Блудный сын. Часть третья. Глава 6

 6
     Анна Веймер, энергичная дама под шестьдесят, бросила последний пристальный и придирчивый взор на своё отражение в зеркале, прежде чем выйти из дома и сесть в уже ждавший её экипаж. Чёрное платье с белым гофрированным воротником, традиционный голландский чепец. Этот наряд она, как правило, носила, предпочитая всем другим и поэтому избрала на сеансы позирования для своего портрета, заказанного Рембрандту ван Рейну. Когда Анна высказала желание быть портретируемой ван Рейном, её сын Ян Сикс отговаривал мать, несмотря на дружеские отношения с художником:
  - Рембрандт ван Рейн довольно капризен, - разъяснял Ян удивлённой матери, - кроме того, он сейчас берёт мало портретных заказов, предпочитает писать исторические сюжеты и проводить эксперементы с краской и светом.

   - Я всё же спрошу ван Рейна, не согласится ли он, если он не отказался вовсе от портретных заказов, – оптимистично отозвалась Анна Веймер.
   - Можно заказать Флинку или ван дер Хелсту, – гнул своё Ян. Речь шла только о лучших художниках и предпочтительно амстердамских, Анна была слишком занята, ведя семейное дело, – или даже Фердинаду Болу, он несколько лет проработал у Рембрандта, начал писать самостоятельно и зарекомендовал себя отличным портретистом.

     Но Анна желала портрет кисти Рембрандта ван Рейна и решила попытать счастья, рассчитывая, что приятельство художника с её сыном сыграют свою роль. В случае возможного отказа, она склонялась к портрету от Говерта Флинка, вышедшего из знаменитой мастерской. Рембрандт ван Рейн принял у неё заказ. Мало того, она со временем почувствовала, что пришлась по нраву строптивому художнику.

     Оставшись вдовой, Анна Веймер не захотела подыскивать подходящую партию для следующего замужества и новых семейных уз. Она вместо этого встала во главе семейного дела, ведомого некогда её мужем. В ней обнаружилась деловая жилка. Анна прибыльно вела торговлю тканями и успешно управляла несколькими красильными мануфактурами, получая от этой деятельности, кроме прибыли ещё и удовольствие. Анна Веймер жила в солидном нарядном доме со своими сыновьями – Яном и Питером. Если Питер с энтузиазмом помогал матери, внимательно вникая в отцовское дело, то интересы Яна располагались в иных областях – он пробовал себя в поэзии, праве и политике. Благодаря Яну Анна Веймер всегда знала культурные и политические новости Амстердама.

     Работа над портретом подходила уже к концу, уведомлял её ван Рейн, и ей было немного жаль, что сеансы скоро прекратятся. Даме нравилось ощущать как этот своенравный характер утихомиривается под воздействием её добродушного спокойствия и лёгких искристых шуток. Она видела перед собой не только талантливого, но странного художника и мужлана с манерами, оставляющими желать лучшего, но и художника со стилем ни на кого не похожим, с такими же как его стиль своеобразными взглядами, человека образованного, чего не хватало многим художникам.

     Анну, поэтому, ничуть не удивило сближение её утончённого сына изучавшего в Лейдене право и литературу, совершившего познавательные путешествия в Италию и Францию, от которых он пришёл в полный восторг, с неоднозначным художником на двенадцать лет старше его, ломающим своими картинами все общепринятые нормы и правила в живописи, постоянно дающим амстердамскому обществу пищу для толков и пересудов. Ян Сикс, как и Рембрандт, собирал коллекцию предметов искусства, предаваясь этому занятию со всею страстностью. Они вместе посещали аукционы, обсуждали новые приобретения.

     Ян купил у Рембрандта несколько картин для своей коллекции. Он воздержался от покупки недавних картин, предпочёл им те, что Рембрандт писал ещё в Лейдене и по прибытию в Амстердам. Отдавая должное уважения профессиональным исканиям и экспериментам художника, новый приятель Рембрандта ценил живопись, по его выражению, более традиционную и ровную. Ян боготворил Рубенса, поклонялся классике античной Греции и искусству итальянцев.
   - Вы много приобрели бы, если бы в своё время отправились в Италию. Сама атмосфера этой страны порождает вдохновение, – и Ян рассказывал Рембрандту о своём памятном путешествии.
Слушая восторженный рассказ Яна, Рембрандт вспоминал Константина Хейгенса, говорившего об Италии с похожим восхищением.
  - Итальянского искусства хватает и в Амстердаме, достаточно пройтись по лавкам и аукционам. А атмосфера нам больше подходит голландская, – Рембрандт отвечал Яну, как в молодости Хейгенсу.

     Дискуссии, переходящие иногда в споры, обнаруживающие разные взгляды, утомляли обоих, но не отдаляли друг от друга страстных коллекционеров. Время от времени Ян Сикс приглашал Рембрандта погостить в своём загородном поместье, он любил наблюдать во время прогулок как художник быстро зарисовывает пейзаж карандашом или углём на бумаге в свойственной ему небрежной манере. Одним прозрачным весенним днём они, после прогулки, беседовали о пейзажах. Отлучившись на несколько минут распорядиться накрывать на стол, Ян вернулся с выражением разочарования на лице:
 - Дорогой Рембрандт, нам придётся подождать с обедом, я только что послал слугу в ближайшее местечко за свежей горчицей, он сейчас же отправляется.
 - Вот и славно, я тем временем выйду наружу и сделаю на пластине вон тот мост и речушку с лодкой.

 - Ах, вы не успеете, ближайшая деревня расположена не так далеко, – Ян Сикс махнул рукой в сторону деревни
 - Я успею, Ян, мне хватит времени, – и Рембрандт уверенно направился наружу, неся под мышкой небольшую медную пластину.
 -  Всем известно, что вы медленно работаете, – возразил Ян Сикс.
- Хотите пари? – улечённо предложил в ответ Рембрандт, – к тому времени когда слуга вернётся с горчицей, моя пластина будет готова.
 - Охотно, -  с энтузиазмом отозвался Ян, – если вы проиграете, то подарите мне один из эстампов с этой пластины.
- Я подарю вам эстамп в любом случае в память об этом пари. А если выиграю я? Вернее, когда выиграю, – со смехом поправил себя Рембрандт.
 - Я подарю вам один из недавно приобретённых мною эстампов, – Ян вопросительно взглянул на Рембрандта.
 - Идёт.
 - Отлично.

Они уселись перед домом, Рембрандт начал быстро и споро работать то иглой, то резцом по медной пластине. Ян Сикс зачарованно наблюдал за Рембрандтом: была особая красота в точных, уверенных и экономных движениях его рук. Вот прояснился мост, два дерева слева, появились река и лодка с другой стороны, человек в высокой шляпе на мосту.
 - Это, конечно, я
 - Разумеется, вы, Ян
Когда появился слуга, Рембрандт насекал кое-какие детали, основной пейзаж уже виднелся на пластине.
 - Браво, Рембрандт, вы выиграли. Какое чувство симметрии. Это будет изящный эстамп.
 - Так и будет, пожалуй, – Рембрандт внимательно рассматривал пластину.

     На завтрашний день художник сам получил первый отпечаток с пластины, ему не терпелось посмотреть на результаты работы на пластине с натуры. Он нередко сам получал первые отпечатки и до сих пор не позволял ассистентам учавствовать в своих картинах. Следующие эстампы с пластины он поручил отпечатать ван Хогстратену и Фурнериусу, достаточное время проработавших под его наблюдением и заменивших ушедшего Фердинанда Бола.

     Карел Фабрициус также покинул мастерскую для самостоятельного старта. Он пронес подмышкой до двери весело визжащего, хохочущего Титуса, которому такое путешествие пришлось по нраву, обнялся со всеми на прощание и скрылся за дверью. Рембрандту было жаль расставаться с талантливым учеником, но такова уж доля учителя. Карел привел к Рембрандту своего брата Барента, подготовленного своим отцом на том же уровне, что и его брата, когда тот появился в мастерской.

     Барент не обладал явной одарённостью своего брата, обещая, тем не менее, стать добротным художником, способным писать в соответствии с высокими требованиями гильдии Святого Луки. Карел вращался между Амстердамом и Гаагой и не покидал надолго брата, нет- нет да и заглядывал в мастерскую повидаться с Барентом. Молодой художник так и не потерял своего интереса к оптическим эффектам и получал предложения от заинтересовавшихся любопытных бюргеров расписывать их дома.