Пойдем вместе-3

(Второе индокитайское путешествие)

1.

Итак, покинем злачную Патайю, где на излете декабря 2009 года наш герой изблевывал остатки  отравы, бредя миражами прошлого, и отправимся во Вьетнам. Страну, которую собкор «Правды» покинул 15 лет назад, вернувшись из Ханоя в Москву к разбитому корыту своей, (если же точнее, то уже чужой, принадлежащей греческим проходимцам) газеты.
После того стремительного броска в Камбоджу прошел год.

Итак, на дворе октябрь на излете.

Собираемся в первое самостоятельное и долгое (дней на сорок)  путешествие по Вьетнаму и Камбодже.
В Москве слякотно.
Где-то в глубине души ворочается червячок сомнения. Сможем ли мы встретить нашу «палочку-выручалочку» дядюшку Ту в Ханое. Много времени утекло. Вьетнамский друг Ле Куанг Ту мог …
Сменить место работы вряд ли.
Мы встречались в 2001, когда он был в Москве проездом из Парижа. К тому времени карьера друга Ту в главном партийном органе Вьетнама пошла стремительно в рост. С различными делегациями от газеты «Нян Зан» он побывал в паре десятков стран мира.
У тебя же были другие дни и другие заботы. Приземленные. Работа в газете, которая заменой «Правде» не стала, была не в тягость, но постоянное безденежье угнетало. Рожденная на обломках «Правды» газета была свободна от олигархических прихотей, но в карманах ее сотрудников гулял ветер. А потому о каких-либо странствиях размышлять не приходилось.

2.

  Из дневника: 
25 октября 2010 года.
Итак, пошла неделя, в середине которой мы стартуем во Вьетнам. Начинается предотъездная суета.

30 октября
Залив Халонг. Куангнинь.
Вечер. Интернета в отеле нет.
Эти прошедшие три дня вместили огромную массу впечатлений, переживаний, откровений и всякого прочего.
Во-первых, я как свинья повел себя в самолете, надравшись «Джемисона».  И, вдобавок,  заигрывая  с блондиныстыми б….ми. Вот уж воистину, седина в бороду, бес в ребро.
Во-вторых, прилет на вьетнамскую землю был кошмарен, поскольку Мышка  была от моего непотребства на грани отчаяния. Хотела тут же возвращаться домой. Густым с похмелюги голосом пытался объяснить ей, что билеты не поменяют, у нас фиксированная дата вылета, причем из  Хошимина. Оформил после недолгой процедуры многократные въездные визы на три месяца, за «приглашение»  в Москве было проплачено 150 бакинских.
Тут же,  как чертик из табакерки объявился таксомоторный водила, запросивший 300 тысяч донгов, или 15 бакинских за извоз. В подавленном состоянии пробормотал «окей» и далее мы неспешно доехали из Нойбая до старого Ханоя, где в квартале Шелковых улиц взяли номер на два дня за 50 бакинских. Гест расположен в каком-то тупике на ул. Бат Су. Собственно это и не улица, а проулок с непонятной нумерацией. Короче, наступал полный «Батсу».
3.
Первая заповедь для всякого путника, отправившегося за тридевять земель  - ни при каких обстоятельствах не вешать носа. Выйдя из геста, мы сразу же окунулись в людскую круговерть Шелковых улиц с их,  на первый взгляд,  бестолковой, а на самом деле очень даже осмысленной сутолокой.
Пятнадцать лет достаточный срок, чтобы потеряться в этом древнем квартале вьетнамской столицы, где и в начале 90-х  собкор «Правды»  слабоватенько ориентировался в бесконечном лабиринте улочек и проулков, кишащих торговцами всех мастей.
Вообще-то, улица Ханг-гай (Шелковая) в старом Ханое всего одна. Она относительно широкая, поскольку остальные не больше трех метров ширину, а проулки и вовсе напоминают щели, именуемыми в Индокитае «сойками».  По тайски «сой» означает переулок. А поскольку Бангкок  является в этом регионе первопроходцем в области туризма, точнее секс-туризма, то и Сайгон времен американского там присутствия стал тягаться с «городом ангелов» по этой  части.
После сокрушения «марионеточного режима» Тхиеу, проституцию в Сайгоне объявили вне закона. Но объявить можно что угодно, а если не действовать методами «красных кхмеров», то результаты борьбы с древнейшей профессией будут неочевидны. Поскольку проституция неискоренима.
Город Хошимин, который все настойчивее подспудно возвращает свое прежнее имечко,  в последние годы преуспел как в индустриальном и урбанистическом развитии, так  и продвижении туризма вообще, и секс-туризма в частности. Только теперь вместо домов свиданий здесь,  как поганки после дождя,  выросли  тысячи массажных салонов, в которых при достижении согласия вам окажут самые различные расслабляющие услуги. Называется это «масса, масса» - букву «ж» вьетнамские субретки не выговаривают.
В Сайгоне множество «соек» в туристическом квартале Фам Нгу Лао, аналоге бангкокского Кеосана. Бывшие двухэтажные строения, служившие ранее лавками и одновременно жильем  местных торговцев,  сегодня бурно перестраиваются в недорогие гест-хаузы в пять и выше этажей.
Претерпел туристические метаморфозы и патриархальный ханойский квартал Шелковых улиц, история которого насчитывает ни много ни мало шесть веков. Если вы заглянете в красочные путеводители, то узнаете, что этимология «Шелковых улиц»  проистекает от местоположения ремесленных гильдий.   А поскольку жители каждой «улицы» происходили из одной деревни и  специализировались на каком-то определенном виде деятельности, то  соответственно и «улицы» были названы согласно их занятиям. Улица Ханг Бун (Лапшовая), Ханг Ма (Бумажная) и так далее. «Ханг»  по-вьетнамски означает «место». И хотя Старый квартал Ханоя часто называют «36 старых улиц», на самом деле их больше. Современные путеводители  начитывают около 70 улиц в Старом квартале.
Но в тот момент, когда мы вышли из скромненького нашего гест-хауза в тупиковый Батсу, ни путеводителей, ни элементарной «сити-мап» (карты города) у нас не было. Зато рядышком щучьим взглядом встретил  нас возрастной велорикша…
 - Сикло, мистер, сикло, - призывно забубнил этот извозчик, особо не надеясь на успех.
   "Сикло", то бишь, "велорикша", - слово, производное от французского "бисиклет" (велосипед). История развития этого вида транспорта во Вьетнаме восходит к началу ХХ века, когда француз по имени Купо осуществил путешествие из Пномпеня в Сайгон на спроектированной им самим велоколяске. Как она выглядела , Бог весть...
 
  Что же касается нынешних велоколясок вьетнамских "сикло", их отличительной особенностью" является расположение пассажира спереди крутящего педали водителя.
  Это обстоятельство при поездке, как утверждают некоторые путеводители, позволяет в полной мере насладиться прекрасными видами города.
 
  Признаюсь, никогда не задумывался над тем, чтобы наслаждаться ханойскими примечательностями, сидя в коляске "сикло".
  Во времена интернациональной советско-вьетнамской дружбы поездка на "сикло" считалась проявлением имперского колониализма, за что советских людей незамедлительно отзывали на Родину со всеми последующими оргвыводами.
 
  И все же когда кого-то из советских спецов Вьетнам доставал до печенок, то иные бедолаги, надравшись местной рисовой водкой, садились в "сикло" и на пальцах объясняли "сиклошнику", что ехать нужно в сторону "амбассады льенсо", где недремлющее око "старшего брата" тут же вычисляло "клиента" для неминуемой кары. Потому что советские люди на "сикло" не ездят, ибо сие действо есть омерзительное проявление колониального империализма.
 
  Можно, конечно, поспорить на данную тему, поскольку такое НЕпроявление "омерзительного колониального империализма" лишало ханойских "сикло" их скромного заработка.
  Однако Союз Нерушимый рухнул, а вьетнамские "сикло" подобно последним могиканам, продолжают колесить по запруженным современными лимузинами ханойским, сайгонским и прочим вьетнамским улицам. И постсоветские граждане из России из других государств "республик свободных" уже не сплоченных великой Русью, но разве что связанных российскими "Аэрофлотом" и "Трансаэро", могут нынче безбоязненно "наслаждаться ханойскими примечательностями, сидя в коляске "сикло".
 
  В то злополучно начавшееся для меня ханойское утро, подавленный мышкиным огорчением, я и в мыслях не держал прогулки на "сикло". Однако ж...
 
  Единственный способ выбраться из лабиринта "Шелковых" - воспользоваться реликтовым ханойским "сикло"...
 
  Далее последует история, посвященная "трудностям перевода".
   4.
 
  Голова у меня кружилась. Нужно принимать какое-то решение. Принимать срочно, поскольку Мышка явно растеряна...
  Не хватало только нервного срыва.
  Приглядываюсь к этому худосочному пожилому "сиклошнику". Хотя его коляска способна вместить двух пассажиров, прокатить нас ему явно не по силам.
  Возможно, тут же, словно из-под земли, объявится второй "сиклошник", но разговор пока не начался.
  Да и потом, как его начать, запас немногих вьетнамских слов за пятнадцать лет мною забыт напрочь, с английским ханойский извозчик, как и бывший собкор "Правды" тоже никак. Но объясниться нужно.
  Далее перехожу на "индокитайское эсперанто".
  - Ай нид гоу бао "Нян зан" (Мне нужно иди газета "Нян зан"). Бляха-муха.
  Старый даньти (товарищ) смотрит на меня как на ископаемого лиенсо, или рашу. Рот до ушей.
  - Сикло, мистер, сикло, мадам...
  Ему до лампочки куда мне нужно "гоу", главное заполучить клиентов.
  Попробую еще раз с элементами французского.
  - Тю сэ у э бао "Нян зан"?
  Бао - по-вьетнамски газета.
  "Вот мудак, читаю я на лице "сиклошника", где я ему возьму сегодняшний номер главного вьетнамского партийного органа". Он что-то громко говорит по-вьетнамски немногочисленным в этом тупичке прохожим, и кто-то извлекает откуда-то какую-то газету.
  - Ноу, - говорю я, начиная нервничать, - ноу бао.
  И тем самым повергаю и себя, и Мышку в полное смятение.
  Начинаю догадываться, что сейчас появятся разносчики газет ... И что дальше...Тут меня осеняет. Нужно объяснить, что выбраться нужно на берег озера Возвращенного меча. А уж там я покажу на пальцах этому "сиклошнику" как добраться до редакции, в которой трудится мой друг Ту.
  - Ай нид гоу Хоан Кьем, ю андестен, даньти?
  Он все проандестенил.
  - Нам до (пять баксов), - объявляет он с улыбкой кота Базилио.
  Однако и аппетиты у этого лаццарони. За 15 бакинских нас привезли на респектабельном таксомоторе в эту нору из столичного аэропорта "Нойбай", а тут за маршрут шаговой доступности алчный сиклошник собирается развести бывшего собкора "Правды" на целый американский пятерик.
  Нет, дядюшка "сикло", ищи лохов в других краях.
  А ху-ху не хо-хо - отвечаю с почти ханойским диалектом и обворожительной улыбкой деревянного мальчика Буратино.
  Поскольку на ху-ху наш коварный извозчик не соглашался, сошлись в итоге на полсотне тысяч донгов.
  Мы острожно забрались в коляску сикло, которое жалобно заскрипело всеми своими железками.
  Два хлипких паренька стали подталкивать это реликтовое средство передвижения и мы стронулись с места. Сиклошник натужно дышал, его велоколяска стонала на все лады и через пять минут мы оказались на берегу
  Озера Возвращенного меча (Хоанкьем ). Это самое сердце Ханоя. Силошник жестом показал, что поездка наша финишировала.
  "Ты сказал Хоан Кьем, я привез тебя к Хоан Кьем. И пошел бы ты на фиг со своей бао", - читаю я на лице извозчика.
  От сердца у меня отлегло.
  Дед тяжело дышал, но был жив.
  Нет, больше ни за что не соглашусь на ОМЕРЗИТЕЛЬНОНОЕ ПРОЯВЛЕНИЕ ИМПЕРСКОГО КОЛОНИАЛИЗМА.

5.

30 октября 2010 г.
Залив Халонг. Куангнинь.
Вечер. Интернета в отеле нет.
Эти прошедшие три дня вместили целую массу впечатлений, переживаний, откровений и всякого прочего.
Во-первых, я как свинья повел себя в самолете, надравшись «Джемисона». И заигрывая  с блондиныстыми б...ми.
Во-вторых, прилет был кошмарен, поскольку Мышка  оказалась на грани отчаяния.
Но за 15 ам. рублей доехали из Нойбая до старого Ханоя, где взяли номер на два дня за 50 ам. долларов. В каком-то тупике на ул. Бат Су. Собственно это и не улица, а проулок с непонятной нумерацией. Короче наступал полный «Батсу».

Счастье пришло, когда мы нашли Ту.
Хотя сука вахтер отрицал его существование в бао (редакции газеты ) «Нян Зан».
Мышка отошла от сего ужасного горя с моим непотребством алкогольным, а дальше понеслось-поехало.
Обнаружилось, что наша дорогая Зунчик была подругой Ту, у которого другая жена - хорошая женщина.
Ту – директор общего отдела с отдельным кабинетом. И зарплатой в 500 ам. р.
Дал мне денег – 300 ам. р. в валюте и донгах СРВ.
Два дня мы провели в семейном кругу нашего дорогого Ту, а затем он организовал нам поездку в Халонг-бей как белым людям.

И все же попробуем восстановить хронологию.

28 октября мы прибыли во Вьетнам, чтобы начать первое самостоятельное путешествие по этой части Индокитая. Ханой поразил меня тем, что он  изменился и очень сильно, но,  в то же время , сохранил свой милый провинциализм, особенно в районе старого города,  где почти ничего не изменилось. Хотя нет. В Ханое полно иностранцев, туристов гл. образом,  и очень мало русских. Район «Шелковых» наводнен мини-отелями, причем можно найти очень недорогие, но весьма приличные. Что и сделал Ту, переселив нас из гостинички на Бат Су в милый отельчик «Парамаунт». Впрочем, пожили мы там недолго.


В Ханое мы все время блуждали.
Хотя обнаружили свое корпунктовское жилье, в котором нынче ведется капитальный ремонт.
Ханой меняется. Не знаю насколько это хорошо, но меняется он значительно. Почти на глазах.
У Ту внук и внучка. Хороший дедушка.