Корнелия

Она появилась за столом и заняла  одинокий стул слева от меня, когда фуршет благополучно пережил свою кульминацию и плавно переходил в состояние упадка, но продолжал  гудеть, как пчелиный рой. Никто никого не слушал и не слышал,  кто-то чуть подустал и интеллигентно дремал, обдуваемый жарким ветерком, кто-то кричал, сообщая присутствующим очень важную (как считал сам) мысль, кто-то предлагал тост в честь виновников торжества, но народ был рассеян,  слабо реагировал, в том числе и главные действующие лица застолья. Одним словом, усталость.
Она була не молода, но ухожена и ещё красива. Последний яркий осенний акцент перед зимней бесцветностью, увы, мы все должны через это пройти и принять безропотно.
 Остро подведённые, блестящие, как спелые каштаны, глаза под грозовыми  тучами век, (довольно смелый раскрас) с любопытством смотрели на меня. Алый алчущий впечатлений рот.
 Попала в поле зрение. С этим надо было что-то делать. Соседка всё-таки. Я почти повернулась к соседу справа спиной, пусть  простит, уж очень  сложно говорил о профессиональных союзах художников и архитекторов, и принялась вить беседу. Как-то сразу и получилось. Она поначалу комплексовала, заведение общественного нашего питания находилось в утробе вытянутых цепью  то ли контейнеров, то ли будочек, составляющих местный  ширпотребный базар. Где-то в его прямой кишке надо было свернуть и выйти на просторную площадку, в самом конце, под почти цыганским шатром был накрыт белыми скатертями стол. Пейзаж открывался печальный. Хотя наш райцентр, город Тячев, уютен и благоустроен, особенно милы главные улицы, украшенные соборами. Тут любят рестораны с отделками из мрамора, всякими навороченными штукатурками и тяжёлыми для пищеварения лепнинами на стенах и потолках. Наталья, открывшая сегодня вместе с мужем Александром первую в своей жизни  архитектурную выставку, по секрету сообщила: через несколько лет эта площадь преобразится до неузнаваемости. Есть у неё идея и заказчик спит и видит выйти из сталкеровских трущоб. Ага, понимаю я, мы в центре масонского заговора и опрокидываю вглубь себя рюмочку холодной водки.  Корнелия (так удивительно звали мою новую знакомую) жаловалась, что её не всегда понимают взрослые дети и выставляют матери требования: никаких непредсказуемых поступков. Да-да - протянула я значительно. Когда-то я танцевала в ужгородском "Кактусе" босиком. Уж очень хорошо играли белорусы кельтскую музыку, и пол там предусмотрительно чем-то застелен. Мой сын с Владиком Товтиным  пили пиво и увлечённо о чём-то беседовали, сидя ко мне спиной. Танцевала я до самого конца концерта, собрала вокруг себя единомышленников, но поскольку была старше всех, то они осторожно клубились вокруг, стараясь не задеть сорокапятилетнюю примадонну. Не скажу, чтобы мой взрослый  ребёнок-студент обо мне забыл. Он перодически оглядывался, удостоверившись, что всё в порядке, продолжал беседу с другом. Взяли они меня с собой тоже случайно. В те времена я прилежно  выполняла роль кошелька.
 Корнелия завистливо посмотрела на меня, потом повернулась к мужу и повторила мою историю. Её муж,  большой мужчина, с добрым выражением круглого лица перекинулся со мной несколькими фразами. Он говорил по-русски с мягким венгерским акцентом. Да-да, - сказала Корнелия и выпила рюмочку, не дожидаясь очередного тоста, тогда я тоже перейду на русский. Выпивка требует русского языка. Я призналась, что алкоголь позволяет мне говорить по-украински майже бездоганно и даже думать бездоганно. Потоптавшись, мы отдали предпочтение великому языку межнационального общения.
 Тут можно бы сказать" аминь" и поставить жирную точку, но нет, пальцы продолжают бить по клавиатуре, видать соскучились. Мы немного поговорили о книгах, во вкусах не сошлись, потом она рассказала мне о своей с мужем профессии ювелира и показала сложно отмывающиеся пятна на руках. Вообще-то они были пара, это видно с первого взгляда. Тут притвориться нельзя. Пара - Наталка и Александр Малаховские, на чью выставку я приехала из своей сельской добровольной ссылки, понимая важность события. Саща выглядел денди, в светлом костюме, как всегда спокойный и чуть торжественный Наталка суетилась, держала интригу в своих руках, не оставляла гостей без внимания. Этот год начался у них сложно, с маленького местного архитектурного майдана, в итоге  вышел небольшой переворот местного масштаба. Надеемся, он даст хороший результат. Глубинка - пошлая непреодолимая косность, здесь трудно работать на честный хороший результат. Ко всему добавились проблемы со зрением. Он вяло говорил мне по телефону: слепой архитектор,  немыслимо. Слушать его було страшно. В Одессе, куда весной они ездили вдвоём, действительно творят чудеса. Теперь он хорошо видит свою Наташку.
  К застолью присоединилась весёлая стайка архитекторов, в основном женщин. Стайка громко чирикала. всё оживилось, как после дождя. Корнелия сказала мне, что хотела бы написать о своей жизни, но боится. Я попробовала её ободрить. В любом случае вы оставите детям память о себе в документе. А если ещё выйдет история нескольких поколений - совсем замечательно. Я вспомнила, как мой дед, Георгий Петрович Селецкий, любил подписывать старые фотографии. Делал он это сильно выпимши. На одной осталась замечательная вензельная надпись фиолетовыми чернилами примерно такого содержания: " А Бог его знает, кто это такая, наверное, подруга нашей матери Екатерины Борисовны" Матерью дед называл свою жену, мою бабушку. Благодаря дедушкиной блажи я теперь  знаю в лицо  родных, которые погибли или пропали без вести во время войны.
 А вот об этом всём можно написать? - спросила Корнелия и обвела глазами местную весёлую богему.  Ответ  получила утвердительный. Моя новая знакомая ещё раз призналась мне в любви. Я посмотрела на часы и заторопилась на автовокзал. Теперь вот сижу и пишу ни о чём, для Корнелии.