Под псевдонимом Грак. Глава вторая. Комендант

               





У Вилли фон Рихтера была обыкновенная гражданская профессия-инженер, но шла война и по законам сурового времени все обязаны были идти в услужение Рейху. К этому призывал их гражданский долг, и Рихтер не был исключением. Ему было лет пятьдесят, хотя на вид не дали бы и сорока. В молодости занимался горнолыжным спортом и бегом. Был атлетического телосложения, со светло-каштановыми волосами с редкой проседью в висках, и с выразительными глазами цвета морской волны. Он хотя и был женат, но детей у него не было. Его жена была на половину немка; мать была еврейкой, а отец- немец. В начале сороковых годов, когда стали преследовать евреев, Рихтер, использовав свои старые связи, переправил ее вместе с ее матерью в Англию, где проживала ее родня. Больше он о них ничего не слышал, хотя тосковал
по своей “ русалочке”. Нора  Гейбель была красивой белокурой женщиной  с голубыми глазами. Она была на десять лет моложе мужа, который в ней души не чаял и жил надеждой, что когда-нибудь они все же встретятся.  Штольц случайно увидел ее фотографию, когда заходил по делам к Рихтеру. Тот видно забыл ее спрятать от посторонних глаз, когда читал сводки с фронта.
-Моя жена-с грустью произнес тот, протянув ее.
-Красивая, похожа на русалку.
-Вы знаете, Штольц, я ведь ее так и называл.
-Она – еврейка?
-Наполовину.
-Надо же-, подумал Штольц-, даже не попытался увернуться от прямого ответа, выложил сразу,как есть. Кто же ты, Рихтер на самом деле, что не боишься откровенничать с офицером внешней разведки?  Когда ему из Центра сообщили о том, что жена Рихтера была не чистокровная немка, он немного успокоился. Рихтер не был похож на остальных офицеров, и всякий раз, когда заходила речь о евреях, он старался незаметно менять тему разговора, и у него здорово это получалось, по-мастерски ненавязчиво, что на это однажды обратил внимание гауптштурмфюрер
Аксель Лаубе, начальник местного гестапо.
-Времена настали другие, Альфред. Иногда, начинаешь задумываться над своими поступками. Ратуем за чистоту нашей расы, за не осквернение ее крови, а сами закрываем глаза на то, что бок о бок живем и работаем с людьми, осквернивших ее узами брака с еврейками. Где же наша пресловутая справедливость, честность? Или она только распространяется на простых граждан нашей республики? Я ведь в курсе, что жена Рихтера еврейка наполовину.Штольц посмотрел на Лаубе удивленными глазами, не подав вида, что ему уже известно об этом факте в биографии коменданта.
-Неужели?
-Странно то, что из армии уволили почти всех, кто был на руководящих должностях, лишив всех привилегий за доблестную службу в ее рядах … А Рихтера, наоборот, назначали в такой ответственный момент для Германии, так сказать подняли планку его значимости. Что во всей Германии не нашлось человека более достойного, чем этот Рихтер с его еврейкой-женой?
-Не знаю, что и ответить тебе Лаубе, но, наверное, этому есть какое-то объяснение-, произнес Штольц, продолжая-, к тому же, я думаю тебе известно, что его отец- друг семьи Геббельс. Кстати,его жена училась в том же пансионате, что и жена гауляйтера- Магда. Они вполне могли бы и дружить в пору юности.
-Мне все известно, Штольц, такая у меня профессия-знать обо всех все и даже то, что им даже не известно. Вот ты, например, знаешь все о своей родословной? Кто твой дед, прадед, мать или  отец?
-На что намекаете, гауптштурмфюрер?
Тот посмотрел с некоей таинственностью, граничащей с лукавством одинокого лиса, который поймав на хитрости собеседника, собирался слопать его на обед.
- А, поймал тебя на удочку, как рыбку в пруду. Заинтриговал тебя, Штольц? Признавайся!
Штольц усмехнулся в ответ, похлопав в ладоши.
-Браво, Аксель. Метишь в кардиналы?
-А почему бы и нет-, ответил тот, присев рядом.
-Альфред, мы делаем общее дело, и не важно каким способом мы это делаем. Важен результат, а он должен быть, как ты понимаешь, эффективным и полезным для дела. Кстати, как продвигаются твои дела по внедрению того курсанта в партизанский отряд? Воротников, кажется, его фамилия?
Штольц сделал недовольный вид, дав понять Лаубе, что я не вмешиваюсь в твои делишки, будь добр- не вмешивайся и ты в мои. Хотя тот мог бы интересоваться и по старой дружбе, от нечего делать, но Штольц не любил, когда в дружеских беседах затрагивали темы профессиональной деятельности. И Лаубе это было хорошо известно, еще со школы Абвера, где они преподавали.Благодаря своему дяде, Лаубе перевелся в гестапо и быстро дослужился до гауптштурмфюрера, а Штольц спокойно вел свои дела, не привлекая внимание начальства и гестапо, выполняя задание Центра по вербовке курсантов разведшколы, через которых сообщал имена агентов, время и место их переброски на территорию СССР, которые, в случае отхода немецких войск, должны
были остаться там и продолжать вести диверсионно-подрывную деятельность в покинутых населенных пунктах. - Перед каждым ставилась определенная задача, которую он должен был выполнить надлежащим образом. В этом и состояла суть любой работы-, думал Штольц, не переставая слушать бредни Лаубе о будущей победе Германии и о ее господстве над миром. Он улыбнулся. В памяти всплыли слова К.Маркса: Призрак бродит по Европе-призрак Коммунизма. –
-Где вам тягаться с нами-, не переставая улыбаться, думал Штольц-, русских голыми руками не возьмешь, если завербовали отморозков, которые продались за похлебку или за обещанный рай после войны, это еще не значит, что вы победили народ, который будет биться до последнего за каждую пядь своей земли, за каждую каплю пролитой крови. Этот народ испытал на себе все и выжил благодаря своей стойкости и верности своим идеалам, которым предан. Страну, в которой даже дети подрывают мосты, устраивают диверсии, невозможно победить. У них есть чему поучиться.
-О чем задумался, Альфред? Так, ты еще и улыбаешься!
-Ни о чем. Слушай, Аксель, что ты там говорил о моих предках?
-Да, я пошутил, хотел посмотреть, как отреагируешь. Все нормально. Все до сих пор помнят адмирала Мартина фон Беккера, как честного и истинного патриота Германии, а что касается твоей матери, то…
-То, что?
-Сказали, что из-за разногласий в каком-то вопросе, ее и двоих членов партии выдворили из страны еще в начале тридцатых. Темная история. А тебе, наверное, сказали, что она утонула при крушении корабля, на котором возвращалась из Кенигсберга. Слушай, а почему в твоем досье отсутствует полная биография, там лишь краткое описание: где родился и учился, где работал, кто
родители и прародители.
-Значит ,так надо было-,ответил Штольц, которому порядком надоел этот неофициальный допрос.
-Ладно, дружище, не обижайся. Просто хотел предупредить, если меня это заинтересовало, то значит может вызвать массу вопросов и у начальства, хотя, может я и не прав. Людям ведь свойственно ошибаться.
-В этом ты уж точно прав, Лаубе. Как поживает Сабрина? Пишет?
-Да. На днях получил письмо от нее, пишет, что все хорошо. Правда, жарко в Берлине, собирается в Гамбург к родителям. Из-за частых приступов астмы врачи посоветовали поехать на море. Говорят, морской воздух полезен для астматиков. Кто их знает, правы ли они или нет, но всегда хочется надеяться на лучшее.
-Надежда умирает последней-улыбаясь, произнес Штольц.
-Спасибо, Альфред, я всегда был уверен в тебе как в настоящем друге. Кстати, на Берга завели уголовное дело. В его деле всплыли кое-какие факты в биографии, о которых он скрыл при вступлении в партию.
-Какие, если не секрет?
-Да, опять эти пресловутые еврейские корни. Скольким еще сломает судьбу это иудейская кровь. Берг хороший офицер, я бы даже сказал- лучше, чем я и ты вместе взятые. Жаль, если докажут его вину.
Раздалась автоматная очередь и они оба вскочили с места, подбежав к окну. По плацу корпуса пробежали двое юнцов, а следом за ними в воротах показались солдаты из охраны Вульфа.
-Третий раз за последние сутки. Наверное, опять пытались проникнуть на склады, -  произнес Лаубе. Мне пора, Штольц. Хайль Гитлер!
-Хайль-ответил тот, и решил пройтись по учебному корпусу, предположив, что это могли быть двое новобранцев, которых недавно взяли в разведшколу по просьбе деда Семена. -Вышли за пределы учебного лагеря, и попали в поле зрения солдат, охраняющих станцию- подумал Штольц. Он медленно спустился по лестнице, где у входа его поджидал лейтенант Вульф, беседуя с Лаубе.
-Герр Штольц, мы должны проверить ваше заведение. Несколько минут назад двое неизвестных пытались проникнуть на наши склады в районе станции. На приказ остановиться, они скрылись в районе учебного корпуса.
Штольц ответил, что эта акция входила в его учебный план, и что те двое вырабатывали технику быстрого реагирования на случай их обнаружения противником.
-Это- шутка?
-Нет. Я говорю вполне серьезно.
-Ну и приемы у вас, Штольц-,усмехнулся  Лаубе-, хм…разведка есть разведка.
-А если бы мои солдаты не стреляли бы в воздух?!
-Дорогой мой Георг, разве плохо, что они стреляли в воздух? Слава богу, все обошлось. Ребята живы, а это - главное.  Значит будет из них толк, раз смогли скрыться. Значит, не зря мы их кормим.
Вульф, попрощавшись, пошел к воротам где стояла машина с солдатами. Вскоре она скрылась, оставляя после себя облако пыли. Лаубе сев в черный мерседес, укатил следом за военным грузовиком. Штольц медленно направился к большому мосту, под которым проходила небольшая река. Вокруг разведшколы, скорее походившей на неприступную крепость, с трех сторон окруженную густым лесом, а ворота были защищены глубоким рвом, через который был перекинут подъемный мост, стояла тишина, которую изредка нарушала своим журчанием река, шумно скатываясь по скалам в глубину рва, а оттуда в прибрежную защитную полосу, а дальше- в очистительные сооружения города.
- Надо бы разобраться с этими парнями-подумал он, пока не натворили бог знает чего, раньше срока, и присмотреться не повредит. Из головы все не выходил разговор с Лаубе о Рихтере. Вызвав к себе сержанта Краузе, он распорядился привести к нему тех двоих нарушителей порядка. Вскоре они стояли, вытянувшись во весь рост, перед Штольцем. Вкратце они рассказали о своем первом боевом задании, и о его успешном выполнении. Сведения тут же были переданы Гроссу. Штольц решил навести коменданта, который занимался восстановлением моста. Собрав бригаду из бывших строителей-курсантов школы, он вместе с ними отправился в город.Объяснив
на месте всем их задачу, Штольц с Рихтером направились к зданию комендатуры. По дороге он задал несколько вопросов, касающихся его семьи. Рихтер отвечал скупо, но откровенно. Он был уверен в порядочности Штольца. Потом разговор зашел о политике, о фюрере.
-Знаю, что за мои слова меня могут бросить в газовую камеру, но мне уже все равно. Не говорю, что не боюсь смерти- ее все боятся, просто я не думал, что наш народ настолько будет поглощен идеями шовинизма, что станет палачом мира. Гитлер всего лишь орудие возмездия, порождение дьявола, который возомнил себя Всемогущим Создателем. Разница между ними лишь в том, что один- создавал, а другой- уничтожал. Простая логика, Штольц. Мы создали монстра, которого нам не одолеть, разве, что русским он будет по зубам. Будьте осторожны. Последнее время мне кажется, что за мной следят. Генриха в последнее время, часто встречаю в компании Лаубе.
Штольц тогда сделал вид, что не придал значение его словам, хотя подумал, что с Рихтером можно было бы сотрудничать, но не сейчас. Он сообщил о нем в Центр, но Центр не торопился дать добро на его вербовку, скорее всего там решили сами проверить его на благонадежность.
-Альфред, мне вас жаль, как и всех наших солдат. Мы не понимаем во что ввязались, но рано или поздно мы осознаем, что все это было зря. Столько потерь на войне, кому это нужно было-горстке людей, пришедших к власти, которым взбрела в голову бредовая идея создания высшей расы. Да и где эта раса, позвольте вас спросить? В окопах России?! Эту могучую Империю Гитлер обещался взять за считанные месяцы; империю, которая была не по зубам даже Наполеону с его сильнейшей армией в 1812 году, их контрреволюции в двадцатых годах. А чем закончилась война 1914 года, развязанная опять- таки нами? Полным крахом, как морально, так и материально с
обложенной на Германию огромной контрибуцией и потерей земель. Не знаю, как вы, Штольц, но я привык называть вещи своими именами.
-Вы не верите в нашего Фюрера? В его идеи?
-Бросьте, Штольц, думаю и вы не верите в него. Просто, мне иногда кажется, что шовинизм у нас в крови. Мы верим в то, во что нам хочется верить. Это равносильно тому, что тебе лгут, а ты воспринимаешь эту ложь как правду. Политика нашего фюрера зашла за пределы человеческого понимания, я бы сказал, что нами руководит человек, лишенный всякого разума, и психически неуравновешенный. Мы проиграли войну и надо с этим смириться, а не обрекать на смерть тех, кого еще можно спасти.
Штольц лишь усмехнулся в ответ, ничего не ответив. Ему сразу бросилось в глаза, что Рихтер сказал все это, нисколько не сомневаясь в своей правоте; спокойно, без страха, уверенный в себе, не боясь последствий, а они могли бы быть очень серьезными, окажись другой на его месте. Штольц тогда еще подумал, что Рихтер его проверяет по просьбе начальника школы, но потом успокоился, когда тот показал ему несколько фотографий, сделанных им во время осмотра взорванного моста. Он случайно зафиксировал на пленку человека, который прятался за кустом возле насыпи. Судя по фотографиям, он делал пометки в своем блокноте. Это был один из
завербованных Штольцем курсантов его школы, которого, вместе с группой из десяти человек, должны были внедрить в партизанский отряд. Он понимал, что Рихтер мог спокойно его сдать гестаповцам, которые вот уже неделю рыскают по городу в поисках диверсантов, взорвавших мост. Но он сжег при нем фотографии вместе с пленкой, сказав, что так будет спокойней ему и тому парню на пленке. Штольц чувствовал, что тот о многом предпочел бы молчать, чем с кем-то поделиться, раз дал ему понять о прослушивании своего кабинета, когда, выгуливая свою овчарку
по кличке Герцог, случайно встретил его в парке, у здания бывшего кинотеатра, где временно размещался госпиталь. Значит доверяет ему, а это многое значит в его опасной работе. Время шло, а Берг все еще не возвращался с Берлина. Только через месяц стало известно, что его отправили на Восточный фронт вместе с обер-лейтенантом Шауманом.
- Отто Шауман был радистом от бога и хорошо владел методом ведения радиоигры. Скорее всего
в Абвере решили избавиться от него, раз решили послать на фронт. Таких специалистов высокого
класса было немного в школах, созданных в основном на оккупированных территориях. Значит,все было намного серьезней, чем я предполагал-, думал он
 Время шло. На фронтах обстановка заметно изменилась. Советские войска перешли в
контрнаступления по всем направлениям. После поражения под Сталинградом, потом на Курской дуге, в кругах высших чинов Вермахта росло недовольство руководством ставки. Многие из них с восторгом восприняли приход Гитлера к власти в 1933 году, но после событий  ”Хрустальной ночи” усомнились в своих взглядах. Понимая, что им придется служить человеку, который   может привести Германию к неминуемой гибели, они решили для себя покончить с его тиранией. Перед ними стоял выбор-изменить присяге и войти в историю, как предатели, или продолжать служить тирану. Было ясно, что спасет Германию только смерть фюрера, поэтому в офицерской среде
назревал план по его физическому устранению.  Стояли июньские дни 1944 года. Штольца назначали начальником разведшколы, и ему было предписано в короткие сроки подготовить все для ее передислокации на территорию Восточной Пруссии. От Рудика не было вестей, и он переживал за него. В его нелегкой жизни и в трагически сложившийся судьбе было одно светлое пятнышко, которая светилась в его душе как путеводная звезда, которая своим светом не давала угаснуть последней надежде на счастье, но которую погасила система, которой он служил.Тогда и Штольц не знал о рождении Машеньки-дочери Рудика и Оли, которая родилась перед самой войной. Осенью 1940 года Рудик объявился в Москве, возможно, он успел тогда встретиться и с Олей, но об этом он узнает спустя  много лет.Советские войска освобождая оккупированные территории, вплотную подходили к границам СССР. Совместными усилиями нескольких фронтов враг был вытеснен на территорию Восточной Пруссии. Советские солдаты-освободители маршом шли по улицам городов Польши, Венгрии,
Румынии, неся мир без войны миллионам уцелевших в этой адской войне, раны от которой зарубцевавшись, будут давать о себе знать все последующие годы. Тем временем союзники высадились на побережье Франции и открыли второй фронт.К весне 1945 года они подошли к границам Германии.В начале апреля 1945 разведшкола Штольца была расформирована. Многие из курсантов позже добровольно сдались в плен союзникам, боясь возмездия за свое предательство. Штольц после допроса и тщательных проверок был перевербован военной разведкой США и на долгие десять лет покинул Европу. Вернулся в Германию лишь в 1955 году, а в 1956–в Москву. Два года лагерной жизни он воспринял как должное, будто знал, что через это он должен будет пройти. Это было предначертано судьбой для тех, кто побывал за кордоном, независимо от того, выполнял ли свой патриотический долг или оказался там по стечению обстоятельств. Он еще не раз вспомнит слова друга: ”Я  мелкая сошка-проглотят и не подавятся”. В 1958 году он вышел за ворота лагеря, где его ждала служебная машина. Он постоял немного у ворот, посмотрел на безоблачное синее небо, и, закрыв глаза, вдыхал в себя свежий, утренний воздух, слегка наполненный ароматом весенних цветов, мысленно не веря в то, что он свободен, более того-реабилитирован. Он собирался уже пройти мимо той машины, как дверца открылась и знакомый голос попросил его сесть в нее. Это был его куратор-майор контрразведки, а ныне генерал-майор Сергеев Андрей Николаевич. Они поехали на дачу генерала, где почти до утра Штольц рассказывал ему о работе в разведшколе , о своей жизни в Штатах. Генерал слушал молча, а когда Штольц упомянул имя Рудика, тот вытащил из сейфа стопку бумаг и личное дело штурмбаннфюрера Рудольфа  фон Гросса.
-В мае мы нашли архив гестапо, который не успели сжечь. Жаль парня, ведь тогда все поверили в его причастность к провалу нашей агентурной сети в Берне и приговорили заочно к расстрелу, а он до последнего служил Родине, которая его вырастила.
 Штольц внимательно прошелся по документам, из которых было ясно, что в июне 1944 Рудик примкнул к группе офицеров, которые решили устранить Гитлера, готовя покушение в его бункере в Волчьем логове в Восточной Пруссии. Операция провалилась и начались аресты всех членов немецкого сопротивления.
 -Вот почему Рудик не давал о себе знать-, думал он, читая выписку из приказа о его аресте, датированную августом 1944 года. Рудик понимал, что путь в Россию ему закрыт и он нашел другой путь для своей реабилитации.
-Кстати, Алексей-, прервал тишину генерал,-мы проверяли списки казненных. Гросс среди них не значился. Опросили пленных из охраны лагеря, никто не подтвердил, что он там был. Может ему все же удалось ускользнуть из лап гестапо?
-Вы думаете? Столько лет прошло…И он ни разу не попытался дать о себе знать?
-Кому, черт возьми? Нам? Да, окажись он среди военнопленных в нашей зоне, его сразу бы вздернули на виселице, без суда и следствия. Мне ли тебе об этом говорить? В стране творилось черт знает что, повсюду глаза и уши Берии, боялись даже собственной тени. Если он выжил, что мало вероятно, он постарается все же вернуться.
-Думаете?
-Уверен, если он знает, что у него есть дочь.
-Какая дочь? Откуда у него она. Это невозможно. В его жизни была только одна девушка, которую он не переставал любить-это Оленька Березина. Ну, помните двойняшек, с которыми мы вас познакомили на дне вашего рождения. Тогда еще Радмила Устиновна нам сказала, что нас ждет  успех в карьере, и дальняя дорога, а сестрам отказала в их просьбе заглянуть в их будущее.
-Наверное, не хотела огорчать, ты же знаешь, как она вас любила, особенно, Рудика, за его баварский акцент.
-Возможно. А где она сейчас?
-У Лили сын родился, а Артем вечно в своей лаборатории. Одна не справляется, вот мать и поехала помогать, оставив меня одного куковать. Ничего всегда справлялись. Спасибо Аннушке, она до сих пор с нами живет. Как получила похоронку на Костика, перебралась к нам.
-Костя погиб? Когда?
-В 1943, при форсировании Днепра.
-Помянуть бы его,- дрожью в голосе произнес Алексей.
-Да,ты прав-,ответил Сергеев, и вышел. Вскоре появился с бутылкой армянского коньяка”Двин” со словами “ любимый напиток Черчиля”.Пора и нам попробовать. На днях получил от однокашника по военной академии Ашота Габриелова.
Помянули всех, кто погиб в той войне, кого знали и не знали- безымянных героев войны, кто жизнью своей не раз рисковал, кто голову сложил за свободу Родины, которая никогда не предаст забвению подвиг своих сыновей, дочерей. Они вспоминали о прожитых годах и верили в торжество справедливости. Рудика обязательно оправдают, пусть даже посмертно.
Генерал вытащил из письменного стола два письма. Одно было адресовано Алексею, из которого он узнал, что Оля родила девочку перед войной, и, пройдя курсы радистов, должна была на днях уехать на фронт. Она просила его сказать о дочери Рудику при их встрече. К сожалению, Штольц тогда не знал об этом, чтобы сообщить. Когда разведгруппа, в которой была и Оля, попала в засаду, и отстреливалась до последнего, она, полуживая с тяжелым ранением, попала в плен, он был почти рядом, в лагере для военнопленных, где проводил инструктаж по тактике ведения диверсий в тылу врага. Случайно увидел фотографию молодой девушки в спортивном трико перед прыжком в воду на столе ефрейтора  Ланге. Заметив с каким любопытством Штольц смотрел на фотографию девушки, произнес:
-Красивая, жаль, что не немка. Советская радистка. Вчера Вернер приказал утопить в реке. Могла бы жить, если бы согласилась на его предложение.
-Не назвала себя?
-Нет.Ты же знаешь этих идейных русских женщин.Эта даже под изощренными пытками Вернера слова не сказала, только стонала. Да тут на обратной стороне написано по-русски пара фраз.
-Позволь.
-Пожалуйста.
Сомнений не было никаких. Это была Оля Березина. На обратной стороне было запись: моему котику без слов, но с любовью. О.Б 1938 год