Миниатюрки

Битва

Горстка усталых мужчин сбилась в кружок, слушая своего предводителя:
- Итак, джентльмены, не скрою, ситуация не проста, - говорил тот, что в центре. – Времени у нас мало, сил ещё меньше. Но противник, - он покосился на группу таких же усталых людей, стоящих от них в нескольких десятках метров, - измотан не меньше нас.
- Слабоватое утешение, капитан, - протянул тот, что был по левую руку от говорившего, - мы потеряли Брауна, Илуэя, Шарпа.
- У краснокожих тоже потери. Можно сражаться, пока не потеряно главное – мужество и воля к победе. Так что будем атаковать, верно?
- Да! – дружным хором откликнулся десяток глоток.
- Вот и славно. И помните, если мы сегодня проиграем, это будет поражение не только в битве, но и во всей войне. Если же одержим победу, будем овеяны славой, которая будет тем больше, чем меньше надежд сейчас на нас возлагают. Вперёд, джентльмены, по местам!
Одиннадцать затвердевших в усталости и воле к победе разбредались по изумрудному полю, над которым разносился голос диктора:
- Четыре секунды до конца, Бронкос атакуют, им осталось всего тридцать ярдов до зачётной линии, Редскинз опережают их на три очка. Всё ли ясно в этой игре? Мой ответ: те, кто так думает, просто не знакомы с упёртостью парней из Денвера.


Игра

- Вот, Марко, возьми пятьдесят тысяч, - мужчина в поношенном костюме протянул несколько купюр своему так же скверно одетому спутнику.
- Спасибо, Тонино, но я не могу, - Марко неуверенно отвёл руку дающего. – Ты же знаешь, я чёрт знает когда смогу их тебе отдать.
- Ничего, приятель, тебе нужнее. У тебя жена, двое детей, маленькую Сандру скоро собирать в школу. А я один, много ли мне надо – добрая паста да стакан кьянти.
- Уверен? – Марко вперился в деньги с жадным сомнением.
- Да. Отдашь когда сможешь.
- Спасибо, Тонино! Я отдам, обязательно отдам, ты же меня знаешь, - тощая рука Марко проворно схватила купюры. – Ставлю тысячу на шестнадцать! Да принесите бутылку кампари и два стакана.


Полководцы

Артиллерийские батареи стояли на вершине холма, прикрытые реданами, чуть ниже ощетинились штыками квадраты пехоты и поигрывали мужественными усами ряды гренадеров. Фланги прикрывала кавалерия под командованием храброго графа де Курвейля. Король напряжённо всматривался в надвигающиеся ряды противника, выныривающие из клубов порохового дыма; противник приближался, и в подзорную трубу уже можно было различить мундиры и знаки отличия.
Земля задрожала под ногами командующих от очередного пушечного залпа:
- Славно бьёт наша артиллерия, государь! – воскликнул герцог д’Омаль, младший брат короля, тем сильнее рвавшийся руководить войсками, чем дольше его до этого не допускали в силу юного его возраста.
- Славно, брат, славно. Посмотрите, Курвейль, - король передал подзорную трубу графу, - кажется, их конница хочет обойти наш фланг, и нанести удар по нашей артиллерии.
- Так и есть, сир, - храбрый Курвейль, кузен короля и верный его товарищ, испытанный во многих битвах, легко оценил положенье, и движением властной руки направил своих драгун наперерез вражьей кавалерии. – Не извольте беспокоиться, мои молодцы живо отправят их обратно.
Громовой топот копыт был заглушён неожиданным голосом:
- Государь! Опять Вы засиделись допоздна, Ваша матушка будет гневаться!
- Но няня! Мы уже почти разбили англичан.
- Да, няня, - подтвердил пятилетний д’Омаль, - мы их почти одолели.
- Ну вот и славно, завтра их победите, никуда ваши солдатики не денутся, а теперь пора в кровать.
- Хорошо, но только если расскажешь нам сказку! – властно потребовал семилетний король.
- Конечно, расскажу.
- Сказка, сказка!  - радостно загалдели дети, выбегая из комнаты.


Боже, благослови Америку!

- После того, как Белуджистан объявил о своей независимости, - вещал висящий над барной стойкой телевизор, - вся Восточная Африка погрузилась в хаос.
На экране поплыли беспорядочные кадры бегущих куда-то оборванных людей на фоне хрестоматийной нищеты восточного города, лихорадочной стрельбы и разномастной военной техники. Сидящие за стойкой люди возмущённо загалдели, выражая недовольство “немытыми дикарями”, требуя непонятно у кого навести, наконец, порядок, а заодно – налить ещё пива.
- Сегодня утром стало известно, что в Белуджистане похищены и удерживаются самопровозглашённым правительством несколько рабочих одной из американских телекоммуникационных компаний. Пока никаких требований захватчики не выдвигают, но вот как высказался на этот счёт бригадный генерал Тёрджиссон:
- Хватит вести переговоры с террористами! – на экране показался стоящий за украшенной гербом кафедрой статный мужчина с почти до комиксности доходящей квадратностью челюсти. – Пришла пора Америке напомнить о своей мощи тем, кто стал о ней забывать. Я ответственно заявляю, что будут использованы все возможности наших специальных подразделений для скорейшего освобождения наших граждан в любой точке мира, - блестящие ряды наград на мундире цветасто заискрились в свете софитов, - и для того, чтобы напомнить всем, какие последствия ожидают тех, кто осмелится покуситься на свободу и независимость любого из нас или наших союзников. Боже, благослови Америку!
- Белуджистан вообще не в Африке находится, - вдруг произнёс, оторвавшись от стакана, скромный человек с грустными глазами.
Но никто его не услышал, и дальнейшие излияния генерала потонули в возгласах одобрения завсегдатаев бара, требующих отправить повсюду SEAL, ввести войска, свергнуть все недемократические режимы. И налить ещё пива.

- Стоп, снято, - закричал стоящий напротив бравого генерала режиссёр, - всем спасибо!
Съёмочная площадка оживилась забегавшими людьми, которые тянули провода, таскали задники, перемещали камеры и осветительные приборы.
- Теперь будем снимать, - режиссёр заглянул в бумаги, - сцену с нашими бравыми парнями, освобождающими рабочих в… чёрт, не могу прочитать название города, кто вообще это придумал?! Ладно не важно. А ты молодец, Эл, - обратился он к генералу, от которого двое рабочих как раз убирали кафедру. Генерал был одет в мундир и шорты. – Молодец, но хоть бы штаны надел, генерал.
- Расслабься, Майки, я же за кафедрой, никто не увидит, - позади них быстро возводили декорации восточного города. – Давай снимем бравого генерала на месте боевых действий, так сказать, делящего трудности и опасности со своими людьми.
- Майк, во что нам одеть террористов? – подбежал ассистент режиссёра. – У нас нет для них костюмов.
- Ну заверни их в какую-нибудь простыню, чёрт его знает, во что они там одеваются, никто же не станет проверять. Нет, Эл, - режиссёр строго взглянул на человека шортах при генеральских погонах, - никакой самодеятельности, у меня сценарий от Администрации президента, и бюджет от них же.


Правосудие Сэма Кёркланда

Адвокат Сэм Кёркланд сидел на скамье подсудимых. Сотни раз прежде бывал он в суде, шутил с присяжными, важничал перед судьёй, ободрительно взирал на своих подзащитных, и вот теперь оказался на их месте, в двух ролях сразу, защищая себя сам. Председательствовал славящийся своей строгостью судья Консценс, серьёзные лица присяжных не вызывали желания шутить.
- Вы знаете, мистер Кёркланд, - начал прокурор, - в чём вас обвиняют?
- Какая разница, вы ведь всё равно это озвучите, - ответил подсудимый, получив в ответ злобу прокурорского взгляда.
- Вы не единожды нарушили адвокатскую этику, мистер Кёркланд.
- Я всё делал во имя справедливости.
- Вы сообщили полиции полученную от вашего подзащитного Флеминга конфиденциальную информацию, которая привела к его аресту. Разве так поступают адвокаты?
- Этот Флеминг просто чёртов псих, он постоянно делился со мной своими безумными фантазиями. Его надо было изолировать от общества.
- А что вы скажете по поводу дела Майкла Склоффа?
- А что с ним?
- Вы скрыли от суда некоторые улики, которые могли бы позволить оправдать мистера Склоффа.
 - Считайте, что я плохой адвокат.
- Вы сделали это намеренно.
- Я сделал это, - Кёркланд повысил голос, - потому что Склофф преступник, и должен сидеть в тюрьме! – присяжные загалдели, переглядываясь. – И если его оправдали в совершённых им преступлениях. Пусть он сидит даже за то, что не совершал!
- Но мистер Кёркланд, - взял слово судья, - вы адвокат, разве ваша обязанность не защищать людей независимо от их вины?
- Моя обязанность быть частью правосудия, - подсудимый сорвался на крик, - а оно состоит в том, чтобы подонки вроде Склоффа и Флеминга сидели в тюрьме, там им самое место!
- Протестую! - взвыл прокурор.
Зал наполнился гамом, присяжные вскакивали с мест, зрители шумно шептались. Всю эту вакаханалию прекратил стук судейского молотка. Шум прекратился.
- Сэм! – вновь раздался стук, и дверь в кабинет адвоката Кёркланда отворилась, возвращая его в реальность. – А, ты здесь. Мы же собирались пойти вечерком выпить, помнишь? – осведомился вошедший.
- Да, Стив, помню, конечно. Куда пойдём?
- К Харригану, у него лучший джулеп в городе. У тебя сегодня нет больше заседаний?
- Было одно, но я его отложил.