Рухгодраг для человека

– Ты жалок и омерзителен! – Старший сплюнул на темно-зеленый малахитовый пол под своими ногами и искривил губы в усмешке. – Рух, от тебя Я меньше всего ожидал подобного. Конечно же, не ты первый, не ты последний, но то были мелкие сошки, пушечное мясо, коих Я не раздумывая отправлял в Ничто за такие проступки, но что же Мне делать с тобой? Я считал тебя самым преданным своим соратником. Ты разочаровал Меня, Рух, очень сильно разочаровал…
Рух, поломанный, избитый и истекающий черной липкой кровью, стоял на коленях, склонив голову чуть ли не до самого пола. Он едва мог расслышать слова своего покровителя, но не потому, что в ушах звенело от бесчисленных ударов и пыток, а потому что мыслями он весь был очень далеко отсюда, там, где в маленькой городской квартирке остался его единственный и любимый человечек. Беспокоиться было за что – Годур, Старший демон, вот уже как с полчаса назад отправил двух своих головорезов на расправу с бедным, ничего не подозревающим Максом. Рух глухо застонал только от одной мысли о том, что же сделают с ним эти двое беспредельщиков, которые даже по демонским адским меркам считались настолько безжалостными и беспринципными, что местные сами уже начинали побаиваться их, пророча им место на троне в будущем здесь и весь Апокалипсис в Мире людей. Рухгодраг поднял голову и посмотрел на Старшего со всей своей злостью и яростью, на которую только был способен. В этот момент он отчаянно желал смерти всем, кто сейчас мешал ему и причинял боль Максиму, и если бы он не был скован, то сделал бы все невозможное, чтобы защитить его.
– Глупец! – хохотал Годур, глядя Руху в глаза, наполненные ненавистью. – Ты даже не понимаешь, насколько ты смешон! Неужели ты думаешь, что Я позволю тебе просто так уйти и унести на Землю все наши знания, которые ты хранишь в себе?! Неужели ты думаешь, что Я позволю ничтожному человеку остаться в живых, после того, как он вживую видел и говорил с тобой, Высшим демоном?!
Годур встал со своего огромного черного трона и стал спускаться вниз по ступеням. Подойдя ближе к Руху, он взял его за подбородок, заставляя смотреть в глаза.
– Рухгодраг, друг мой, – Старший теперь говорил спокойно и вкрадчиво, будто отец объяснял своему маленькому сыну, почему тот поступил плохо, – ты же знаешь, как Я тебя люблю. Со всей своей чистой страстью и яростью. Когда ты прибыл ко мне, искалеченный, озлобленный, несгибаемый в своем гневе, Я сразу решил, что ты навечно будешь Моим и только Моим! Ни один, даже самый Древний Демон, не способен на такую любовь, какой Я люблю тебя. И именно поэтому Я сделаю сейчас то, за что Меня легко могут подвинуть с трона – Я дам тебе еще один шанс!
Рух молчал, смотрел в огненно-красные глаза Годура и ненавидел его всей своей черной продажной душой. Старший ласково улыбнулся.
– Убей своего человека, отправь его душу в Ничто, чтобы она больше никогда не вернулась на Землю, – Годур явно был в восторге от самого себя и придуманного наказания, с наслаждением говорил о том, что, конечно же, причиняло нестерпимую боль Руху. Разумеется, Годур не собирался оставлять в живых кого-либо из них, но ему очень хотелось посмотреть, как будет мучиться и выкручиваться Рухгодраг.
– Убьешь человека, и Я дарую тебе прощение.
– Никогда! – прошипел Рух, разбрызгивая черную кровь со слюной сквозь осколки сломанных зубов, и одним движением головы освободился из цепких пальцев Годура. – Ты никогда не заставишь меня сделать это!
– Ну что ж, – наигранно печально вздохнул Старший, – не хочешь по хорошему, придется, как обычно.
Годур щелкнул пальцами, высекая длинными стальными ногтями искры, и хищно улыбнулся.
– Росал, Нахид! – крикнул он в пустоту бесконечного темного зала хриплым голосом. – Тащите его сюда!
– Нет!!! Не трогайте его, мрази! – орал во все горло Рух, но его слова потонули в бешеном хохоте Старшего, в возне двух демонов и неистовом вопле обезумевшего от боли Максима.
Росал держал человека за руки так, что тот барахтался в воздухе, пытаясь достать ногами до пола и вырваться, а Нахид, отвратительный гибрид Овна и Девы, одной рукой обхватил Максима, а другой стал медленно забираться под кожу на животе, вороша все внутренние органы в кровавое месиво. Макс кричал так, что даже Годур поморщился.
– Какой чувствительный человечишка! – смеялся он. – Парни, не переусердствуйте, вы даже не представляете, как много боли можно причинить людям, при этом не убивая их до конца.
Нахид вытащил окровавленную руку из живота человека и стал облизывать ее длинным раздвоенным языком. Улучив секунду тишины, Рух вскочил на ноги.
– Макс! Макс, я здесь!
Нахид ударил его своим огромным хвостом, рассекая темную кожу Руха на груди и плечах. Рух отлетел к колонне и осел на пол. Росал удовлетворенно хмыкнул на действия своего товарища и подергал человека. Макс безвольно болтался, казалось, что на нем уже не осталось ни одного живого места, но он все же чуть приподнял голову, чтобы отыскать своего дьявола и разлепил опухшие губы.
– Рух…
Дальше Максим видел только закручивающуюся темноту перед глазами, потому что Нахид выбил его из владений сознательного на некоторое время.
– Давай, Рух, – шептал Годур на ухо, схватив Руха за волосы, – пока он без сознания и не смотрит тебе в глаза, убей его, убей! Он не узнает, что это сделал ты. Давай же, друг мой. Просто придуши человеческую тварь и будешь снова свободен, всеми любим и почитаем, как и раньше. Докажи, что ты достоин быть Высшим! Рухгодраг, убей его!
– Нет, Годур, – тихо ответил Рух, – ты знаешь меня ни одну тысячу лет, и ты прекрасно знаешь, что я не прогнусь.
– Мальчик мой, ты не оставляешь мне выбора. Мне придется отправить вас обоих в Ничто, и ни ты, ни он больше никогда не сможете вернуться оттуда.
Старший поднялся на свой трон, вздохнул и лениво указал пальцем в середину зала.
Росал и Нахид подтащили на указанное место поверженного демона и истерзанного человека, свалили их рядом, а сами отошли подальше за колонны, чтобы не зацепило ненароком смертельным вихрем и их.
Рухгодраг смотрел на Максима, но не видел ни опухшего разбитого лица, ни крови, ни изломленных рук и ног. Он видел перед собой любимого, самого красивого и нужного человека во всех существующих мирах, ласкового, доброго, с нежными, мягкими руками и широкой, открытой улыбкой. Он смотрел в его глаза и, даже после того, что Максиму пришлось пережить из-за него, и сейчас, когда жить им осталось считанные секунды, Рух видел в них только бесконечную, светлую и всеобъемлющую любовь. Любовь, которой обычный человек вылечил изрешеченную прогнившую душу демона.
Максим попытался взять Руха за руку, но не смог, он не мог пошевелить даже пальцами. Он уже не чувствовал боли в своем теле, оно словно остыло, отказалось от любых ощущений, но его сердце все еще стучало и наполнилось гораздо большей болью, чем он испытал, когда увидел прозрачные слезы в черных кошачьих глазах Руха. Он молил его одними лишь губами не плакать и ни о чем не сожалеть, Максим говорил ему, что будет любить его, даже когда станет пустотой и тишиной. И Рух услышал его. В последнюю секунду, он дотянулся до руки Максима и крепко сжал его ладонь в своей…

А потом их тела и души расплавились, взорвались во всех существующих мирах и осели невесомым пеплом на поверхности не-времени и не-пространства.

Но что-то пошло не так. Если верить в древние легенды, то в Ничто абсолютно ничего нет и не может существовать, ни свет, ни тьма, ни даже мысль. Но он мыслил. Вот прямо сейчас, он был ничем и чем-то одновременно, и отчетливо понимал, что именно сейчас о чем-то думает.
– Ну что, красавчик, – чей-то голос слышался совсем рядом, – полегчало?
Рух попытался открыть глаза, но у него ничего не вышло.
– Тише, не все сразу. Очнулся – и то хорошо, ведь это уже огромный прогресс.
Снаружи послышалась какая-то возня, что-то покатилось и снова завозилось.
– Вот тебе сосед, смотрите, не ссорьтесь! – наказал голос и затих вместе с легкими шагами где-то вдалеке.
Рух собрал все свои силы. Что бы сейчас не происходило, он должен встать и спасти Макса! Он открыл глаза, зажмурился от яркого света, но потом поморгал, прищурился, сфокусировал взгляд и невероятными усилиями повернул голову в сторону.
На соседней реанимационной койке, весь увешанный какими-то трубками, загипсованный, лежал парень и сквозь узкие прорези полностью забинтованной головы смотрел ясными глазами прямо на Руха.
– Макс? – еле слышно прошелестел демон.
Неотрывно глядя на Руха, человек медленно закрыл и открыл глаза, из которых одна за другой бежали слезы.