Отрывок из романа Прошлое великого времени
Дедушка старался открыть внучке красоту сибирской жизни. Он побывал во многих других местах, но не нашёл края привольнее.
«В Сибирь завсегда лучших людей ссылали, внуча» – говорил Тимофей Афанасьевич Даше.
Сибирский человек, потому за версту виден, что наша земля дух тех лучших людей в нутро впитала. А любая земля не перелётными птицами « здравствуйте – прощайте»! держится, а коренным народом».
Тимофей Афанасьевич брал в руку веточку клубники, вдумчиво вдыхал её аромат: - «Нигде такой, нет! Как у нас в Сибири, внуча. На одну такую ягодку, хоть сто плесеней навалиться – сквозь них пахнуть будет».
Но чем больше взрослела Даша, дедушка и радовался этому и в то же время мрачнел, боясь, что судьба отберёт у них с бабушкой внучку навсегда.
Её голубые глаза, они останавливают течение времени и приковывают к себе парней. Старики боялись, что парни уведут их любимицу раньше времени. В тоже время понимали не миновать ей женской участи.
Деревенских парней он не жаловал: было их много, но они, как правило, в деревне не задерживались, а если обживались, то пили, сквернословили. Тимофей Афанасьевич пил, но редко, а худых слов себе никогда не дозволял – это было не в старых сибирских правилах.
Он считал, что когда мужик ругнётся от усталости, это простимо было. Он себе душу отводит, но чтобы ругаться бахвальбы ради, это стыд и пустошь душевную обнаруживает. «Что за народ - пошла поросль! При отце, да при матери раньше лишнее слово боялись сказать, а теперь, лупят, почём, зря. Любят зубы помыть, а работать – на то есть мать, отец да бабки». Не хотел Афанасьевич свою внучку отдавать ни дальним « киноартистам», на которых, часто смотрела их внучка, ни ближнему - охальнику.(Раньше было принято собирать открытки знаменитых артистов).
Но дед сознавал, что не то, время удержать от соблазна Дарью. Да и как удержать? Она словно ягодка наливалась день ото дня. Её серо – зелёные глаза всё чаще блестели азартом, пугающим деда.
Однажды Дарья пойдёт с подругами в клуб, в подаренных ей, матерью к школе туфлях. Хочется же, пройти в новеньком. От парней убегая, сломает каблук. Чтоб ей не влетело, «по – полной» гнева материнского. Она к деду обратиться с просьбой, чтобы помог её горю. Тимофей Афанасьевич отнекивался. Он и так, и эдак, объяснял внучке, что не его это, чинить обувь. Афанасьевич в действительности не умел работать с обувью.
«Дедушка! Но где она, та, обувная мастерская у нас в селе? Дед
«И то, правда".
Свидетельство о публикации №215070901979