. Когда он пропал в очередной раз, никого это не удивило. Лишь спустя много месяцев стало известно, что Баскет был осужден за убийство дворецкого и повешен. Вот, собственно, и вся история. Не сочтите меня бестактным, мистер Вотан, но что вы прочитали в романе?
- То же самое, мистер МакКалли, - произнес Вотан, успешно скрывая потрясение, которое вызвал у него рассказ краеведа. – То же самое…

Ошарашенный открытием, он настолько растерялся, что некоторое время молчал. К счастью, в этот самый момент Томаса отвлек телефонный звонок, и он не заметил замешательства любопытного искусствоведа. С трудом взяв себя в руки, Вотан дождался окончания разговора, неловко распрощался и выехал обратно в Эдинбург.

Вернувшись за оставленной в Манчестере машиной, он отправился домой, по дороге мысленно собирая воедино ставшие известными факты.

Итак, автором романа с довольно претенциозным, как заявил Грег, названием «Двойная жизнь Марка Баскета» оказался сам Марк Баскет, монах и убийца. Довольно корявый сюжет крутился вокруг его воспоминаний о прошлом и дум о настоящем и затрагивал будущее, вплоть до страшной смерти. По-прежнему оставалось не совсем ясным, как такое возможно, однако, прочитав дневник Уилшоу и наслушавшись историй МакКалли, Вотан почти готов был верить, что не Баскет написал книгу, а книга написала его. Звучало невероятно, однако старый Уилшоу прямым текстом указывал, что провел свое исследование и ставит жизнь на кон – книга переписывает судьбу своего читателя. Стоит лишь открыть первую страницу, и ты обречен. Вся твоя жизнь изменится, и никто не возьмется предсказать, как именно. Печальная история Баскета была тому ярким подтверждением. Грозный разбойник угодил в монастырь и лишь каким-то непостижимым образом сумел вернуть воспоминания о прошлом. В своем дневнике Рейнорд приводил вполне убедительные доказательства в виде непонятно как попавших в его руки копий полицейских отчетов о банде Баскета, зверствовавшей в начале девятнадцатого века и внезапно исчезнувшей.
Не найдя повода не доверять изысканиям Уилшоу, Вотан одновременно никак не мог разрешить связанное уже с ним самим противоречие. Три месяца он реставрировал книгу – и ничего не случилось. Все осталось на своих местах, его судьба не изменилась. Он по-прежнему был искусствоведом и Истинным геомантом, соседствовал с Грэем и поддерживал Аурику, но, если верить Уилшоу и Баскету, что-то должно, просто обязано было поменяться.

Опять же оставался открытым вопрос о личности убитого Баскетом дворецкого. Зачем Баскет это сделал и почему убил именно Барни Рассела? Мог ли Рассел оказаться новым владельцем книги? Тогда каким образом она попала к нему?

И еще одна странность – в романе Баскет описывал, как швырнул книгу в огонь. Почему же она не сгорела? Вотан вспомнил разговор с Долтоном. Эксперт утверждал, будто нашел следы копоти в коже переплета, но книга не пострадала.

Вопросов было невероятное множество. На какие-то Вотан знал ответ или чувствовал, что близок к нему, однако он также признавал, что некоторые загадки так и останутся неразрешенными. Лишь одно он знал наверняка – эта книга опасна и непредсказуема. Руководствуясь понятными только ей мотивами, она коренным образом меняла судьбу человека, и Вотан не был уверен, что существует способ обернуть процесс вспять. В своем романе Баскет утверждал, что такое возможно, но, судя по окончанию романа, ему это не удалось.

Погруженный в размышления, Вотан припарковал машину во дворе, взял сумку и направился в дом.
- Грэй! – негромко позвал он друга.
Никто не откликнулся.
- Грэй?

Войдя в гостиную, Вотан сначала улыбнулся, а после похолодел. Растянувшись на диване, Грэй мирно спал, а на груди у него лежала книга. Та самая – «Двойная жизнь Марка Баскета».

Продолжение следует...