О Юрии Селенском и его творчестве

Юрий Васильевич Селенский (16 июня 1922 - 22 июля 1983), уйдя из жизни на шестьдесят втором году, оставил богатое наследие – помимо ранних, тоненьких, но неизменно талантливых книг, подобных «Автографу на вобле» или «Пешком с пустым мешком», это и «Крутая рамень» (М., «Современник», 1973 г.), объединившая четыре повести о Нижней Волге и Северном Каспии, и книга повестей и рассказов «Моряна – ветер шалый» (Нижне-Волжское издательство, 1980 г.), куда, помимо авантюрных похождений квартирного маклера Севы Булочки, читать о которых теперь без улыбки невозможно, вошла повесть «Свал глубин», где писатель остаётся верен своей теме – пишет о речниках и моряках Волги и Каспия. В «Царевом морце», повести, вышедшей в свет вместе с легендарным произведением Селенского «Не расти у дороги» (М., «Современник», 1987), писатель ведёт серьёзный разговор о взаимосвязанности человека и природы, о святом долге сберегать её.

Таких книг Ю. Селенского, как «Если погаснет костер», «Две пригоршни моря», «Свал глубин», «Одна тревожная ночь», его пьес, массы юмористических рассказов и днём с огнём не отыскать сегодня в книжных магазинах, а жаль… Юным посетителям городских и областных библиотек стоит задержаться у стен­дов с ними, а после попросить почитать. Уверяю, скучать не придётся!

Река и море у Селенского живые. Они являются одухотворёнными героями повествования, и в этой неразрывной связи людей и природы – своеобразие творческого почерка автора.

Юрий Галишников родился в Астрахани и выбрал себе чисто астраханский псевдоним. Его родители разошлись рано, но лишь много позже Юрий Васильевич узнал о том, что его отец был репрессирован и реабилитирован посмертно.

О Юрии Селенском писали, пишут и будут писать. В своей книге «Встречи в пути» Игорь Бодров вспоминает: «Нелегко жилось Юрию Селенскому, как, впрочем, и всякому талантливому писателю, уважающему своё произведение, не обменивающему его ни на милость вышестоящих покровителей, ни на пресловутого золотого тельца. Наветы, зачисление в ранг ненадёжных (Юрия Селенского местные власти не выпускали даже в туристическую поездку за рубеж), вынужденная газетная подёнщина вопреки большим литературным замыслам, упрёки в очернительстве…

Но всё это не сломило писателя. Он остался верным своему призванию, своей родной Астрахани, хотя и были предложения перебраться в столицу.

Один из центральных журналов окрестил Юрия Селенского «газетным поэтом Прикаспия». Столь высоко оценивалась его многолетняя журналистская работа в астраханской областной газете «Волга».

На страницах этой и по сей день самой читаемой в нашем городе, да и не только в нём, газеты печатались замечательные очерки Селенского о рыбаках Волги и Южного Каспия, о чабанах и овощеводах, художниках и актёрах, размышления о судьбе удивительной природы Волжского Понизовья, исторические эссе о прошлом Астраханского края.

Есть в Астрахани улица Селенского, «где он рос и куда, уже будучи взрослым, не раз возвращался, любуясь этими улочками своего детства, которые любому, не связанному с ними особым чувством, показались бы грязными и запущенными,» - делилась своими воспоминаниями о совместной работе в редакции с Юрием Селенским Ирина Юрченко.

Нам, заставшим писателя при жизни, редкостно повезло. Шутник и острослов, изрекший однажды: «Если когда-то что-то и прославит писательскую организацию, так это «Дихлофос», был любим литературной астраханской молодёжью, как никто иной. Нам довелось застать и уникальное рукописное издание, каждый выпуск которого был поистине шедевральным. В этой, по выражению художника Александра Камкина, «достаточно интеллигентной худо-бедно литературной очень-очень филологически озабоченной стенгазете» многие рубрики были придуманы Ю.В. Селенским. Он был автором «Мемориала» - взгляда в прошлое…»

«Дихлофос», - как вспоминает А.С. Марков, - выпускался в самые «застойные годы». Несмотря ни на что, жизнь била ключом. Газета выходила регулярно и вывешивалась в чайной. Чайную стали называть дихлофосной. Потом Селенский умер. Произошёл сбой. Не стало руководящего и вдохновляющего начала…»

Свои детские похождения Селенский живо и сочно описал в повести «Не расти у дороги» - последнем завершённом произведении. А ведь оставалось столько замыслов: например, о пребывании в Астрахани Дюма…

Главным героем повести «Не расти у дороги» сам автор назвал Астрахань. Селенский разделял мнение Александра Маркова о том, что время неумолимо заметает тропки истории, выветривает из людской памяти события, судьбы, и поэтому большим счастьем является возможность воскрешать их из прошлого.

«Автобиографический герой повести лиричен, - отмечает Владимир Чебыкин в издании «Литературная критика Астраханского края» (Астрахань, издательство «Форзац», 1987), - В связи с этим отметим, что лирическая проза привлекает внимание критиков, вызывая горячие споры о сущности и судьбах интересного явления.

Уместно напомнить, что на грани семидесятых годов разгорелась дискуссия о жизненности лирической прозы и её перспективах. Даже было выдвинуто положение о «затухании» лирической прозы. Во всех спорах прослеживалось стремление определить стилевое своеобразие лирической прозы.

Лиризм может выступать как особенность романтического стиля и стать организующим началом сугубо реалистических произведений. Именно это наблюдается у Селенского.

«Не расти у дороги» - последняя книга Ю. Селенского, которую не довелось увидеть автору, вновь зарекомендовавшему себя мастером лирической прозы…

Писатель проявил способность говорить о лирической точке зрения в ещё более расширенном смысле – как о такой эстетической способности человека, которая конденсирует его интимные переживания и в области искусства, и в сфере обыденной жизни. Личную точку зрения Селенский подчеркнул названием своего произведения».

В маленьком герое, как отметил А.С.Марков, - видится воплощение тех черт человеческой натуры, которые для Селенского были идеалом: энергия, мужество, готовность без лишних слов и рассуждений встать на защиту добра и справедливости.

Александр Сергеевич Марков познакомился с Селенским в 1957 году, когда работал в вечерней школе рабочей молодежи и по совместительству - художником-ретушёром в молодежной газете “Комсомолец Каспия”. В этом человеке, рассказывает он, подкупали высокий профессионализм, беззаветная любовь к родному краю, глубокая порядочность, искренность, сердечность, верность дружбе, помноженные на яркий талант. Особенно притягательно его поразительное чувство юмора. Юрий Васильевич находил малейший повод для шутки, розыгрыша, эпиграммы. Но все это было с такой добротой, что никого не обижало. Примером тому созданная по его инициативе рукописная газета местной писательской организации “Дихлофос”. “Мы хотим вынуть бревно из собственного глаза, прежде чем разглядывать соринку в чужом”- таково было кредо этого сатирического из­дания.

Александр Марков написал, что Юрий Селенский был совестью местной писательской организации («Волга», 1992, 12 июня). Вот отрывки из книги А.Маркова "Ускользающее время":

Читал рукопись Юрия Селенского «Не расти у дороги», которую мне дали для рецензирования. Повесть автобиографична, хотя в предисловии автор пишет: «Эта повесть не приключения Тома Сойера и его приятеля Гека. Тем более не мемуары и не запоздалое исповедание. Просто у каждого бывает детство…»

И перед нами предстает без всяких прикрас полная приключений и превратностей жизнь селенского сорванца. Недаром Юрий Васильевич и псевдоним выбрал – Селенский. Настоящая его фамилия – Галишников.

В повести прекрасно показаны все нюансы быта астраханцев 20 – 30-х годов. Есть любопытные экскурсы в историю, написанные с одной, ему присущей усмешкой. Например: «К православному кладбищу вела не ахти богатая, но прямая, как луч света, улица Духосошественская. В детском сознании Гошки, не без бабушкиного влияния, она представлялась улицей, по которой тихо и торжественно шествуют духи. Мал-то мал, а понимал: сколько ни озирайся, ни крути головой – духов не увидишь, на то они и духи. А того, что она просто, без всякой чертовщины, именуется так по названию небольшой и давно снесенной церквушки Сошествия Святого Духа на апостолов, он не знал. И когда скорбной этой улице присвоили имя Софьи Перовской, то столь высокой чести удивилась бы и сама Софья Львовна, окончившая свой революционный путь на царской виселице. Возможно предположить, что как член исполкома «Народной воли» она бы робко попросила назвать её именем другую улицу, а этой присвоить другое, более нейтральное имя. Но в том-то и закавыка, что памятью о мёртвых правят живые, а мёртвые сраму не имут».

По-разному отнеслись люди в наивной мечте Гошки Потехина о прекрасном – вырастить пальму. Своего героя писатель показывает в различных ситуациях. В итоге перед читателями во всей полноте предстаёт дитя улицы. Как отмечает литературовед В.Чебыкин, добиться этого стоило немалых усилий:

«Давайте примем во внимание, что в своё детство возвращается уже взрослый автор. Решил, что пусть мальчишки живут в том именно времени и в той среде, в которой прошли их детские годы. Легко сказать, а сделать непросто».

Литературный критик отмечает, что в повествовании присутствуют как бы два автора, совсем не оторванные друг от друга, находящиеся постоянно рядом:

«Оторвать себя напрочь от Гошки Потехина писателю было далеко не просто. Поэтому старший, рассказывая о младшем, не только смотрит на него со стороны, но пытается уже днём сегодняшним оправдать мудрую пословицу: «Русский мужик задним умом крепок». Как бы на глазах у читателей писатель вместе со своим маленьким героем погружается в то, что называется загадочным словом «время». Делает это для того, чтобы почувствовать обновление мира. Всё то, что дорого ему в теперешнем мире, удивительно перекликается со всем, что осталось в детстве».

В повести немало своеобразных «мостов» между детством и зрелостью, между прошлым и настоящим. Своеобразным «мостиком» можно считать следующее раздумье автора: «Пройдёт ещё много лет, и теперь уже не мама, а бабушка Саша будет тащить за руку упирающуюся, зарёванную внучку Галю по той же красной тропинке среди зелёной муравы к нелескинскому погосту. И Гошка для порядка дёрнет за косу свою дочь, и та, присмирев, прижмётся к нему, и будут искать могилу прабабушки Марьи и не найду её». (Селенский Юрий. Не расти у дороги. М., 1987. С.190).

В лирической прозе, которая не ограничивается единственной повестью, Юрий Васильевич Селенский призывал к вниманию к людям и добру. К этому писателю вполне можно отнести следующие слова: «Помогая людям понять суть таких вопросов, как смысл жизни, счастье, совесть, добро и зло, бескорыстие и эгоизм, искусство перенимает у классиков эстафету гуманизма». («Вопросы литературы», 1976, № 9, С.4).

У писателя Юрия Селенского были такие человеческие качества, о которых говорил академик Д. С. Лихачёв: «В литературе необходимо прежде всего находить человека с добрыми человеческими качествами. А в человеке меня больше всего волнует проявление заботы о других, доброты стремления к улучшению жизни других, и прежде всего своих близких, проявления преданности людям и идее».

Правда, нередко Юрий Васильевич стеснялся показывать свою доброту, напуская на себя внешнюю суровость, иной раз обманывавшую впервые встречающихся с лириком и сатириком людей. Но тех, кто хорошо был знаком с Селенским, напускной суровостью провести было невозможно.

Исключительно чутким и доброжелательным было отношение Селен­ского к молодёжи. О том, как помогал советами Юрий Васильевич в 70-е го­ды ему, юноше, только что шагнувшему на творческий путь, любит вспоминать астра­ханский поэт Борис Свердлов. В одном из журналов "Астрахань. Новое время" был опубликован рассказ Юрия Васильевича Селенского "Пескадор с Рио-Негро". В предисловии Бориса Свердлова, добром и щемящем, сказано о Юрии Селенском то, что сказала бы и сама я, та самая молодая поэтесса, принесшая в СП рукопись "Преданная женщина". Хотя тут путаница вышла. Юрия Селенского нет с нами с 1983 года, а рукопись с таким названием я принесла никак не раньше этак года 1990-го. Но дело не в этом. Дело в том, что моему поколению писателей-поэтов Астрахани повезло. Мы были знакомы с Юрием Селенским!

Итак, Борис Свердлов о Юрии Селенском:

«Я вновь читаю и перечитываю замечательного русского писателя, нашего земляка, Юрия Васильевича Селенского. И счастлив тем, что был лично знаком с этим удивительным человеком.

Минуло двадцать лет, как нет его с нами. Но память...

В библиотеке писательской организации хранятся его книги, в названиях которых иногда сквозил его добрый юмор. "Пешком с пустым мешком..." На книге очерков "Живут возле моря люди" Селенский чёрным фломастером слегка изменил название, и получилась грустная усмешка: "Еле живут возле моря люди и я вместе с ними".

Оригинальный острослов, заводила всех писательских посиделок, он непременно был в центре внимания. Умел шутить, но по-доброму. Однажды молодая поэтесса принесла рукопись стихов, которая называлась "Преданная женщина". Селенский в ту пору был литконсультантом в Союзе, и рукопись попала к нему. Он взял карандаш, зачеркнул "Преданная" и написал сверху: "Проданная женщина". "Так точнее", - подмигнул он.

Я вновь читаю Юрия Селенского и вспоминаю его встречи с читателями – это незабываемо. Нередко мы, молодые, начинающие, выступали вместе с ним. Великолепные рассуждения о творчестве, меткая образность и, главное, юмор завораживали слушателей. Публика (в основном разношерстная) буквально внимала каждому слову писателя. И мне, честно говоря, во время его выступления хотелось сидеть не на сцене, а там, в зале, среди людей, и слушать этого интересного рассказчика.

Последний год жизни Селенский работал над книгой "Дюма в Астрахани". Грустно шутил по этому поводу: "Дюма в Астрахани был, а Селенский в Париже не был. Эту ошибку надо исправить". Шутка превратилась в правду. С группой писателей СП СССР он побывал во Франции в мае 1983 года. Астраханские писатели выпустили сатирическую газету "Дихлофос", полностью посвященную похождениям Селенского в Париже. Было смешно. В июле его не стало.

И последнее... В день похорон было очень жарко. Процессия медленно двигалась по улице Ленина. Когда свернули на Советскую к Морскому садику, самому любимому месту отдыха Юрия Васильевича, все работники бывшего кафе "Моряна", где Селенский был частым гостем, вышли проводить его в последний путь. Факт незначительный. Но мне показалось, что это и есть народная признательность талантливому писателю».

Эти проникновенные строки нашему старшему другу-писателю Юрию Селенскому посвятил ещё один представитель моего поколения, поэт Павел Морозов:

Юрию Селенскому

Мы пришли с тобой к его могиле,
Нас не покорила суета,
Вряд ли он обиделся, что пили
И шутили громко у креста.
Он и сам не прочь был посмеяться
Над судьбой, не веря ни во что,
И порой напоминал паяца
В старом захудалом шапито.
Он и сам шутил бы на погосте
(Мне ль не помнить
этот звонкий смех?!),
Я-то знаю, вы не беспокойтесь:
Он и сам бы выпил больше всех.
Ни цветы, ни мраморная стела
Душу успокоить не могли,
И душа витала, не хотела
Улетать куда-то от земли...
Но когда под веткой чернотала
Ей налили с нами наравне,
То душа впервые пить не стала
И не рассмеялась в тишине...

Посвятил поэму «Селенский» и авторскую песню с таким же названием Юрию Васильевичу и Александр Сахнов:

Сединою над распахнутым пальто,
Красовался он, ребята, на Советской.
В «Арарате» с кем-то схвачено по сто,
И рвалась душа беседою согреться.

До Парижа старику рукой подать,
А рука его не всякому давалась.
Как же больно мне сегодня сознавать,
Что такая песня оборвалась.

Серебрится лес крестовый на Перовской -
Слева, близко, меж акациями тут
Воробьишки разговаривают просто
И пшено носами острыми клюют.

Чьей-то дружеской рукой принесена
Эта дань благоговения немая -
«На могилку мне насыплете пшена» -
Он шутил, ничьи долги не принимая.

До Парижа старику рукой подать,
А рука его не всякому давалась.
Как же больно мне сегодня сознавать,
Что такая песня оборвалась.

Кто читал его, невольно поражён
Лет великих книг его могучим эхом.
Он не вышел миллионным тиражом,
Но зато сумел остаться человеком.

И в грядущие иные времена
Он с достоинством войдёт, как современник.
Верю, правнуки нальют ему вина,
Просто так, из уважения, без денег.

До Парижа старику рукой подать,
А рука его не всякому давалась.
Как же больно мне сегодня сознавать,
Что такая песня, что такая песня,
Что такая песня оборвалась.
Что такая песня оборвалась.

Ко времени прихода литсотрудником в газету “Волга” (1972 г.) Ирины Юрченко Юрий Васильевич там уже давно не работал. Тем не менее, частенько наве­дывался, к великому удовольствию коллег-журналистов. Как же молодой журналистке было лестно, когда однажды летом такой уже маститый писатель пригласил её после работы прогуляться по роскошному в те годы парку 17-й пристани. Часа три как минимум просидели они на скамейке в тенистой аллее, и Ирина зачарованно слушала его увлекательнейшие рассказы о детстве, истории милых селенских улочек, колоритных городских типажах.

В редакции газеты «Волга» до сих пор помнят розыгрыши неутомимого шутника Ю.Селенского, живы и легенды, о которых рассказывает на творческих встречах обозре­ватель старейшей на Нижней Волге газеты Нина Куликова.

Вот одна из них. Как-то собкор Юрий Селенский отправился в шестидневную командировку на Каспий, в килечную экспедицию. С присущей ему оперативностью написал шесть репортажей с места событий и договорился с судовым радистом, что тот каждый день будет по одному передавать их в редакцию. А сам в это время отправился в Кисловодск. Утром просыпается в санатории, выходит на крыльцо, а навстречу ему... собственной персоной редактор род­ной газеты Михаил Гаврилович Южаков. Оказалось, в Кисловодске собрали на зональный семинар редакторов южной зоны России. Что было дальше, легенда умалчивает, остаётся толь­ко догадываться.

Селенский очень любил путешествовать. Пределом его мечтаний был Париж. И не случайно. Задумал он написать повесть о пребывании Александра Дюма в наших краях. “Увидеть Париж - и умереть”, - пошутил он с друзьями. Шутка оказалась трагически пророческой: спустя несколько месяцев после возвращения из Франции писа­теля не стало. А какая бы это могла быть увлекательная книга... “О Дюма надо писать так же, как он сам, - делился Юрий Васильевич. - Весело, с огром­ной долей занимательности и еще большей долей вранья”.

При жизни Юрия Сеоенского друзья и коллеги звали дядей Гиляем волжского Понизовья, по аналогии с легендарным королём репортажа Владимиром Гиляровским.

«Говорят, незаменимых нет. Возможно. Но есть неповторимые, что бесспорно. Это люди, о которых бы верующие и атеисты всерьез и в шутку сказали, что их Бог поцеловал в макушку, одарив тем или иным талантом. Люди, которые, в свою очередь, щедро, всей своей жизнью окупали чудесный дар и, завершив зем­ной путь, становились легендами.

Можно представить, с каким бы размахом нынче отмечалось 90-­летие Селенского, будь он жив. Заслуги журналиста и писателя перед родным городом огромны. Без преувеличения, до сих пор в нашем крае нет рав­ных Селенскому по силе таланта, самобытному писательскому стилю, ясности мысли, яркой об­разности, доброму юмору и хлесткой сатире. Хотя можно и представить реак­цию на торжество самого юбиляра, не терпевшего помпезности и славословия. Изничтожил бы аллилуйщиков меткими остротами и шутками! Между тем судьба отпустила ему, так любившему жизнь во всех ее проявлениях, на земное существование до обидного мало. И сегодня эта утрата болью отзывается в сердцах тех, кому посчастливилось лично знать Юрия Васильевича.

Многое в Астрахани напоминает о нем. Вот мемо­риальная доска на доме по ул. Коммунистической, 8, где последние годы он жил. Есть улица его имени. А пройдешь мимо прекратившего свое существование рын­ка “Селенские исады” и тихо порадуешься, что Юрию Галишникову вовремя пришла идея взять литературный псевдоним в честь весьма колоритной в прошлом го­родской окраины, где прошло его детство. Главное же, что в домашних библиоте­ках астраханцев есть его книги, к которым хочется обращаться вновь и вновь. Ведь все они о нашем крае и его людях, о которых автор писал с неподкупной честностью и горячей любовью.

Даты-вехи, которые, казалось бы, грех забывать, в повседневной суете вы­скальзывают из памяти. Но спасибо тем людям, которые по долгу службы и по душевной потребности напоминают о них», - тепло вспоминала писателя Ирина Юрченко.

В 1998 году Администрацией города Астрахани и Астраханским отделением Союза писателей России была учреждена литературная премия имени Велимира Хлебникова и первым её лауреатом стал Юрий Селенский (посмертно) за повесть «Не расти у дороги».

Юрий Селенский с мальчишества запомнил давнее выражение: «Живые закрывают глаза мёртвым, а мёртвые открывают глаза живым». Давайте же не забывать эту скорбную истину.

… А похоронен Юрий Васильевич всё же у дороги. И, проходя по старому астраханскому кладбищу, невдалеке у ворот остановитесь и положите цветы на памятник в виде белой мраморной книги. Книги жизни.