Что означает заповедь не противиться злому

          В Священном Писании Нового Завета есть места, которые сложны для понимания и по которым до сих пор не существует единого мнения. Одним из таких мест являются слова Христа "не противься злому". Многие склонны абсолютизировать эту заповедь, истолковывая её в духе Льва Толстого: не противься злу насилием везде и всегда, невзирая на обстоятельства, ибо насилие — это всегда зло. Такое толкование порождает серьёзные затруднения, ибо вынуждает нас упразднить не только право на личную самооборону, но и всю силовую составляющую государства (армию, правоохранительные органы, суды, тюрьмы и вообще всяческие наказания), что неизбежно повлечёт за собой катастрофу: обрушение общественного порядка, хаос и небывалый всплеск преступности. Пытаясь преодолеть указанную абсурдность, чаще предлагают некую вариацию толстовства. Нам говорят, что человечество ещё не вполне готово жить в согласии с тем высоким нравственным идеалом, который заповедан Христом, т.е. не готово безответно претерпевать разгул зла, поэтому для земного царства законы будут одни, для Царства Небесного — другие; среднестатистический гражданин "из мира сего" имеет моральное право применить физическую силу по отношению к убийце или насильнику, одеть на него наручники и предать в руки правосудия, а вот у человека, живущего по законам Царства Божьего, по законам святости, такого права нет: он призван безответно терпеть и прощать, уповая на Божье правосудие. Государство (всё то, что от кесаря) имеет право на физическое насилие, Церковь же (всё то, что от Бога) такого права лишена. Нам думается, что в обоих вариантах непротивленчества присутствует неверное понимание изначальной мысли Христа. Попробуем разобраться.
          Через всю Нагорную проповедь, особенно там, где речь заходит о нормах Моисеева Закона, красной нитью проходит одна и та же мысль, а именно: преступление (грех) нужно предотвращать в его зародыше. Например, чтобы не допускать убийства, нужно не допускать гнева, бытовых ссор, словесных оскорблений и всего прочего, что обычно приводит к убийству (Мф. V, 21-22). Гаси огонь ссоры ещё в мысленной его стадии, пока пламя не вылилось в пожар — именно таков смысл добавления Христа к моисеевой заповеди "не убий". Думается, эту же мысль Господь имел в виду, когда приводил следующую метафору: «Сумей ублаготворить истца, пока вы ещё на пути в суд, чтобы не предал тебя истец — судье, а судья — тюремщику, и чтобы не был ты ввергнут в темницу…» (Мф. V, 25. — Здесь и далее перевод С. Аверинцева, кроме цитаты из Евангелия от Иоанна). Не трудно заметить, что почти все поучения данного раздела Нагорной проповеди строятся по одной и той же схеме: чтобы не впасть в грех прелюбодеяния, нужно не допускать блудных мыслей, не относиться к браку легкомысленно и крепко себе усвоить, что брак — это "на всю жизнь" (Мф. V, 27-32); чтобы не стать клятвопреступником, нужно осознать своё скромное место в этом мире и не клясться вовсе (Мф. V, 33-37). Всю эту жизненную конкретику Господь приводит ради того, чтобы сделать более понятной одну-единственную мысль: грех начинается не с поступков человека, а с его наличного духовного состояния — с его желаний и помыслов, и именно туда нужно направлять свой пристальный взор, чтобы вовремя распознать корни греха и вовремя принять меры. Эту же мысль мы встречаем и в другом месте Евангелия, где Христос поучает: "Из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления" – всё то, что оскверняет человека и делает его нарушителем Моисеева Закона (Мф. XV, 19). Вывод: лечить нужно не внешние проявления болезни (симптомы), а её первопричину.
          В этом же духе попробуем растолковать и якобы "непротивленческое" добавление Спасителя к моисеевой норме "око за око, зуб за зуб" (Мф. V, 38-41). Мысль Христа можно выразить следующим образом: не пытайся моментально "восстанавливать справедливость" в мелко-бытовых конфликтах, будь то пощёчина, имущественные притязания или понуждение к труду в чужую пользу (обратите внимание, Христос не говорит здесь о выбитом глазе или каком-либо ином увечье, т.е. вещах более серьёзных). Всё это мелкое (на современном языке — "неуголовное", "административное") зло разумнее гасить мудрой уступчивостью (продиктованной не страхом перед агрессором, а трезвой рассудительностью) и не отвечать обидчику взаимной враждебностью, в противном случае ссора может выйти на уровень "око за око, зуб за зуб", т.е. спровоцировать более тяжкие последствия. А ещё разумнее попытаться наладить мирные отношения с обидчиком и на его пощёчину подставить другую щёку (читай: побороть гордыню и признать за собой вину); или отдать сверх того, что просит обидчик в имущественном споре, проявив тем самым великодушие и дружелюбие; или добровольно пройти с ним лишнюю версту, если почувствуешь, что это принесёт добрый плод. Цель тут одна — установить мир и согласие, в духе любви к ближнему, или хотя бы избежать эскалации вражды. Вспомним: «Блаженны миротворцы, ибо наречены они будут сынами Божьими» (Мф. V, 9).
          Рассматриваемая заповедь Христа призывает нас воздерживаться от мелочной мстительности, вспыльчивости, уступать в непринципиальных вопросах, гасить огонь гнева ещё в начале спора и не доводить конфликт до точки кипения, и всё это ради того, ЧТОБЫ НЕ БЫТЬ ВОВЛЕЧЁННЫМ В БОЛЕЕ ТЯЖКИЙ ГРЕХ, тем более, что часть вины в бытовых ссорах как правило лежит на нас самих, склонных видеть соринку в чужом глазу, а бревна в собственном не замечать (Мф. VII, 3). Заповедь предлагает нам из двух зол (условно: "повторная пощёчина" и "выбитый глаз" — и не важно, чей этот глаз) выбрать меньшее.
          Итак, здесь и речи нет о "непротивлении злу насилием" с его абсурдными выводами. Главная ошибка "непротивленцев" состоит в том, что они ситуативную тактику возводят в ранг всеобщего принципа. А всё потому, что не берут в расчёт контекста, в котором были произнесены слова Христа. Ненавидеть грех и противиться злу составляет нравственный долг каждого человека. В Новом Завете есть множество мест, где Христос подаёт нам примеры психологического, волевого — а, как минимум, дважды и физического! — противления злу и побуждает Своих учеников делать то же самое (надеюсь, читателю знакомы эти места). Более того, вся земная жизнь Спасителя есть подвиг противления злу.
          Тут может возникнуть резонный вопрос: а как относился Христос к тому, что на современном языке мы называем уголовным кодексом с его правом на насилие и самооборону? — Ответ вряд ли получится однозначным. С одной стороны, мы видим Его лояльное отношение к традиционному законодательству в целом. Так, в одном месте Он говорит: «Не подумайте, будто Я пришёл, чтобы упразднить Закон или Пророков; не пришёл Я, чтобы упразднить, но чтобы восполнить» (Мф. V, 17). И в другом месте высказывает мысль в том же духе: "... легче прейти небу и земле, чем потерять силу хоть одной черте Закона" (Лк. XVI, 17). Таким образом, Христос ясно даёт понять, что не ставит своей целью радикально изменить нравственно-правовые традиции иудеев (куда входили и регулятивные нормы в духе "око за око, зуб за зуб"), а лишь дополнить, уточнить, осветить новым, более глубоким пониманием. С другой стороны, мы видим Его стремление смягчить суровость некоторых традиций. Вспомним историю со спасением женщины, которую "ревнители Закона" намеревались побить камнями за совершённое прелюбодеяние, ссылаясь при этом на соответствующее предписание Моисея (Иоан. 8, 3-11). Христос спас женщину от неминуемой расправы, очевидно, заменив суд общественный на суд совести. Но поступил бы Он точно так же, если бы на месте женщины оказался какой-нибудь матёрый убийца или насильник? Думаю, что нет.
          Что касается права на самооборону, то вспомним эпизод, в котором Христос, предвосхищая окончание Своего земного поприща, призвал апостолов запастись мечами (очевидно, что не для защиты от зверей). Ввиду важности этого эпизода для уяснения нашего вопроса, приведём отрывок полностью:

          И сказал Он им:
          «Когда Я послал вас без мешка, без сумы и без обуви, терпели ли вы в чем-нибудь недостаток?»
          Они сказали:
          «Ни в чем!»
          И Он сказал им:
          «Но теперь пусть тот, у кого есть мешок, возьмет его и суму, а у кого нет, пусть продаст свою одежду и купит меч». Говорю вам: должно исполниться на Мне слово Писания — "И к преступникам причтен". Ибо всё, предреченное обо Мне, подходит к своему исполнению».
          А они сказали:
          «Господи, вот два меча!»
          И Он сказал им:
          «Довольно». (Лк. XXII, 35-38)

          Тот факт, что апостол Пётр не раздумывая применил меч, пытаясь защитить своего Учителя от вооружённой толпы (Мтф. XXVI, 51), говорит о том, что он воспринял этот призыв отнюдь не аллегорически, а прямым текстом. И если в Гефсиманском саду Христос пресекает попытку Петра отбиться от нападавших с помощью оружия, то объясняет это отнюдь не принципиальным неприятием насилия, а лишь необходимостью строго соблюсти волю Божью: вступить на путь искупительных крестных страданий. «Или Ты думаешь, что Я не могу обратить мольбу ко Отцу Моему, и Он тотчас же не пошлет ко Мне более нежели двенадцать легионов ангелов? — обращается Он к Петру, — Но как тогда исполнится сказанное в Писании о том, что этому должно быть?» (Мтф. XXVI, 53-54; ср. Ин. XVIII, 11: «Неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?»). Это была ситуативная тактика, но не принципиальная позиция. Читателя Евангелия, возможно, озадачат слова Христа, в которых Тот даёт и другое обоснование Своего запрета на применение оружия: «ибо все, кто возьмут меч, от меча и погибнут» (Мтф. XXVI, 52). Эта реплика встречается только у Матфея. Казалось бы, она вступает в противоречие с предшествующим призывом вооружаться. В самом деле, какой резон запасаться мечом, чтобы потом бояться его применить? Можно с большой долей вероятности предположить, что реплика Христа затрагивала лишь частный случай,  а именно – применение оружия в отношении представителей власти (читай: сопротивляться властям бессмысленно, ибо всякий, кто посягнёт на власть, от власти и погибнет). Так или иначе, нам до конца неясен смысловой контекст, в котором была произнесена эта фраза, поэтому нет достаточных оснований для того, чтобы строить на ней какие-либо теоретические конструкции. Вопрос о подлинном смысле запрета на применение меча в рассматриваемом эпизоде, на наш взгляд, остаётся открытым.
          Есть ещё одно место в Новом Завете, которое недвусмысленно разъясняет позицию христианства относительно вопроса о правомерности противления злу насилием. Это место содержится в Первом послании апостола Петра. Трудно заподозрить Петра в склонности произвольно толковать краеугольные пункты христианской этики. Всё, чему он поучает, является осознанной репродукцией наставлений Самого Господа. Позволим себе привести цитату из данного Послания полностью, опять-таки, ввиду её исключительной важности для разъяснения нашего вопроса:

          «Итак, – пишет Пётр, – будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым ДЛЯ НАКАЗАНИЯ ПРЕСТУПНИКОВ и для поощрения делающих добро, – ибо такова есть воля Божия [NB! – П.В.], чтобы мы, делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей, – как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божии» (1 Пет. 2, 13-16).

          Наконец, вспомним очень красноречивый эпизод из "Деяний святых апостолов", где Сам Господь наказывает Савла временным ослеплением за активное, фанатичное участие в гонениях на Церковь. Он не увещевает его в духе любви, взывая к человечности, благоразумию и совести, потому что знает, что это не возымеет действия, скорее наоборот – ещё более раззадорит преступника. Он сурово карает Савла, вышибая клин клином. Это не месть, не сведение счётов, это встряска, шок, терапия через боль, насилие во благо больного.
          Не противиться "злу вообще", вне зависимости от характера этого зла – означает: заниматься попустительством злу, подчинять свою волю злу и, по сути, быть соучастником зла. Мы, ревнители новозаветной этики, находимся в непрерывном, ежедневном противоборстве с миром греха – этим источником зла. И на этом поприще от нас требуется бескомпромиссность. В мелких же стычках и бытовых конфликтах, особенно семейных, бывает полезнее уступить обидчику, преследуя лишь одну цель — восстановление мира и любовного согласия. Именно такой нехитрый смысл, по нашему мнению, вложил Христос в Свою заповедь о непротивлении.