Курьёзный поход

Давно это было, где-то вначале девяностых годов. Но память до сих пор хранит то время, когда мы были молоды, бесстрашны и любопытны. И все, хоть сколь-нибудь, реальные мысли казались исполнимыми в этой жизни, были бы смелость, дух авантюризма и желание исполнить задуманное. И однажды одно из таких желаний спонтанно возникло весной за чаепитием в школе в честь окончания учебного года. Две мои знакомые молодые и очаровательные женщины, педагоги начальной школы, выразили желание сходить хоть раз в жизни на вершину горы Рай-Из, что находится в пределах видимости нашего посёлка на Ямале. Такую мысль, исподволь, манящую, но такую недоступную для них, не только неподготовленных физически, но и не знающих по какой тропе безопаснее и легче начинать подъём, захотели осуществить люди, в жизни которых не так уж и много экстремальных приключений.
Со своей необычной просьбой, сводить их в горы, они обратились ко мне, зная, что мы с мужем увлекаемся охотой и рыбалкой, бываем далеко от населённых пунктов, там много троп и мест, где редко ступает нога человека. Да вот в чём загвоздка, как это не парадоксально, но на гору Рай-Из я, живя здесь уже не один десяток лет, не поднималась ни разу, и дороги туда, соответственно не знаю. Поэтому обратились мы к моему мужу с просьбой сводить нас в горы, и он согласился не раздумывая. На том все вместе и порешили, что после отпусков, второго сентября, перед началом нового учебного года, мы все вместе пойдём покорять вершину горы.
До нашего похода было ещё три месяца, и я намеренно предупредила своих знакомых, чтобы они обязательно занялись физическими упражнениями и подготовили свои мышцы к предстоящим нелёгким физическим нагрузкам. На что получила вполне убедительные и твёрдые заверения, что серьёзные взрослые интеллигентные люди будут делать зарядку, ну, честное слово, каждое утро.
Прошло прекрасное и богатое ягодно - грибное лето, и вот наступил долгожданный день, второе сентября. Начало осени этим солнечным ранним утром было удивительным. Не каждый год осень бывает такой красивой. Лес и тундра, расцвеченные в необычные яркие краски, казалось, сами светились изнутри листьев деревьев, кустарников, травы и цветов флуоресцентным светом, освещая всё вокруг. Это необычное сказочное освещение будоражило душу, которая и так была на взлёте от предстоящего путешествия. И, казалось, что нет преград в этом мире, чтобы остановить меня в моём стремлении побывать на вершине горы Рай-Из. Пусть, даже если наши педагоги и отказались от своей мечты, или забыли просто-напросто, как это нередко случается в жизни, я была настроена решительно. Тем более что в отпуске, наконец-то была приобретена такая необходимая и нужная мне кинокамера, о которой я мечтала уже не один год.
В рюкзаки было уложено всё самое необходимое для похода ещё с вечера, а главное, в моём рюкзаке были аккуратно уложены фото и киноаппаратура, оставалось лишь успеть приготовить провизию до прихода поезда, на котором мы и отправимся к подножию горы.
Наш деревянный дом у железнодорожной станции утопал в густоте ярко жёлтых, оранжевых и бордовых листьев, окружавших его деревьев и кустов красной смородины. И поэтому мы не сразу увидели из окна, кто пытается до нас дозваться со стороны дороги, боясь зайти во двор из-за серьёзного вида цепного пса.
Да, это они, наши вдохновительницы горного похода. С рюкзаками за спиной, в спортивных костюмах и кедах, со светлыми улыбками на лицах, они безоговорочно пообещали в походе подчиняться проводнику и быть дисциплинированными. Нам предстояло непростое путешествие к вершине, обусловленное тем, что придётся воспользоваться тремя видами транспорта - это поездом, лодкой и собственными ногами, самым надёжным видом «транспорта».
На поезде мы доехали до перегона под названием «Красный камень» и, сойдя со ступенек вагона, окунулись в волшебный мир осени начальной, где воздух звенел чистым и светлым её дыханием. Летящие по воздуху и блестевшие на солнце паутинки, только придавали началу нашего путешествия ощущение гармонии с природой, где, вдали от людской суеты, мы почувствовали себя «робинзонами», первооткрывателями, кем угодно, но только никак ни капризными городскими дамами.
По узенькой, еле видимой из-за разросшихся кустов ивняка и смородины тропинке, мы вышли к горной реке именно в том месте, где не было бурных порогов и перекатов. Казалось, что здесь она спокойна. Но лишь упавшие в прозрачную чистую воду реки осенние листья говорили о том, что и здесь течение довольно сильное и быстрое и оно может далеко снести нашу лодку от места назначения на противоположном, довольно дальнем берегу.
Освободив резиновую двухместную лодку от рюкзака, муж хотел сам накачать её насосом простой конструкции под названием «лягушка», но тут вмешались наши спутницы, они не захотели оставаться в стороне от общего дела и принялись по очереди, со смехом и шутками накачивать лодку. Смешно им стало сразу оттого, что резиновый насос издавал доселе не знакомые им громкие и не очень-то лицеприятные с первого прослушивания определённые звуки, когда на него нажимали ногой. Эта звонкая квакающе - фыркающая какофония многоголосым эхом катилась по реке, отскакивала от противоположного берега над уютной тишиной стремнины и возвращались к нам назад, на наш берег.
Но веселья женщинам хватило ненадолго. Они стали быстро уставать и чаще меняться местами, и я поняла, что физической подготовкой они не занимались на протяжении всего лета. Пришлось вызвать их на откровенный разговор.
- Девочки, я так понимаю, что всё лето вам было некогда заниматься тем, чем сегодня вы могли бы воспользоваться в полной мере. Я права?
- Если честно, лень – матушка оказалась сильнее нас, но что тут такого, подумаешь, зарядка. Да мы эту гору в два счёта…
- Не говорите «Гоп!», пока не перепрыгнули, - перебил их оптимистический накал мой муж.
- Моё дело предупредить вас, что здесь шутить нельзя. Может просто пособираем у подножия Рай-Изки смородину на островках, а вечером приедем домой с ягодой, а не с больными мышцами.
- Ну, уж нет! Решили, значит идём наверх, мы не привыкли отступать.
Сказано, сделано. Мы все поднялись чуть выше по течению реки, чтоб не очень далеко отнесло нашу лодку от намеченного места на противоположном берегу. Когда наши спутницы были переправлены на тот берег, лодка пришла за мной. Я не удержалась и распаковала кинокамеру заранее. Не смогу ведь потом простить себе упущенную возможность запечатлеть всю эту красоту. Цветной дефицитной киноплёнки мало, в основном в моих планах она была предназначена для съёмки нашего путешествия в горах и на её вершине, но хотя бы одну минуту времени на плёнке для такой осени у реки можно пожертвовать. Минута на киноплёнке, это очень много.
Передав рюкзак в лодку, поспешила сама забраться в неё. Да не тут-то было. Не так уж легко, стоя на скользком камне перебраться через неустойчивый край резинового борта. Лодка качалась и не стояла на месте. Невероятными усилиями муж противостоял течению реки, стараясь вёслами удержать её около камней у берега на одном из которых я отчаянно старалась удержать равновесие. Ухватиться было абсолютно не за что, и меня пугало не столько моё неустойчивое положение, сколько боязнь вместе с кинокамерой кувыркнуться в реку. А страх, как известно, не лучший помощник, а тем более, советчик владения собой и своим телом, которое просто перестаёт слушаться от испуга. Муж, видя мою нерешительность, не стал торопить меня, а просто сказал спокойным голосом:
- Ну, если ты так долго будешь примеряться к прыжку, не успеешь заснять хариуса между камней у того берега. Он там хорошо смотрится, и тебя ждать не будет, это уж точно.
Этой фразы было достаточно, чтобы я напрочь позабыла свой страх. Когда дело касается необычной и редкой съёмки, я забываю обо всём. Конечно же, никакого хариуса на том берегу он не видел, но сказанная им и воспринятая мной буквально его фраза, ещё раз убедительно доказала мне, что человеческие возможности безграничны, если мысли не зацикливаются на второстепенных моментах. Неизвестно откуда появляются смелость и кураж, затмевая собой, ставшие тут же несущественными боязнь и страх.
Я легко запрыгнула в лодку, уселась на деревянную седушку, и с благоговением стала всматриваться в быстрые и прозрачные воды реки Собь. Течение около дна было таким сильным, что мне около каждого камня на глубине мерещился огромный хариус, двигающий плавниками. Этот оптический обман только раззадоривал моё воображение. Каждый камень на дне, огромный или не очень, любые водоросли на довольно большой глубине в прозрачной воде под преломлением солнечных лучей казались совсем рядом, как под увеличительным стеклом. И всё это так завораживало, что нельзя было оторвать глаз от такого фантастического вида.
А над рекой стоял запах подтаявшего холодного снежного покрова вперемешку с запахом свежевыловленного хариуса и запахом сырых утренних желтеющих трав, горьковатый запах рябины и солнечный запах спелой смородины. Свежо утром на воде. Я поёжилась и взглянула на вершину Рай-Из. Над ней плотным рваным туманом плыли серебристые облака. Когда мы доберёмся до вершины, они растают под лучами пока ещё не утерявшего своего тепла, заполярного солнца.
На противоположном берегу, наши спутницы упаковывали свои тёплые вещи, в которых приехали по утренней прохладе, в рюкзаки. Солнце поднималось всё выше и выше, становилось жарко. Приглядев недалеко от реки укромное местечко в густом кустарнике, мы припрятали нашу лодку от посторонних глаз. Здесь её, конечно, некому воровать, но, как говорится, бережённого бог бережёт.
Немного передохнув после переправы, мы отправились к подножию горы. Издалека казалось, что гора лежит красно-коричневой песчаной глыбой на разноцветной палитре пейзажа в форме огромного пса, отдыхающего на солнце, песчаной глыбой, подточенной в разных местах потоками горных ручьёв и водопадами. Это было ещё похоже на глубокие и не очень, морщины древних стариков на их обветренных, измождённых и усталых от капризов погоды, лицах.
На горе пятнышками виднелись расцвеченные осенью островки деревьев, а мох, покрывающий местами гору почти до вершины, лежал на ней разноцветным ярко-пёстрым ковром. Но когда мы стали подходить к подножию горы всё ближе и ближе, преодолевая буераки и, обходя бесчисленные ручьи и болотца, нам стали попадаться камни и валуны разных размеров. И чем ближе мы подходили, тем они становились крупнее и неприступнее. Вот тебе и песчаная гора издалека. Мы старались обходить большие и не очень острые камни, где только это было возможно. Как обманчива иногда бывает природа. Не так всё просто и легко, как это может показаться на первый взгляд.
Но вот мы и дошли до своей мечты, теперь её надо осуществить, как было задумано нами три месяца назад. Восхождение начинали медленно, осторожно и с опаской. Одно неосторожное движение между острых камней и глыб и неизбежны падения и травмы.
Как-то так получилось, что, сосредоточив своё внимание на восхождении, из осторожности не переломать себе ноги, я оказалась далеко от своей группы в стороне, и упустила момент для съёмки. Надо было их не только догнать, но и обогнать, чтобы вести киносъёмку с верхней точки, показать динамику восхождения, эмоции, мимику, и все перипетии трудностей подъёма неподготовленных туристов. И всё-таки я догнала их, приложив огромные усилия, и успела отснять всю группу с нижней точки, сбоку и поспешила на-верх.
Тяжёлая фото и киноаппаратура в руках и на шее, рюкзак с провизией и всё-таки, не очень-то подходящая физическая подготовка для такого трудного восхождения, не давали мне продвигаться быстрей, чем хотелось бы. Но вот, перегнав всё-таки своих спутников и поднявшись выше их метров на двести, увидела сверху поднимающуюся вразброс группу. Муж заранее предостерёг женщин, чтобы они продвигались в стороне друг от друга. Только так можно избежать непредвиденных и ненужных в нашем походе, травм. Вывернутые из под ног камни, увлекающие за собой лавину других камней могли изувечить идущего позади.
Присев на один из валунов, я наблюдала, с каким трудом и упорством женщины поднимались наверх, преодолевая один валун за другим. Их раскрасневшиеся лица были сосредоточенно напряжены. Они только изредка бросали свой взгляд чуть повыше себя, чтобы убедиться, что идут правильно, и чтобы выбрать наиболее удобное место для подъёма. Поэтому мне приходилось ждать такого момента съёмки на фотоаппарат, когда будут хоть немного, но видны лица всех участников восхождения. Нужного кадра я всё-таки дождалась, и теперь можно было снимать на кинокамеру. Это было крайне интересно и увлекательно, тем более что с помощью «зумма» на камере можно было приблизить объект съёмки на максимально близкое расстояние. Абсолютно всех можно было рассматривать будто в бинокль. Радости моей не было предела, ведь всё что я снимаю сейчас, можно будет увидеть на киноэкране. А что, если мне забраться намного выше и заснять своих спутников с высоты орлиного полёта, сквозь пелену облаков, вот это будет эффект!
Эта мысль придала мне новые силы и, не раздумывая, стала я карабкаться по камням всё выше и выше, пока в горячке своего азарта, забыв об осторожности, не наткнулась на огромный валун на гребне скалы, который преградил мне путь наверх. «Придётся тебе, голубушка, вернуться на исходную и, уже оттуда торопиться наверх», - лениво тронула моё уставшее тело запоздавшая мысль. Но, оглянувшись назад, ахнула! Крутой обрыв напрочь отрезал мысли идти на попятную. Как я вообще оказалась тут, как смогла забраться-то?! Узкие камни сбоку валуна размером были ненамного шире, чем моя узкая ступня. Кроме, как, упираясь спиной о валун, держаться кроме воздуха, не за что. Хочешь, не хочешь, валун придётся обходить, выбора нет. Немного придя в себя и оценив трезво обстановку, поняла, без куража мне здесь не пройти. Да откуда же ему тут взяться-то, родимому? Рюкзак и аппаратура стали тяжелее во стократ. Солнце пекло невыносимо, тело стало, как пластилин. Вот попала, так попала. Говорила мама мне когда-то, никогда не теряй, дочушка, контроля над собой от своих восторгов, заблудишься или к бесу попадёшь. О, боже, как же она была права! А высоко в небе над головой кричал орлан…
Вздохнув очень глубоко несколько раз, постояла немного. Потом осторожно, но решительно шагнула на узкую каменную тропу, придерживаясь одной рукой за гладкий валун, другой рукой придерживая аппараты, чтоб не раскачивались на шее. Своей формой валун походил на огромное яйцо почти в два человеческих роста. В какой-то момент эта глыба от моего прикосновения неожиданно отклонилась в сторону. Медленно и мягко, она плавно покачнулась несколько раз, как маятник, и остановилась. Я стала терять равновесие. Паника и ужас охватили меня, заставив дрожать мелкой дрожью всё моё измученное и испуганное тело. Холодный липкий пот струйкой прокатился по спине. От неожиданности меня передёрнуло, и я непроизвольно остановила своё падение вниз, полуприсев на дрожащих ногах. Если полечу с обрыва, косточки мои не долетят даже до подножия горы.
Немыслимыми усилиями, взяв себя в руки и успокоившись, глубоко и равномерно дыша, восстановила равновесие, обругала себя за слабость и ошибку, за то, что пошла на поводу у своего страха. Ведь репетировала, и не раз, ситуацию, стоя на одной ноге, когда в мысли нельзя допускать предположение «Упаду, наверное». Тогда действительно падала. А мысленное «Удержусь» удерживало даже тогда, когда равновесие готово было нарушиться. И ведь не падала, стояла столько, насколько хватало концентрации мысли. Стоило отвлечься, и равновесие нарушалось.
Придерживаясь, чисто символически, только для моральной поддержки себя одним мизинчиком правой руки за глыбу, стоя в первой балетной позиции, не поднимая подошвы ног, шоркая ими, передвигалась по краю своей жизни, вложив свою судьбу в руки создателя нашего. А что делать? Дальше земли не упадёшь, а жить-то хочется.
Два метра безумного страха между жизнью и смертью я всё-таки благополучно преодолела и, распластавшись своим дрожащим от перенапряжения телом на уже безопасном плато, разревелась, выплеснув все свои эмоции наружу.
Успокоившись, вскоре поднялась на ноги, и решительно собралась было выходить к своим спутникам, но вдруг неожиданно увидела небольшой чёрный проём между валуном и моей спасительной тропой. Меня это заинтересовало и, взяв в руки камешек, бросила его туда, ведя счёт секундам и, прислушиваясь, когда раздастся звук удара о дно горного провала. Считала долго, но удара так и не услышала. Туда же полетел и второй и третий камень, но я так и не услышала ничего, кроме тишины, звенящей в ушах. Странно.… Насколько же глубока эта бездна? Бросив свои безуспешные попытки услышать звук падающего камня, отправилась догонять своих попутчиков. Таинственная и бездонная гора, она молчаливо хранила свои секреты и тайны от любопытных глаз, не оставляя никого равнодушным к себе. Она будоражит фантазию и мысли человека. Не потому ли пытливые умы ногам покоя не дают, заставляя людей открывать для себя невиданные дали.
Время уже перевалило за полдень, а мы поднимались всё выше и выше в каком-то спортивно соревновательном азарте, переговариваясь и шутя. По мере возможности я вела съёмку на кинокамеру и, видя это, мои спутницы соответственно и вести себя стали по-другому.
Дотрагиваясь до камней и держась за них, женщины делали немыслимые телодвижения, отводя бёдра то в один, то в другой бок, чтобы не пораниться об острые глыбы. То было похоже на танец язычников, негров и папуасов вместе взятых, только в замедленном темпе. У одной из них это получалось очень элегантно и артистично. В движениях просматривалась какая-то светская показуха, особенно её оттопыренный мизинец. Вторая же, комплекцией чуть потяжелей своей подруги, с большой осторожностью несла своё тело между валунами, осторожничая даже на самых, казалось бы, безобидных участках восхо-ждения. Но, тем не менее, уделяя много времени своим густым и длинным светлым волосам, она не обращала особого внимания на свой маршрут. Ненавязчиво позируя, без конца откидывала чёлку, спадающую на глаза, делала вид, что не обращает никакого внимания на объектив кинокамеры. Но тут она неожиданно для себя попала в безвыходное положение, ей пришлось забраться на одну из плоских огромных глыб под большим углом, и она это сделала. Стоя в полный рост пройти по глыбе оказалось невозможно, и ей пришлось ползти по поверхности камня, опираясь на локти и колени до противоположного его края. Когда ей оставалось лишь только за него зацепиться, сойти с него и держать дальше свой путь к вершине, произошла небольшая заминка. Не успев зацепиться руками за край, она вдруг распласталась беспомощно на камне и, как ящерка, греющаяся на солнышке, затихла. Я ждала решающего момента, когда она доползёт до края и победно сойдёт с камня, но вдруг ни с того ни с сего она стала звать на помощь. Её непослушное тело потихоньку сползало с валуна помимо её воли. Насколько убыстрялось это сползание, настолько громче нарастало и её паническое «а-а-а.…». Она чуть не налетела на остроконечные валуны и могла бы серьёзно пораниться, но ей успела подать руку её спутница, плюхнувшись на камень животом. Второй рукой она едва удерживалась за край валуна. Так они обе и оставались в подвешенном состоянии, чуть дыша, пока мы с мужем спешно до них добирались.
Встав благополучно на ноги, они пришли в себя, и стали как-то неестественно и громко смеяться, глядя на нас пустыми остановившимися глазами. Взгляд их был похож, скорее всего, на взгляд железного робота первой конструкции, совершенно не свойственный веселью. Тогда мне ещё подумалось, какая всё-таки разница существует между человеческой психикой. А я, там, у яйца-гиганта валуна плакала…
Показательные выступления перед камерой закончились сразу же, когда они поняли, наконец, что здесь не себя показывать надо, какие мы здесь «ах», а просто и естественно наслаждаться восхождением, чего, в общем-то, мне и не хватало для правдивого кинорепортажа.
Поднимаясь всё выше и выше, переходя перевал за перевалом, нам казалось, что вот этот-то уж точно последний, что за ним откроется для нас панорама всех окружающих Рай-Из Приуральских гор, и мы сможем победно и радостно прокричать:
- Мы дошли!!!
Но мы всё карабкались и карабкались, а конца и края нашему восхождению не было видно. И оглядываясь вниз на долину, где озёра, болотца и сама река казались уже яркой от сонечных бликов змейкой, а домики у железной дороги игрушечными, мы понимали, что путь-то прошли немалый. И пусть сегодня мы не доберёмся до вершины, ведь нам ещё необходимо успеть на поезд, завтра всем на работу, главное, что мы всё-таки смогли собраться все вместе, как было задумано. Главное, что мы хоть краешком глаза увидели и прочувствовали сами, а не с чужих слов, что такое «сходить в горы», смогли чуть только прикоснуться к этому чуду, и нам это понравилось.
Чем выше поднимались мы в горы, тем становилось всё прохладнее. Наши взмокшие спины, дрожащие от напряжения руки и ноги, всё это привело нас к мысли, что надо бы передохнуть где-то, да и подкрепиться не помешало бы.
Добравшись, наконец-то, до одного из подходящих для привала удобное во всех отношениях плато, мы все уселись на свои рюкзаки, брошенные на камни. Немного передохнув и оглядевшись, обратили внимание на то, что на этом островке наша группа не смогла бы назвать себя «первооткрывателями». Разбросанные пустые консервные банки, бутылки из-под водки и минералки, рваные газеты, пакеты и пустые пачки из-под сигарет навели нас на мысль, что от невоспитанных людей нам не спрятаться даже здесь, в этом прекрасном и высоком уголке природы. Мы аккуратно собрали и сложили всё в пакет и, убрав его с глаз долой, стали развязывать свои рюкзаки. Одна из наших спутниц первыми на свет вытащила из рюкзака тёплые шерстяные носки. Увидев наши недоумённые взгляды, она, как бы оправдываясь и смущаясь, произнесла:
- Это мой сын заставил меня взять их с собой. Сказал, что в горах всегда холодно, даже летом.
- А он что у вас, альпинист?
- Да, нет. Он и в горах-то ни разу в жизни не был, просто заставил и всё тут.
Все заулыбались.
- Какой молодец ваш сын, сейчас действительно впору перчатки на руки натянуть, так пальцы закоченели, - дуя тёплым воздухом на кончики пальцев, сказала её подруга. А вокруг нас плотной серебристой моросью стоял туман.
- Н-да, сын у меня что надо, - гордо ответила счастливая мать и, не раздумывая и уже не стесняясь, стала натягивать на свои замёрзшие и дрожащие от холода руки большие тёплые шерстяные носки своего сына.
На плато было туманно и сыро. Солнце угадывалось только где-то внизу, и пробивалось над нашими головами очень высоко, за очередным острым гребнем горы, до которой у нас уже не было времени добираться.
Плато действительно как нельзя кстати, попалось на нашем пути. Оно, как будто и было предназначено для отдыха и подкрепления наших сил.
Плоский камень в виде стола окружали такие же плоские «стулья» и даже что-то похожее на кресло было на этой вершине. Из рюкзаков были изъяты все продукты, привезённые с собой. Хлеб чёрный, хлеб белый, яйца варёные, соль, помидоры и огурцы, свежие и солёные, варёная курица, жаренная и копчёная, котлеты, печенье, конфеты и пряники, сало и колбаса, морс и сгущённое молоко. В общем, полное продуктовое изобилие, которое тут же принялись сервировать на плоском камне.
Муж достал из своего рюкзака походную алюминиевую фляжку, выкрашенную в ярко зелёный цвет, такого добра по тем временам было полно в магазинах на любой вкус, да и дёшево, и сказал, что дальше мы не пойдём, просто посидим, перекусим, и будем потихонечку начинать спуск. И так как спуск тяжелей подъёма, времени на него понадобится больше, да и сил необходимо прибавить. Он разлил из своей фляжки всем понемногу домашнюю настойку из местного золотого корня, ничем не уступающего по своей ценности знаменитому корню Женьшень. И, протянув руку в сторону игрушечных железнодорожных домиков, затем в сторону еле угадывающегося в туманной дымке нашего посёлка, пафосно произнёс:
- Посмотрите, куда мы забрались. Птицы летают ниже, чем вы сидите сейчас здесь и мёрзнете усталые, но, я думаю, что не ошибусь, если скажу, что и счастливые. Солнцу даже здесь холодно и оно ждёт нас внизу. Вот так! – И немного помолчав, шутливо добавил:
- Да вам памятник надо при жизни ставить за такой подвиг и потомкам рассказывать о взятии вами великой и прекрасной горы Рай-Из. И я предлагаю выпить этот тонизирующий напиток за победу над собой.
Женщины рассмеялись. Они, эти женщины, особенно такие тонкие натуры, как наши спутницы, очень восприимчивы к высокопарным высказываниям со стороны мужчин, пусть даже, если они не совсем правдивы и верны. Полились добрые слова о доверии и дружбе, о любви и понимании. Отметили и то, какие мы молодцы, что всё-таки, пусть частично, но выполнили задуманную программу. Почти всё, что было выставлено на стол, успешно было съедено на свежем горном воздухе в хорошей и весёлой компании под разговоры, стихи и песни.
К концу трапезы у нас оставалось из еды только немного хлеба, немного сала и печенье. Теперь наши рюкзаки стали намного легче и мы, собрав после нашей праздничной трапезы обёртки и фантики в один пакет, так же, как и наши предшественники, оставили его на плато, с той только разницей, что не на виду у «прохожих». Не тащить же, в самом деле, пакет с собой в посёлок на мусорную стойку, шутили мы, собираясь в обратный путь.
Солнце клонилось к вечернему закату, но всё ещё обогревало теплом и нас и нашу северную землю. Спускались мы в другом месте, отойдя чуть в сторону от нашего маршрута, по которому поднимались. Вскоре мы оказались в широком и плавном углублении ущелья, в котором по весне тающие снега несут с грохотом свои воды вниз, соединяясь с рекой. Так что валуны здесь были только по краям огромной плоской и длинной подушки, состоящей из маленьких камней на дне ущелья. Они уходили вниз и расползались по равнине. Обточенные бурлящими потоками тающих весной снегов, они от любого неосторожного прикосновения начинали шумно и дружно сползать вниз. Под нашей обувью эти камушки расползались, сбивая нас с ног, и мы сначала падали со смехом на мягкое место, переворачиваясь, поднимались и снова сползали, пока не поняли, что надо искать другой вариант спуска. Иначе мы все докатимся к подножию горы ободранными и будем похожи на нищих оборванных странников.
И тут мой муж по-своему решил проблему спуска, предложив и нам последовать его примеру. Он нашёл плоский удлинённый камень, волоком дотащил его до середины ущелья, уселся на него верхом, да и покатился, как слаломист на гоночных санях с горы, помогая себе ногами регулировать равновесие и скорость. Вслед за ним поднялся столб каменной пыли, укрывшей его из виду за поворотом.
Просто идти с крутого спуска по гальке для нас было очень опасно, да и не было смысла, мы летели бы кувырком до самого подножия горы. Подошвы нашей обуви вязли в каше из маленьких камней, увлекая за собой лавину, сбивающую с ног, так что поначалу, не оценив всей серьёзности спуска, мы поразбивали ладони в кровь, пытаясь остановить своё падение. И поэтому нам пришлось идти по самому краю каменного ручья, цепляясь за крупные глыбы и большие камни руками. Нагрузка на ноги оказалась настолько утомительной и тяжёлой, что нам приходилось отдыхать всё чаще и восстанавливать дыхание всё дольше. Да и на руках иногда приходилось висеть или подтягиваться, ползком выбираясь на проходимые участки горы, когда галька в прямом смысле слова, уползала из-под ног, унося в своём потоке расшнуровавшуюся обувь, что задерживало несколько раз и без того наш тяжёлый спуск.
От предложения мужа последовать его примеру, мы, конечно же, отказались. Не женское это дело, съезжать по круче на камнях. Безопаснее спуститься на собственных ногах. Тише идёшь, целее будешь.
Нам стало жарко от напряжения и боязни скатиться вниз, да и солнце ещё не остыло. Пот градом лил у меня по спине. Я видела, как было трудно и моим спутницам. По их раскрасневшимся лицам стекали капельки, которые они едва успевали смахивать тыльной стороной руки. Но настроение у всех было такое светлое и удовлетворённое, добродушие и радость светились в уставших глазах.
Когда мы втроём спустились вниз, солнце уже опустилось на вершину горы и лежало на ней остывшим золотым осенним караваем. Стало прохладно. У реки разгорался костёр, предусмотрительно разложенный нашим проводником. Ругать человека за то, что оставил нас одних наверху, как слепых кутят, мы передумали, учуяв знакомый и бесподобный запах, когда подошли к живому жаркому костру. За шашлыки из сала, хлеба и печенья на ивовых прутьях, мы готовы были простить всё. Сало шкворчало и разбрызгивалось во все стороны, обжигая ему пальцы, хлеб трещал над жарким пламенем костра, а запах был так аппетитно заманчив, что, наверное, не только мы одни балдели от него на закате осеннего благолепия. В ровном чистом воздухе он наверняка дошёл до путейских домиков, где к поезду уже собирались грибники с полными корзинами и вёдрами лесных даров.
До поезда оставалось чуть больше часа, и у нас было достаточно времени для беседы у костра. Наши любопытные спутницы стали расспрашивать меня и мужа о приключениях на рыбалке или охоте. Их было сколько угодно, и страшных и комичных и прозаических, но всё равно интересных для неискушённых слушальниц. Все наши невероятные и чуточку приукрашенные истории были выслушаны спутницами внимательно, с интересом и восторгом, пока одна из них не спросила мужа, сколько раз он бывал на самой вершине горы Рай-Из и как там… красиво?
- Не знаю, - просто ответил он.
- Говорят, красиво. Озеро – чаша там есть, откуда водо-
пад грохочет по ущельям горы и бурными ручьями стекает в Собь.
- А… Вы тоже, наверное, не дошли до вершины из-за нехватки времени. Да? Боялись опоздать на поезд?
- Да, нет. Просто я сегодня, как и вы, впервые побывал на этой горе, и меня тоже можно поздравить, как и вас, с дебютным посещением горы Рай-Из.
Женщины не поверили своим ушам и переглянулись. Изумлёнными загипнотизирован-ными взглядами они уставились на человека, будучи уверенными в его многократных героических восхождениях:
- Вы что и вправду, ни разу, ни разу…?
- Ну, да.
Я смотрела на всех удивлёнными глазами – на мужа, потому что у нас как-то и не заходил разговор о горах, а с мужиками, я думала, он наверняка когда-то, но бывал на Рай-Из. Я не придавала значения, в каких именно горах Полярного Урала он охотился. А на женщин смотрела растерянно, потому что они скорей всего подумали, это что за жена, которая не знает, бывал её муж на вершине нашей горы, или нет. Вот так компот.
Наше всеобщее недоумение прервал приближающийся шум мотора. Непонятно было, едет ли это где-то машина, или по реке спускается лодка. Киноплёнка у меня закончилась у подножия горы на самом интересном месте, когда все самозабвенно наслаждались шашлыками из сала и печенья у костра, поэтому вся моя аппаратура была уложена и увязана в рюкзак. А так хотелось бы сделать киносъёмку летящей моторки на фоне осеннего заката, где в разноцветных облаках остались только дымчатые его кудряшки.
Но я ошиблась по поводу моторки, и это меня немного успокоило. Во всяком случае, не стану расстраиваться из-за потерянного сюжета, потому что его и не было.
Из-за густого ивняка нам навстречу, прямо к реке по камням подъехал большой оранжевый автобус «Урал» и остановился. Шофёр, приоткрыв дверь кабины, крикнул:
- Поехали?
Какой-то незнакомый пожилой дядька-шофёр вдруг здесь остановил свой «Урал», не проехал мимо, хотя и мог сделать вид, что не заметил нас. Жизнь в Заполярье тогда очень отличалась от равнодушных больших городов, это было очень приятно и душевно. Нас не надо было долго уговаривать. Как солдаты первогодки, мы неумело, но старательно помогли мужу быстро выкрутили клапаны из лодки и загрузили её, полусдувшуюся, в салон автобуса, откуда на нас миролюбиво смотрел охотничий пёс.
Автобус в разбитой лесной колее, перебирающийся по речным бродам на цыпочках, это, конечно, вам не мягкая езда в общем вагоне. Зато, сколько впечатлений от такой поездки и новых историй от охотников, возвращавшихся в этом автобусе с охоты на Полярном Урале. Нашим учителкам это путешествие врежется памятью на долгие годы. Да и дома были мы раньше всех грибников, оставшихся на перегонах в ожидании поезда. День-то был чётный, а по таким дням ходит вагон-лавка. Путейцы в ней долго отовариваются. Так что по таким дням поезд может иногда прийти и далеко заполночь.
А наутро, посетив школу перед началом занятий по своим неотложным делам, я увидела картину, от которой мне стало и смешно и грустно. По лестнице со второго этажа мне навстречу спускались две подружки, наши вчерашние спутницы. Вид у них был, как у разбитых кораблей на плаву. Вроде уже не плывуны, и в то же время списывать рановато. Жалко, одним словом.
Спускаясь следом, друг за другом, они держались за поручни лестничного пролёта настолько крепко, цепляясь за них, и чуть согнувшись, что фаланги их пальчиков побелели от напряжения. Мужественно, стиснув зубы, ставили они свои бедные дрожащие ноги поочерёдно, ступенька за ступенькой, преодолевая невероятно мучительную мышечную боль, не обращая внимания на снующих туда - сюда по лестнице учеников.
Заметив, что я наблюдаю за их героическим спуском с лестничных ступенек, они выпрямились, приветливо заулыбались и … остановились. Я поднялась к ним навстречу.
- Всё в порядке, девочки? Смотрю на вас, не налюбуюсь. Я уж тут грешным делом подумала, не выдержите, на больничный сляжете, а вы вона как..., молодцы!
- Валентина Евгеньевна, главное в горах побывали, а остальное неважно. Было бы желание, остальное дело техники, морщась от боли, но, улыбаясь, заявили мои оптимистки.