Безмолвные тени Раминара

Говорят, что с возрастом мы получаем больше свободы. В моём случае - всё с точностью до наоборот: попытка обрести независимость, закончилась эпохой тотального контроля. Не понимаю, зачем мне телохранитель, да ещё такой, что не отходит ни на шаг, даже спит рядом, бесцеремонно разрушая и привычный уклад моей жизни, и личные отношения? Я же простая ассистентка в лаборатории исследования мозга, а мои родственники далеко не олигархи! Да и мириться с подобным самоуправством мне не хочется. Значит, попробуем избавиться от опеки. Не получается? Устроим так, чтобы навязанный охранник сбежал сам. Терпит? Изменим тактику, узнаем слабые стороны и нанесём решающий удар. Для этого нужно покопаться в его памяти? Воспользуемся служебной техникой. Ой... А что это у него там творится?

       Раминар - планета обмана,
       Миражей и безумных причуд.
       Это мрачное царство тумана,
       Где безмолвные тени живут.
       
         ГЛАВА 1
Неприятности начинаются

Представительный мужчина лет шестидесяти спокойным движением откинул со лба на удивление густые седые волосы и удобнее расположился за высокой кафедрой на освещённой сцене.
— Уважаемые члены попечительского совета, — его уверенный голос, усиленный микрофоном, разнёсся по главному залу исследовательского комплекса, — представляю вашему вниманию результаты тестирования нейроскана — прибора, созданного лабораторией нейронных структур для извлечения информации из долговременной памяти...
Всё, о чём говорит профессор, мне хорошо знакомо, поэтому, не вслушиваясь в суть, любуюсь благородным профилем и серьёзным, сосредоточенным выражением лица. Мой научный руководитель всегда вызывал у меня уважение и почтение. Умный, предупредительный, предельно корректный, вежливый, абсолютно лишённый амбициозности и снобизма, общающийся со всеми без налёта величественности, а ведь регалий и заслуг у него побольше, чем у профессоров других лабораторий. Короче говоря, просто мечта, а не мужчина. Я была так счастлива, когда кафедра, на которой я обучалась, отрекомендовала меня для прохождения первой рабочей практики именно под его начало! Жалела только об одном — разница в возрасте у нас... Колоссальная. Э-э-эх! Был бы он помоложе...
— Реализация проекта находится на стадии апробации и анализа информации, полученной в ходе первых экспериментов, — продолжается доклад, но слова едва доходят до моего сознания, потому что теперь я наблюдаю за нетерпеливым шевелением сидящих в первом ряду людей.
Ой, о чём это я? Людей? Нет. Директоров, инвесторов, акционеров. Толстосумов, далёких от науки, весьма неохотно расстающихся со своими деньгами и так много требующих взамен, если им приходится это делать. И, судя по скучающим, а иногда и презрительным физиономиям, которые периодически удаётся заметить, когда кто-нибудь из них поворачивается ко мне вполоборота, суть того, как достигается нужный результат, их совсем не интересует. Некто тучный и лысый откровенно зевает; спесивая дама, демонстративно игнорируя выступление, беседует с соседом; ещё двое шарят глазами по стенам, в поисках более интересного занятия на ближайшие пять минут. Только один представитель почётных гостей из этой замечательной компании внимательно слушает выступающего. Хотя... Может, я ошибаюсь, и он его просто рассматривает? Ради удовольствия, например.
Проявляю я любопытство совершенно напрасно. Почувствовав пристальное внимание к своей персоне, мужчина оборачивается, отыскивая глазами того, кто буравит взглядом его затылок. Чувствительный, гад.
Заставляю себя прекратить процесс изучения, возвращаясь взглядом к профессору.
— Таким образом, — тот уже подводит итог, обобщая сказанное ранее, — данная разработка даёт нам возможность считывать с коры мозга, фиксировать и сохранять информацию в форме нейронного кода, расшифровка которого может стать приоритетной задачей в следующем периоде исследований.
Традиционные аплодисменты не кажутся мне такими бурными, как те, что последовали за выступлением предыдущего докладчика, и этот факт рождает в душе беспокойство. Уже несколько недель по институту ходят слухи, что некоторые проекты будут закрыты. Причина? Перерасход средств. Слишком много было потрачено за текущий год, ведь содержание каждой лаборатории обходится ох как не дёшево, а их сейчас — восемь! Именно поэтому кое-кто, сидящий где-то там, наверху, подсчитал убытки, прослезился и подумал, что вот таким элементарным способом можно снизить статьи расходов.
Ох, не дай бог, прикроют именно нашу разработку!
Уже практически не слушаю остальных выступающих. Сижу как на иголках, дожидаясь окончания конференции, чтобы поговорить с профессором и услышать вердикт. Решения сейчас принимаются быстро, тем более комиссия с утра в институте работала. Весь день высокопоставленные гости шлялись безумной толпой с этажа на этаж и совали нос во все кабинеты, делая вид, что вникают в научный процесс. Так что, уверена, отчётные доклады — чистая формальность.
Выйти из зала быстро у меня не получается. Толпа работников интеллектуальной сферы — медлительных, обсуждающих профессиональные вопросы и гудящих словно улей, — ужасно медленными волнами выплёскивается через узкие дверные проёмы. Я, разумеется, пытаюсь протиснуться сквозь эту живую массу, но, поняв всю бесплодность своих попыток, стратегически отступаю. Вернее, неожиданное вклинивание передо мной какой-то наглой личности заставляет сделать шаг назад.
— Чёрт! — основательно меня напугав, восклицает низкий голос за спиной. — На ноги наступать обязательно?!
Ой.
Оперативно отшатываюсь в сторону, разворачиваясь к тому, кого я так неосмотрительно травмировала.
Мужская фигура, склонившись практически к полу, растирает пальцами голеностоп.
— Простите! — виновато смотрю на него, прижимая руку к груди. — Меня толкнули.
— Да? — незнакомец морщится от боли, взглядывая на меня снизу вверх из-под сердито сдвинутых бровей. — А может, вы это сделали специально? — наконец-то выпрямляется, перестав изображать из себя пострадавшего.
Снова ой. Потому что высокий — раз. И теперь смотреть на него снизу вверх приходится мне. Один из инвесторов — два. На такой костюмчик, как у него, мне не меньше года работать. В довесок ко всему прочему, он — именно та личность, которая обернулась, заметив мой интерес. Чувствую, дело — швах. Эти субъекты, судя по всему, и так не слишком дружелюбно настроены, а тут ещё я внесла свою лепту...
— Нет, — отвечаю максимально нейтрально, старательно сдерживая раздражение. С какой стати он мне не верит? — Это получилось случайно. Я же объяснила. И извинилась.
— Считаете, что этого достаточно? — визави переступает с ноги на ногу, старательно имитируя болевой синдром. — Вы мне всю ступню отдавили.
— Ян Карлович! Куда же вы пропали? — неожиданно раздаётся громкий оклик, избавляя меня от необходимости отвечать. Я аж вздрагиваю от резких, визгливых интонаций.
Мой собеседник тоже равнодушным не остаётся. Недовольно морщится, чуть разворачиваясь корпусом, чтобы бросить взгляд в сторону выскочившей из-за портьеры на сцену очень тучной дамы, нерешительно останавливающейся у края и явно прикидывающей — идти вниз или подождать, пока искомый субъект соизволит к ней подняться?
— Мы вас ждём! — женщина вновь подаёт голос: видимо, решает энергию на спуск не тратить.
— Минуту! — бросает мужчина, отворачиваясь от неё, и возвращается к прерванному разговору: — А ведь я вас где-то видел, — хмурится, скользя взглядом по моему лицу. — Сегодня, кажется... Когда нам экскурсию устроили... — Он чуть прикусывает губу, словно пытаясь вспомнить. — А! Вы из нейролаборатории. Ассистентка профессора Рогова. Верно?
— Предпочитаю термин «младший научный сотрудник», — начинаю прикидывать, к чему приведёт подобная осведомлённость. Решит мне мстить?
— И вам здесь нравится? — совсем тёмные, карие глаза с любопытством изучают мою растерянную физиономию.
— Очень, — подтверждаю, хоть и не понимаю смысла вопроса. Ему-то какое дело до моих личных предпочтений? — Работа интересная и приносит мне моральное удовлетворение.
— Вы и в правду так думаете? — по губам мужчины скользит усмешка. — По-моему, сейчас у молодёжи должны быть несколько иные приоритеты. Стабильное финансовое состояние, перспективы в карьере, положение в обществе. Разве нет?
— По себе судите? — язвлю, стойко выдерживая неприятный взгляд. Ишь, знаток возрастной психологии нашёлся! Сам-то может лет на семь всего и старше!
— Хотите сказать, я ошибаюсь? — собеседник складывает руки на груди, оценивающе пробегая взглядом по моей скромной голубой униформе. — Или это просто отговорка?
— Ян Карлович! — не выдерживает женщина, возмущённо взвизгивая.— Время!
— Вас ждут, — цепляюсь за удачную возможность не продолжать дискуссию. К тому же, воинственный запал прошёл и убеждать его в том, что он не прав, уже не хочется. Да и смысла не вижу. Не поверит. А может ещё и разозлится. Кому от этого будет лучше? Ясно, что не моей персоне. — Мне тоже нужно идти. Простите ещё раз.
Оглядываюсь на опустевший зал, делая осторожный шаг назад. И ещё один, замечая, как начинают искриться смехом чуть раскосые глаза, наблюдающие за моей тактикой уклонения от контактного взаимодействия. Наконец, разворачиваюсь, спасаясь бегством от потенциальных неприятностей.
Вот только толку-то...
— Ну что, — дождавшись, когда наш маленький коллектив собрался в кабинете, начинает разговор профессор. — Руководство института решило, что три проекта будут закрыты. Наш попадает в это несчастливое число. Следовательно, функционирование лаборатории прекращается, все материалы приказано сдать на хранение в архив, прибор опечатать. Ну а вам, дорогие мои, — он печально вздыхает, — придётся выбирать для себя иную специализацию. У вас есть время, — ласково смотрит на наши удручённые лица, — подумайте, куда бы вы хотели перейти. Я поговорю с руководством. Без работы вы не останетесь.
— Олег Дмитриевич, — подаёт голос мой сосед справа. — Так же нельзя! Мы столько сил вложили в разработку, вы прекрасно знаете, чего нам стоило выйти на нужный результат! И вот теперь, так просто, всё взять и бросить?
Несмотря на серьёзность ситуации, едва сдерживаю смешок. Почему-то вспомнилось, как из-за его невнимательности едва не пропали впустую два месяца работы, когда этот рьяный исполнитель запихнул в нейростимулятор не ту мышь. Какую мышь? Белую. Подопытную, но особую. Которую мы специально готовили для тестирования нейроскана. А он её едва не убил.
— Такова реальность, — мягко гнёт свою линию профессор. — Мы не можем нарушать прямых приказов.
— Но почему именно нас? — робко возмущается творящейся несправедливости моя соседка слева.
— Олечка... — Олег Дмитриевич снимает очки, кладёт их на стол и принимается медленно растирать пальцами уставшие глаза. — Сомневаюсь, что могу озвучить тебе настоящую причину, потому что мотивация руководства и официальное объяснение — это две совершенно разные вещи. Да и не нужно вам вникать в закулисные интриги, — очки возвращаются на переносицу, взгляд становится сосредоточеннее. — Повторяю ещё раз: определяйтесь с тем, какой профиль изберёте. На это у вас два выходных дня. В понедельник жду всех у себя, будем сворачивать проект и искать для вас новые рабочие места, — профессор кивком головы указывает на дверь.
Настроение падает ниже плинтуса. Вернее, вообще проваливается куда-то глубоко-глубоко. Наверное, в подземку. Да ещё и уносится прочь, уцепившись за крышу стремительно летящего по монорельсу поезда.
Наша мрачная троица выходит в коридор, закрывает за собой дверь и останавливается.
— И что делать? — сердито надувает щёки Ольга, прислоняясь затылком к стене и прикрывая глаза. — Я только-только ко всему привыкла, вникла в суть... И вот, на тебе!
Свою коллегу я понимаю — к новым условиям приспосабливаться трудно. Ей и учиться было тяжело, по нескольку раз зачёты сдавала. Видимо, такова уж особенность её восприятия. У нас вся группа переживала, что эта девушка экзамены не осилит. Обошлось. Так что работает она сейчас, выполняя всё чётко, без сбоев, только потому, что исполнительна и ответственна.
— Не в нас дело. Мы-то работу найдём, а Олега жалко, — Толик раздражённо впечатывает кулак в стену, рядом с её головой.
— С ума сошёл? — немедленно вскидывается девушка, отшатываясь в сторону. — Убьёшь же!
— Он так на этот проект рассчитывал, — не обращая внимания на её испуг, продолжает парень. — И вообще, вы же в курсе, что теперь его просто уволят?
Верно. Однажды нам довелось услышать диалог, состоявшийся в кабинете профессора. Мы не подслушивали, нет. Просто посетитель так кричал, что даже через закрытую дверь можно было прекрасно разобрать слова.
— Если у тебя не получится завершить работу раньше, чем это сделают они, — истерил, едва ли не топая ногами, невидимый собеседник, — то мы потеряем грант на эту разработку! А в этом случае можешь считать, что здесь ты больше не работаешь!
— Успею, — получил он совсем тихий, едва слышный ответ. — Мне нужно всего три месяца...
Прошло два. Он не успел. Нейроскан не готов. Вернее, готов, но выполнять те функции, для которых создавался, ещё не в состоянии. Нужны доработка, тестирование, новые опыты... А лабораторию закрыли. Значит, Толик прав.
Наш разговор на этой трагичной ноте сходит на нет. Буркнув: «Пока», парень исчезает за поворотом, ведущим к лестнице. Молча кивнув, Ольга нажимает на сенсорную панель, вызывая лифт, и тоже пропадает за закрывшимися створками. Я ещё с минуту стою в нерешительности, прикидывая: может, нужно поговорить с профессором? Морально поддержать? Он ведь столько хорошего для нас сделал. С другой стороны, а что я ему скажу? Не расстраивайтесь, обойдётся?
В итоге, тоже топаю на выход, медленно спускаясь вниз, скользя ладонью по перилам и считая ступени.
Получили мы отказ. Это — раз.
Вот такие, брат, дела. Это — два.
Ищем новые пути. Это — три.
Что ж так плохо в это мире? Чёрт! Четыре.
Перспективы не видать. Это — пять.
Сволочей вокруг, не счесть, это...
На «шесть» останавливаюсь, потому что дальнейший путь мне преграждает внушительная по объёму масса органического материала, упакованная в тёмно-синий джинсовый комплект одежды и перекрывшая собой половину пролёта.
Лёгок на помине!
Смотрю на сияющую лучезарной улыбкой физиономию пепельного блондина, подавляя желание выругаться вслух. Н-да... Неосмотрительно я пошла по лестнице, нужно было ехать на лифте.
— Сократили? — живая стенка даже не пытается скрыть своего удовлетворения. — А ведь я тебя ещё полгода назад предупреждал, что работать у Рогова бесперспективно! Что ж ты упёртая-то такая? Никогда меня не слушаешь!
— Макс, сгинь, а? — выдаю почти автоматически. — Его нейроскан — уникальная вещь!
— Дался тебе этот дурацкий прибор, — весёлость исчезает, уступив место пристальному вниманию. — Других полно!
— Этот — единственный, — моментально парирую.
— Ну-ну, — кривится лицо в скептической гримаске. — Только руководство так не считает.
— А ты и рад тому, что у меня не будет возможности продолжать исследование! — закатываю глаза к потолку. Вот бесчувственный человек!
— Нет, другому, — губы изгибаются в неприятной улыбке. — Тому, что теперь у тебя не такой большой выбор мест, где ты сможешь работать.
— Ну да, всего пять лабораторий осталось, — демонстративно изображаю огорчение, дав понять, что не одобряю его сарказма. — Выберу, не переживай! Уйди с дороги! — решительно отрываюсь от перил, начиная обходной манёвр.
— А пропуск? — вместо того, чтобы выполнить мою просьбу, парень тут же упирается одной рукой в стену, а другой намертво вцепляется в перекладину, окончательно закрывая собой проход.
— Какой ещё «пропуск»? — делаю вид, что не понимаю намёка.
— Поцеловать, — бессовестно озвучивает своё условие.
— А второй раз микроскопом по голове не хочешь? — угрожающе прищуриваюсь, вставая в классическую позицию «руки в боки» и напоминая наглеющему типу, как ему досталось в первый раз. Случайно, конечно. Просто прибор со шкафа свалился, когда эта зараза меня к нему прижала. Но всё равно поучительно.
— Ну ты... — Макс непроизвольно растирает темечко, по которому, слава Богу вскользь, пришёлся удар. — Припомнишь же...
А вспомнить реально есть о чём. Грохот на весь этаж (осколки потом по всему кабинету собирали) и бледный, прикидывающий стоимость оборудования, старший лаборант Максим Ворский. В общем, завораживающее зрелище!
Пользуясь тем, что одну руку парень убрал, а значит, у меня появился шанс проскочить, ловко протискиваюсь мимо него. Однако обрести свободу не получается, ибо рефлексы у этого субчика на высоте. Тормозит он меня быстро и ловко. Настолько, что я даже осознать не успеваю, как уже встречаюсь спиной с твёрдой поверхностью, а грудью с прилипчивым кавалером, потому как фиксировать меня в нужном положении он решает именно собой.
— Я тебя не отпускал! — комментирует свои действия. — И мы не договорили!
Вот что с ним делать? Не то, чтобы он мне совсем не нравился. Симпатичный, общительный, физически развитый, да и умом родительская наследственность его не обделила, но... Не лежит душа к нему и всё.
— Макс, хватит, — устало прошу, упираясь ладонями в нависшую надо мной гору. — Не до игр сейчас. Правда.
— А я бы и рад всерьёз за тобой ухаживать, — вредная тушка не смещается ни на миллиметр. — Только ты мне этого не позволяешь.
— Гос-с-споди, — шиплю, старательно избегая смотреть ему в лицо. — Ну что тебя на мне так зациклило? Девушек вокруг — тьма! Не понимаю...
— И я не понимаю, — перебивает, не давая договорить. — Только иное. Чем моя персона тебя не устраивает? — упрямо не оставляет попыток добиться взаимности.
— Наверное, тем, — всё же приходится посмотреть в ставшие совершенно серьёзными глаза, — что мы слишком долгое общаемся. Воспринимать тебя иначе, чем давнего знакомого, у меня не получается. К тому же, в школе ты не считал меня достойной своего внимания, скорее, наоборот. Да и в универе, пока учились, прекрасно обходился обществом Оксаны. А я не виновата, что вы разбежались и на тебя вдруг снизошло желание меня осчастливить! Отпусти уже! — сердито отталкиваю. Накопившееся раздражение всё же прорвалось наружу.
Ещё несколько секунд Макс колеблется. Моих скромных усилий он, похоже, даже не замечает. Хорошо хоть слышит.
— Ладно, — отступает, наконец. — Иди.
С облегчением выскальзываю из-под его руки, возвращаясь на исходную траекторию.
— Лида! — слышу оклик вслед.
Непроизвольно притормаживаю, оглядываясь.
— Переходи к нам, — Макс смотрит внимательно, — не делай второй раз одной и той же ошибки.
— Куда угодно, только не к вам! Мне ваши стереотаксические методы даром не нужны!— бросаю в сердцах. Этот тип ухитряется меня достать и на расстоянии. А что будет, когда мы начнём сталкиваться ежеминутно?
Не дожидаясь ответа, разворачиваюсь, начиная стремительный спуск, но уже через пролёт замедляюсь, замечая, что чуть ниже стоит, прислонившись к стене, мужская фигура в тёмно-сером деловом костюме.
Узнаю, узнаю. Ян Карлович. Кажется, та дама его именно так назвала.
А этот тип что тут забыл? Снова потерялся, отбившись от стаи от своих собратьев? Кто на этот раз ему на ногу наступил, если он отдыхает у стеночки?
На мгновение встречаюсь взглядом с тёмными глазами. Не распознав ничего, кроме обычного человеческого любопытства, продолжаю движение, теперь уже чинно и размеренно переступая с одной ступени на другую.
— Лидия, — словно выстрел в спину, раздаётся уверенный голос. — Подождите минуту, мне нужно с вами поговорить. По поводу вашей работы.
О как. Значит, этот тип не просто так стенку подпирал? Он, оказывается, подслушивал, вникая в происходящее. И имя запомнил...
— Я тороплюсь, — отрезаю категорично, но всё же останавливаюсь, потому что мужчина неожиданно ускоряется, оказываясь передо мной и мешая пройти.
Макс — дубль два. В иной ипостаси. Что ж за день сегодня такой неудачный?! Словно сглазил кто.
— Это не займёт много времени, — успокаивает мою бдительность Ян Карлович. — У меня всего два вопроса и предложение.
Последняя фраза меня интригует, но помогать ему и стимулировать беседу я не тороплюсь, предпочитая молча дождаться продолжения. Которое, впрочем, следует незамедлительно.
— Вам действительно жаль бросать это исследование? — как-то вкрадчиво интересуется мужчина. — И вы хотели бы его продолжить?
— Да, — не вижу смысла врать, всё равно любопытный субъект всё слышал. — Только теперь это уже невозможно.
— Ну, в этом мире невозможных вещей не так много, как вам кажется, — собеседник  улыбается одними уголками губ. — По крайней мере, для меня.
Ого. Самомнение у него, однако! Хотя... Он же инвестор. Может повлиять на решение директората. С другой стороны — оно уже принято. Ну и какой смысл?
— Что вы имеете в виду? — с подозрением спрашиваю. Не нравится мне подобное направление разговора.
— Это моя визитка, — словно фокусник, он извлекает из нагрудного кармана и протягивает мне маленькую карточку. — Хотите сохранить работу, позвоните мне. Завтра.
Ободряюще улыбается, когда я растерянно верчу в пальцах белый прямоугольник.
Присматриваюсь к объёмному изображению. Серебряная цепь, обвивающая толстый фолиант. Корпорация «Донат». Ян Карлович Подестов. Генеральный директор. Контакты...
— А... — поднимаю глаза, но никого рядом уже нет. Мужчина, выполняя своё обещание, не стал напрасно тратить время и ушёл вверх по лестнице. Успеваю заметить только исчезающую тень.
Растерянность быстро сменяется недоумением. Почему завтра? Что конкретно он хочет предложить? Помедлив, всё же убираю карточку в сумку. Ладно. Разберёмся.
В вестибюле совсем пусто. Сердитая гардеробщица, поворчав что-то невразумительное себе под нос, сняв с одной из вешалок, выдаёт мне единственную оставшуюся куртку. В последний рабочий день народ быстро разбегается по домам, задерживаются только такие дуры, как я. И то, вынужденно.
Прозрачные двери услужливо разъезжаются в стороны. На выходе завеса подогретого воздуха из кондиционеров обдаёт напоследок приятным теплом, словно готовя к контрасту с тем, что ожидает меня на улице. А там...
Несмотря на то, что на дворе конец мая, холодный ветер налетает сильными порывами, принося ощутимый дискомфорт. Тем паче, что лёгкая курточка и не слишком длинная юбка защищать меня от вечерней прохлады напрочь отказываются. Как и тонкие колготки, оказавшиеся солидарными с прочими предметами одежды.
Я зябко ёжусь, жалея, что утром не оделась теплее. Погода последнее время становится всё более непредсказуемой и меняется буквально за считанные часы. Глобальные перемены климата, которыми население Земли пугали с конца прошлого столетия, давно стали для нас суровой действительностью. И климатологи никакой положительной динамики в будущем не обещают, при всём том, что уже лет пятнадцать никто не сжигает органическое топливо. Тем не менее, совершенно непонятно почему, содержание углекислоты падает крайне медленно и атмосфера продолжает оставаться нестабильной.
Не обращая внимания на мелкий моросящий дождь, я сбегаю по невысоким ступеням, быстро преодолевая открытое пространство перед зданием, и ныряю под крышу парковки для аэромобилей.
— Привет, Ден! — привычно чмокаю в щёку шатена, дожидающегося меня около синего спортивного кара, и забираюсь на сиденье.
— Почему так долго? — он садится рядом, запуская систему. — Я полчаса тебя жду.
— Проблемы, — расстёгиваю заколку и снимаю резинку, распуская скрученные в узел волосы. Встряхиваю головой, чтобы освободиться от ощущения стянутости. Свобода!
— Что случилось? — Ден бросает краткий взгляд в мою сторону, аккуратно выруливая на стартовую площадку. Машина стремительно разгоняется и, взлетев с пандуса, занимает свободный воздушный эшелон, ну а я тем временем коротко отчитываюсь, освещая события, взбудоражившие институт. О своём новом знакомом и приставаниях Макса пока умалчиваю.
— Моя помощь нужна? — заботливо интересуется брат, ловко лавируя в потоке машин.
— Да нет. Чем тут поможешь? — вздыхаю. — Просто придётся специализацию менять.
На мгновение задумываюсь: может, не скрытничать и рассказать ему всё? В итоге, не удерживаюсь от вопроса:
— Денис, а что ты знаешь о корпорации «Донат»? — моё неуёмное любопытство как всегда оказывается на первом месте.
— Первый раз слышу, — получаю в ответ настороженный взгляд сапфировых глаз. — А что?
— Их представитель был на конференции. Вот мне и интересно, что им от нашего института понадобилось, — ловко стряпаю полуправду. Обманывать брата, разумеется, нехорошо, но и лишний раз давать ему повод волноваться за меня тоже не стоит.
— Ясно, — задумчиво кивает Ден, вновь сосредотачиваясь на маршруте.
Я тоже замолкаю. Из-за моей задержки мы попали в час пик, а многоуровневая трасса в это время перенасыщена аэромобилями со спешащими по домам людьми. Ну и вероятность аварий, даже при всех принимаемых мерах безопасности, очень высокая. Значит, лучше водителя не отвлекать, тут и при полной сосредоточенности не так просто управлять техникой. Я, во всяком случае, делать этого сама не рискую — нет у меня той моментальной реакции, которую я столько раз наблюдала у брата. Потому и предпочитаю с его помощью на работу и домой добираться, а не самостоятельно.
Ну, прям как в воду глядела!
— Дихол! — Денис резко виляет в сторону, уходя от подрезавшего его красного представительского кара и предотвращая неизбежное столкновение.
Непонятное словечко, сорвавшееся с тонких губ, вызывает у меня улыбку. Использует брат его часто, да и от отца я, кстати, тоже иногда подобное слышу. Вот только, сколько раз пыталась добиться от обоих смыслового перевода, получила лишь невнятное пояснение, что ничего оно не значит, просто придумано как альтернатива типичным нецензурным выражениям. Мол, чтобы мои ушки не завяли.
Вернув машину в нужный ряд, Ден ещё некоторое время шипит что-то невразумительно-раздражённое в адрес незадачливого водителя, а я всё с той же идиотской улыбкой наблюдаю за ним.
Брат у меня — красавец. Ему даже сердиться неимоверно идёт, он тогда просто неподражаем. Густые каштановые волосы, аккуратная стрижка, кожа и фигура идеальные, несмотря на то, что ему уже за сорок. А вообще-то, больше тридцатки не дашь, точно. Это, наверное, наследственное, потому что папа тоже очень молодо выглядит, про маму и говорить нечего! Её все знакомые за мою сестру принимают, хотя я больше на отца похожа. По крайней мере, глаза у меня точно от него — карие. И в этом смысле я Денису даже завидую, у него радужки ярко-синие, мамины, такие притягательные!
Свернув в сторону от оживлённой трассы, аэромобиль ещё несколько минут летит над лесным массивом. Около трёхэтажного особняка спокойно приземляется и, скатившись с посадочной площадки, замирает у крыльца.
— Топай! — деловито распоряжается братик, не останавливая двигатель и кивая на дверь.
— А ты? — настораживаюсь. Куда это его несёт на ночь глядя?
— Дела есть, — брат обтекаемо уходит от прямого ответа.
Ясно, что ничего не ясно. Впрочем, к подобному я уже давно привыкла. В свои планы он меня не посвящает. Никогда. Так что, если бы это первый раз произошло, то конечно, было бы чему удивляться, а так...
Дом встречает тишиной. Тоже привычной, потому что кроме меня и брата здесь практически никого не бывает. Денис не женат, даром я своих подружек ему сватала, а родители, сколько себя помню, лишь изредка приезжают, хорошо если раз в полгода, да и то, ненадолго. Работа такая. Папа — капитан на исследовательском судне, а мама всегда с ним в рейсах. Так что, можно сказать, что Ден в большей степени занимался моим воспитанием, нежели они. И в школу водил, и с уроками помогал, и к поступлению в универ готовил, и с наглыми кавалерами разбирался, да столь успешно, что у меня их совсем не осталось. Макс не в счёт. Этот типчик совсем недавно на мою персону перекинулся, потому брат не в курсе. И, несмотря на то, что отношусь я к блондинчику прохладно, сдавать его с потрохами как-то не хочется. Всё же греет душу то, что кто-то хочет быть со мной. А то получается, что в свои двадцать три я никому и не нужна? Обидно.
На автопилоте добираюсь до своей комнаты, переодеваюсь, спускаюсь в столовую, ужинаю, топаю обратно к себе...
Из головы не выходит таинственный Подестов и его загадочное предложение. Я даже инет перерываю, чтобы хоть какую-то информацию раздобыть, но, увы, кроме официального сайта с весьма непродуктивным и неконкретным заявлением о том, что занимается корпорация посредническими услугами, ничего существенного не нахожу.
Вот и как всё это расценивать? Сплошные нестыковки. Какая связь между подобной деятельностью и изучением мозга? Какую выгоду видит маклер, предлагая мне помощь в сохранении работы?
Засыпаю, так и не разобравшись окончательно, но с чётким пониманием того, что завтра я ему позвоню. Обязательно.

***
В очень дорогой... Нет, не так. В офигенно дорогущий ресторан, расположенный на последнем этаже одной из высотных башен торгово-промышленного комплекса, которых теперь не так уж и мало в нашем городе, я вхожу с ощутимым беспокойством в душе.
Может, зря я согласилась приехать именно сюда? И нужно было настоять на каком-нибудь ином месте? Попроще. С другой стороны, мужчина, едва понял, что я готова выслушать его условия, сразу назвал адрес, время и отключился, не оставляя мне возможности для выбора. Пришлось рискнуть.
Шагнувший было навстречу охранник, явно намеревающийся не пустить в эксклюзивное заведение неподобающе одетую девицу, да ещё и в кроссовках вместо туфелек, вдруг начинает колебаться и отступает, освобождая проход. Видимо, меня всё же ждут.
Знаю. Мой внешний вид действительно выбивается из общей концепции оформления помещения. По крайней мере, интерьер в духе восемнадцатого века и спортивный костюм явно несочетаемы. Ну да ладно. Я же не на свидании! К тому же, мне нужен был способ скрыть от брата истинную цель моего дневного променада, вот и оделась именно так, чтобы оправдаться банальным походом по магазинам. Ведь в шопинг-центре на каблуках много не набегаешь!
Темноволосый мужчина, сидящий за столиком у окна, при моём появлении немедленно откладывает в сторону тонкий планшет.
— Вы пунктуальны, — хвалит, приглашающе указывая на стул напротив. — Я могу предложить вам обед?
— Нет, спасибо, — предпочитаю остаться обязанной ему минимально. — Только кофе, если можно. С молоком.
Понимающая улыбка появляется лишь на мгновение и тут же исчезает.
Предупредительно возникший рядом официант, получив заказ, столь же незаметно испаряется. Впрочем, не проходит и минуты, а передо мной уже стоит ароматный напиток и тарелочка с маленькими пирожными-канапе. Видимо, брюнет решил всё же чуть-чуть подсластить будущий разговор.
Решаю не возмущаться. Это его личная инициатива, она меня не касается.
Кофе оказывается на редкость приятным. Что за сорт, интересно? Впрочем, я же не для этого пришла...
— Я вас слушаю, — тороплю мужчину, который, откинувшись на спинку стула, равнодушно бегает глазами по помещению, лишь изредка возвращаясь к моей персоне.
— Сразу к делу? — наигранно удивляется визави. Взгляд становится иным, более цепким. — Хорошо.
Теперь и поза меняется. Он чуть наклоняется вперёд, опираясь на столешницу и переплетая пальцы в замок.
— Вам предлагают оставить работу в институте и перейти в альтернативную структуру, занимающуюся аналогичными разработками. Пока не буду конкретизировать и называть имён, скажу так: именно из-за полученной у профессора Рогова квалификации, люди, от имени которых я сейчас веду переговоры, заинтересованы в вашем участии при проведении исследований.
О как. А я думала, всё окажется банальнее и проще. Например, предложит за вознаграждение, надавить на директорат, чтобы тот не закрывал лабораторию. А тут такое...
— Это всё? — решаю уточнить, потому что господин Подестов замолчал, явно ожидая моей реакции.
— Нет, разумеется, — он едва удерживается от смешка. — Предложение касается всех младших научных сотрудников вашей лаборатории. Вас ведь трое, если я не ошибаюсь? — уточняет, вежливо дожидаясь моего кивка, хотя и ежу понятно, что не нужно ему моё подтверждение.
— А профессор? — в душе появляется неприятное чувство, словно я его предаю.
— У меня нет полномочий обсуждать эту тему, — ловко изворачивается хитрый субъект. — В отношении ваших друзей вакансии действуют до шести часов вечера понедельника. У вас будет время с ними поговорить. Что касается лично вас, Лидия... — Он тянется за планшетом, выводя на экран изображение и передавая его мне. — Вот условия соглашения.
Текст оказывается объёмным. В том смысле, что пунктов там... Я минут десять вчитываюсь в содержание, пока у меня в голове не складывается более-менее внятное впечатление.
Организация частная, вместо наименования — тринадцать абстрактных символов. Хм... Рабочий день ненормированный, без выходных, зато предоставляется недельный ежемесячный отпуск. Не слишком удобно, хотя и терпимо, тем более, что обеспечивается бесплатное проживание и питание в гостинице на территории исследовательского комплекса. Выход за пределы которого без разрешения, кстати, запрещён. Как и использование средств связи. М-да... Зарплата...
Сумма, которая проставлена рядом с этим замечательным словом, меня основательно шокирует. Да я столько за год не зарабатываю!
Вдох-выдох. Вспомнили про бесплатный сыр. Успокоились. Далее. Действие соглашения — один год, продлевается автоматически на тот же период. Увольнение ранее обозначенного срока не предусматривается. Печально. А вдруг меня что-то не устроит?
Так. Что тут ещё? Договор о неразглашении. Ого! С чего это такая секретность? Зато теперь понятно, почему название скрыто — только после подписания и узнаю, на кого буду работать. Блеск.
Дальше. Дополнительные условия. Обеспечение наличия копий материалов текущих исследований. Ё!
От удивления я даже планшет на стол роняю.
— Что-то не так? — мягко интересуется Подестов, сохраняя полную невозмутимость.
— Всё не так! Вы сами-то это читали?
— Естественно, — спокойно подтверждает собеседник. — Более того, я сам это составлял.
Ну, знаете ли!
Логичная картина, сложившаяся в голове, рассыпается, как карточный домик. Он же маклер! Посредник! К тому же — генеральный директор, не исполнитель! А тут, мало того, что лично ведёт переговоры с клиентом, так ещё и условия диктует. Чушь какая-то!
— Тогда, Ян Карлович... — начинаю раздражаться.
— Просто Ян, — улыбается, останавливая моё восклицание.
— Хорошо, — послушно соглашаюсь, усилием воли погасив эмоции. — Тогда, Ян, объясните мне сакральный смысл подобных требований.
Мужчина наклоняется ближе, заглядывая через стол в светящийся экран, скорее всего, решив уточнить, что же конкретно меня так напрягает.
— А что тут объяснять? — пожимает плечами, отклоняясь назад. — От вас не требуется ничего сверхъестественного. Всего лишь забрать с собой материалы, полученные в ходе ваших предыдущих исследований, чтобы вы сами, заметьте, сами, — выделяет последнее слово интонацией, — могли их использовать в дальнейшем, а не начинали работу на пустом месте. Всё просто.
— Эти данные, — сердито смотрю на него, — итог не только моего труда. И я не имею права...
— Имеете, — не даёт договорить упёртый тип, снова обрывая меня на полуслове. — Нейроскан не является секретной разработкой. Более того, частично результаты опубликованы. Ну и, наконец, вы же столько раз забирали материалы домой, чтобы с ними поработать в свободное время. Верно?
Некоторое время мы молчим. Я — обдумывая его слова. Он — ожидая моего решения.
Ладно. Бог с ним. Действительно, ничего тайного и страшного. Но вот, что касается всего остального... Подтягиваю к себе планшет и ещё раз пробегаю глазами текст.
— Вам не кажется, — тихо озвучиваю свои ощущения, — что условия контракта излишне жёсткие?
— И финансовая составляющая это не компенсирует? — Подестов лукаво прищуривает и без того узкие глаза. — Помню, помню, у вас иные приоритеты, — жмурится, как кот, учуявший валериану. — Ну, так вы и будете заниматься любимым и интересным делом, — наконец прекращает пантомиму, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку стула.
Тоже верно.
— Я подумаю над вашим предложением, — поднимаюсь, давая понять, что обсуждение мы закончили. — Спасибо за кофе.
— Сядьте! — раздаётся резкий приказ.
Мамочки! Каким у него может быть голосочек, однако! У меня аж мурашки проносятся по телу. На всякий случай решаю не спорить, опускаясь обратно на сиденье.
— К сожалению, у меня нет возможности ждать, — поняв, что переборщил, мужчина смягчает интонации. — Вы должны принять решение сейчас. В противном случае оно аннулируется.
Час от часу не легче! Что ж ему так не терпится? Куда спешит?
— Но мне и в правду нужно всё обдумать, — пытаюсь выкрутиться из щекотливого положения.
Подестов недовольно морщится, бросая взгляд на наручный коммуникатор.
— Десять минут, — милостиво обозначает временные рамки.
Десять? Мало. Не сделать бы ошибки, приняв неверное решение! Нужно было бы с братом посоветоваться. Позвонить? Можно. Но обсуждать всё по телефону, в шустром темпе, да ещё и при свидетелях... Не вариант.
Поняв, что помощи ждать неоткуда, да и выбора не остаётся, ещё раз мысленно взвешиваю все «за» и «против». Терять, в общем-то, приличное предложение не хочется. Но все эти условия... И спешка... Впрочем, возвращаться в институт, чтобы заниматься тем, что не интересно, тоже приятного мало. Прислушиваюсь к внутреннему голосу, который категорично против обеих альтернатив. Да что же это такое!
— Итак? — раздавшийся вопрос бесцеремонно вырывает меня из состояния задумчивости.
Вот честно, я пытаюсь отказаться. Клянусь! Но слова застревают в горле, а потому мужчина, приняв молчание за согласие, протягивает мне стилус.
Машинально беру электронную ручку, непроизвольно кручу в пальцах и, словно кто-то решил за меня, ставлю подпись в документе.

***
— Дура!
От резкого голоса вздрагиваю, как от удара.
— Идиотка!
Вжимаю голову в плечи, спасаясь от грозовых раскатов.
— Ты хоть понимаешь, что наделала!
Возмущению Дениса нет предела. Зло сверкая синими глазами, брат, как разъярённый тигр, ходит по кабинету, в который я столь опрометчиво сунулась, чтобы сообщить ему новость. Наконец останавливается напротив, сжимая кулаки.
— Почему мне сразу не рассказала? — шипит сквозь зубы.
— Не успела. Прости, — вцепляюсь пальцами в кожаное покрытие дивана, на котором сижу, в поисках хоть какой-то поддержки. — Мне показалось, это нормальное решение.
— Нормальное? — Ден вспыхивает. Едва сдерживается, чтобы вновь не обласкать меня каким-нибудь замечательным эпитетом. — Ты хоть в курсе, где именно тебе придётся жить? Работать? С кем?
— Примерно, — тихо отвечаю.
Наградив меня малоприятным взглядом, брат садится рядом. На несколько мгновений задумывается, устремляя взгляд в окно.
— Копию контракта он тебе отдал? — интересуется сердито, но уже без яростных интонаций.
Ф-ф-фух... Пронесло. Начинает остывать.
Активно киваю и кладу на его раскрытую ладонь таблетку-накопитель.
— Посмотрим, — бурчит Ден, стягивая со стола планшет. Фиксирует на нём флешку, выводя информацию на экран. Минут десять сосредоточенно читает, периодически бросая на меня уничижительно-гневные взгляды. Закончив изучение, закрывает глаза, откидываясь на спинку мебели.
Мешать ему я не рискую. Замираю в неподвижности, боясь даже громко дышать. Внимательно наблюдаю за лёгкими искажениями лица, пытаясь предугадать, как брат себя поведёт. Снова отругает?
— Всё было бы очень плохо, если бы не было так хорошо, — вдруг выдаёт загадочно Денис.
— Что? — я аж теряюсь от подобного заявления.
Вместо ответа брат одаривает меня ещё одним внимательным взглядом. Уже не злым. Просто задумчивым, с искорками беспокойства в глубине.
— Иди к себе, — привычно распоряжается. — Собирай вещи, раз уж тебе придётся переезжать. А насчёт этого... — возвращает планшет на стол, — завтра поговорим.
Поднимаюсь с дивана, послушно покидая помещение, с невероятно диким ощущением в душе, что вляпалась я во что-то весьма специфическое. Не может быть, чтобы Ден так реагировал без объективных причин. Жаль, что объяснять ничего не стал. То ли не посчитал нужным, то ли иные у него мотивы.
Может, реально глупо я поступила, согласившись на подобные условия работы?
Окончательно расстроившись, падаю на кровать, стирая со щёк мокрые дорожки. Не плачу, нет, просто слёзы непроизвольно наворачиваются на глаза. Поговорить бы сейчас с кем-нибудь, чтобы стало легче. И не с кем.
Мама? Далеко. Даже дозвониться до неё — проблема. Подружки? Одна замужем и сейчас ребёночка ждёт. Взваливать на беременных свои проблемы нельзя. Другая где-то на югах. В отпуске. А это значит, что ей сейчас не до моих душевных излияний.
Впрочем, к подобному одиночеству я привыкла. Как и к тому, что многое в этой жизни зависит только от меня самой. И Денис, кстати, всегда был «за», поощряя мою самостоятельность. А тут такое устроил!
Придётся поискать иной способ восстановить нормальное состояние травмированной психики.
Чего я кисну, спрашивается? Ну, накричали на меня. Не убили же! Зато теперь моя жизнь станет окончательно взрослой и независимой! Как бы там ни было, но брат невольно меня контролировал, а теперь...
Я даже замираю, в предвкушении от назревающих перспектив.
А ведь если откинуть все минусы, то плюсов реально много!
На этой позитивной ноте ловлю себя на том, что уже улыбаюсь. Желание перемен окончательно задавило панику от того, что сделала я что-то неправильное.
Решительно отталкиваюсь от матраса. Включаю музыку, вытаскиваю из шкафа вещи, принимаясь обдумывать, что именно и в каких объёмах мне понадобится. У меня, разумеется, ещё завтра весь день на сборы. Но предстоит ещё один разговор с Денисом, который наверняка порушит мою рождённую эйфорию на корню. Так что лучше собраться сейчас!
Поглощённая процессом, даже не сразу замечаю, что в комнату заглядывает брат, скорее всего привлечённый громкими звуками.
— Ужинать будешь? — спрашивает, дождавшись, когда я повернусь к нему.
— Буду, — не вижу смысла оставаться голодной. Ведь пообедать мне сегодня так и не удалось.
Отрываюсь от своего увлекательного занятия и иду следом за Денисом в столовую. Готовить он не любит, как и я, впрочем, так что всё, чем мы питаемся — симбиоз полуфабрикатов ближайшего супермаркета и неустанной работы нашей духовки.
— Родители звонили, — накладывая себе порцию картофеля с курой, ставит меня в известность брат. — В следующем месяце смогут приехать.
— Здорово, — киваю, поддерживая разговор.
— Отец сказал, что у них будет две недели отпуска, — продолжает Ден, аккуратно разделывая мясо на тарелке, — возможно даже больше.
Любопытно. На отвлечённые темы он со мной разговаривает, а о том, что произошло — ни слова! Как и следующим утром, впрочем. Словно решил до последнего меня мучить неизвестностью. А ведь явно что-то придумал — вон как глаза интригующе сверкают, когда на меня смотрит! Да ещё и куда-то улетел, сразу после завтрака, попросив из дома пока не уходить.
А я и не собираюсь, мне и так дел хватает. Сумку доупаковать, потому как с вечера времени не хватило. В комнате прибраться, чтобы беспорядка не оставлять. Знакомым сообщения написать, раз уж жить придётся три недели в информационной изоляции.
— Лидея, в кабинет спустись, — раздаётся серьёзный голос из коммуникатора, как раз когда уже отправляю письма.
Не знаю, почему брат так своеобразно видоизменяет моё имя. Родители, кстати, тоже предпочитают именно этот вариант. Говорят, что им так больше нравится. А мне, честно, без разницы. Лидия, Лидея. Подумаешь, одна буква другая!
С некоторой опаской открываю дверь, хотя уверена — эмоциональный взрыв уже позади и теперь будет спокойное, продуктивное обсуждение.
— Садись, — услышав моё осторожное шебуршание, брат отворачивается от раскрытого окна, в которое задувает на удивление тёплый ветерок. Погода опять поменялась.
Лишь убедившись, что я заняла устойчивое положение на диване, Денис приступает к разговору.
— Итак. Того, что ты сделала, уже не изменишь, а это значит, придётся исходить из того, что мы имеем сейчас. Как говорится: чему быть, того не миновать, — вроде мягко говорит, а тёмные брови всё равно сходятся к переносице, выдавая его отношение к произошедшему. — Надеюсь, что ты не разочаруешься в своём выборе. Только прошу, будь осторожнее и внимательнее, теперь у тебя не появится возможности изменить свою жизнь, по крайней мере, в ближайший год. — Ден делает паузу, словно прислушиваясь к чему-то, и непредсказуемо меняет тему: — Мне нужно тебя кое с кем познакомить. Это мой хороший друг, и, надеюсь, ты воспримешь его адекватно.
— Хорошо, постараюсь, — пожимаю плечами, осматривая кабинет, но кроме стеллажей с книгами ничего интересного не нахожу. И где прячется этот таинственный незнакомец?
Справа неожиданно раздаётся шорох, и на полу возникает тень. Ещё мгновение, и тот, кто её отбрасывает, появляется из-за массивного дубового стола. Огромный чёрный дог неспешно шагает и останавливается напротив, внимательно рассматривая меня блестящими глазами.
Нервно сглатываю. Это и есть его «друг»? Что-то я не припоминаю наличия у брата нежной любви к братьям нашим меньшим. В нашем доме никогда животных не было. Даже хомячков. И когда он успел обзавестись питомцем?
— Его зовут Эдер, — тем временем продолжает говорить Ден, — Он поедет с тобой и будет твоим телохранителем.
Что?! Подобное заявление добивает меня окончательно.
— Зачем? — выдавливаю, не отводя взгляда от устрашающей, лоснящейся антрацитовым глянцем горы мышц.
— Зачем? — фыркает брат. — Да затем, что я не собираюсь тебя отпускать одну, неизвестно куда! Организация, в которой тебе предстоит работать, действительно занимается исследовательской деятельностью, я узнавал, но место нахождения не афишируется. А если с тобой что-то случится? Где тебя искать? Ведь ты даже связаться со мной не сможешь! Кто тебя защитит?
Подобная постановка вопроса возмущает меня до глубины души.
— Я не маленькая девочка! Мне не нужна охрана! Хватит меня контролировать! — вскакиваю и тут же падаю обратно, потому как дог делает шаг ко мне. Мало того, он ещё и передними лапами встаёт на диван, нависая сверху, заглядывает мне в глаза и чуть слышно рычит, обнажая клыки.
У меня аж сердце замирает от страха. Тут зубки такие, что шею перекусит на раз, если ему что-то не понравится!
— Эдер, хватит её пугать! — резко бросает Денис.
Наконец он отлипает от подоконника, на который опирался, и подходит ко мне, опускаясь рядом. Гигантские лапищи тем временем послушно мигрируют на пол. Теперь животное снова спокойно сидит напротив, делая вид, что ничего не произошло.
— Котёнок, — брат ласково проводит рукой по моим волосам, заправляя их за ухо. — Не будь такой упрямой. Пойми, я же о тебе забочусь. Ну что такого страшного в том, что он, — бросает короткий взгляд на замершего в неподвижности зверя, — за тобой присмотрит?
Интересная формулировка. Обычно люди за животными присматривают, а не наоборот.
— Я с ним не справлюсь, — хмуро смотрю на пофигистскую морду. Дога, естественно. Потому что физиономия Дениса весьма-таки обеспокоенная.
— Справишься, — уверенно заявляет брат. — Он очень... — задумывается, подбирая слово, — послушный.
М-да? Как-то я в этом сомневаюсь, откровенно говоря. С какой радости пёс будет выполнять приказы совершенно незнакомой человеческой особи женского пола? Я же ему не хозяйка! Вот только попробуй объясни это Дену, если тот при любом раскладе докажет, что я не права.
— Мне не разрешат, — пытаюсь найти ещё хоть какую-то отговорку, лишь бы не брать это чудовище с собой.
— Разрешат, — упрямо настаивает Денис. — В твоём контракте есть пункт о личном движимом имуществе, которое ты имеешь право привезти. Домашние животные относятся к этой категории.
Ну, всё. Приехали. Спорить дальше никакого смысла не имеет. Похоже, за меня уже всё решили. Остаётся только надеяться, что этот зверь окажется достаточно разумным, чтобы мне не пришлось искать защиты от него самого.

ГЛАВА 2
На откупе течения судьбы

Мелодичный писк раздаётся в самый неподходящий момент. Я только-только закончила писать рецензию, причём качественную такую, да ещё и по проблеме, которую не изучала. И вообще, сама от себя не ожидала подобных подвигов. Теперь всё это нужно отправить. Срочно. Куда-куда... В ректорат, разумеется. А тут этот звук мешает.
Тянусь рукой к источнику шума, нащупывая коммуникатор и… Взвизгиваю, подпрыгивая на кровати, потому что вместо тёплого металлопластикового браслета, в ладони оказывается что-то холодное и влажное. Медленно прихожу в себя, наконец сообразив, что нос у собак именно таким и должен быть. Приспичило же Эдеру ткнуться мордой мне в руку!
— Ну ты... — возмущённо надуваю щёки и замолкаю, осознав, что высказывать псине своё отношение к его поступку — глупо. Особенно если она, то есть он, крупнее по габаритам, да ещё и сверлит тебя мрачным, нехорошим взглядом.
Зато хоть проснулась.
Растираю ладонями лицо, прогоняя остатки сна.
Дожили. Работа меня теперь не только днём, но и ночью преследует. С другой стороны, а чего я хочу, если в лаборатории приходится проводить по четырнадцать часов кряду? Тридцатиминутный перерыв на обед не в счёт.
Осторожно сдвигаюсь чуть в сторону, потому как чёрная туша мешает встать, и спускаюсь ногами на пол, нашаривая тапочки. Ковра здесь нет, а ходить босиком по плитке, пусть даже очень красивой, я не могу. Холодно.
Стянув со спинки кровати халат, набрасываю его на плечи и ухожу в гигиенический модуль. Не глядя включаю свет, выбираю температурный режим на панели ванной и, присаживаясь на бортик, жду, когда воды наберётся достаточно.
Надо же, как быстро вырабатываются привычки. Всего неделя прошла, а для меня окружающее пространство стало вторым домом. Нет, не таким уютным и родным, как мой прежний, но тоже вполне комфортным. По крайней мере, двухкомнатный номер, в который меня поселили, выглядит очень даже приличным. Может, и не дизайнерская отделка, но спокойный интерьер в бело-голубой гамме мне нравится. Да и всё остальное не так плохо, как могло бы показаться на первый взгляд.
Забираюсь в воду, опускаю защитный купол и включаю разогревающий мышцы гидромассаж. С утра — это самое то, потому что физические нагрузки, к которым я, в общем-то, привыкла (брат за этим следил строго), здесь ограничены. Тренажёрный зал есть, вот только посещать его времени нет. Да и зверя моего туда не пускают, а смириться с тем, что я попыталась оставить его у дверей, дог категорически отказался и устроил форменный скандал. К счастью, успокоился быстро, едва понял, что о попытках вернуть себе независимость я забыла напрочь.
Кстати, других проблем с моим новоприобретённым четвероногим другом, коих я подсознательно даже хотела, не возникло. Люди, с которыми мне теперь приходилось общаться — охрана комплекса, обслуживающий персонал, даже моё новое непосредственное начальство — все отнеслись к появлению животного с пониманием. Я ловила удивлённые взгляды, да. И понимала их: трудно остаться равнодушным при виде такой махины. Видела некоторое недоумение на лицах по поводу постоянного присутствия пса рядом, но никаких возмущений, разве что некоторые ограничения. Так что, мне пришлось окончательно смириться с наличием в моей жизни вот такого необычного спутника.
Эдер, надо всё же честно признаться, действительно оказался животным понятливым и скромным. Чёрной тенью ходил за мной следом, под ногами не путался, хотя, наверное, будет лучше сказать — с ног не сбивал. На прогулках дальше пяти метров не убегал. Подопытных животных не трогал. И вообще относился к ним с изрядной долей равнодушия. Если я занималась работой, деликатно лежал в сторонке, делая вид, что дремлет. Даже почему-то тактично уходил в другую комнату, когда я переодевалась. И только спать упрямо укладывался рядом с моей кроватью, невзирая на холодный пол — скорее всего, не желая оставаться в одиночестве. Жрал... ой, сорри, ел, правда, столько, что я начала опасаться за своё материальное благополучие. Мясной рацион питомца — это единственное, что меня настоятельно попросили оплачивать из собственной зарплаты.
Словом, существовали мы с псом, как две альтернативные вселенные, параллельно и почти независимо, лишь изредка взаимодействуя. Вот как сейчас, например.
Тихое рычание под дверью недвусмысленно напоминает мне о времени, которое я бездумно трачу.
Со вздохом покидаю кабинку, выключая технику, и заворачиваюсь в полотенце, наматывая второе на голову. Возвращаюсь в комнату и ещё минут пять занимаюсь волосами. Не люблю сушить их испарителем. Они потом как неживые, да и цвет почему-то теряют, словно чуть выгорают. А мой насыщенный каштановый оттенок мне очень нравится.
Расчесав волнистую гриву (как любит выражаться братик), скручиваю волосы в узел на затылке и фиксирую заколкой. Достав из вещевого накопителя белье и одежду, сбрасываю полотенце, начиная одеваться.
Дог, сообразив, что сбежать не успел, смущённо отворачивает морду в сторону. Да, да, именно смущённо! Не знаю уж, как у него это получается и что на самом деле творится в этой лобастой голове, но выражение морды у бессловесной твари однозначное.
Забавная реакция. Может, это потому, что он всё же самец? Да ну, глупости какие, просто я слишком редко общалась с собаками, вот и неправильно трактую подобные телодвижения.
Повертевшись у зеркала, оцениваю свой внешний вид, как вполне достойный. Осмотрев комнату, поднимаю с кровати и кидаю в стирку использованные полотенца и ночнушку. Кажется, всё.
— Пойдём завтракать, чудо-юдо рыба-кит, — открываю входную дверь, привычно отступая в сторону, чтобы пропустить зверя. Ага, попробуй тут не пропусти, когда эта махина ломится вперёд тебя, не разбирая дороги.
Коридор. Лестница. Ещё один коридор.
Прикладываю браслет-пропуск к датчику, дожидаясь пока сработает код. Раздвижные двери послушно уходят в стены, и я оказываюсь окутанной вкуснейшими ароматами, заполняющими большое помещение. Ставлю на поднос набор готовых блюд. Сегодня молочный день, так что в наличии: сырники, сметана, варенье, кофе со сливками и ватрушка с творогом. На мой вкус всё очень даже съедобно.
Ещё рано, в столовой почти никого нет, и моё любимое место оказывается незанятым. Эдер уже выучил мои предпочтения, поэтому первым оккупировал желаемую территорию, дожидаясь, когда одна из сотрудниц принесёт ему его порцию. Я же опускаюсь на стул у окна, рассматривая эффектную панораму за прозрачной стеной.
Корпус, в котором я живу, стоит на вершине холма, полностью лишённого растительности, а вот у подножья деревьев более чем достаточно. Это значит, что подо мной сейчас раскинулось целое море светло-зелёной молодой берёзовой листвы. Капли влаги после ночного дождя, играют переливами в ласковых солнечных лучах. Чуть дальше просвечивает голубоватая гладь реки, теряющаяся в лесном массиве. Другие здания исследовательского комплекса расположены с противоположной стороны, и, соответственно, не видны.
— Как поживает мой Эдерчик?.. Привет, Лидия.
Мягкий, ласковый женский голос заставляет обернуться. Молодая девушка, склонившись к моему спутнику, треплет пса по загривку, поставив миску с едой на пол. Дог терпеливо ждёт, пока рука исчезнет, и принимается за трапезу.
— Доброе утро, Елена, — здороваюсь я. — Посидишь со мной?
Это у нас традиция сложилась такая. Лена, вообще-то, страшная собачница. Говорит, что у её родителей есть питомник. С детства привыкла возиться с животными, и, когда устроилась сюда на работу, поняла, что ей этого не хватает. Правда, привезти с собой одного из щенят не рискнула. Очень уж много они требуют внимания, а работа есть работа... Вот и изливает на Эдера весь запас нерастраченной любви. Утром, в обед и вечером. Да и мне составляет компанию заодно.
— Только недолго, — она бросает короткий взгляд в сторону кухни. — У нас сегодня аврал.
— Случилось чего? — вежливо интересуюсь.
— Ну, можно и так сказать, — смеётся девушка, заправляя за повязку выбившуюся рыжую прядку. — Когда приезжает начальство, всегда работы прибавляется.
— А кто именно нагрянул? — неуклонно растёт уровень любопытства.
— Учредитель, кажется, и ещё кто-то из его помощников. — Лена наклоняется, нежно проводя ладошкой по чёрному глянцу. — Говорят, несколько дней пробудут. Проверка у них, что ли?
Так, так. Если проверка, значит, и до лабораторий доберутся. А у нас...
Вспомнив вчерашний скандал, оцениваю масштабы моего попадалова. Жуть. Кто ж мог предполагать, что здешний профессор, курирующий исследования, окажется таким тупым? Привыкла я работать с Олегом Дмитриевичем, который не страдал авторитарностью и прислушивался к нашим научным изысканиям, которые, кстати, очень часто оказывались полезными и удачными, а тут, как говорится, получается совсем другая песня. Решительно другая. В особенности, если вспомнить, что было не далее, как вчера, когда ненавистный мне мужской голос уверенно заявил:
— Трёх часов будет достаточно. Два кубика вводи.
— Мало, — я выдала почти на автомате, скользнув взглядом по изображению среза коры мозга подопытной крыски. Толстенький слой такой. А я так часто с подобным работала, что уже привыкла на глаз оценивать длительность сканирования, которое потребуется прибору, чтобы полностью его пройти. — Она проснётся раньше, чем всё прочитается.
— С чего это ты решила? — получила насмешливое фырканье в ответ. — Доставай и усыпляй.
— Но ведь потом заново начинать придётся, — я только глазами похлопала, невольно поражаясь бессмысленной трате времени, потому что для правильного результата мозг подопытного организма должен оставаться неактивным. В противном случае, чаще всего, опыт летит ко всем чертям. Полученные данные искажаются так сильно, что обрабатывать их одно мучение. Ничего невозможного, разумеется, просто сложнее. — Да и животное может не выдержать, — добавила тихо, заметив, как затихли остальные сотрудники, прислушиваясь к нашему диалогу.
— О как, — немедленно среагировал мужчина. — Лаборантка учит профессора рассчитывать параметры опыта, — поставил меня на положенное место и посмотрел с насмешкой. — Милочка, может, вам должность сменить?
— Я не учу, — даже растерялась от подобного обвинения, настолько оно оказалось неожиданным. — Всего лишь хочу, чтобы всё прошло удачно.
— Похвально, — ничуть не смягчился язвительный тон. — Однако для этого вам достаточно выполнять мои указания! Чётко и неукоснительно! И не ставить под сомнения полученные распоряжения!
Я едва удержалась, чтобы не послать этого гада куда подальше. Стиснула зубы, внутренне сжимаясь. Мне здесь год работать, минимум. Значит, придётся адаптироваться.
— Как скажете, — сделала равнодушное лицо, осторожно вкалывая снотворное крысе, уже слегка одуревшей под действием эфира.
— А вы чего застыли? — резко переключился профессор с меня на прочий контингент. — Нечем заняться?
Естественно, времени не хватило. Когда прибор прошёл две трети слоя коры, раздался истошный визг животного, заставив нас вздрогнуть.
Вообще-то, у грызунов высокая стрессоустойчивость. Вот только если оказываются под нейросканом в состоянии бодрствования, словно с ума сходят. А их так жалко!
Моя рука непроизвольно дёрнулась выключить аппарат, но жёсткий приказ: «Ничего не трогать!» остановил рефлекторное движение.
Да он садист, оказывается! Может, и количество препарата специально уменьшил? А ведь по внешнему виду и не скажешь! Неброский шатен, как говорится — приятной наружности, глаза разве что всегда чуть прищурены, отчего взгляд излишне острый. Но в остальном нормальный мужик лет тридцати пяти.
— Владимир Григорьевич, — я начала понимать, что моё терпение скоро лопнет. — Она себя покалечит.
— Значит, будем считывать воспоминания у калеки, — профессор склонился над бьющимся в прозрачном квадратном корпусе серым тельцем и засмеялся, наверняка посчитав свою плоскую шутку верхом остроумия.
Я не выдержала. Выдернула штекер, обесточив аппарат, и...
То, что я выслушала далее — о своём поведении, квалификации, способности мыслить — лучше не пересказывать. А я что? Буду терпеть оскорбления? Нет. Наговорила в ответ не менее «приятных» вещей и ушла, оставив субъекта, ошалевшего от моих откровений, с разинутым ртом.
А ведь теперь возвращаться обратно. Мрак. Придётся извиняться, потому что отреагировала я, может и правильно, но излишне эмоционально. И про субординацию напрочь забыла, что тоже не слишком хорошо.

***
Двадцать четыре.
Нет, двадцать две. Точно.
Так, следующая. Шестнадцать? Хотя больше на восемнадцать похоже. Или на тринадцать.
Практически за голову хватаюсь, понимая, что подставить однозначное значение в программу не получится. Смазана последняя цифра так, что сам чёрт теперь не разберёт! И ведь не она одна! Почти половина кода, полученного нейросканом, вывелась на корректировку. Вот и получается, что я уже десятый час сижу, перебирая подходящие варианты. А всё почему? Да потому, что одни не умеют держать себя в руках, а другие слишком злопамятны. В результате, женская особь с не в меру острым язычком и своенравным характером наказана путём исправления того, к чему привели её необдуманные действия.
Обычно все лаборанты трудятся над тем, чтобы выправить сбитый код, а тут на меня одну всё нагрузили. И ведь не возмутишься! Реально — виновата.
Ладно. Пусть будет шестнадцать. Доверимся интуиции, которая вообще-то редко меня подводит. Следующая. Семь. Дальше. Четыре...
Когда на экране появляется сообщение «Верификация завершена. Загрузите полученный код в систему», я даже не сразу верю своему счастью. Неужели всё?
Бросаю взгляд на часы и невесело смеюсь. Ага, всё. Через шестнадцать часов работы!
Отодвигаюсь от стола, потягиваясь, чтобы размять затёкшее тело, и закрываю глаза, откидываясь затылком на спинку.
Устала. Спать безумно хочется. И есть.
Ну и чего тогда сижу, спрашивается?
Решительно отталкиваюсь от сиденья, привожу в порядок рабочее место, выключаю технику...
В ответ на мою активность из-под стола раздаётся неодобрительное ворчание, шуршание, и через пару секунд на свет божий выползает Эдер.
— Знаю, что поздно, — понимаю его реакцию. — Извини. Сейчас пойдём домой и ты все свои дела сделаешь.
В быстром темпе прохожу по помещению, проверяя, всё ли в порядке. Так уж положено: тот, кто покидает рабочее место последним, обязательно должен убедиться, что никто ничего не забыл. А я в этом царстве исследования мозга действительно одна осталась.
Моё вторжение в комнату с подопытными животными незамеченным не остаётся. Зверьки начинают суетиться и прижиматься к стеночкам, выпрашивая еду.
— Куда вам ещё? — спрашиваю ненасытные мордочки, пробежав глазами по режиму кормления. — Обжорки-плодожорки. А ты, — всё же не удерживаюсь и угощаю одну из усатых кусочком корма, — вообще радуйся, что жива. Могла бы сейчас пополнять ряды усопших во имя науки.
Выключаю свет, оставляя только дежурный, набираю на панели код, блокирующий доступ, и, дождавшись, когда дог проскользнёт мимо моих ног, выхожу в коридор, закрывая за собой дверь.
Спустившись в холл, киваю охраннику, получив ответный кивок и свободный выход в окружающий мир, наполненный запахами весеннего вечера: свежескошенной травы, влажного, прохладного воздуха и молодой, только что распустившейся листвы.
Замираю на пороге, абстрагируясь от проблем и пропуская через себя совершенно иные ощущения. Умиротворение. Спокойствие. Невозмутимость.
Как же много зависит от нашего умения расширить границы восприятия, увидеть то, что с тобой происходит иначе, под другим углом.
Казалось бы, после того, что произошло вчера и сегодня, я должна либо продолжать злиться, либо паниковать. А мне совершенно безразлично. Наказали — отработала. Профессор не прав и признать этого не хочет? Его проблемы. Моя совесть чиста. Получилось то, что получилось. Вопрос закрыт и с повестки дня снят.
Тем более уволить меня, как выяснилось, он не может.
— Уже всё? — удивляюсь, когда исчезнувший в кустах Эдер появляется рядом, чуть слышно рыкнув. — Тогда идём.
— Куда?
Едва не подпрыгиваю от неожиданности. Оборачиваюсь, прижимая ладонь к груди, где сильно бьётся моё перепуганное сердечко.
Высокая фигура в дверном проёме, освещённая со спины, кажется мне смутно знакомой. Едва мужчина делает шаг ближе и свет фонарей падает на его лицо, я понимаю, что не ошиблась.
— Здравствуйте, Ян, — прикладываю максимум усилий, чтобы голос звучал ровно.
— Здравствуйте, Лидия, — отвечает Подестов. — Так куда же вы собрались на ночь глядя? — корректирует ранее заданный вопрос.
— В гостиницу, — послушно выдаю имеющиеся на вечер планы. — Вернее, в столовую, а потом к себе, в номер, — уточняю. Задуматься о том, что именно здесь делает этот тип, мне даже в голову не приходит.
— Какое интересное совпадение, — на его губах лежит привычная улыбка. — Я ведь тоже ещё не ужинал. Работа, работа... — Он окидывает задумчивым взглядом ближайшие деревья и возвращается ко мне: — Может, позволите вас проводить? Раз уж нам обоим нужно в одно место?
— Конечно.
Возражать я смысла не вижу. Чуть заметно пожимаю плечами и отправляюсь в путешествие между тесно посаженных сиреневых кустов, отчего тропинку, ведущую к основному корпусу, аллеей назвать можно с бо-о-о-льшой натяжкой.
Украдкой смотрю на неторопливо идущего рядом мужчину, только сейчас сообразив, что за эту неделю я его ни разу не видела. Любопытно, разве Ян тоже тут работает? Мне казалось, его офис в городе.
— Как обустроились? — нейтрально интересуется спутник, заметив моё внимание.
— Замечательно, — отвечаю в тон. — Здесь очень хорошее обслуживание.
— По инфраструктуре это лучший исследовательский городок в нашем регионе, — хвастается Подестов. В голосе — огромное внутреннее удовлетворение и гордость. Действительно так считает. — Да и по техническому оснащению тоже. У нас есть уникальное оборудование, которого больше нигде не найти! Я рад, что вы согласились здесь работать и... — Ян на мгновение замолкает и нагибается, чтобы поднять с земли небольшую ветку. — Мне жаль, что ваши бывшие коллеги не решились сделать того же.
Последние слова доказывают, что он в курсе моих бесплодных попыток убедить Ольгу и Толика последовать моему примеру. А может, специально упомянул, чтобы напомнить мне, как эта сладкая парочка стояла насмерть. Ему не понравился режим работы. Ей — то, что придётся переезжать непонятно куда. Вот вам и внутренняя мотивация...
— Апорт, — внезапно раздаётся рядом короткий приказ и кусочек дерева, со свистом рассекая воздух, летит куда-то далеко вперёд.
От неожиданности я даже притормаживаю. На дога происходящее производит эффект аналогичный и весьма специфический. Вместо того, чтобы радостно умчаться за нежданно приобретённой игрушкой, мирно бредущий рядом пёс тоже останавливается, приседает и смотрит на мужчину с явным недоумением.
— Ленится? — делает логичный вывод Подестов, но тут же корректирует: — Или вы его вообще не дрессируете?
— Брат с ним занимался, — встаю на защиту любимого питомца. — И приучил не реагировать на чужие команды.
— Ну, так это правильно, — нас вроде как хвалят. — Значит, наоборот, дисциплинированный. Для такой большой собаки это очень важная черта характера. Когда мне сказали, что вы привезли дога, я сначала не поверил. С такими крупными животными обычно столько проблем! А теперь вижу, что напрасно волновался.
О как. За меня переживал? Интересовался? Занятно.
— Совершенно напрасно. Эдер — прекрасный спутник, и мне с ним очень комфортно. И спокойно.
Сказала и сама не поверила. Комфортно? Это в том смысле, что приходится постоянно держать в голове необходимость учитывать его физиологические потребности? Спокойно? Это я о том, как часто непредсказуемые действия животного едва не доводят меня до инфаркта? Ну-ну.
— И давно он у вас? — продолжив путь, любопытствует Ян, видимо, с целью поддержания разговора. А может, ему и в правду интересно.
— Девять д... — чуть не выдаю ему правду. Спохватываюсь вовремя, изменив последнее слово. — Лет.
— Ого, — в голосе уважение и заинтересованный взгляд на нас обоих. — Фактически, получается, что это он вместе с вами вырос.
Э-э-э... Лихорадочно совмещаю приписанный собаке возраст со своим. Вроде как нестыковок не нахожу, поэтому просто киваю. Понимаю, что чем больше молчу, тем меньше вероятность того, что придётся снова лгать.
— А у вас есть питомец? — решаю увести разговор в иное русло. Более безопасное.
— Нет, — Ян равнодушно ставит меня в известность. — Мой режим работы этого не позволяет. — Он прикладывает браслет к входной панели, наблюдая за разъезжающимися в стороны створками, и приглашающе указывает внутрь: — Прошу.
Разговор приходится прекратить.
Свой поднос я заполняю быстро, вот только на этот раз желающих провести поздний ужин в компании знакомых намного больше, чем ранний завтрак в одиночестве. Почти все столики заняты, и, пока я бегаю глазами по залу, отыскивая свободное место, Ян успевает не только обосноваться в относительно изолированном углу, но и вернуться ко мне, чтобы предложить поужинать вместе.
Придумать отговорку не успеваю. Поднос исчезает из моих рук так быстро, что остаётся только пойти за мужчиной и смириться с необходимостью жёсткого контроля над тем, о чём говорю, на ближайшие пятнадцать минут.
Полчаса.
Час.
Полтора.
Исподтишка и довольно нервно поглядываю на часы. Время уже к полуночи, а Ян увлечённо рассказывает мне, как снимали один из новых голографических фильмов. Нет, разумеется, всё это забавно и интересно, тем более, как оказалось, жанры нам нравятся одинаковые, но это же не повод, чтобы упорно игнорировать мои завуалированные намёки, потому что грубо прерывать столь увлечённое повествование на полуслове мне совесть не позволяет. А ведь завтра на работу!
Раздавшийся вызывной сигнал коммуникатора спасает мою тактичность.
— Слушаю, — недовольно бросает Подестов, отвечая на звонок. Голоизображение он не активировал, так что и мне, и ему приходится довольствоваться звуком.
— Ян, — звучит рядом сердитый бас, — ты обещал, что к одиннадцати часам я получу отчёт о работе второго сектора. Где он?
— Извини, — мужчина почему-то не ведётся на суровый тон. Даже мне улыбается, хитро подмигивая. — Появились непредвиденные дела.
— Знаю я твои дела, — непререкаемо чеканит невидимый собеседник. — Ты успел проверить работу Леонова? Я же тебя с собой взял не для того, чтобы ты развлекался с местными ассистентками-лаборантками!
Понимая, в чью сторону брошен камень, я тихо извиняюсь и, делая вид, что не замечаю руки, которая потянулась в мою сторону, чтобы задержать, выскальзываю из-за стола, торопясь попасть в жилой блок. Эдера не зову. Уверена, этот образчик животного мира сам последует за мной, чтобы, не дай бог, не оказаться в одиночестве!
Так вот кого Елена имела в виду, когда утром жаловалась на прибывшее начальство! А я-то наивная, решила, что этот тип тут постоянно обитает. Н-да. Век живи... ну и так далее. Всё. Спать!

***
Удивительная вещь — интуиция. Сочетание предыдущего опыта, эмпатии и воображения, дающее нам так много! Умение вовремя что-то сделать, реализовав идею, или не сделать, не потратив напрасно силы и время. Сказать, изменив чьё-то мнение, или промолчать, избежав проблем. Повернуть назад, возвращаясь к прошлому, или пойти вперёд, познавая новое. Продолжить путь, в стремлении достигнуть цели, или остановиться...
Вот как сейчас.
Стою перед приоткрытой дверью в лабораторию, взявшись за ручку, и не решаюсь открыть. Не могу и всё тут! А спустя пару секунд, когда до меня долетает раздражённый, отзывающийся ноющей головной болью знакомый голос, понимаю причину.
— Забери эту девицу! В другой отдел, на другие разработки, да хоть на другую планету! Какого чёрта ты вообще её взял? Лаборанток и так хватает! Даже с избытком!
— Чем же она тебя так достала? — смеётся второй, не менее знакомый. Вчера его весь вечер слушала.
— Не люблю хамок, которые считают, себя умнее всех, — сквозь зубы цедит эта зарвавшаяся сволочь.
— Умная, значит? — как-то подозрительно хмыкает собеседник. — Тоже неплохо.
— Что значит «неплохо»? — немедленно возмущается Леонов. — Терпеть её выходки я не собираюсь!
— А придётся, — Подестов мягко его успокаивает. — Потому что нам нужен конкретный результат. Ведь ты, при всём моём уважении к прежним заслугам, уже полгода бьёшься впустую, — в голосе постепенно начинает появляться раздражение. — Будь ты прозорливее, давно бы воспользовался той информацией, которую я убедил её забрать у Рогова! — теперь уже и злость слышна. — Мне это не дёшево обошлось! Так что займись работой, а не поддержанием своего статуса. Иначе последствия тебе не понравятся, — снова ровный тон, отчего угроза становится ощутимо весомой. Как пудовая гиря. По крайней мере, возражений я больше не слышу.
— Где сдвиги? — тем временем, продолжается нотация. — Вот это? Или это? — не вижу, но прекрасно представляю себе, как сердитый Ян Карлович тычет пальцем в экран нейроскана, где сменяют друг друга, наслаиваясь и искажаясь, чёрно-белые статичные картинки. — Нам нужны цельные образы, а не эта непонятная муть! Нужно чётко видеть! Ощущать! Быть там, внутри воспоминаний, мыслей, чувств объекта! Техническая лаборатория готова модернизировать прибор, внести все мыслимые и немыслимые улучшения! А где расчёты? Где данные? Что именно нужно менять? — он замолкает, словно ждёт ответа. Ну и получает, соответственно:
— Месяц, — хриплый голос и неуверенная интонация. — Всё будет, через месяц.
— Две недели, — категорично снижаются сроки. — Если через две недели я не увижу пусть минимальных, но конкретных изменений... — голос становится настолько тихим, что у меня по коже даже неприятные мурашки побежали. Что же такого страшного Ян обещает профессору?
Невольно выпускаю ручку, делая шаг назад. Понимаю, что входить сейчас будет крайне опрометчиво! Потом ещё один и ещё. Притихший Эдер невольно копирует моё тактическое отступление.
До того, как в дверях лаборатории появляется знакомая фигура, сегодня, для разнообразия, наверное, облачённая в тёмно-синий джинсовый комплект, уйти нам удаётся метров на пять. Просто счастье, что в коридоре до сих пор пусто и нет любопытных личностей, готовых заинтересоваться столь своеобразным способом перемещения и его причинами. Делаю вид, что остановились мы потому, что я поправляю догу ошейник.
— Доброе утро, Лидия! — лучезарно улыбается Подестов, направляясь в нашу сторону. — Что ж вы так стремительно исчезли вчера? Я даже попрощаться не успел.
— Не хотела вам мешать, — оправдание у меня элементарное и ни к чему не обязывающее. — Да и поздно было.
— И при всём при этом, на рабочем месте вы вовремя.
Начальственный столп смотрит на меня задумчиво, когда я делаю движение в обход него.
— Ещё не дошла.
Тормозить меня Подестов нужным не считает, даже галантно чуть в сторону отступает, пропуская.
— Удачного дня, — получаю в спину вот такое напутствие.
Удачного? Ну что ж, посмотрим. Вероятно, после подобной выволочки мой враг номер один действительно начнёт вести себя адекватно. Вот только, уверена, вся его деликатность будет чисто внешней, а личное отношение ко мне не изменится, а, может, даже станет ещё более негативным. Так что придётся всё время быть настороже. Вдруг этого типа озарит замечательная мысль банально меня подставить? Я ведь не в курсе всех его возможностей!
Паранойя? Пусть так. Но это лучше, чем внезапно оказаться в полном... пролёте. Не хочется подстав.
По счастью, обходится без них.
Встречает меня на удивление покладистый мужчина, который предупредительно интересуется: могу ли я совместить информацию, полученную в ходе наших экспериментов, и аналогичную, взятую из лаборатории Рогова?
Могу, разумеется. Что ж такого сложного?
В итоге, дней пять ковыряюсь, выискивая, где именно косячит здешний прибор.
Нахожу.
Ещё неделя уходит на новые опыты и сверку данных. Теперь дефектного кода на верификацию поступает совсем мало, что не может не радовать нас всех, картинки начинают получаться чёткими, при определённых усилиях можно даже составлять из них пусть плоскостное, но динамичное изображение.
 А ещё через два дня нейроскан у нас «ликвидируют». Ну, в смысле, утаскивают техники, ошалевшие от счастья, что наконец-то и для них нашлась работа. Обещают, что через неделю своего аппарата мы не узнаем.
Профессор, внимательно наблюдая, как два накачанных субъекта волокут не самую лёгкую и весьма объёмную конструкцию, барабанит пальцами по столу.
— Пока нейроскан на доработке, занимаемся отчётами. — Он хмурым взглядом окидывает наши лица, едва носильщики исчезают за дверью. Останавливается на мне и добавляет: — А у вас, Лидия, по контракту с завтрашнего дня отпуск. Вы не забыли?
Забыла? Ага, щас! Да я минуты считаю до этого счастливого момента!
После работы даже решаю не тратить время на ужин. В самом шустром темпе заскакиваю в номер, чтобы схватить приготовленную ещё с вечера сумку, и мчусь на проходную. Эдер невозмутимо следует за мной. Впрочем, как обычно.
С совершенно счастливой физиономией влетаю в помещение, протягивая молодому парню в камуфляже свой пропуск. Пританцовываю от нетерпения, пока тот сверяет данные в базе, отыскивая разрешение. Вот только всё моё воодушевление очень быстро пропадает, сменяясь неприятным предчувствием, когда карточка возвращается ко мне со словами:
— Сожалею. Вы не можете покинуть территорию.
Что за...
Несколько секунд стою в полном ступоре, а потом меня прорывает:
— У меня отпуск! Вы нарушаете условия моего контракта! Это какая-то ошибка!
— Лидия Борисовна, — охранник смотрит на меня совершенно серьёзно. — Вашего имени нет в списке тех, кому разрешён выход за пределы исследовательского комплекса. Если произошла ошибка, то вам нужно это выяснять не у меня.
Верно. А вот это совершенно верно.
— Мой договор оформлял господин Подестов, — ставлю охранника в известность, чтобы не тянуть кота за хвост и решить всё прямо на месте. — У вас есть возможность поговорить с ним?
Прошу я не просто так. Визитка с номером Яна у меня до сих пор в сумочке. Вот только личного коммуникатора нет. Когда проходила эту своеобразную таможню, приехав сюда, меня недвусмысленно попросили расстаться со столь привычным браслетом связи. Секретность, видите ли! Так что сама позвонить ему я не могу.
— Разумеется, — тем временем коротко кивает парень, разворачиваясь к коммутатору.
Широкая спина закрывает мне обзор на появившееся изображение, а говорит мужчина тихо, плюс обратный звук идёт ему в наушник, так что вообще непонятно, как реагирует абонент на нежданную проблему.
Тихая возня у моих ног и недовольное ворчание подтверждают, что не я одна не в восторге от происходящего. Дог то встаёт, то снова садится в явном нетерпении, сердито наблюдая за действиями охранника.
— Не переживай, Эдер, — тихонько успокаиваю пса, потрепав его по загривку. — Всё сейчас исправят.
— Вас просят несколько минут подождать, — наконец, возвращается ко мне блюститель местного порядка. — Можете присесть там.
Он указывает на соседнее помещение с уютным угловым диванчиком, обрамлённым комнатной растительностью, и я, поскольку спорить смысла не имеет, усаживаюсь на мягкое кожаное покрытие.
Неприятная ситуация, мягко говоря. Я так рассчитывала, что можно будет отдохнуть дома, расслабиться; пусть на время, но избавиться от Эдера. При всей его собачьей деликатности, никак не могу привыкнуть к постоянному присутствию животного рядом. А теперь все мои надежды практически рушатся на корню. Понять бы ещё, в чём именно причина!
Проходит минут десять, прежде чем появляется Ян. Видок у маклера уставший и слегка помятый. Даже волосы небрежно уложены. И сразу становится ясно, что вот кому-кому, а ему сейчас точно отдых нужен. Возможно, даже больше, чем мне. Я с Яном последнее время не пересекалась, но, как поняла из чужих разговоров, высокое начальство слиняло восвояси, милостиво возложив на него контроль за комплексом. Представляю, какая это нагрузка...
— Добрый вечер, Лида, — покрытие упругого сиденья прогибается под тяжестью опустившегося на него мужского тела. — Мне передали вашу просьбу, но, честно говоря, я не понял, — тёмные глаза внимательно смотрят, — на каком основании вы желаете покинуть территорию?
— Но у меня же есть неделя отдыха, я хотела провести её дома, — стараюсь говорить спокойно, не раздражаясь. — Тем более, что в контракте это предусмотрено.
Тяжёлый вздох, и Ян извлекает на свет божий планшет, включая просмотр документов.
— Организация семидневного ежемесячного отдыха сотрудников, — начинает читать вслух, — является обязанностью работодателя в связи с согласием работника не покидать пределы исследовательского комплекса. Исключение составляет отпуск за пределами охраняемой зоны, предоставляемый в конце рабочего года, в размере двадцати пяти дней.
— Что? — не выдерживаю, выхватывая технику из рук мужчины, и впиваюсь глазами в светящиеся строчки.
Убедившись, что текст именно тот, который мне зачитали, и никто его не менял (а понять это легко — подпись осталась целой), возвращаю планшет владельцу. Сама дура. Вот как я могла быть такой невнимательной!
— Вы не расстраивайтесь, — успокаивающе мягко старается вывести меня из стресса Подестов. — В этом нет ничего страшного.
— И чем мне всё это время заниматься? — представляю себе перспективу провести неделю в номере и ужасаюсь. Это же скука смертная! Я не вынесу.
— А разве Леонов не передал вам проспект? И приглашение? — тёмные брови удивлённо ползут вверх.
— Нет. Какие? — соображаю, что мой несносный шеф всё-таки ухитрился мне мелко отомстить. Вот с-с-сволочь!
Изумление, возникшее на лице Яна Карловича, сменяется раздражением. Теперь он хмурится, по-видимому, приходя к тому же выводу, что и я. Барабанит пальцами по колену, потом бросает взгляд на мой багаж.
— Так, — решительно отталкивается от дивана, поднимаясь на ноги. Одной рукой подхватывает сумку, другую протягивает мне, чтобы помочь встать. — Пойдёмте.
— Куда? — растерявшись от его напора, непроизвольно выполняю просьбу. Ладонь оказывается в крепком захвате, а Ян уже тянет меня на выход.
— Отвезу вас туда, где отдыхают наши сотрудники, — бросает вскользь, целеустремлённо перемещаясь в одном ему ведомом направлении.
Мы идём мимо здания проходной, в сторону административного комплекса, сворачиваем к парковке и останавливаемся около чёрного аэрокара.
— Садитесь.
Подестов галантно поднимает дверцу, позволяя мне и Эдеру забраться внутрь.
Я уже не спорю, плыву по течению, потому как события становятся совершенно неуправляемыми, а последствия моих попыток взять ситуацию под контроль — непредсказуемыми.
Несколько минут полёта, и машина оказывается на берегу небольшого озера. Теоретически, можно было и пешком дойти за полчаса. Дольше стартовали и приземлялись, чем летели.
Вылезая из салона аэрокара, я с удивлением рассматриваю сосновый лес, подступающий почти вплотную к берегу, неширокую полоса пляжа и ярко освещённое четырехэтажное сферическое здание из полупрозрачного экопласта. Именно к нему всё в том же стремительном темпе направляется Ян. Вместе с нами, разумеется.
На первом этаже мы останавливаемся около регистрационной панели. Подестов вводит свой личный код и, получив доступ к системе, оборачивается ко мне.
— Карточку, — протягивает руку, дожидаясь, пока я отдам ему требуемое.
Утапливает пластик в панель, продолжая колдовать над параметрами, и любезно интересуется, на мгновение прерывая процесс:
— Предпочтёте жить в этом здании или собственном домике? Мне кажется, индивидуальное жильё для вас будет удобнее, — даёт совет, налюбовавшись на мою растерянную физиономию. — Проще в отношении прогулок, — смотрит на присевшего рядом дога.
— Н-н-наверное, — мой потрясённый мозг готов сейчас согласиться с чем угодно.
— Ну вот, — удовлетворённо сообщает Ян, возвращая мне пропуск. — Красный сектор, третий номер. От входа налево и по указателям. Расписание развлекательных мероприятий и план базы в памяти домашнего компьютера. Продукты в холодильнике. Не захотите готовить сами, на берегу озера есть бесплатный ресторан. Если что-то понадобится из вещей — магазины в этом здании на третьем этаже. Пункт проката — на четвёртом. Хорошего отдыха.
Подестов ободряюще мне улыбается, и я, наклоняясь за сумкой, которую он опустил на пол, обескураженно благодарю:
— Спасибо
— Может, вас проводить? — откуда-то сверху продолжает добивать моё восприятие мужчина.
— Не нужно, — мысленно встряхиваю себя, чтобы вернуть нормальное психическое состояние. И положение в пространстве. — Вы и так потратили на нас очень много времени. Я не имею права столь злостно злоупотреблять вашим вниманием. Ещё раз спасибо.
И снова он позволяет мне уйти, не став настаивать на своём. Хотя я, честно говоря, ожидала иного. Потому что смотрит на меня Подестов как-то странно — излишне внимательно. И, несмотря на то, что лицо спокойное, в глазах непонятное напряжение, словно он чего-то выжидает.
Со всех сторон непонятный субъект — этот Ян. Посредник, который диктует условия сотрудникам компании. Подчинённый, который слишком многое контролирует, да ещё и лично занимается чужими проблемами. И вроде как поведение совершенно естественное, а у меня ощущение, что мужчина ведёт одному ему понятную игру. Не знаю, как с другими, а со мной играет! Точно. Понять бы, что именно ему нужно?

***
Домик оказывается вполне приличным. Нет, не надо лукавить. Дом просто шикарный! Я минут десять прихожу в себя после того, как исследовала всё то богатство, что мне досталось. Четыре комнаты: холл, гостиная, спальня, столовая. С мебелью, посудой, бытовой техникой. Универсальная, полностью автоматизированная кухня. Новенький гигиенический блок с функцией медпомощи. Веранда и балкон, с видом на озеро. Ближайший соседский домик метрах в ста, а вокруг прекрасный чистый лес и обалденный хвойный запах.
А хорошо компания заботится о психологической разгрузке сотрудников. Я б тут всю жизнь отдыхала! Впрочем, о чём это я? И буду отдыхать каждый месяц, пока на свободу не выпустят через год! Приподнявшееся было, настроение с ощутимым ускорением падает до прежнего уровня. Всё это замечательно, да только клетка есть клетка, какой бы обширной и прекрасно обустроенной она ни была.
Запоздало вспоминаю, что нужно было попросить у Яна разрешения воспользоваться его коммуникатором и позвонить Денису. Ведь брат ждёт меня дома! Представляю, как он будет переживать, если я завтра не появлюсь!
Теперь уже нервничаю основательно, даже с кресла вскакиваю, чтобы побегать по комнате, сбрасывая напряжение и задавливая на корню накатывающую панику.
Реагируя на мою внезапную гиперактивность, Эдер тоже начинает тревожиться. Сначала беспокойно наблюдает за мной, потом негромко лает. Наконец, вероятно, решив, что сделал недостаточно, выжидает момент, когда моё тело окажется рядом с мягкой мебелью, и прыгает: сбивает своими лапищами, роняя на диван.
— Ты чего? — ошалеваю от его поступка, пытаясь сползти на пол, потому как нависающая сверху клыкастая морда — зрелище ещё то.
Моя инициатива гаснет очень быстро. Отходить в сторону дог, похоже, не собирается. И рычит, гад. Сердито. Вот что ему не нравится?
— Эдер, фу! — зажмуриваюсь, по-своему истолковав его реакцию. — Не надо меня есть! Я в холодильнике мясо видела.
После моих слов рычание резко переходит в непонятный звук, больше всего похожий на визгливый смешок, а потом пёс элементарно утыкается мордой в лапы, истерически хохоча.
Вы когда-нибудь видели, как собаки смеются? Не во снах. И не в фильмах. Наяву. Не видели? Аналогично. Я, конечно, не специалист в области морфологии и физиологии хищных млекопитающих, но мне всегда казалось, что они этого делать не умеют! А тут подобное действо происходит у меня на глазах, да ещё и в непосредственной близости! Шокирующе...
С минуту созерцаю повизгивающего, периодически срывающегося на лающий кашель зверя. Нет, ну стопроцентно ржёт! Зато хоть на меня внимания уже не обращает!
Пользуясь ситуацией, отползаю подальше, стараясь не делать резких движений. Кажется, невменяемые животные на них реагируют не лучшим образом. На всякий случай вытаскиваю обещанный кусок собачьего счастья, выделяя животному одну из мисок в качестве посуды, а когда оборачиваюсь, чтобы позвать, едва не роняю всё на пол — прекратившая демонстрировать неправильные поведенческие реакции особь, уже стоит рядом, сосредоточенно наблюдая за процессом приготовления ужина.
Нет. С этим надо что-то делать или я с ума сойду. Однозначно. Сомневаюсь, что у меня хватит моральных сил непрерывно сосуществовать с подобным телохранителем ещё одиннадцать месяцев! Что бы такого придумать? Вернуть собаку брату не получится. Отдаться в хорошие руки дог не соизволит. Хоть бы его украл кто! А ещё лучше, чтобы сам сбежал.
Ага, размечталась. Этот изверг терпеливо сносит любые жизненные перипетии и бытовые трудности. В лаборатории мог сутками маскироваться под мебель, делая вид, что его тут нет. И пса совсем не волновало отсутствие еды и соответствующего места для отправления естественных нужд, главное — он рядом со мной! Вот объясните мне, кто и чем его так замотивировал? Не верю я в гениальные способности Дениса к дрессировке.
Ладно, это вопрос, ответ на который я, если и получу, то о-о-очень не скоро. Сейчас надо думать о другом. А именно: что делать с отсутствием возможности сообщить брату об изменившихся планах?
Ночь я провожу практически бессонную.
Так ничего и не надумав, сползаю с кровати в семь утра и первое, что вижу в холле, — мерцающий настенный экран, на котором жирными такими буквами написано: «Имеется входящее сообщение».
— Просмотр, — командую, замирая перед появившимся изображением Дениса.
— Привет, Лидея, — сидящий в своём кабинете, брат подпирает рукой голову, облокотившись о стол. — Вот, перечитал ещё раз твой контракт и нашёл возможность отправить запись, раз уж обратная связь невозможна. Надеюсь, работа тебя ещё не разочаровала. Хотя, ты в любом случае теперь немного отдохнёшь, да и Эдер чуть расслабится, а то ты его, наверное, совсем замучила жёстким графиком. Гуляй, пожалуйста, с ним почаще. У меня пока новостей нет, дома всё по-прежнему, родители больше не звонили. Целую, сестрёнка. В конце недели ещё напишу.
Запись отключается, заставляя экран медленно гаснуть.
О-фи-геть!
Это, получается, только я одна такая дура? Ага. Я давно подозревала, что Ден умнее меня.
Вот так всегда. Думаешь, мозги себе выкручиваешь, а потом вдруг — р-р-раз! И всё решается само собой.
Следуя совету брата, решаю устроить себе пробежку по территории. Выгулять «измученную скотинку». Размяться. Осмотреться. Составить более внятное впечатление. Вечером темно было, могла чего важного и не заметить.
Снаружи оказывается очень даже прохладно! Градусов десять, наверное. Контраст со вчерашними двадцатью пятью разительный, потому, вернувшись в дом, я добавляю куртку к своему спортивному облику и стартую в неизвестном направлении. Бегу куда-то в глубь леса, по тропинке, изящно петляющей между деревьев. Минут через десять понимаю, что маршрут я выбрала не самый удачный. Тропа — всё уже, заросли — гуще.
Так. Обратно.
Добежав до развилки, притормаживаю, соображая: а откуда, собственно говоря, меня принесло? Как-то я и не заметила этой коварной ловушки, когда сюда добиралась. И указателей нет.
— Эдер, — вопросительно смотрю на свою неизменную тень. — Ну а ты у нас на кой? Применяй свой уникальный собачий нюх и показывай, куда нужно топать.
Дог как-то странно на меня взглядывает, словно ошалевая от подобной просьбы, и садится.
Ясно. Пёс у меня точно ненормальный.
Резонно рассудив, что все дороги ведут к людям (особенно, если «утоптанность» повышается) выбираю внушающую наибольшее доверие. И совершаю ошибку. Тропа выводит меня к озеру. Причем, не просто на берег, а в самую что ни на есть гущу событий, происходящих в жизни местного населения. Несмотря на раннее утро, человек сорок деловито снуют между стоящих на песке аквациклов.
Открыв рот, созерцаю необычную технику. В том смысле, что из привычных элементов здесь только сиденья. Всё остальное совершенно иное: герметичный обтекатель, сдвоенный узкий металлизированный каркас, водяной двигатель и шесть коротких «лыж», расположенных парами: спереди, сзади и разнесённые по бокам.
Увлекаюсь осмотром настолько, что не замечаю появления посторонних. Прихожу в себя от громкого лая Эдера, возмущённого тем, что наше личное пространство нарушено столь бесцеремонно.
— Ого, какое служебное рвение! — смеётся мужской голос.
— А главное, весьма своевременное, — ехидно добавляет другой.
Разворачиваюсь, обнаруживая за спиной двух представителей сильной половины человечества. Первый — блондин, с ярко выраженными скандинавскими чертами лица. А вот второй... Второй — Ян. И, между прочим, выглядят мужчины так, что я даже дара речи лишаюсь. И есть от чего!
В обтягивающих гидрокостюмах до колен, с короткими рукавами. Высокие, загорелые и очень даже пропорционально сложённые. За плечами лёгкие рюкзаки со снаряжением.
Неожиданно. Как-то раньше я не обращала внимания на фигуру Подестова.
Стою, как рыба, которую вытащили из воды, растерянно хлопая жабрами. В отличие от меня, Эдер реагирует более эмоционально, продолжая высказывать пришельцам своё собачье «фи».
— Не понимаю, — Ян в недоумении смотрит на застывшее между нами рассерженное животное. — Он меня не узнал?
Действительно, странно. Раньше дог на присутствие рядом этого мужчины реагировал иначе.
— Эдер, прекрати немедленно, — отмираю, оттягивая пса за ошейник в сторону.
Лай смолкает. Рычание остаётся.
— По-моему, ему не нравится наш внешний вид, — складывает руки на груди блондин.
— Это не так, — снова одёргиваю своенравного защитника, подыскивая ему оправдание: — Просто он со вчерашнего дня не в настроении.
— Что, наверное, не удивительно, если учитывать смену обстановки, — приходит на помощь Ян. — Честно говоря, Лидия, не ожидал вас здесь увидеть столь рано.
— Я бегала, — пожимаю плечами.
— Любите спорт? — блондин с любопытством рассматривает мой обтягивающий топ. А может, и не только его, ведь наглому взгляду ничего не мешает, потому что куртку я уже давно сняла, обвязав рукавами за талию. Пока галопом носилась по лесу, температура воздуха, прогреваемого ярким утренним солнцем, ощутимо повысилась. — Присоединяйтесь к нам, — вносит рацпредложение, решив, наверное, что в гидрокостюме я тоже буду смотреться неплохо.
— Действительно, — поддерживает его сумасбродную идею Подестов. — Свободного времени у вас много, а раз предпочитаете активный отдых, не найдёте ничего лучше гонок на аквациклах.
— Я не умею управлять такой техникой, — ставлю в известность воодушевившуюся парочку.
— И не надо, — успокаивает меня Ян. — По правилам гонок, кроме водителя и штурмана, должно быть ещё два седока. А нам всё равно, кого из зрителей катать.
— Здорово! — радуюсь было я и тут же сникаю, отреагировав на вновь усилившееся недовольное рычание пса и осознав масштаб трудностей. — Только Эдер меня одну не отпустит.
— А мы его с собой возьмём. Вторым пассажиром, — беззаботно отмахивается от проблемы блондин и заявляет: — Ему тоже понравится.
От подобной наглости дог даже забывает, как именно вёл себя до этого момента. Замолчав, разворачивается, внимательно рассматривая водную гладь. Наверное, решает — прав мужчина или нет.
— Ну, так как? — улыбается Подестов.
— Одежда, — прагматично напоминаю.
— Магазин, — быстро находит лёгкий выход из положения Ян. — Дим, — отдаёт блондину свой рюкзак. — Мы минут через тридцать подойдём. «Ягуара» проверь пока. И их, — кивает на нас, — в заявку внеси.
— Есть, шеф! — шуточно салютует его друг, осторожно просачиваясь между кустарником и Эдером. А потом Эдером и мной, скрываясь в галдящей толпе.
— Лида, — проводив его глазами, Ян возвращается взглядом ко мне. — Не будете против, если мы перейдём на «ты»?
— Да, конечно, — легко соглашаюсь, не видя причин для отказа. — Это удобнее.
— Тогда идём. — Подестов протягивает руку, захватывая мою, не обращая внимания на поднявшуюся шерсть на загривке дога и новую порцию неодобрительного ворчания. — Не стоит напрасно тратить время, скоро старт.
И снова я теряюсь, потому как в рамки моего понимания не укладывается подобная бесцеремонность мужчины. Как, впрочем, и реакция собаки.
Через пять минут выходим на открытое пространство парковки, а ещё через две уже поднимаемся на лифте на третий этаж главного здания базы.
Экипируют меня моментально. По всей видимости, подобное времяпрепровождение здесь действительно пользуется популярностью, так что покидаю магазин в полном обмундировании и с комплектом прочих необходимых вещей.
Возвращаемся на пляж, лавируя между группами плотно стоящих людей и отыскивая тот самый «Ягуар», на котором нам предстоит выиграть гонку. Ну, или проиграть. Или вообще не доехать до финиша. Тут уж как повезёт.
После этих слов, сказанных совершенно серьёзным тоном, участвовать в столь сомнительном мероприятии мне резко расхотелось. Только отступать оказалось поздно. Оперативно, потому что до старта осталось всего десять минут, дога упаковывают в пристежную люльку, заменив ею одно из задних сидений. Облачив в спасательный жилет и шлем, меня усаживают рядом, на второе.
— Держаться крепко, — получаю строгое предупреждение от Яна, в десятый раз проверяющего прочность креплений. — Если слетишь, плавать будешь, пока не подберут. Это гонка, — добавляет он менее сурово, заметив мои округлившиеся глаза, — у нас не будет времени за тобой возвращаться.
Последний раз осмотрев технику, мужчины размещаются на своих местах. Передо мной оказывается широкая спина господина Подестова, эффектно сужающаяся к бёдрам, которую я оперативно обхватываю руками. Перспектива оказаться за бортом меня не прельщает. Вот попала!
— Мне приятно твоё внимание, — слышу тихий смешок, — но душить меня сейчас не обязательно. Обниматься будем после благополучного финиша.
Чёрт! Краснею, бледнею, наверное, весьма специфически меняясь в лице. Хорошо хоть меня никто не видит. А несносный тип уже перебрасывается стандартными фразами со своим напарником, запуская двигатель и фиксируя обтекатель над нами.
Аквацикл вздрагивает, приподнимаясь над песком, и резко разворачивается на месте, заставив меня забыть колкость Яна и вновь стиснуть руки. Мысленно успокаиваю себя тем, что раз эта парочка экстремалов ещё жива, значит, и сегодня всё обойдётся.
Обходится. Нам везёт. Нет, мы не выигрываем гонку, приходим четвёртыми, но это оказывается, очень даже приличный результат, потому что из стартовавших сорока аквациклов теперь на берегу красуется только половина. И не мудрено. Трудно забыть, что творится на трассе во время этих гонок!
Вода в озере пенится, взбудораженная мощными двигателями. Расходящиеся в стороны волны меняют траекторию движения техники, идущей позади других. Сверкающие в солнечных лучах брызги ослепляют водителей, заставляя сбиваться с намеченного курса. Столкновения. Крики. Резкие манёвры. Отрывистые предупреждения Дмитрия. Сердитое шипение Яна...
Поначалу я пытаюсь вникать в происходящее, а потом просто зажмуриваюсь, чтобы не видеть этого сумасшествия. Осознаю, что всё закончилось, только когда мужские руки аккуратно расцепляют мои сведённые судорогой пальцы.
— Лида, — перекинув ногу через сиденье, Подестов разворачивается ко мне лицом. — Ты как?
— Замечательно, — делаю вид, что подобное для меня в порядке вещей. Сползаю с мокрого сиденья вниз, стягивая шлем.
Нет, ну в принципе... Прислушиваюсь к переполненному адреналином организму. В принципе, не всё так плохо. Жива. Эмоций — на весь день. Впечатлений — на всю оставшуюся жизнь. И с Яном, можно сказать, подружилась.
— Полотенце возьми, —  советует мой новоявленный друг, протягивая сложенную ткань. — Замёрзнешь.
Послушно высушиваю костюм и открытые участки тела, уже покрывающиеся гусиной кожей, потому как ветер довольно сильный и совсем нетёплый. А может, это мне просто кажется, после вынужденного душа. Хорошо хоть волосы под защитой остались сухими.
Переключаюсь на происходящее вокруг, наблюдая, как Дмитрий извлекает Эдера из его «гнёздышка». То есть, дог сам выпрыгивает, едва расстёгиваются ремни и он получает возможность это сделать.
Оказавшийся на земле пёс игриво взбрыкивает, словно строптивая лошадь, звучно гавкает и с лихорадочным блеском в глазах пару раз обегает вокруг аквацикла. Ясно. Вот кому-кому, а ему действительно понравилось.
— Гуляйте, — Дмитрий пересаживается на водительское место. — Я отгоню «Ягуара» в гараж. До завтра, Лидия. Старт в девять. Не опаздывай.
— Что? — я пытаюсь возмутиться, но мои слова он уже не слышит, стремительно увеличивая расстояние между нами.
— Ян? — взглядом требую объяснения у оставшегося в наличии субъекта.
— Этот заезд был отборочным, — тот совершенно правильно понимает моё недоумение. — Сейчас пройдут ещё четыре. Завтра те, кто вошёл в десятку каждого из них, соревнуются снова. А послезавтра — финал.
— Понятно, — усиленно киваю. — А я здесь причём?
— Мы не имеем права менять состав группы. — Подестов опускается на песок, принимаясь упаковывать в рюкзаки сваленные в кучу вещи. — Если ты откажешься участвовать, нас снимут с соревнований.
И пока я растерянно перевариваю услышанное, мужчина заканчивает свою созидательную деятельность. Поднимается, встряхивая курточку и набрасывая мне на плечи. Свой багаж закидывает за плечо.
— Идём, — моя ладонь снова оказывается в его руке. — Я провожу тебя домой.
Не услышав привычного ворчания, оглядываюсь на своего стража общественного порядка.
Эдер тихо и мирно идёт чуть позади, задумчиво опустив голову, и, практически уткнувшись носом в землю, поводит ушами, к чему-то прислушиваясь. Любопытно. Неужели он так впечатлился своим сегодняшним приключением, что даже не заметил поступка Яна?

ГЛАВА 3
Попытка не пытка

Жарко. Под тридцатку солнышко напекло, наверное.
Раскалённый воздух призрачными струйками поднимается вверх, искажая восприятие реального мира. Ну, может не всего, конечно, а того, который находится в зоне видимости. Голубоватая поверхность озера, редкие размазанные облака, окружающая растительность — всё это плывёт текучими волнами. Даже мысли плавятся, вяло и лениво растекаясь по коре головного мозга, сливаясь, угасая и рождаясь вновь.
Лежу, медитативно созерцая бездонную небесную синеву над головой.
Месяца три назад, куда-то туда, в невообразимо далёкие просторы, стартовал первый межзвёздный корабль. Не банальный орбитальный шатл, а настоящий космический лайнер.1 Заинтересованные организации, разбросанные по всей Земле, лет пятнадцать к этому полёту готовились, даже двигатель какой-то уникальный создавали. Сверхскоростной. Команду подбирали. Ажиотаж был... Не понимаю я людей, стремящихся оставить родную планету, чтобы больше на неё никогда не вернуться. Космос, новые миры, приключения, неизвестность... Нет уж. Не по мне такая романтика. Какой-то я безумно приземлённый человек. Не имею никакого желания связывать свою жизнь с чем-то далёким и недостижимым. Наверное, потому, что в моём окружении нет никого, кто хоть немного соприкасается с астронавтикой. Видимо, в детстве их подобные вещи не интересовали. Как и меня...
Переворачиваюсь на живот, подставляя спину ласковым лучикам.
Зачем улетать в такую даль, если совсем рядом столько непознанного?! Мы даже с собственным мозгом до конца разобраться не можем! И вроде как разложили всю структуру по полочкам. Карты зон имеем (я с закрытыми глазами могу любую воспроизвести). Нейронные сети моделируем. Стимулировать нервные процессы научились. Механизм биоэнергетики до малейших нюансов разобрали. А найти то, что заставляет всё это столь успешно функционировать так и не удаётся...
Ну вот, опять я о работе! Что за безобразие! Ведь поклялась себе, что эту неделю буду только расслабляться и отдыхать. Значит, никаких размышлений на тему «Что бы такого сделать в лаборатории»!
Приподнимаюсь на локтях, осматривая окрестности.
Метрах в двадцати от меня Ян на пару со своим приятелем колдует над «Ягуаром». Не знаю, уж что конкретно они делают, но наблюдать за ними занятно.
Две раздетые до плавок мужские фигуры, демонстрируя очень даже впечатляющее телосложение и отличную физическую форму, водят хоровод вокруг мощного механического зверя. Разворачивают, проверяя устойчивость, заваливают на бок, исследуя внутренние повреждения и меняя «лыжи». И при этом не забывают являть миру целый арсенал накачанных мышц. Красота.
За эти дни мы по-настоящему сдружились. И Дмитрий, и Ян, когда мы пообщались подольше в неформальной обстановке, показались мне абсолютно адекватными. Весёлыми, активными, непосредственными. Димка очень быстро сообразил, что девушка я свободная, и попытался за мной приударить, но столь же оперативно свернул свои поползновения. Похоже, что у Яна в отношении меня свои планы, о чём он другу недвусмысленно намекнул.
Я не расстроилась, скорее даже наоборот. Димон мне очень сильно напоминает Макса. Во-первых, цветом волос. Во-вторых, тот тоже сразу целоваться лез. А вот Ян события не форсирует. Максимум, что себе позволяет — брать за руку. И непонятно, чего мужчина старается добиться, придерживаясь подобной тактики?
А я, честно говоря, была бы совершенно не против более решительных действий с его стороны. В разумных пределах, естественно. По крайней мере, мне бы было очень приятно, если бы этот, весьма сдержанно проявляющий своё отношение загадочный тип, хотя бы попытался меня обнять.
Ловлю себя на том, что глупо улыбаюсь, прикусив ноготок, созерцая, как Ян, широко расставив для устойчивости ноги и уйдя по щиколотки в песок, приподнимает аквацикл. А ещё через секунду эффектная картинка, которую я не желаю упускать из вида, исчезает, сменяясь блестящей чёрной ширмой.
— Эдер, сгинь! — дотягиваюсь до ошейника, чтобы отвести пса в сторону. — Обзор не загораживай.
Какой там. Своенравная тушка упирается всеми своими восьмьюдесятью килограммами. Не сдвинешь.
У меня немедленно возникает стойкое желание уподобиться этой заразе и как следует на него порычать. А ещё лучше облаять по полной программе. И по нахальной морде надавать.
Почему? Да потому, что наглеет дог с каждым днём всё больше. Мужчин держит на расстоянии, к себе притрагиваться не разрешает, прикосновения ко мне воспринимает как личное оскорбление, делая снисхождение только минимальному контакту. И если на нейтральной территории кое-как терпит чужое присутствие, то к нам в дом никого категорически не пускает, буквально встаёт насмерть в дверях. А ещё старается сделать так, чтобы я лишний раз с мужчинами не встречалась. Вчера вечером вообще застукала пса за попыткой удалить входящее сообщение от Яна. Так и не поняла, как дог ухитрился активировать голосовую программу, но сам факт! Он теперь даже спит не на полу, а запрыгивает ко мне на кровать!
Не то Эдер меня таким своеобразным образом защищает, не то ревнует.
Зашибись!
Стоило мне избавиться от соответствующего контроля брата, встретить того, кто, в общем-то, очень даже мне нравится, и на тебе! Обнаглевшая псина, вообразившая себе невесть что, разрушает все мои надежды на нормальную личную жизнь.
Вот и что делать?
Поговорить? Пробовала. Животина меня терпеливо выслушала, кивнула (ну мне так показалось) и деликатно угнездилась в кровати. А на следующий день едва не покусала Дмитрия за то, что тот неосмотрительно приобнял меня за талию.
Лишить пропитания? Себе дороже. Наплюёт на то, что он меня охраняет, и сожрёт. Во сне. И сам не заметит.
Запереть в доме и не выпускать? Пыталась. Разбитое окно мне теперь восстанавливать за свой счёт.
Усыпить? Бесполезно. Он словно чувствует, что я что-то к еде подмешала. Не ест, с-с-скотина!
Удружил мне братик!
А самое обидное, что я не понимаю: зачем? Зачем ему нужно было настаивать на том, чтобы у меня был вот такой жуткий телохранитель?
Вот вернусь домой и устрою Денису сладкую жизнь! За этот год обязательно придумаю, как ему отомстить!
От мыслей, как именно реализовать коварные замыслы, отвлекает предупреждающее рычание Эдера. Ясно. Кто-то идёт.
— Мы закончили, — сообщает голос Яна. То ли он уже привык и не обращает внимания на реакцию собаки, то ли делает соответствующий вид, но, чтобы оказаться рядом со мной, решительно обходит вскочившего пса. — Можем кататься. Ты не передумала?
— Ни в коем случае, — цепляюсь за протянутую руку и встаю. Я же не просто так тут отлёживаюсь!
Вчера, в последний заезд, нашей команде не повезло. И если в предыдущие дни мы, пусть и не первыми, но финишировали, то на этот раз едва смогли вернуться на берег. Столкнувшиеся впереди аквациклы вынудили нас свернуть в сторону, и, поскольку строй был довольно плотным, а маневренность ограничена, получилось, что мы врезались в одного из соседей. Хорошо хоть оба водителя скорость успели сбросить, техника не перевернулась, только двигатели пострадали и некоторые «лыжи». Ну и моё психическое состояние.
Подобный итог гонщиков не расстроил. Похоже, им доставляет удовольствие сама гонка, а не результат. Посмеялись, оценили повреждения, заверили меня, что нет никаких проблем. А ещё Ян пообещал компенсировать мне моральные страдания — за пару дней исправить пострадавшую технику и научить водить. В спокойной обстановке.
Отказываться от заманчивого предложения я не стала. Интересно же! И потом, одно дело, когда тебя катают, да ещё и в экстремальных условиях, и совсем иное, если ты это делаешь сам и в своё удовольствие!
Натягиваю на себя гидрокостюм. Прямо на купальник, потому что Ян проделывает ту же процедуру, только на плавки. Спасательные жилеты сегодня благополучно забываем достать из рюкзаков. Как и шлемы. Больших скоростей я развивать не собираюсь, да и далеко от берега отдаляться тоже.
Хотя... Если хорошенько подумать... Кто мне мешает поэкспериментировать? Разумеется, при этом я обязательно свалюсь в воду, и тогда Яну придётся меня спасать. Я, конечно, неплохо плаваю, но он же об этом не знает...
 Представив подобный вариант развития событий, я мысленно облизываюсь. Очень даже ничего себе перспективочка. Мне нравится. Вот только есть одна проблема. Эдер. Оптимальнее было бы оставить пса на берегу, но боюсь, что в этом случае он просто-напросто рванёт за нами вплавь. Привязать к дереву? Так он его элементарно с корнем вырвет. Или поводок перегрызёт. Эх! Придётся брать с собой и пожертвовать идеей вынужденного купания. Утоплю ещё животное, не дай бог. При всём моём к нему отношении — жалко!
Направление мыслей Яна, наверное, сходное, потому что он без возражений следит, как дог запрыгивает в люльку.
— Я пас, — тем временем Димон, зафиксировав крепёж, поднимает руки вверх и демонстративно закатывает глаза, отступая в сторону. — Укатали сивку крутые горки...
О как! Мне становится интересно. Правда, размышлять о мотивах его поступка времени нет. Нужно слушать инструкцию, которую Ян не замедлил мне выложить. Активация... Коррекция курса... Скорость... Параметры движения...
Лихорадочно стараюсь запомнить, выискивая аналогии с управлением аэрокаром. И не нахожу. Совершенно другой принцип.
— Не переживай, — поняв, что я в лёгком шоке, успокаивает меня Подестов. — В процессе запомнишь. Здесь больше опыт играет роль, чем знания.
На несколько секунд сильные ладони Яна фиксируются на моей талии, приподнимая, чтобы помочь забраться на высокое сиденье. Он сам устраивается позади, но обнимать меня не спешит, видимо, предоставляя свободу действий.
— Вперёд, — командует.
Ах, даже так? Ну ладно!
Решительно беру инициативу в свои руки. Если гора не идёт к Магомету...
Сложными оказываются только первые несколько манёвров. Держать прямолинейную траекторию вообще не составляет никакого труда, а вот на поворотах... Там меня заносит капитально. Проблема в том, что угол разворота лыж очень ограничен, а это означает высокую инерцию, если делать это излишне резко.
— Мягче, Лида, более плавно, — подсказывает инструктор, невольно обхватывая рукой за талию и придерживая, чтобы я не слетела, когда «Ягуар» ощутимо кренится. — И нагрузку на двигатель не забывай снижать, — чувствую спиной твёрдый корпус, на который очень удобно опираться.
Вот это совсем другое дело. Но я ещё не закончила.
Преодолев прямой участок, вхожу в поворот, сначала сильно сбрасывая скорость, а потом столь же оперативно её добавляя. Результат получаю именно тот, на который рассчитываю: теперь уже две руки с ощутимым давлением прижимают меня к сидящему сзади мужчине.
— Нельзя использовать форсаж, пока не задано направление движения, — слышу строгое предупреждение прямо в ухо.
Ясно. Значит, когда задано — можно!
Наверняка Ян не ожидал, что я именно так близко к тексту восприму его слова, потому что когда «Ягуар» начал разгоняться с приличным ускорением, мышцы удерживающих меня рук напряглись ещё сильнее.
— Лида, мы не на гонке, — поспешно напоминает мужчина. — И ты неправильно выбрала траекторию. Для этой волна слишком высокая.
А вот это верно. Я и сама чувствую, как трудно удерживать прямолинейный ход, когда на траверсе сильный ветер, будоражащий спокойную поверхность озера.
Скорость приходится сбросить и послушно развернуть аквацикл по ветру. Теперь мы движемся совсем ровно, без эксцессов.
Ха! А ручки-то Ян не убирает! По-прежнему держит ими мою талию. Правда, очень аккуратно, уже без нажима. Правда страхует? Или, пользуясь ситуацией, делает соответствующий вид?
Впрочем, неважно. Главное — процесс пошёл. А стимулировать дальнейшее чревато. Эдер вон и так уже извёлся весь в своей люльке, наблюдая за нашим тесным общением.
Уже без лихачества, следуя ценным указаниям, раздающимся за спиной, вывожу технику на финишную прямую и выкатываюсь на песок.
— Ну, ты даёшь! — Ян спрыгивает с сиденья и помогает слезть мне. — Это же самоубийство — так бесшабашно водить! Надеюсь, аэрокар тебе не доверяют?
— Доверяют, — разрушаю его ожидания, выскальзывая из расслабившихся рук и отправляясь к рюкзакам, чтобы вытащить полотенца. Я никого не обманываю. Когда брат периодически исчезает на неделю-две по каким-то своим рабочим делам, мне приходится самой добираться до работы и обратно. В смысле — приходилось.
— Да ладно тебе, — встаёт на мою защиту Димон. — Для первого раза она неплохо каталась. Я — в гараж. — Он дожидается, когда дог выпрыгнет из люльки, и эффектно стартует, взметнув тучу песка.
Почувствовавший твёрдую землю под ногами, Эдер немедленно принимается высказывать нам всё, что накопилось в его собачьей душе за время поездки. Причём достаётся не только Яну, но и мне. Я едва не глохну от хриплого злого лая. Хорошо хоть кусаться догу в голову не приходит, так только, прыгает рядом, создавая иллюзию.
— Нет, его однозначно надо перевоспитывать, — бросив недовольный взгляд на пса, Ян забирает у меня одно из полотенец. — Тебе самой не надоело?
— А что я могу? — принимаюсь усиленно вытираться. — Он слишком взрослый. И себе на уме, — добавляю тише. — Чёрт! Волосы мокрые, — прощупывая скрученный на затылке узел, только сейчас соображаю, чем аукнулось мне отсутствие шлема.
— Распусти, — беспечно советует Подестов, занимаясь своей коротко подстриженной шевелюрой. — Быстрее высохнут.
А то я сама не в курсе!
Стягиваю резинку, запоздало вспоминая, что, когда собиралась на прогулку, не додумалась положить в рюкзак расчёску. И что делать? Оставить, как есть?
— Давай помогу, — заметив моё замешательство, предлагает Ян, ловко кидая скомканный махровый комок в сторону наших вещей.
Я даже сообразить толком не успеваю, что же он имеет в виду, а мужчина, надавив мне на плечи, заставляет опуститься вниз. И сам садится на песок рядом. Дергаюсь, зашипев от боли, потому что он уже успел запустить пальцы в сырые спутанные пряди.
— Не шарахайся, пожалуйста, — слышу над головой. — Я же тебя не съем. Просто помогу привести волосы в порядок.
У меня глаза на лоб вылезти готовы! Это что-то новенькое! И очень нестандартное.
Любопытно. Я должна рассматривать подобное поведение как попытку выйти на новый уровень отношений? Или видеть в этом всего лишь учтивость? Больше хочется первого, конечно.
Пальцы сменяет расчёска. И откуда, позвольте спросить, он её добыл?
Надо отдать Подестову должное — в дальнейшем действует он очень аккуратно, размеренно расчёсывая прядки и легко справляясь с непослушными завитками, которые от контакта с водой стали ещё более крутыми.
— Красивые, — как-то подозрительно мечтательно замечает он и словно укоряет: — А ты всё время их прячешь.
— Длинные, — парирую, офигевая от полученного комплимента. — Мешают.
Последовавшие несколько секунд непонятного молчания меня настораживают. Я что-то не то сказала? Или Ян просто не знает, что мне ответить?
— У тебя ещё два дня отдыха, — неожиданно меняет тему «парикмахер», продолжая свои манипуляции. — Решила, чем займёшься?
— А кататься больше нельзя? — наглею.
— Не получится, — раздаётся лёгкий вздох за спиной. — Мне завтра на работу.
— Ты же только пять дней отдыхал! — не выдерживаю и оборачиваюсь.
— Не вертись! — сильные ладони немедленно возвращают мою голову в исходное положение. — У меня другие условия контракта. И другие обязанности. Я не могу себе позволить столь длительный отпуск.
— Ясно, — мне даже грустно становится. Значит, теперь придётся коротать время одной. Ладно хоть недолго. Скоро и мне возвращаться в лабораторию, а там скучать будет некогда.
Между прочим, за всё это время выпытать у загадочного типа, чем именно он занимается, мне так и не удалось. Дмитрий — тот сразу раскололся, признавшись, что состоит на службе в охранной структуре компании. Но оно и так видно по телосложению. По сравнению с ним, Ян ощутимо более изящный. И скрытный. Потому что только хмыкнул, не соизволив меня просветить. И вообще о работе оба предпочли говорить как можно меньше, упорно уводя тематику беседы в другую сторону. При мне, по крайней мере.
— Вот и всё, — наконец заявляет Подестов, подхватывая меня под локоть и поднимая вверх. Разворачивает к себе, придирчиво рассматривая результат своего труда. — Дарю, — удовлетворённо кивает, торжественно протягивая мне щётку.
— Спасибо, — верчу в руках очень даже симпатичное произведение народного промысла. Потому как деревянное и явно не фабричное.
— Не обидишься, если я не буду тебя провожать? — тёмные глаза заглядывают в мои. — Просто боюсь, — Ян переводит взгляд на сидящего в паре метрах от нас дога, — что если моё присутствие рядом продлится дольше, твой хвостатый друг не выдержит.
О да. Это он верно заметил. У меня тоже ощущение, что когда мужчина меня причёсывал, Эдер сдерживался из последних сил, у него даже лапы подрагивали в попытках сорваться с места и челюсти хищно щёлкали. Про убийственный взгляд и яростное рычание я вообще молчу.
Но ведь Ян ничего плохого мне не делал! Вот и думай — почему дог так себя ведёт?

***
— Эдер! Ты!.. Ты!.. — у меня нет слов, чтобы высказать псу всё, что я о нём думаю. Задыхаюсь от возмущения и обессиленно падаю на кровать, сжимая в руках расчёску. Вернее то, что от неё осталось. То бишь, фактически, основательно изгрызенную ручку, остального просто не нашла. Проглотил, что ли?!
Если посмотреть со стороны, то кажется, что в поступке собаки нет ничего страшного. Подумаешь — щётка! Вон на тумбочке ещё две валяются. Обидно другое. Это именно та, которую мне подарил Ян.
И как эта зараза до неё добралась, спрашивается? Расчёска же в моей сумочке лежала! Закрытой на молнию! При этом сумка осталась совершенно цела и невредима! Гадёныш знал, что именно ему нужно, и действовал целенаправленно! Но как он это сделал?! И главное — зачем?!
Что это? Глупая собачья месть? Попытка что-то доказать? Или простая вредность?
Да что угодно, но только не случайность!
И ведь это не единичный случай. Всю неделю дог методично уничтожал появляющиеся в моём номере цветы. Любые. Беспощадно и варварски. Два дня назад сожрал подаренные конфеты. Вместе с упаковкой и целлофановой обёрткой. Вернее, не так. Пожевал и выплюнул, после чего сладости, естественно, пришлось выбросить. И вот вчера, наконец, ухитрился добраться до расчёски. Мерзавец давно уже к ней присматривался, я заметила. Поэтому и прятала подальше. Не помогло...
Похоже, что у Эдера стойкая неприязнь ко всем знакам внимания, которые мне оказывает Ян. И я, скорее всего, с ума сойду раньше, чем найду ответ на вопрос: что творится в голове у этой твари?!
Стоп...
Мелькнувшая мысль кажется мне дикой настолько, что я даже злиться перестаю. Сажусь на кровати, недоумевая: как же я раньше не додумалась?! Я тут мучаюсь сомнениями, голову ломаю, переживаю, а в лаборатории стоит новенький нейроскан, который для решения моей проблемы идеально подходит! Техники постарались. Результатов прежних исследований оказалось достаточно, чтобы в корне изменить принцип работы устройства, и теперь аппарат выдаёт не наборы цифр, а готовое изображение. Цветное. Объёмное. Динамичное. Как фильм. Так что, вместо того, чтобы изводить себя догадками и предположениями, нужно просто залезть в сознание Эдера и попытаться понять, что именно ему не нравится. А заодно в воспоминания заглянуть. Мало ли, с кем он раньше жил! Может, у него пережитки прошлого в крови бурлят и проблема вовсе не в ненависти к Яну.
Итак. Решено. При первой же возможности воспользуюсь прибором!
Перевожу взгляд на сидящего у моих ног пса. Чувствует, что виноват. Морду на матрас положил, глаза сделал жалостливые. Не-е-ет, дорогой мой! Я с тобой разговаривать не буду! Что бы я для себя не решила, а ты всё равно провинившийся! Буду морально наказывать.
Решительно отталкиваюсь от мягкой поверхности, приступая к привычному ритуалу сборов на работу. На дога принципиально больше не смотрю. Хотя и замечаю боковым зрением, что следит он за мной пристально, ни на секунду не выпуская из поля зрения. И всё так же, как привязанный, топает следом. И в столовую, и в лабораторию. А ведь я его не зову. И под мой рабочий стол залезает, как обычно, чтобы не мешать. Он там так успешно прячется, что иногда я сама забываю о его незримом присутствии. Особенно, если весь день приходится крутиться, как белке в колесе.
Из четырёх лаборантов нас сейчас только двое — остальные, как и я неделю назад, отдыхают на базе. А запросы у Леонова ещё те! На всех хватает с избытком. Так что... Почистить клетки. Покормить оголодавших за ночь подопытных. Загнать парочку в нейростимулятор. Проследить за поведением. Заполнить протоколы. Ввести результаты в программу. Разобрать вчерашние записи. Голова кругом!
Вспоминаю о своих грандиозных замыслах, только когда профессор едва ли не пинками выгоняет нас из лаборатории:
— Семь часов! На выход! Вы мне больше не нужны. Утром не опаздывать!
Ой! Как же так?!
Расстраиваюсь, а делать нечего. Послушно покидаю помещение, отправляясь на ужин. Ладно. Не сегодня, значит завтра. Не завтра, так послезавтра. Всё равно найду возможность!
— Привет, малышка, — сидящий за столиком мужчина поднимается мне на встречу, галантно отодвигая стул. — Опять волосы убрала?
Ян. Возмутитель душевного спокойствия. Который, к моему тщательно скрываемому удовольствию, не исчез, увязнув в бесконечной массе собственных дел. Наоборот. Всё глубже и глубже проникает в мою жизнь. Словно что-то для себя решил и теперь начинает действовать. Во-первых, настоял на том, чтобы мы ужинали вместе. Во-вторых, чаще появляется в лаборатории, пусть и под предлогом контроля эксперимента, но сам факт! По имени меня почти не называет, выбрал эпитет и упорно его использует. Старается быть в курсе моих проблем, подарки дарит, провожает... А смотрит как!
— Я прямо с работы, — вздыхаю устало. — Не успела к себе зайти.
— Леонов зверствует? — внимательный взгляд пробегает по лицу.
— Да нет, просто дел много.
Я принимаюсь поглощать всё того, что он натаскал на стол. Есть хочется! С таким режимом я даже обедать не успеваю. Несколько минут мне предоставляют для того, чтобы спокойно это делать, а потом...
— Ты обещала мне кое-что рассказать, — коварно улыбаются красивые губы. Рука скользит по скатерти, добираясь до моей. Пальцы на мгновение касаются кожи, нежным поглаживанием и исчезают, заставляя желать большего. И не подавать вида.
— Помню, — киваю, принимаясь за краткий пересказ своего скучного и отнюдь не насыщенного событиями детства. Не понимаю, что в нём можно найти занятного, но Ян так упорно желал услышать именно это, даже взамен пообещал поведать о своей жизни, что я махнула рукой. Интересно ему? Пусть наслаждается. А потом и я получу возможность удовлетворить своё любопытство.
Мужчина слушает, не перебивая, задумчиво ощипывая виноградную гроздь.
— И вы с братом всё время жили в этом доме? — недоверчиво спрашивает, когда я замолкаю. — Никогда никуда не переезжали?
— Ну да, — подтверждаю, оставляя от фруктовой ветки зелёный скелет. — Только в него меня примерно в годик привезли, а так я в другом месте родилась.
— Где именно? — заинтересованно сверкают тёмные глаза.
— Где-то в безбрежных просторах Тихого океана, — тяну нараспев. — На "Тритоне", — уже серьёзнее поясняю, заметив его недоумение. — Это исследовательский корабль, на котором папа работает. И мама.
— И ты его не помнишь? Корабль? — Ян явно стимулирует меня к продолжению.
— Нет, конечно! — смеюсь. — Я же крошка была совсем!
— А когда подросла, ты туда не ездила? — упорно старается что-то вызнать собеседник.
— Нет, — бросаю кратко.
Его вопрос пробудил не самые приятные воспоминания. Я ведь действительно столько раз просила родителей взять меня с собой. Хоть разочек! Мне так хотелось посмотреть на океан, почувствовать себя путешественником. Тем более брат, до того, как я родилась, долгое время жил и работал с на корабле! Ему разрешали. А я каждый раз получала отказ. Было обидно, хоть мама и успокаивала меня, объясняя, как трудно жить в суровых, практически походных условиях. Это же не круизный лайнер. Я соглашалась, потому что не хотела её огорчать. И ждала следующего приезда родителей, чтобы попробовать снова. А потом уже и просить перестала, осознав всю бессмысленность моих попыток.
— И твои родители сейчас в плавании? — не успокаивается любопытный тип.
— Да, но скоро возвращаются, — вспоминаю о сроках и мрачнею. Ну и не удерживаюсь от укола: — А из-за условий навязанного тобой контракта я их не увижу.
Взгляд мужчины становится растерянным. Несколько секунд Ян молчит, постукивая пальцами по столу.
— Извини, — неожиданно он просит прощения. — Я же ничего не знал, — даже руками виновато разводит. — Но ты не расстраивайся, я обязательно что-нибудь придумаю.
— Правда? — у меня аж сердце замирает от перспектив.
— Конечно.
Ласковый взгляд скользит по мне, отзываясь предвкушением новых ощущений, которые незамедлительно следуют, потому что моя ладонь вновь оказывается в плену его пальцев. Сильных и нежных. Настойчивых, но готовых отпустить.
Стараясь не показывать, насколько мне приятно подобное внимание, осторожно забираю руку, возвращаясь к прерванной трапезе. Чай и сладкое. То, что нужно, чтобы перебить желание продолжить физическое взаимодействие.
Проследив за моими действиями, Подестов тоже берёт чашку, чтобы налить себе коричневый напиток.
— Теперь твоя очередь, — я напоминаю ему о нашем уговоре. — Я же выполнила своё обещание, — сосредоточенно разыскиваю в вазе с пирожными мои любимые. Заварные с кремом. И не нахожу. Ян забыл их положить?
— Держи. — Он пододвигает ко мне целую тарелку. Прятал, видимо, до поры до времени. — Хватит?
— Издеваешься? — фыркаю. — Если я столько съем, то растолстею.
— Правда? Я не подумал, — «испуганно» округляет глаза визави. — Давай обратно, — заявляет решительно, протягивая к сладостям конечность с хищно растопыренными пальцами, — Нельзя портить такую фигурку.
— Ян! — стремительно отодвигаю добытое от него подальше. — Ты мне зубы не заговаривай, — непреклонно возвращаю мужчину к разговору. — Рассказывай!
— Ладно, — он убирает руку, пожимая плечами. — Но тебе навряд ли понравится моя история. В ней не так много спокойных моментов, как в твоей.
Ян замолкает, уходя в себя, а я, заинтригованная его словами ещё больше, терпеливо жду продолжения, отправляя в рот сладкий шарик.
— Я родился в обычной семье, — наконец, он начинает говорить. — Отец — юрист в торговой компании, мать — преподаватель биологии в школе. У меня есть сестра, она старше меня на четырнадцать лет. Мы росли не в самой спокойной обстановке. Родители постоянно ссорились. У матери кроме отца был другой мужчина, и она периодически уходила к нему. Пропадала на несколько дней. Потом возвращалась. Просила прощения. Говорила, что больше никогда к нему не пойдёт. А потом исчезала снова. Отец очень её любил. Прощал. А мы с сестрой оказывались в эпицентре всех этих раздоров, постоянных скандалов и истерик матери... — Ян на несколько секунд замолкает, барабаня пальцами по столу. — Когда мне было шесть, тот мужчина окончательно её бросил. А ещё через четыре года мать не выдержала и покончила с собой. Спрыгнула с балкона на асфальт... Двенадцатый этаж, — поясняет, горько усмехаясь. — Отец очень переживал. Он даже со мной не мог нормально общаться. Сестру вообще выгнал из дома, заявив, что она больше всех виновата в её смерти. Я его не осуждаю, у него были для этого основания, — взгляд мужчины становится злым, челюсти сжимаются, даже зубы чуть слышно скрипят. С минуту он молчит, возвращая себе самообладание, и продолжает: — Я тоже недолго выдержал, сбежал, начав самостоятельную жизнь при первой же возможности. Вот так, — грустно улыбается, возвращаясь ко мне взглядом. — Разочарована?
— Нет что ты, — мотаю головой. — Прости, — понимаю, как глупо поступила, заставив его говорить о таком. — Я не хотела...
— Иногда полезно вспомнить о прошлом, — пожимает плечами мой собеседник и заканчивает загадочно: — Разрушаются иллюзии настоящего.
О чём он? Снова тайны какие-то. И так Ян со всех сторон непонятная личность, а теперь вдвойне. Я-то думала, его рассказ многое прояснит, а на самом деле вопросов стало только больше.
Жаль, конечно. Такая трагедия... Хотя мне необычайно трудно принять, что кто-то может позволить себе подобное поведение. Мои родители очень любят друг друга, всё время вместе, никогда не расстаются. Наверное, поэтому я не понимаю, как можно выйти замуж, а потом изменять? Да ещё и делать это так, чтобы страдали окружающие. Дети.
Да, в принципе, я тоже не самый счастливый ребёнок в смысле внимания родителей, но я знаю, что они меня очень любят, потому что, когда возвращаются домой, изливают на меня столько этой самой родительской заботы, что мне надолго хватает. К тому же, у меня есть брат, поддержку которого я чувствую постоянно. А вот Ян... Мне безумно его жаль.
Больше мы не разговариваем. Дежурные фразы не в счёт. Подестов впал в задумчивость и я ему не мешаю — мужчине явно нужно время, чтобы разбуженные воспоминания улеглись. Даже Эдер это понимает и затихает, мрачной тенью следуя за нами. Хотя, возможно, причина такого поведения и иная. После возвращения с базы отдыха дог вообще перестал так бурно реагировать на моё общение с Яном. Даже прикосновения ко мне уже не вызывают у пса той гипертрофированной негативной реакции, которую мы наблюдали раньше. Рычит, конечно. Но уже как-то спокойнее, профилактически, словно только для того, чтобы некоторые особи мужского пола не забывались. Не то привык и смирился, поняв, что он тут бессилен, не то копит стресс в себе, а потом снимает другими способами. Расправой с подарками, например.

***
Неделя прошла, а мне всё никак не удаётся подключить Эдера к нейроскану. А почему? Да потому, что профессор денно и нощно сидит в лаборатории. Уходим вечером — он ещё там. Приходим утром — уже там. У меня ощущение, что этот трудоголик и спит, и ест прямо на рабочем месте!
Это Ян виноват, с его угрозами! До небезызвестного разговора с ним Леонов подобного служебного рвения не демонстрировал.
Остаётся только ждать. Что я и делаю, методично, изо дня в день успокаивая себя тем, что торопиться мне некуда. Столько времени впереди!
На пса я вроде как и злюсь, а вроде уже и успокоилась. По крайней мере, той ярости, которая была раньше, в моей душе уже нет. Скорее, пришло философское спокойствие. Ян дарит, Эдер портит. Круговорот подарков в природе. Которые поступают ко мне всё с той же завидной регулярностью — Подестов серьёзно взялся за процесс ухаживания. Со всей основательностью. Правда, пока ассортимент остаётся стандартным, ничего нового.
Непроизвольно перебираю нежные розовые лепестки. Чаще всего мне достаются именно эти цветы. Наверное, Яну они больше всех нравятся. А мне? Мне их жалко. Нет, понятно, что растения — есть растения. Их специально для этих целей выращивают. Но... Я вообще ненормальный биолог. Отношусь ко всему живому излишне гуманно. Когда училась, даже в анатомичку заходила скрепя сердце.
Две пары глаз пристально наблюдают за движениями моих пальцев. Чёрные — с неприятной мрачностью, тёмно-карие — с нервирующей задумчивостью.
— Я не настаиваю, — наконец нарушает затянувшееся молчание Ян. — Но мне бы очень хотелось, чтобы ты согласилась.
Ну, да. Кто б сомневался. Желания сидящего напротив мужчины неясными назвать сложно. Если кратко, то он предложил мне следующий отпуск провести в более тесном общении. Живя в одном доме.
Это не означало, что спать мы будем вместе. Наоборот, Ян подчеркнул, что комнаты у нас будут разные. Просил только о том, чтобы иметь возможность быть рядом постоянно.
Я этого и хотела, и боялась. Мои шуточные попытки развести кавалера на «решительные действия» оказались эффективными настолько, что я сама испугалась последствий. Поняла — он не играет. Нет, его поведение по-прежнему корректно. Однако, уверена, если бы не сдерживающее присутствие моего четвероногого цербера, Ян уже давно наплевал на деликатность, потому что его глаза... Смотрит он так, что я физически чувствую его прикосновения. У меня в душе всё переворачивается. И это на расстоянии! А что будет, когда он получит возможность быть ближе?
— Я подумаю, — трусливо прячусь за неопределённым обещанием. Понимаю, что дать положительного ответа я не могу. Как и отрицательного, впрочем.
— Хорошо, — терпеливо соглашается Подестов. — Я подожду. Тем более у тебя ещё неделя работы, да и мне нужно закончить кое-какие дела. О! — вспоминает о чём-то и словно извиняется: — Меня эти дни не будет, уеду, не смогу составлять тебе компанию за ужином.
— Не страшно, — оставляю цветок в покое, укладывая рядом с тарелкой. — Буду подольше задерживаться в лаборатории. Работы много.
— Будет меньше, — с лёгким смешком ставит меня в известность Ян. — Леонов тоже едет со мной.
Вау!
Именно то, что нужно! И я не дура, чтобы упускать такую возможность!
Уже с ощутимым волнением заканчиваю ужинать, жду, пока пройдёт ночь, стремительно несусь в лабораторию, стойко выдерживаю раздачу ценных указаний, которыми напоследок решил снабдить нас профессор, и, едва сдерживая нетерпение, дожидаюсь, когда остальные лаборанты разбегутся по домам. Что они и делают, оперативно и быстро, следуя классической поговорке: кот из дома — мыши в пляс. А мне подобная стратегия только на руку.
Сообразивший, что нам тоже можно уходить, Эдер выползает из своего убежища и, шумно зевнув, с вопросом и ожиданием в глазах усаживается рядом.
— Нет, мы останемся, — разочаровываю я его. — У меня дела.
Изумлённый дог послушно ложится на пол, укладывает голову на лапы и обречённо закрывает глаза. И правильно делает, потому как видеть то, чем я занимаюсь, он не должен.
Стараясь действовать бесшумно, достаю из шкафчика баллончик с эфиром и надеваю респиратор. Мне же нужно, чтобы пёс уснул, а не я. Решительно нажимаю на клапан, выпуская струю газа.
Вскочить пёс успевает. И даже хрипло гавкнуть. На этом попытки сопротивления заканчиваются. Но не моя работа.
Набираю в шприц снотворное и вкалываю в загривок. Всё. Теперь часов пять у меня есть. Можно спокойно приступать.
Закрепляю на голове животного гибкий сетчатый шлем и включаю прибор, меняя настройки. Собака — это вам не крыса. Скорость проникновения в его мозг должна быть другой, да и поверхностные участки тоже сканировать придётся поочерёдно, с перерывами. Уверена, за один день точно не управлюсь, значит, и программу нужно подогнать так, чтобы не начинать каждый раз всё заново.
Почти час трачу на эту нудную, но такую необходимую процедуру. Наконец, убедившись, что всё учла, выключаю свет и закрываю двери на запор. Меньше всего мне хочется, чтобы кто-нибудь вошёл и помешал.
Практически на ощупь возвращаюсь к тускло мерцающему аппарату, натягиваю на голову визор и надеваю наушники. Запись я отключила — буду просматривать всё, что называется, онлайн. Так безопаснее. И управлять легче.
Несколько минут перед глазами плывёт серое марево, периодически разрываемое яркими, бьющими по глазам световыми вспышками. В ушах усиливается непонятный шум, сквозь который прорываются визгливые звуки.
Изображение появляется неожиданно. Словно кто-то резко отдёргивает в сторону штору. Передо мной возникаю я сама, сидящая за столом и сосредоточенно разбирающая бумаги. Смотреть на себя со стороны, да ещё и снизу вверх — необычно и забавно. К тому же зрительное восприятие собаки чёрно-белое, сфокусированное только на одном объекте; остальное пространство вокруг словно плывёт, разъезжаясь в стороны теряющими чёткость полосами.
Так. Ладно. Это не тот момент.
Смещаю угол считывания, уходя в сторону, и оказываюсь в собственном номере. Сидя на кровати одном нижнем белье, я неторопливо причёсываюсь.
Когда это было? Позавчера?
Мне нужно ещё раньше. Попробуем сюда.
Ага. Уже лучше.
Перед глазами мелькают ошмётки разлетающихся в сторону стеблей. Лепестки уже давно рассыпаны по полу. Утробное рычание и ярость, от которой картинка судорожно дёргается.
Ясно. Пёс вымещает на цветах своё недовольство.
Найдём-ка расчёску.
М-да... Легко сказать. Нейроскан — это вам не голопроектор, где можно вывести на экран фрагменты фильма и ориентироваться. Он — первопроходец, и я вместе с ним. Хорошо, что догадалась навигатор подключить, чтобы хоть примерно соображать, какова связь между углами скольжений и временными отрезками.
Путём проб и ошибок натыкаюсь на нужный эпизод.
В ушах звук разъезжающейся молнии, застёжку которой тянут осторожно сжатые клыки. Через секунду нос погружается в тёмное пространство моей сумки, челюсти аккуратно смыкаются на искомом объекте. Рывок и стремительное бегство в укромное место, потому что где-то рядом мои шаги. А дальше... О-о-о! Как он её грыз! Самозабвенно, со всей ответственностью походя к процессу. Мне даже смешно стало. Дог просто нашёл приятную для зубов игрушку!
Однако смеюсь я недолго. Дерево, из которого сделана щётка, не выдерживает натиска и ломается с сухим треском. На пол падают щепки и... что-то ещё.
По всей видимости, Эдера находка тоже заинтересовала. Зверь сконцентрировался на предмете, позволяя мне рассмотреть детали.
Маленький, совсем крошечный, следящий датчик. Такие редко используют для открытой прослушки, слишком заметны, но вот если спрятать...
Мне становится не по себе. Неприятное предчувствие запускает свои щупальца в нервную систему, принимаясь терзать изнутри. Жёстко и методично.
Зачем?! Зачем Ян мне это подсунул? Или не он? Может, жучок предназначался мужчине, а попал ко мне, когда Подестов отдал расчёску? И следят за ним? Тогда — кто?
Непроизвольно меняю направление считывания и теряю картинку. Решаю вернуться, но вовремя останавливаюсь. Любопытно...
— И долго ты собираешься её окучивать? — звучит в ушах смутно знакомый голос. — Девчонка, по-моему, совсем не против.
Вместо нормальной картинки перед глазами мельтешащая на ветру мелкая листва и ветки. Такое ощущение, что дог замер, притаившись в кустах.
— В отличие от тебя, я никуда не тороплюсь, — новый голос и тихий смешок: — Успеется.
А вот это Ян. Значит первый — Димон. Не узнала сразу.
Ну, Эдер! Он, оказывается, шикарный шпион! Мало того, что виртуозно маскируется, так ещё и профессионально подслушивает. А я-то, наивная, думала, что он по своим собачьим делам убегает.
— Месть — блюдо, которое подают холодным? — между тем смеётся Дмитрий. — Растягиваешь удовольствие?
— Не твоего ума дело, — раздражённо шипит Подестов. — Заткнись. Я тебе плачу не за разговоры.
Ой.
Кому это Ян собрался мстить? Не в мой огород камень, надеюсь? Вроде я ему ничего плохого не делала. Разве что на ногу наступила.
Как-то мне нехорошо. Потому что очень не хочется ассоциировать услышанное и происходящее со мной.
Впрочем, в смысле вырванных из контекста фраз так легко ошибиться! Наверное, не стоит изводить себя ненужными вопросами. Лучше поищем что-нибудь ещё. Уверена, это не единственный раз, когда пёс играл в разведчика.
О, да... Продолжая целенаправленный поиск, я легко нахожу аналогичные ситуации. «Ян и Дмитрий» — пять штук. «Ян и Леонов» — три штуки. Вот только ничего криминального и связанного со мной. Простые обсуждения. Работа. Техника. Стратегия гонок.
Может, я плохо ищу?
Похоже, что так. Только оптимизировать этот процесс, к сожалению, невозможно! Приходится рассчитывать исключительно на везение и некоторую логику. А ещё на время, которое утекает быстро, словно песок сквозь пальцы. Я ещё и половины активной памяти не считала, а действие снотворного уже заканчивается.
Не беда. Завтра продолжу.
Сохраняю в памяти нейроскана нужные мне для ориентации метки и сворачиваю программу. Привожу в порядок оборудование и жду, пока дог окончательно проснётся. Это хорошее снотворное, после окончания его действия сознание быстро возвращается.
— Что-то тебя разморило, — коротко взглянув на севшего и пытающегося сообразить, что же с ним случилось, зверя, делаю вид, что всё это время была безумно занята текущей работой. — А я уже свои дела закончила. Пойдём.
Добравшись до номера, практически без сил падаю на кровать.
Занятный эксперимент получился. Познавательный. Правда, из-за него спать мне осталось часов пять. И поужинать я не успела. Нужно будет по-иному планировать рабочий день! Успевать обедать и высыпаться утром. Иначе к концу недели при таком режиме от меня мало чего останется.

***
На следующий день выполняю второй виртуозный заход в сознание Эдера. Почему «виртуозный»? Потому что несносный пёс о чём-то таком догадался и упорно не даёт мне возможности себя усыпить. Внимательно наблюдает, ловя каждое движение, не выпуская меня из вида. Что ж он сообразительный-то такой! Ненормально это для собаки! Пожалуй, нужно сегодня поискать воспоминания, где с ним общается Денис. И в прошлое, которое было до меня, заглянуть.
В конце концов, ухитряюсь незаметно распылить эфир. Приходится делать это над столом, задержав дыхание, но... какие варианты?
Засыпает, наконец. Ласково поглаживаю лежащее на полу чёрное тело. Смышлёный, да. А человек всё равно умнее. И изобретательнее.
Ну, а теперь приступим!
Работать сегодня проще. Во-первых, уже более-менее понятны закономерности построения памятной сети у этого образчика живой природы. Во-вторых, часть зон закрыта вчерашним считыванием, значит, пространства для поиска стало значительно меньше.
Довольно быстро добираюсь до нужного мне временного отрезка. С замиранием сердца смотрю, как со стороны выглядели мои жалкие попытки спорить с братом и избежать навязанной охраны. Какое у меня испуганное лицо было, оказывается!
Ну хватит! Ещё чуть-чуть назад.
О! Подойдёт! Вот тут Эдер явно находится в машине Дениса. Сидит на переднем сиденье, созерцая окружающее пространство за лобовым стеклом.
— Из-за специфики управления ты не сможешь передавать нам информацию, — слышу голос брата. — Это плохо, конечно, но выбора нет. Значит, инструктировать и помогать я не смогу. Тебе придётся действовать самостоятельно, учитывая возникающие обстоятельства. Дихол! — сердито ругается. — Была бы связь! Никакой координации! Если что-то произойдёт, мы ведь даже не сможем согласовать свои действия!
У меня волосы на голове дыбом встают от удивления. С кем это он так говорит? Не с догом же!
Впрочем, через секунду убеждаюсь, что именно с ним. Взгляд пса перестаёт ловить движущиеся картинки и фокусируется на серьёзной физиономии Дена, который и не думает замолкать:
— Эдер, — синие глаза на мгновение отрываются от дороги, и я замечаю в них тревогу, — будь такая возможность, сам бы занял твоё место, но у меня её нет. Я тебе сестру доверяю, и рассчитываю, что ты меня не подведёшь. Ситуация, в которой оказалась Лидея, мне не нравится. Я ещё не разобрался во всех нюансах, но, чувствую, что хорошего мало. Надеюсь, тебе удастся хоть что-то выяснить.
Офигеть. Или мой брат сошёл с ума, или этот зверь совсем не тот, кем кажется.
Так. Спокойно. Мыслим трезво и разумно. Принимаем всё как есть. Сейчас главное — информация, а её анализом займёмся в другое время.
Заглянем-ка ещё дальше.
Сдвигаюсь совсем чуть-чуть, и меня тут же окутывает серая мгла. Плотная, непроходимая, какая-то неприятно вязкая, в которой слышны только глухие, неясные, пугающие звуки.
Ого! Такое ощущение, что тут вообще ничего нет. Пусто. Но не может же быть, чтобы у собаки не было детства! Кто-то должен был её растить. Воспитывать. Может, всё стёрто? Глупая мысль, я не понимаю, как это возможно, не умеем мы осуществлять подобное, но как иначе объяснить отсутствие воспоминаний?
На всякий случай зондирую соседние участки, ловя переход от забвения к реальности. И нахожу. Серый туман превращается в чернильную темноту, а через секунду появляется свет, словно кто-то снимает крышку с коробки, из которой пёс и выпрыгивает, забираясь в машину Дениса.
— Привет, Эдер, — кивает ему брат, запуская систему. — Спрашивать, как дела на Превентире, не буду, ты мне всё равно не ответишь, — шутит, видимо.
В ответ дог шумно зевает, издав визгливый смешок.
— Извини, — пожимает плечами Ден, выводя аэрокар на стартовый пандус. — В другом виде тебя в закрытую зону не пустят, а для нас важно, чтобы ты был там. Да! Ещё имей в виду, что из-за специфики управления ты не сможешь передавать нам информацию...
Дальше я уже видела.
Ещё раз вслушиваюсь в слова брата, воспринимая их по-новому. Иначе. Как и его самого. Как и пса, впрочем.
«Придётся действовать самостоятельно», «в другом виде... не пустят», «тебе удастся выяснить» — подобные фразы могут означать только одно: Эдер только внешне животное, а внутри он человек.
В чудеса и оборотней, как любой нормальный учёный, я не верю, так что остаётся предположить удалённый контроль. То есть кто-то каким-то невероятным способом связал свой мозг с мозгом собаки и фактически ею управляет.
Любопытная версия. Особенно потому, что я не слышала о подобных возможностях.
Несколько минут обдумываю, как бы догадку проверить.
Очень сомневаюсь, что возможностей нейроскана достаточно, чтобы это прояснить. Что делает прибор? Занимается раскодировкой нейронных сигналов. А если они идут из другого источника, не из этого мозга, но фиксируются на нём, как тогда? Тоже прочитает?
А чем чёрт не шутит! Попытка — не пытка! Меня же никто не съест, если не получится!
Решительно берусь за дело. Снова меняю настройки, максимально увеличивая чувствительность и глубину сканирования, задействую усилитель, который до этого совершенно не был нужен. Мы даже недоумевали: зачем техники его прилепили? А вот теперь понадобился.
Убеждаюсь, что времени у меня достаточно, и принимаюсь за планомерный поиск.
Часа два мучаю прибор, отыскивая хоть намёки на что-то необычное, и не нахожу. То ли я ошиблась, то ли нейроскан бессилен перед неизвестными технологиями. Расстраиваюсь, а делать нечего. Начинаю отключать систему и вдруг понимаю, что начинает проявляться новое изображение. Непонятное, размытое, но... цветное! Спешно восстанавливаю контакт, с замиранием сердца наблюдая, как оно гаснет. Нет! Только не это! Кусаю губы, мучительно осознавая, что ничего больше сделать не могу!
Обходится. Фиксирую. Мутное, неясное, но реальное. Поспешно его стабилизирую и сохраняю параметры в памяти программы. Не дай бог, потерять снова!
Ах, как жаль, что Эдер минут через двадцать проснётся! Не успею улучшить качество. Ну, не страшно. По крайней мере, завтра точно буду знать с чего начать!
Успокаиваю себя, а в душе всё переворачивается в нетерпении и ликует. Я нашла!
Старательно пряча эмоции, потому как нельзя, чтобы пёс... то есть тот, кто в нём, догадался о моём открытии. Привожу в порядок лабораторию, хоть и бросаю любопытные взгляды на ожидающего меня у двери дога. А ведь реально — отличная маскировочка. Никто не догадается. Вот только поведение подкачало. Что ж он так плохо себя контролирует?
К себе попадаем как всегда быстро. Ужинаем на скорую руку, можно сказать, простым перекусом. Ему — половину палки колбасы. Мне — бутерброд и чай. Стараюсь вести себя как обычно, чтобы не вызвать подозрений, но с каждой минутой делать это всё труднее. Особенно когда ищешь в его действиях человеческие черты и находишь!
Забираюсь на кровать, стягиваю с себя одежду и замираю, потому что только сейчас до меня доходит, почему пёс так упорно отворачивался от меня, мягко сказать, неодетой. Мамочки! А я ещё удивлялась, наивная дура!
Сижу в растерянности, хлопая ресницами. Дениса прибить мало! Я, конечно, комплексов по отношению к своему телу не имею, но всему же есть предел! Мог бы предупредить! Неужели думал, что я не в состоянии понять и принять факт того, что можно таким необычным способом управлять чужим телом? Если я права, конечно. Ох, скорей бы завтра!
Потоптавшись рядом, мой телохранитель, вероятно, решает помочь мне выйти из ступора, причины которого ему непонятны. Нетерпеливо зарычав, он встаёт передними лапами на матрас. Клыкастая морда оказывается совсем рядом, и я непроизвольно отшатываюсь.
— Эдер, фу! — выдаю автоматически.
Посчитав миссию выполненной, тот легко запрыгивает на кровать и укладывается на своё обычное место. А я падаю на подушки рядом, впиваясь взглядом в гаснущий потолок.
Вот как дальше жить в таких экстремальных условиях?!

-----------------------------
Уважаемые читатели! Здесь размещены только три главы книги.
Весь текст в интернет-магазине Книгоман
http://noa-lit.ru/bezmolvnye-teni-raminara.html
-----------------------------

ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава 1. Неприятности начинаются
Глава 2. На откупе течения судьбы
Глава 3. Попытка не пытка
Глава 4. Движущие силы открытий
Глава 5. Глубины разума
Глава 6. Скрытая реальность
Глава 7. Нежданные проблемы
Глава 8. Потерянный мир
Глава 9. В поисках самого себя
Глава 10. Куда сбываются мечты?
Глоссарий