Полнощный свет

Виктор Матюк

Полнощный свет

Полнощный свет сводит прежние мысли и думы на нет,
Глубокий вздох без боли сделать нельзя, глаза заливает горькая слеза,
Грех пришлось прервать, перестала скрипеть в углу железная кровать,
Пришлось на лаврах почивать минут эдак двадцать пять,
А потом опять всё с себя заново снять и продолжать медленно вкушать былую благодать!
Блуждать по свету, как прежде я не буду, о давних обидах напрочь забуду, отвергну ложь,
Тело разгорячено и его бросает в дрожь, а оно, словно несозревшее вино: ещё бурлит,
Запах вокруг него специфический стоит, тихий стон за стеной едва слышно звучит,
В том дому никто всю ночь давно уже не спит! Мне в другую сторону,
На ту пашню, где с утра вчерашнего грызутся молодые вороны, усевшись на новые бороны!
То поле на лысой горе, там приволье детворе, но стужа на дворе, хочется пожить в тепле!
Страсти, как часы звенят, а желания, как рыба молчат, не нам выбирать, с кем сегодня спать,
С небес спустилась благодать, её нам с радостью надо принимать! Нервы шалят, провода гудят,
А пламень разума сжигает дотла все мысли и слова, но бревенчатые дома ждут весеннего тепла!
Не было бы греха, не болела бы седая голова! Нам бы зиму перезимовать, а потом грех прервать.
Нам нечего от толпы скрывать, мы продолжаем баловать, любить и жаловать, но баба холодна,
У неё цель одна и она не совсем ясна! Полночный свет пристально смотрит страстям вслед,
Сил и мощи нет, чтобы что-то сказать земным тяготам в ответ! Бог знает всё, а дальше что?
Ложь льётся из уст и тут же прячется за вечнозелёный куст, там правда на любой вкус,
Но не для неё на земле страдал Иисус! Пролетают облака, сквозь щель потолка
Сюда вот-вот дотянется всесильная рука, истина свята, ребята, здесь необжитые места,
Затрачено немало сил и труда, чтобы раз и навсегда их покинула мерзкая духовная пустота!
Она мечется вдали, не достигая земли, кажись, мы до цели ещё не дошли, хотя ботинки в пыли,
И потные изнутри! Воздух упруг, можно лишиться чувств, если не пережить мимолётный испуг!
Восток заблистал и во всей красе перед очами предстал, эту красоту наш враг растоптал
И к своим рукам едва ли не прибрал! Мы освободились от ярма, но едва не сошли с ума,
Опустошены закрома, в руках торчит обмылок, из уст вылетает чужой фразы обрывок,
Тьма сгущается за спиной, и в толчее ночной образ чужой без помощи слов пытается доказать,
Что вредно много спать! Вдвоём легче вспоминать о былом и разбивать стену потным челом,
Я долго рылся в мыслях своих, что-то искал во снах ночных, потом засыпал через миг,
Городок притих, он устал от забот мирских, но нет других, а где им взяться,
Если одни и те же мысли за высокой оградой полночи толпятся? Скрипит от дуновения забор,
Без дела валяется на полу вчера наточенный топор, а веник стоит в углу, и тихо скрипит на ветру,
Словно осина на крутом речном берегу! Неясные мысли на шее повисли, по стенам отвесным
Скользят странные жесты, они все вместе вышли в ночи на акцию протеста против холода и тьмы,
В миг тот злой и жестокий рок удержать от злобного смеха не смог, он посмотрел в потолок
И предостерёг два взора от пустых и ничего не значащих разговоров, они начнутся нескоро!
Скрип деревянной стены в прежнее русло возвращает прерванные мысли и сны,
Они разделены с помощью невидимой стены на две зеркальные поверхности,
Чтобы эффект внезапности произвести на тьму ночную, теряется время впустую!
Вспоминается жизнь холостая, и тоска внеземная над треснувшей стеной пролетает,
Слегка голову задевает, и засыпающие веки к потолку приподнимает, пусть слова ползут отвесно
И в другой квартире находят тёплое место! Здесь и холодно, и зябко, как-то я ушёл из этих мест,
Скитался на чужбине неполные пятнадцать лет, потом в один присест вернулся в отчий дом,
Чтобы в нём мысли перед сном стонали буруном, а бабы под окном ходили табуном!
Закончились ночные встречи, болят колени и предплечья, получены небольшие увечья
 На стезе человечьей! Погас свет в соседнем окне, но в глубине кто-то копошится,
Видать по всему молодой соседке одной не спится! Ей бы печь растопить и с мужем жить,
Но где его взять, одни алкаши под магазином стоят? Затихли разговоры, но шевелятся шторы
На окне, и чудится мне, что в темноте не рядом, а вдалеке тень прошлого кто-то держит в кулаке!
Всё при мне, лунный свет скользит по стене, шевеля белую вуаль, но стремглав уносится вдаль,
Ему не жаль покидать тоску и печаль, я же подхожу к окну пустому, взгляд рыскает по дому,
Ничего не видно во тьме ночной, а мысли волна за волной налетают на немощный торс мой!
Он обнажён, и виден со всех сторон, его украшает серебряный крест, привезенный из святых мест,
Но не велика честь для тех, кто, презрев свой грех, испытаниям истину подверг,
Но не замедлил времени бег! Грешный человек не исправится вовек,
Даже если его голову посеребрил белый снег! Не стану мысли торопить
И загрудинную боль в мирских склоках и собственных пороках топить,
Нам бы выжить кое-как, а то воображаемая грязь всплывает каждый раз
И бежит впереди нас, так было, к примеру, вчерась! Мелькают дороги, мелькают города,
Куда ведёт судьба? Не прекращается событий бег, меняется только ландшафт и рельеф местности,
Одни окрестности забываются, другие невзначай вспоминаются!
Лошадь на четырёх ногах и то спотыкается, а с человеком всякое случается!
Он с ноги на ногу переминается, и даже слегка заикается, когда что-то не получается,
А потом посмотрит на мир через плечо, набросит на себя старое пальто и бежит ещё сильнее
Впереди собственной идеи, словно бы кто-то толкает его из последних сил  в шею!
Тот, кто по складу ума демократ, сразу замечает жуткий смрад,
Слова льются невпопад, словно здесь не земля, а сущий ад! Лично он до скончания времён
Будет слышать крик и стон, их не заглушит церковный перезвон! Хоть он росточком мал,
Но уже мужчиной стал, под ним конь устал, но через миг быстрее других в дикую степь поскакал!
Мы и впрямь трусливы и слабы, нам не прыгнуть в ночи выше своей головы! Напрасные труды,
Как навязчивые сны или придорожные столбы, что издали видны, но не входят в расчёт судьбы,
Ей бы мчаться во весь опор, и при слове «грабитель или вор», не выслушав стоя приговор,
Вынести сор из избы, детище сатаны сходит с ума, суть такого исхода проста, как и те слова,
Что сбрасывает с себя нижняя губа! Ветер в ночи сильнее подул, заскрипел на веранде стул,
Я же трясу мошной и приговариваю: «Бог ты мой, что со мной? На дворе опавшая листва,
На бумаге ненужные слова, голова моя белым бела, пот капает в ночи со лба! Лязг ведра,
Одно и то же сегодня и вчера!» Люди ещё живут в окрестных деревнях, ходят в слезах,
И путаются в двух словах, датах и днях, путы на ногах, растёт к вечеру аппетит,
Никто грешнику не запретит: много кушать и много пить! У него душа болит и горько плачет,
Смотри! Прочь бегут твои мечты, здесь остался мир пустоты, и ты один стоишь среди руин
И молчишь, словно в кладовой серая мышь! Кому ты пальцем во тьме грозишь? Дерзкий лик,
Заслышав звериный рык, поднял крик, сжалась кисть, да улыбнись ты, по комнате пройдись
И верни мечты в прежнее русло, освежи дела и чувства, не хлопай громко дверями,
Пока бог с нами, ничего не бойся! Успокойся, и спокойно спи, хватит выписывать во сне круги
На тихой воде, все мы живём в нужде, то есть на одном хлебе и воде!
Кто не рад о блуде поговорить и грех в ночи сотворить? Здесь нет таких и много других,
Бог простит того, кто чист, как банный лист! Он в душе оптимист, но смысл бытия в небе завис,
А на земле он тонет в речной воде и падает вниз, уже, кажись, совсем в грязи раскис,
Но я оптимист, взгляд тянется к родимым пашням, заброшены дела домашние,
Лишь заботы вчерашние сгорают в ночном огне, что-то стирается в уме,
Надеюсь к зиме, малая часть из прошлого останется мне! Лежу, поджавши хвост,
Боюсь мысленно перейти заповедную межу, сам хожу по лезвию ножа, туда приведёт стезя
Разбитного мужика, хотя у него твёрдая рука, но изредка болят тощие бока, он пьян слегка,
Над его фигурой смеются не только гуси и куры, но и бабы-дурры! Глаза прищурив,
Он встал на промозглом ветру, и видит перед собой огромную небесную дыру, но не одну,
А две, откуда они взялись на этой стезе? У родного дома остатки содома, а боль и истома внутри,
Хватит костями по дому трясти, спи и молчи! Не бузи! Неисповедимы господние пути!
Боже, ты нас прости за все грехи, совершённые днём и в ночи! Домашние устали на пашне,
Что у них в голове? Этого не дано знать мне! Всюду степь без края, здесь я плохо сплю,
Но отдыхаю! Не в состоянии уйти из знакомой с детства степи, там ночная тьма и земная синь
Слились воедино, но всё равно такое состояние, что на месте слияния моих детских святынь,
Кто-то крикнет с небес: «Отринь!» Марево степное спряталось за высокой травою,
Только жердь одинокая, толстая и высокая охраняет отчий дом от грехов и пороков!
А в зеленой балке продолжается тихая рыбалка, окна занавешены, не видно ни света, ни тьмы,
Только ветер всхолмил придорожные пески, спят местные мужики, мычат коровы,
Они вдоволь наелись половы, их хозяин безголовый едва не лишился крова над головой!
Он вовремя поладил с роком и судьбой, я же сидел без всяких дел и на звёздное небо смотрел,
Рядом земля и пески, местным бабам ты только моргни и они тут как тут, сразу прибегут!
Их изгои ждут, им поесть и выпить принесут через пару минут, вот только дом одинокий
Порос зелёной осокой, он привык к мареву степному, что полыхает невдалеке от дома!
Пока оно к крыльцу подберётся, можно холодной воды набрать со дна глубокого колодца,
Отмыть лицо и руки от повседневной тоски и скуки, и конечно подумать о жизни бессердечной,
Но ничто не вечно на земле, хочется всю жизнь прожить в тепле, но не тут-то было,
Уже иссякли и мощь, и силы, когда мы молоды были, то полнокровной жизнью жили
И верили в себя! Нынче облака не в золотой позолоте, мой разум до утра в работе,
Чужое крыло надвое духовный мир разорвало, и поехало, и пошло сикось-накось бытие,
Куда люди все, туда и мы, идём по холодной росе только бы выбраться из тьмы!
Вблизи и вдали, понарошку и вправду кто-то набрасывает на холодную Луну свою узду,
Я же ещё не сплю, пытаюсь жить по уму, но натыкаюсь на высоченную стену,
Душе нужны перемены, но трудно рабам встать с коленей! Жалкие серые тени
Появляются из-за угла, а там где стояла белокаменная стена, глубокая бездна видна,
Роса, чистая как слеза, брызнула свежестью в глаза, а небеса пролили яркий свет,
Сумрака прежнего нет, да, будет свет и вдруг залп из охотничьего ружья прозвучал из-за угла!
Хитёр на проделки сатана! Проныра и вор презрел духовный простор,
Прекратил спор о сути бытия до утра, не спросивши меня, а пока следит, как облака
Плывут сюда издалека, невдалеке шумит огромная река, чужие мужья мнут жёнам бока,
Те улыбаются в ответ хитро, им подавай золото и серебро, чтобы не заржавело бабье нутро!
У порога торчит коромысло, под ветром земля раскисла, разум в забытьи, у него заботы свои
И от них никуда не уйти! Солнечный луч ярко сверкнул, лёгкий бриз со стороны моря подул,
Зашатался рядом со столом старенький стул, хмурый месяц на него пристально взглянул
И через прошлые мысли и думы перешагнул! Послышался гам и шум, ветер коромысло сдвинул
И родную вотчину неспешно покинул! Темень назад отходит, солнце зло сносит и добро возводит,
И всё реже появляется тоска на месте прежнем, диск жёлтый, новенький и до дыр не истёртый,
Появился на горизонте, теперь стою под зонтом, но уже под проливным дождём,
А невдалеке золотая пшеница плывёт и как корабль колосится! К былому нет возврата,
Брат не отвечает за брата, так говорили когда-то, нынче поменялось всё и то,
Что и вправду грешно, наверх стремглав не всплыло, оно улеглось на самое дно,
И выжидает, что и как? Кто умный, а кто дурак? Вместе с темнотой сбежала неправда,
Истина движет звёздами и Луной подавно, мы же ходим в храм исправно, но слуги державные,
Добравшись до казны, так воровством увлечены, что им не до полночного света Луны!
Купить бы новые штаны и обручальное колечко для очередной жены!
При той дороговизне, что сияет во всём блеске, много изменилось в жизни, сразу и резко!
Пришлось согнуть спину и вновь стать скотиной, солнце зависло низко,
Домашние собаки с радостным визгом встречают старика за углом, старое пальтецо на нём,
Он жил за бревенчатыми теремами, изредка шевелил мозгами, семенил ногами и шёл навстречу
Порокам человечьим, получал раны и увечья, но распрямлял сутулые плечи и даже свист картечи
Не изменял его осипший голос! Раздевшись по пояс, он не пугал толпу своим безголосьем,
На его спине выколоты золотые купола, их ровно восемь, молодость отцвела, но прошлые дела
Лишь иногда сводят разум с ума! Они голосом шершавым напоминают о законах державы,
Где воры и шалавы нередко спят с малолетками, а он, как птица в клетке,
Ему бы прыгать с ветки на ветку, его с ума сводит молодая и статная соседка,
Она ходит мелким шагом и на зависть местным бабам выдернула брови
И выпила с мужиков много крови, но речь не шла об искренней любви! Скрипят двери,
Кто-то открыл одну, две ли, главное - дни свои дожить по вере! Старик жил в хибарке,
Его дом стерегли три европейских овчарки, воровать там нечего, но не все золото, что блестит,
Его долото всю ночь о кровать ритмично стучит, и он не спит, мысль о прошлом согревает вены,
Но само собой не решаются бытовые проблемы! Он увяз в грехах по пояс, в ночи слышен их голос,
Проникнув в половую полость, сильнее становится тот голос, мужик тот не женат, он – холост,
Он к святым образам припадал устами, молился в местном храме, синяки появились под глазами,
И даже в часы досуга он терпит дикие муки! Забыты все его заслуги перед отечеством своим,
Они остались на скомканной бумаге, а та отсырела от полночной влаги,
Он сойдёт со своей дороги, когда боги решат, что ему нечего от жизни ждать?
Если кончатся сроки, он по воле судьбы и рока свернёт с проторённой дороги
И пойдёт прямиком в божий дом, что стоит за высоким зелёным холмом!
С него прожитых дней хватит, а бог ему сполна отплатит за ратный труд,
Авось, на небесах фронтовые сто граммов  нальют и почести воздадут
И не сочтут за Сизифов труд бои с заклятыми врагами, спрятавшимися за высокими вратами,
 Он бы простился с ними смиренными словами, но не здесь, а в божьем храме!
Он никому не позволит себя и свою душу неволить! Изредка сквернословит тот старик,
Что не был на фронте залетной пулей убит, нынче той отчизны нет, потускнел прошлого свет,
Лишь жалкая тень напоминает весь день  о том, что недавно сверкнула молния, и прогремел гром
За раскрытым настежь окном! Пролит пот, пролита кровь, прошла любовь,
По ней звонят колокола, молодость прошла, и вместе с собой былые переживания унесла!
Известные плутовки, ночные торговки, одетые с иголки, грешат на улице втихомолку,
Не мне решать: с кем им и когда кончать? Мне бы жизнь заново начать, пролито немало крови,
Отполированы женские брови до алой крови, по подворотням обветшалым
И мостовым шершавым ходят взрослые шакалы, на них доспехи боевые,
С виду они – люди святые, но наяву совсем другие, они не чтут традиции вековые!
У них нервы стальные, что их привело сюда? Льющаяся постоянно с неба дождевая вода?
Тщеславие иль жалкая корысть? Есть ли в этом смысл? Покорись всем,
Кто привык жить без перемен, но летят камни из-за древних белокаменных стен,
Там суета и тлен и ничего ты не получишь себе взамен!
В затхлой атмосфере не выживут даже звери, ощутимые потери впереди, зорко вперёд смотри,
И следи за всеми и вся, таковы законы мирского бытия! Дверь по-прежнему скрипит,
По соседству никто до утра не спит, туман густой стелется над высокой зелёной травой,
Он выходит из глубокой лощины и по требованию седого и статного мужчину ищет причину,
Чтобы в миг единый перейти через заповедную черту, но я за ним следом не иду, а молча, жду,
Когда и как рассеется над головою мрак! Просыпается город, поднят на пальто потертый ворот,
Мысли уходят прочь, на исходе холодная и промозглая ночь! Она напомнила о хрупкости праха,
Промокла от пота ситцевая рубаха, перед глазами топор и плаха, боль в области правого паха
Нехотя ушла, баба убрала остатки пищи со скобленого стола! Там была одна треска,
Но не осталось ни одного куска, хотя дорога далека, и на диво сложна она! Она из рутины и льда,
Душа не находит себе места, никто из собеседников не участвует в акциях протеста,
Слова и жесты однозначны, они одной и той же величины, головы заморочены,
А люди все грешны! Их помыслы освящены, чтобы желания чужой жены не были видны
В чужом окне, там, на треснувшей вчера стене, был нарисован образ святой, он растаял за стеной,
Или спрятался за широкой спиной, перспективы добиться добра нет, и её не было с утра!
Той стене перед наплывом страстей не устоять, что ни баба, то ****ь, а по большому счёту мать!
Мысль мчится в сторону небес, словно восточный экспресс, обгоняя совесть и честь,
Взлетает на горный пик и попадает в безвыходный тупик, вход и выход закрыт, чем ей это грозит?
Надо прежде, чем войти туда, где обитает судьба, себя предостеречь и на корню в один присест
Изменить свою речь, там полыхают огонь и пламень, плавится тысячелетний камень,
Там можно умереть, на той горе лежит немало несчастных жертв легкомыслия,
Их тоже туда привела очень скользкая и узкая стезя! Жизнь спутала карты,
И вместо темноты яркий свет в конце тоннеля внезапно увидел ты! Вершина мысли на диво остра,
Она напоминает остриё моего писчего пера, там огонь горел с утра, коль нырнёшь в тупик,
Жизнь никак не продлишь! Ну, что ты, старик, как статуя посреди белокаменной горы стоишь
И всё время молчишь! Тебя очаровала небесная высь? Бросаться в её объятия не торопись!
Под тобой проплывают грозовые облака, а твоя святотатственная нога ищет новую опору,
Смотрит вниз и в гору, ей бы на земле решить все распри и споры, чтобы здесь те слова,
Что в зелёной низине оставила неприкаянная душа, не разъедали немощную плоть
Наподобие червя! Во бля! Идти куда? Вот-вот высокая гора рухнет, она стара и к тому же слаба,
Как и те терема, что на память себе оставила цветущая земля! Опустели её закрома,
А беда не приходит одна! Тщеславие и жалкая корысть лишь на краткий миг
Прекращают полнокровную жизнь, а потом над головой гремит среди ясного неба гром!
Трясётся отчий дом, ливень за бугром, а здесь идёт совсем иной процесс, света дневного светила
 Для тепла земле не хватило, ветер степной пронёсся под рукой, и сбежал туда, где вечен мрак,
Этот чудак не хочет покоя знать никак! В кармане трояк, на большее не рассчитывай.
Об источниках доходов ты его зря не распытывай! Качается земная твердь под уставшими ногами,
Нет покоя и смиренья даже в храме, тело приходит в ветхость, болит душа и ноет промежность!
Наступили холодные времена, неуправляемой стала строка, ноет спина, болят бока
У седого и немощного старика! Его вот-вот накроет огромная морская волна.
Сбросит с тонущего бревна, и крикнет на прощание: «Крепись, старина, жизнь одна,
И другой не будет никогда!» Мы не вправе перед богом лукавить, но как себя заставить
Отдать своё сердце своей родне и иноверцам? Молва в ночи идёт, что бог нас ведёт
В сторону кладбищенских ворот, ему верит честной народ, но ему выставляют счёт
И могут терем пошатнуть, коль будоражить умы людям начнут! Годы идут, пролетают минуты,
Меняются пути и маршруты, плоть слаба, а голова готова сойти с ума, только бы ночная тьма
Исчезла в картофельной ботве, рядом стоят стены две, а в седой голове мысли роятся,
Им бы на земле остаться, ан, нет, в голову лезет чушь и бред, меркнет божий свет,
А высокое чело не щадит никого! За добро надо платить, чтобы безбоязненно жить,
Не плакать и не тужить! Я же по ночам молюсь даже придорожным столбам,
Я бы праведником стал, если  бы божий свет на грешника в ночи упал и всю правду ему рассказал!
Ночь пройдёт, задуманное задарма не пропадёт, оно в ночной тьме исчезает,
Как пролитое наземь вино, но потом в другой стороне всплывает, душу на части разрывает
 И спокойно жить мешает! Хочется плакать и выть, о нынешней жизни забыть,
Рядом злобный вихрь кружит! Он будет за пятки кусать и ему наплевать, где сеять и где жать?
Ему бы человеческое достоинство растоптать, ужасная тьма и мрак
Заставляют без оглядки с родимых мест бежать! Мир глубокой тьмой окутан,
Клубок мировых тайн до конца никем не распутан, природа жаждет реванша, а что дальше?
Солнце взошло на бирюзовом небосклоне, хорошо видна его корона, разгорается плита,
Но сковорода, как всегда, пуста, из-за куста торчит пожухлая ботва, тлен и суета везде,
Трудно жить в земле, если тебе кто-то преграждает путь и дела никак не идут! Они едва ползут!
Ну и шут с ними! Чем меньше жить осталось, тем ближе подбирается злополучная старость,
Появляется чрезмерная усталость, молодость покрасовалась и ушла, не оставив и следа!
Дела идут на самотёк, из жизни вынесен урок, а тот, кто этого сделать не смог, бросился наутёк!
Был бы предлог, а повод найдётся, счастье раз в год тебе улыбнётся, задумайся серьёзно,
Пока не поздно: почему тебе так плохо жилось самому? Иной раз невмоготу перейти тропу,
Легче лежать на боку, но через дурную явь приходится переплавляться пешком и вплавь!
Оставь заботы мирские, пусть люди другие ждут наград за подвиг свой, наш долг святой:
Нести крестное знамение над головой! Говорят, что ныне легче жизнь прожить на чужбине,
Но моя гордыня не позволяет здесь оставить на произвол судьбы народные святыни!
Был народ единый, и нет его, за что так жестоко наказал господь его?
Он сыграл свою незавидную роль, до абсолюта довёл сущий ноль,
Впечатление на небеса не произвёл, на ходу забыл пароль, и появилась в теле боль,
Голоса небес глухи, от них устают уши! Ничего кроме стужи нет снаружи! Худое тельце
Окутано вафельным полотенцем, холодно и зябко, растрачены все силы без остатка!
Мы крещённые, но не все богом прощённые, есть высоко одухотворённые, умные и скромные,
Работой увлеченные, но жизнь монотонная, словно стена бетонная – не прогибается она,
Во все времена от неё ничего нельзя толком добиться, зачем напрасно кипятиться?
Тут такое в мыслях завертелось, откуда взялась смелость? Всё мне приелось, и даже родимое село
Грешника не поняло, лишний раз вспотело чело, жизнь не щадит никого! Мучаясь и печалясь,
Люди между собой шептались, что утеряна временная связь, а думам моим никто не указ!
Тайные мечтания и тихие причитания давят на рыхлое сознание, они мешают созиданию
И переходят через последнюю черту, их обноски развеваются полгода на ветру,
А потом падают в пустоту под Замоскворецким мостом, уста закрылись для клятвы,
Увы, они не могут перебраться через насыпи и рвы! Приходится сходить с проторённой стези
И менять планы свои, божественная догма ходит под окнами и общается с людьми,
Но они считают ночи и дни, и не знают, что их ждет впереди? Сменить бы мозги,
Надоело ползать в грязи, и слушать бабьи сказки, вместо любви и ласки! Нас пугали для острастки
Бездной и адом, создавали преграды, мы же гнули матом, как и подобает простым солдатам!
Не вижу толка от выполненного долга! Во чтобы - то ни стало надо дослужиться до генерала,
Тоска уста сковала, за гулом матерных слов грех выглядывал из всех углов,
Пролетал стремглав поверх голов, а потом учащалось дыхание носом и ртом,
Жизнь стала видна с изнанки, там нет няньки, только бабы с Таганки
И молоденькие цыганки рано спозаранку наводят на лице лоск, уж так устроен женский мозг,
Лично ему плевать на худобу, подходила бы губная помада лицу, а там, как карта ляжет,
Неважно, что господь скажет, и на какие ошибки укажет? Возможно, руки верёвкой свяжет,
Авось, судьба уважит, и глаза себе завяжет, потом разделает под орех ни одного, а всех
За нераскаянный грех! Один – за всех и все – за одного! Грешно естество и что?
В поле чистом живут одни оптимисты, их помыслы чисты, как нежный всплеск речной воды!
От судьбы и сумы не зарекайся, рогом в землю упирайся, и паши, как вол на пашне,
На досуге вспомни день вчерашний, немного полегчает, горесть растает, день убывает,
Мозг мою мысль дальше развивает, снимает с неё таинственный покров, словно кожуру с дров,
Роняет в пенистые струи и даёт небу клятву святую! Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!
Жалко годы растраченные впустую! Я же вышел на дорогу лесную и топчу холодную росу,
Надев сандалии на ногу босу, подхожу к зелёному бугру,
Который пришёлся не ко двору моим соседям, бородатым таёжным медведям,
Они разрушили деревянную избу, и только потому, что не довольны её внешним видом,
Вот так и исчез добротный дом, теперь заброшенный пустырь я вижу в сумраке ночном
За своим окном! Странный шум и гам внизу, я отродясь такого не слышал, молча, дальше бреду,
Разговор в тишине сам с собой веду, утреннее солнце жду! Открыты настежь глаза,
Темны небеса, под ногами холодная и чистая, как слеза утренняя роса!
На ум приходят известные цитаты, невдалеке слышен скрип железной кровати,
Лично мне никто не нужен, мужик болен и простужен, нет ни гроша на обед и ужин!
Жили-были и вот приплыли, реку страсти одним махом не переплыли,
Взять запасное весло в спешке забыли, все мысли потеряли белоснежные крылья
И ничего кроме насилия не замечают вокруг, но откликаются на каждый звук!
Им бы поднатужиться чуть-чуть, чтобы вникнуть в суть земного бытия, но петляет степная стезя
Среди придорожного бурьяна, утро выглядит странно, соседи просыпаются и без охоты
Приступают к сельской работе! Все люди – братья, но опасны те, кто заключают вас в объятья
И сразу предают  и вашего грехопадения с радостью ждут, а дни идут, проходят годы,
Ничего не скроешь от глаз матушки-природы! Ту судьбу, что она мне начертала,
Душа сначала не воспринимала, там были розни и скандалы, мне же бесцельна жизнь такая,
Мне нужна любовь святая! Отвергаю жизнь в позоре, надоела тоска, приелось горе!
Душа привыкла жить на просторе, ей по нраву поля, леса и горы! На окнах сдвинуты шторы,
Вновь затихли разговоры о суете мирской, разбитной вихрь кружится над головой седой,
А мысли вразнобой несутся по дороге столбовой, только Дух Святой завис надо мной!
Только ему поклонюсь и Господу-Богу покорюсь, если ошибусь, тут же извинюсь и помолюсь,
Чтобы исчезли из грешных уст неприличные слова, голова моя седа, но и она ошибается иногда!
Бог ей судья, но не я! Хочу пить из серебра, есть из злата, но стану ли я когда-то богатым?
Вопрос задан некстати, пусты мои палаты, крошки не было с вечера во рту, плохо жить едоку,
Хочется кушать чёрную икру, но и без неё не умру! Вот так и живу, едва свожу концы с концами,
Молюсь в храме, пытаюсь выбраться из ямы, но утром ранним долго нежусь на старом диване,
В это время все прилежные христиане молятся в православном храме, а я горю вполнакала,
Моя мать не зря причитала, что жизнь свою прелесть потеряла, истина озвучена, но перекручена,
Как на баркасе ржавая уключина! Среди мыслей моих странный вихрь, там, где тишь была,
Прошла огромная волна, она омыла крутые берега, но ото лжи моих прадедов не уберегла!
От их имущества мне досталась малая часть, они не умели много красть,
Носили очки в скромной оправе, воевали с миром лукавым, и не ели сыр дырявый!
Я достиг возраста мужского, и вынужден снова верить судьбе и року на слово,
Не выбора иного, как следить за небом хмурым и водить Шуры-муры с очередной дуррой,
Чтобы испытать на собственной шкуре все прелести женской натуры! Они всей оравой
Готовы обрушить семейные уставы, но им не удастся изменить устои огромной державы!
День и ночь, бывало, поток мирского тщеславия выглядывал из-под дырявого покрывала,
Душа навзрыд рыдала, и без перерыва напоминала, что всегда она истину по свету искала!
Мысль стала строкою ночной порою, коль запечатлена дрожащею рукою на белой бумаге,
И сразу на неё напала разбойничья ватага разношерстных знатоков из стана местных мужиков,
Она попыталась снять таинственный покров с мыслей и слов, но они не для дураков,
Не от великого добра лишила на краткое время сна, но была назад в родные пенаты возвращена,
Её след промелькнул мимо настежь раскрытого окна! Нет в ней проросшего зерна,
Там одна шелуха! Она с ног готова сбить меня, шум, гам и беготня в течение светлого дня
Будоражат сладостный поток, чтобы я насладиться вдоволь жизнь не мог! Сбился слог,
Остановились ручные часы, и только блеск холодной утренней росы приблизил истину к лицу,
Я же доверяю Творцу и следом иду, изредка ползком ползу и засыпаю на ходу, но свою звезду
Не выпускаю из виду, вдалеке сияет звезда Давида, рою рогом землю, но грех не приемлю!
Беда стряслась, мимолётная страсть вразнобой с похотью понеслась по дороге степной,
Злые люди шептались за спиной и в момент любой готовились начать разбой! Бог ты мой,
Вразуми и истину открой, люби пламенно и нежно барса снежного! Он влез через окно,
Я же иду до конца по стезе творца, растёт пеня, значит, лишнее причитается с меня Всевышнему!
Так уж сталось, что одолела члены усталость, от былой мощи ничего не осталось,
Радость ушла восвояси, не улыбнувшись ни разу, трудно, плача и стеня,
Сидеть полдня вблизи костра, в котором нет прежнего огня! Дрова прогорели до конца,
Не видно даже лица сидящей напротив девицы, ей бы утренней росой умыться,
А мне побриться! Блуждают по небу тучи, за спиной глухо дышит лес дремучий,
Приготовлен острый топор на всякий случай, авось, вор иль тать начнут свою жертву убивать!
Едва брезжит тот свет, в котором вся моя отрада, мне многого от этой жизни не надо,
Была бы полная гармония в семейных отношениях,
А в завершение скромно попрошу у неба ко мне  снисхождения!
Пройдут душевные потрясения, кто-то попросит прощения, а кто-то мимо пройдёт
И пару матерных слов в ответ произнесёт! Его грехам потерян счёт, что такое не везёт
И как с ним бороться? Надо пить воду с чистого колодца, иначе погубишь себя, сгоришь, как свеча,
Если будешь решать вопросы сгоряча! Вот сдача за прошлые долги, впереди не видно ни зги,
Набекрень свихнулись мозги, в них столько мелюзги, что к бабке не ходи! Надейся и жди,
Когда та ночь, что темна, доберётся до открытого настежь окна и будет доказана твоя вина,
Ты в жизни мирской нес суму вместе с бездонной бадьёй, ой, с виду – не мужчина, а герой,
На поверку – парень в доску свой! Над головой седой стелется туман сырой, но такой густой,
Что из трубы заводской доносится протяжный вой! Не встречаются гора с горою,
Даже если водопады под рукою, обывателей расстрою, за моей спиною ходит рок,
Он ищет любой предлог, дабы идти впереди судьбы! Нет на небосводе полночной звезды,
Она скрылась в часе ходьбы, лучшие умы её похоть остановить до сих пор не смогли,
Но были удовлетворены! Нередко от дрожащего ветра сломанная недавно ветка
Издаёт такие звуки, что уставшие от работы руки, при новой встрече теряют дар речи!
Посмотришь в темноте на дома и тут же сходишь с ума, брёвна одни и те,
Стропила такие, как все, но тягостно на душе! Нет мира в родном шалаше!
На высоком челе стоит огромное клише, жизнь прошла уже, что-то вертится в голове,
Кому, как ни мне знать, где и с кем я буду завтра спать?
Мужик холостой привык к жизни степной, бриз морской освежает прохладной водой,
А за просолённой душой и без того холод ледяной!
Хочу быть первым всюду и везде, мне жить бы в счастье и лиготе, но на мне тяжесть душевная,
Она без края и без дна, судьба одна, но и она темным темна, словно дворовая собака,
Готовая при случае броситься в драку! Только солнце дня впечатляет меня,
Всплывают дерзкие слова, словно тень молодого грача, вынырнувшего из-за куста!
Ему бы улететь отсюда, но везде и всюду мысль о роке и судьбе не дают покоя мне!
Взгляд скользит окрест, сколько здесь чудесных мест, я же несу свой крест по воле небес,
На кону стоит честь, хочется залечь в густых кустах, чтобы печать молчания была на устах,
Не хочу грешить впопыхах, не надо мне много благ, а среди своих бумаг я разберусь кое-как!
Рассеялся бы мрак, светлее стал бы взгляд, и пусть о землю стучат каблуки, хотя мои следы
Степные ветры давно замели! Я иду по края родимой земли, здесь жили предки мои,
Но и их следы давно не видны! Они жили в той долине, что скрылась в дымке синей,
Былые воспоминания потерялись в сизом тумане, на обмане построена вся текущая жизнь,
Так что поторопись понять её смысл! Не знаю, где ему надо быть
И стоит ли вслух об этом говорить, жизнь прожить – не поле перейти! Господи, помилуй и прости,
Неисповедимы все твои пути! Если виноват, прости, но позволь в конце пути
Слова из Евангелие произнести: не суди и не судим, будешь, а коль об этом забудешь,
Сонное сердцебиение унесёт красоту умиротворения бог весть куда
И былое исчезнет без суда и следствия на многие года! Нас манит к себе высота,
Внизу пасутся стада, а наверху ходят старцы с клюкою следом за идеей святою!
Столбом стоит пыль безумия, исчезает в пылище заветная стезя, нам бы воды и пищи,
А что надо для счастья обездоленным и нищим? Черкаю спичкою, сжигаю бумагу писчую,
Написанное исчезает и в дальней дымке стремительно тает! Жизнь размазана,
Но любви в гущу событий дорога не заказана, я же сижу и пишу, вольным воздухом дышу,
Изредка грешу, опять-таки отделяю семена от шелухи, но встаю не с той ноги, мешают грехи
Жить проще, забыта дорога к тёще, я и правду был взрослым когда-то, нынче мужик бородатый
Не может без чужой помощи встать с полатей! Любовь обошла его сторонкой,
Он не стирал детские пелёнки, а детский крик не давил ему на ушные перепонки,
Устал от жизни худощавый с виду мужик, он из мыслей кружева сплетает, их в одну толпу сгоняет!
Запах скошенной люцерны доходит до мыслей бесценных, мелких, но надменных,
Они идут по краю вселенной, кланяются апостолам попеременно, доходят до Млечного пути,
Его ни объехать, ни обойти, и жалкой тенью выходят из мрака на свет за одно мгновенье!
Что такое? Нет радости рядом со мною? Счастье шальное проплыло над седоволосой головою,
Прыгнуло на сухую ветку, на ней отдыхали в прежние времена мои давнишние предки,
Но угодило в мелкую сетку, так бывает нередко, когда мы забываем об отчем доме,
И оказавшись в Содоме, становимся мелкими гномами! В ночную пору разгораются споры,
Но к утру затихают, мысли на холодном ветру прозябают и уже судьбу они никак не впечатляют!
Мысли ржавые мигом разобщают доблесть и славу! Дрогнешь ты,
Спустившись наземь с высоты, и тут же околеешь ты под натиском очередной клеветы!
Неисповедимы господние пути! Хоть бейся, хоть кусайся, хоть молись, хоть полночи кайся,
Жизнь бьёт серпом по яйцам, а молотом по голове, грешны мы все,
И даже те, что живут в тундре и в тайге! Даже монах и тот долго роется в штанах,
Он склоняет во всех падежах, им движет любовь и страх!
Всё – тлен, всё – прах, вечными остаются только слёзы на моих очах!

г. Мариуполь
7 июля 2015 г.