Нашему Всему от нас всех

Перед Писателем лежал чистый Лист. Его белизна манила своей неопределённостью – можно написать что угодно. Можно даже нарисовать какую-нибудь каракулю – это уже будет некой определяющей для этого Листа, делающей его уникальным. Писатель сидел в раздумиях. В голову никак не приходили нужные слова, а вдохновение переполняло его от кончиков пальцев на ногах до самого темечка: того и гляди выплеснется на письменный стол радужной лужей.
Лист смущённо выдохнул:
- Может быть, я могу Вам чем-то помочь?
Писатель задумчиво крутил в руках карандаш. Наконец, он тоже вздохнул:
- Скажи, ты мог бы сказать, каким ты должен быть? Что на тебе должно быть написано?
- Простите, но этого я не могу знать, ведь я – всего лишь Лист! Это ведь вы, люди, можете творить и воплощать в физическом мире всё то, что происходит в мире фантазий. Мы же только служим проводниками для этого. Может быть, на мне появится рассказ о заморских странах или стихотворение о волшебстве – мне будет одинаково почётно! – Лист даже просиял от радости и довольно зашуршал.
Молчание повисло в комнате. Лист, смущённый, поспешно добавил:
- Конечно, далеко не всё для нас почётно… Иной раз смотришь на себя после трудов вашего брата и думаешь, что ж оно получается в итоге: больше пользы? больше вреда? А порой вообще бывает… - тут Лист понизил голос до свистящего шёпота - …БУМАГОМАРАТЕЛЬСТВО! Но, уверен, Вы знаете, что делать. Я Вам доверяю.
Писатель будто очнулся:
- Мне? Доверяешь? Хм, что же это я… А как тебе, скажем, если я напишу про девицу-красавицу, белую, как лебедь?
- О, если как лебедь! Белую! Конечно, мне нравится! И я вот белый! Может, мы с ней в родственниках состоим? Я бы хотел быть родственником красавицы-лебедь! – Лист заёрзал на столе, устраиваясь поудобней. – А где она жить будет?
- Жить… В тереме, стало быть. Красавицы обязательно должны жить в теремах. Расписных. С резными окошками и коньками.
- Совершенно согласен с Вами! А царевич будет? Надо царевича, и чтоб царь-батюшка был у него, и прислуга, и дворовая челядь!
- Царевич, царь-батюшка… И его можно, царевича-то... Вот ты мне и помогаешь, а говоришь ещё, что не можешь знать! – глаза Писателя блестели, пальцы завертели карандаш быстрей. Казалось, в стороны полетели брызги того вдохновения, которое переполняло Писателя.
Лист совершенно засмущался:
- Что Вы, как можно, я всего лишь поддерживаю Ваши рассуждения! Мне ли Вам указывать!
Писатель довольно крякнул, почесал бакенбарды и перехватил карандаш поудобней:
- Вот можешь же, можешь! И я смогу! Ай да Пушкин, ай да сукин сын!
И вывел в заглавии Листа: «Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди».