Разные кризисы и творческая жизнь в 1972-1976 гг

Рассказы о жизни в России
 
Глава 4. Активная жизнь в начале периода застоя 1966-1976 гг.

   В момент наступления  Нового 1972 года у меня произошла ужасная ссора с находившейся в маниакальной фазе Кирой. После ссоры она, сняв комнату, жила в Пушкине недалеко от ВИР. В этот период Кира была агрессивна,  с резкой сменой настроений, переходами от эйфории к рыданиям. В середине января Кира вернулась жить домой на Пражскую улицу.  Я в свою очередь уехал жить на Рылееву к брату. Находился там до конца января. Затем ездил в Москву на 2-й съезд Всесоюзного Общества Генетиков и Селекционеров (ВОГиС). Здесь я видимо по инициативе моего бывшего руководителя Н.В.Турбина был избран  в  Центральный  Совет (ЦС)  ВОГиС. Участвовал  в заседании ЦС у Президента АН М.В.Келдыша в Президиуме АН, на котором Турбин с трудом стал Президентом ВОГиС. В издании «Успехи современной генетики» вышел из печати мой обширный обзор по генетике самонесовместимости, за который я  получил гонорар 500 рублей. В Москве договорился с сотрудником Института цитологии В.Я.Фелем о визите в Институт имени Бехтерева по поводу Кириного психического заболевания. В феврале я водил Киру к психиатру  Нуллеру,  определившему у неё циклотимию или маниакально-депрессивный психоз и предложившего лечение литием с высокой вероятностью нормализации поведения. Весь год продолжалось  лечение.  Однако со мной беседовали руководители отдела цитологии ВИР профессор И.Д.Романов и его заместительница Л.И.Орел о необходимости увольнения Киры из ВИР ввиду её профнепригодности и психического заболевания,  что  и было сделано осенью.
   Во время моего пребывания в Москве я познакомился со своей дальней родственницей А.Н.Сретенской  и узнал от неё и моего дяди Сергея Васильевича много сведений о своих предках, получил адреса других Сретенских. В конце февраля летал по приглашению Киевского отделения ВОГиС в Киев, где читал на конференции по генетике несовместимости вступительную лекцию.  С начала года занялся перекройкой  диссертации, а в апреле представил её в отделе и в Ученый Совет ВИР. Весной я внес 700 р. за переоформление покупки родителями вместо однокомнатной двухкомнатной квартиры, имея в виду возможность  моего  ухода к ним после развода с Кирой. Родители получили квартиру на 7-м этаже дома по ул. Орджоникидзе, 57, кв.42. Отец купил по моей просьбе велосипед «Украина» и я начал понемногу возвращаться к поездкам на велосипеде. Дима 16 апреля выступил со своей игрой на виолончели в Малом зале ленинградской Филармонии.
    Мои родители сначала одни, а позднее с Димой отдыхали летом в Погорельце. Я с июля отдыхал там же,  много удил рыбу,  купался. Лето было жаркое и сухое.  В середине июля мы вчетвером выехали на машине в Ленинград.  Несколько дней общались с приехавшей из США нашей знакомой Джудит Пирсон. Потом я с родителями и сыном ездили на автомобиле «Победа» в Полново-Торжок и далее по местам жизни предков.  В городке Калязине посетили могилу деда Сретенского в сопровождении мачехи моей матери, которая еще была жива. Далее проехали Бежецк, Красный Холм,  где были на кладбище, принявшем когда-то мою бабушку Агриппину. Наконец, мы проехали по маршруту Весьёгонск-Устюжна-Сазонов-Тихвин-Погорелец. Моя дочь Оля окончила математическую школу, пыталась поступить на физико-математический факультет Ленинградского Университета,  но на вступительных экзаменах не добрала всего полбалла. Поступила в Ленинградский Электро-Технический Институт. В сентябре Кира уехала отдыхать в Севастополь, а Оля сначала в Любань на мелиоративные работы, а затем в Пулково на уборку картошки.  Дима был избран старостой класса, а несколько раньше был председателем Совета отряда в своей школе.
   Я с осени 1972 года занялся подготовкой к защите докторской диссертации, отпечатал и разослал автореферат, готовил таблицы,  ездил в Москву в Институт общей генетики к профессору С.Я.Краевому утрясать отзыв официального учреждения. В середине октября Т.С.Фадеева отказалась оппонировать даже после моего предложения выступить с отрицательным отзывом. Защита  была перенесена. Однако она всё же состоялась 27 ноября.  Оппонентами были академик ВАСХНИЛ П.М.Жуковский, профессор Г.В.Гуляев из Москвы и назначенный вместо Фадеевой известный селекционер А.Ф.Шулындин из Харькова. Защита  прошла  неплохо.  Особенно приятен был положительный отзыв проф. И.Д.Романова. Голосовали 35 за и 2 против при 1 воздержавшемся. В начале декабря я присутствовал в Москве на ЦС ВОГиС. Купил польскую резиновую лодку за 85 р. В этом году произошла смена моих интересов: я стал меньше  путешествовать,  но полюбил ловить рыбу.  Однако прошел все же по нескольким маршрутам. Затем я проехал на автобусе по Пушкинским местам Ленинградской области, ездил в автобусную экскурсию в Копорье, в Старую Ладогу.
      1973 год взросления,   просветления,  примирения  с  жизнью,  возможно вследствие постепенного выхода Киры из болезненного состояния. Ссоры с ней зашли  в  поневоле воспринимаемый как нормальный режим моего недовольства её бесхозяйственностью,  беспорядком, увлеченностью развлечениями. В  научном  отношении год скромный,  вероятно,  ввиду усталости после защиты.  Я вообще пришел к мысли,  что я не ученый,  а садовник, путешественник, рыболов.  Занимался  гитарой.  Летом получил извещение ВАК об утверждении в степени, а в ноябре мне в институте вручили диплом доктора биологических наук. Он принес мне повышение зарплаты с 300 до 400 рублей, а также установку телефона дома. Много ходил пешком, на лыжах, плавал в своей лодке,  удил рыбу. Летом отдыхал с детьми и Кирой в Погорельце. Собирал ягоды, грибы. Усиленно ловил рыбу на лодке. Нашел на озере много  рыбных мест. Осенью собирал грибы в окрестностях Вырицы-Поселка. Кира начала читать популярные лекции от общества «Знание», а в конце года поступила преподавателем-почасовиком в Пединститут.  У  Оли  с учебой было нормально.  Дима играл, учился, изводил преподавателей. На  классном собрании в Диминой школе некто из родителей тов. Клычков угрожал, что сообщит, куда следует,  о том, что Дима ведет в школе антиправительственную пропаганду и это исходит от его отца (т.е. от меня). Родители осваивали новую квартиру,  куда я перенес свой разросшийся Павловский лимон.  Там он в первый раз цвел и плодоносил. Встречался с приехавшей в Ленинград дальней родственницей Е.Ф.Суриковой,  с другими родственниками, записывал их рассказы о предках. Осенью ездили с Кирой на Красногвардейское озеро Карельского перешейка,  где жили на берегу в  палатке два дня. В ноябре я имел стычку с директором ВИР Брежневым. В середине декабря ездил после гриппа в Москву-Звенигород на ЦС ВОГиС.  Жил в номере с  неистовым профессором В.П.Эфроимсоном. 
     Весь 1974 год болел осложнениями после гриппа. Произошел творческий спад, объяснимый болезнью.  Много  возился  с  комнатными цветами. Отдыхал два месяца в Погорельце, ловил рыбу с лодки, на блесну.  Летом снова приезжала наша знакомая из США Джудит.  Осенью я ездил за грибами в Вырицу и  Лемболово.  Пытался привыкнуть к сиамскому коту Тихону,  но не смог. Спас ежа,  проснувшегося в середине зимы.  Ездили с Кирой в деревню Боровно недалеко от станции Окуловка к Смирновым, моим знакомым по Институту растениеводства. Осмотрели выставку художников-авангардистов во Дворце Газа, в том числе картины нашего знакомого Владлена Гаврильчика.  Провел заседание памяти Г.Д.Карпеченко (соратник академика Н.И.Вавилова) с участием его дочери. Дима познакомил нас с оперой Иисус Христос Суперзвезда. Дима купил моторчик для велосипеда, много ездил. Летом он путешествовал на байдарке со своим товарищем Робертом Бергом, утопил часы.  Видимо в этом году за мной установили наблюдение органы КГБ. Прямым доказательством этого явился рассказ моего соседа по дому о том, что ему предложили понаблюдать за мной. Благородный человек, он не только отказался, но нашел нужным предупредить меня об этом.   
     В марте 1975 г. мы с Кирой ездили в автобусную экскурсию на Дорогу жизни  на Ладогу. В начале лета я ездил на несколько дней на дачу в деревню Погорелец,  а позднее провел там еще полтора месяца. Ловил рыбу, особенно много щук. Собрал 35 кг садовой земляники, из которой мы наварили много варенья. Брат Олег в начале июня защитил диссертацию на степень кандидата физико-математических наук. Родители в середине июня переехали в город Лугу в 150 км. от Ленинграда на ул.  Красной Артиллерии 30-24, обменяв ленинградскую квартиру на ул.  Орджоникидзе за компенсацию.  Летом я с детьми и родителями ездил на Победе из Луги по маршруту Новгород-Торжок (ночевали в палатке в  Митино)-Конаково-Талдом. В Талдоме познакомились с нашей дальней родственницей Л.Н.Бильдиной. А затем прибыли в Москву. Далее Владимир-Рязань-Константиново (посетили дом Есенина) и обратно в Москву. Осенью несколько раз ездил в Лугу, ходил по окрестностям. В конце года у меня в Пушкинских лабораториях ВИР начала формироваться новая группа сотрудников.  Я получил 10 комнат для культуры тканей,  в том числе занял новый кабинет в крыле генетического корпуса. В июне я сформулировал для себя вполне либеральную программу общественных   преобразований,  включая  восстановление  частной собственности, свободы предпринимательской и политической  деятельности, введение парламентской демократии, восстановление суда присяжных и прочее. В стране наблюдалось политическое брожение.
   1976 это год моего возвращения к творческой деятельности в науке.  Подготовил к печати первую после четырехлетнего молчания статью для журнала «Генетика» о пшенично-ржаных гибридах. Сформировал две группы сотрудников: культуральную (занимающуюся культурой растительных тканей) и ржаную (занимающуюся изучением генетики ржи). Закончил оборудование своей лаборатории. Стал членом генетического Совета по защите диссертаций при кафедре генетики и селекции Ленинградского Университета. Вошел в состав Оргкомитета по подготовке съезда ВОГиС и в  состав  программной комиссии.  Осенью ездил в Краснодар на заседание Оргкомитета,  а в декабре участвовал в работе комиссии по проверке деятельности  Института зернобобовых  культур в Орле,  где я проверял лабораторию моего знакомого Николая Соболева.  В декабре в Ленинграде похоронили нашего учителя генетики Василия Сергеевича Федорова.  Весной и осенью я часто ездил в Лугу, ходил на лыжах и пешком по берегу Череменецкого озера. Летом отдыхал на своей даче в деревне Погорелец. Ловил рыбу, посадил сосенку за нашим домом. Мои дети Оля и Дима в июле ездили в Вильнюс-Друскенинкай, а летом Оля одна ездила к моей тетке Музе Васильевне Шеховцовой (Сретенской) на Украину.  Осенью Оля и Дима подарили нам с Кирой серебряные рюмки по случаю нашей серебряной свадьбы.
   Осенью  я снова ездил в деревню Боровно Новгородской области, где попытался, но неудачно купить дом. Моя жена Кира стала полным ассистентом в Педагогическом институте Ленинграда, опубликовала первую после болезни статью.  Самые крупные события произошли с сыном Димой. В Новый год он явился в  школу навеселе,  а в марте попал в милицию за попытку торговать на галерее Гостиного двора джинсами от своего приятеля Роберта Берга. Весной его исключили из школы, дав закончить 9-й класс. Летом он успешно сдал экзамены и поступил на второй курс Музыкального училища при Московской Консерватории. Поселился в общежитии. Выступил в составе объединенного ансамбля виолончелистов московских музыкальных школ в Кремлевском дворце  съездов. Я несколько раз был у него в Москве, участвовал в разбирательстве его грехов.
    Так закончился период моего становления как генетика растений, доктора наук, а также осознание мною необходимости политических перемен в стране, сделавшее более трудным мое существование, но определившее мои политические взгляды на долгое время жизни.