Первый раз в первый класс

1969 год. Это год, когда 1 сентября, надев шерстяное коричневое платье с белым кружевным воротничком и манжетами, повязав белый фартук с рюшами и водрузив на голову большой парадный бант, я с огромным волнением вошла на школьный двор, держа в одной руке тяжелый дерматиновый портфель, а в другой – огромный букет гладиолусов.

За полгода до этого события я уже мечтала о нем.
За две недели до него я собрала портфель, много раз открывала, закрывала его, перебирала в пенале ручки и разноцветные карандаши, любовно поглаживала мягкие розовые промокашки в зеленых тетрадках, вдыхала типографскую краску учебников, разглядывала их и заранее гордилась, что к концу года все это непонятное буду уже знать и понимать.

Я помногу раз примеряла школьную форму: с белым фартуком и белым бантом, черным фартуком и коричневым бантом. Потом я меняла: черный фартук и белый бант, черный фартук и коричневый бант (белый фартук и коричневый бант нельзя носить вместе по правилам школы - я это уже знала).
Вот я в форме и с хвостом.
Вот я в форме и с косичкой.
Вот я в форме и с двумя косичками.

Я прикладывала к платью разные кружева, которые, опять же по правилам, нужно было менять на воротничке и манжетах раз в неделю, и крутилась перед зеркалом, воображая себя в будущей взрослой, школьной жизни.

Я брала в руки тяжелый, набитый учебниками портфель, подходила к зеркалу, делала серьезное лицо и, представляя, как буду знакомиться с одноклассниками, громко говорила: «Здравствуйте! Меня зовут Лика Савенкова». Или наоборот, разгуливала по комнате и небрежно размахивая портфелем, представляла, что давно учусь в школе и уже вовсе не первоклашка там какая-нибудь, а взрослая третьеклассница.  И при этом я, разумеется, круглая отличница.

Нет, вы только не подумайте, что я была вертихвостка и совсем не думала о главном. Просто так я играла в новую, взрослую жизнь, которую очень хотелось поскорее начать. В глубине души я понимала, что нужно хорошо учиться и вообще быть хорошей, послушной девочкой и стараться быть похожей на дедушку Ленина. Он, когда был маленький, очень хорошо учился, был честным и справедливым, всем помогал, любил своих родителей, братьев, сестер и животных. Еще я хотела быть похожей на Зою Космодемьянскую, которую фашисты пытали, желая узнать военную тайну, а она очень любила Родину, выдержала все муки пыток и погибла, отдав свою жизнь за нас, свой народ.

Я очень хотела быть похожей на дедушку Ленина и  Зою Космодемьянскую и воспитывала себя на их примерах. Однажды, когда я забыла ключи от квартиры и была вынуждена ждать маму в подъезде, я даже попробовала, смогла бы я выдержать пытки или нет. Дело было зимой. Батареи в подъезде были, как кипяток. Я зажала в руке тонкую трубу батареи и держала ее, сколько могла вытерпеть. Ладошка стала бордовой и болела потом дня два. Но, честно говоря, я так и не поняла, смогла бы я стать Зоей Космодемьянской, выдержать все пытки и не выдать военную тайну.  Но это так, отступление.

Ночь накануне.
Форма аккуратно висит на стуле: коричневое платье и накрахмаленный белый фартук с рюшами огибают спинку; поперёк сидения лежит предмет особой гордости – ажурные колготы производства ГДР (а это вам не какие-то отечественные хлопчатобумажные колготки, которые пузырятся на коленках и облегают ногу гофрированной трубой), а рядом сверкает белизной широкая капроновая лента с золотой каемочкой, которой утром суждено расцвести на моей голове праздничным бантом. Новые туфельки стоят рядом со стулом, а дерматиновый портфель – под столом. На столе - букет красных гладиолусов и будильник, заведенный на новую «взрослую» жизнь.  Композиция под названием «Первый раз в первый класс» завершена. И уж рядом со всем этим достоянием лежала в кровати я, семилетняя девочка, которая, боясь проспать, каждые полчаса просыпалась и в волнении смотрела на будильник.

На школьном дворе было шумно и многолюдно.
Десять классов. Каждого класса – от «А» до «Г». Постепенно вся эта масса народа под руководством учителей стала выстраиваться в колонны, как солдаты на плацу. Мама подвела меня к колонне, с табличкой «1 «Б». Радостная толкотня и галдеж. Дети, мамы, папы, бабушки и дедушки – все улыбались, знакомились, фотографировались. Вдруг я увидела невысокую, худенькую женщину и сразу поняла: это она, моя учительница. Среднего роста со светлыми волосами в кудряшках. Костюм светло-серого цвета, белая блуза, туфли на невысоком каблуке. Вид строгий, но не злой.  Губы подкрашены бледно-розовой перламутровой помадой, а серые глаза не накрашены, смотрят внимательно, иногда улыбаются. Она мне понравилась, хотя я немного боялась ее. Еще не бабушка, но уже пожилая. Так мне казалось тогда. Позже я спросила маму, сколько ей было лет. Мама ответила: «Да молодая, лет сорок». 

Наконец все классы выстроились перед школой. Родители стояли сзади, образуя шеренгу. Директор школы под гул голосов произнес приветственную речь. Красивый десятиклассник пронес на плечах первоклашку с громадным белым бантом на голове, старательно звонившую в колокольчик (вот повезло-то ей!), и нас пригласили по очереди проходить в школу. Первые – первоклашки.

Нас построили парами: мальчик–серый фланелевый костюм и  девочка–коричневое шерстяное платьице. Возглавляемые учительницей, мы, с гладиолусами и астрами, портфелями и ранцами, бантами и стрижеными головами, притихшие и взволнованные, вошли в школу. 

На двери каждого класса висела табличка. На нашем классе написано: 1 «Б».
Класс просторный, с большими окнами, яркими желтыми шторами и широкими подоконниками, на которых стояли цветы в горшках. От этого стало как-то по-домашнему уютно и поэтому не страшно. На стене висела большая доска коричневого цвета, на которой мелом с наклоном и нажимом красивым почерком нашей учительницы было написано Первое сентября.  Парты в классе стояли в четыре ряда. Что это были за парты! Трапециевидной формы, с углублениями для чернильницы и деревянных ручек со сменными перьями (да-да, уже не гусиные перья, но еще и не шариковые ручки) и с откидывающейся крышкой, которую следовало поднимать, когда встаешь для ответа или приветствия учителя и опускать, когда садишься. За партой сидело по два человека, и у каждого была своя откидывающаяся крышка.

Этот звук откидывающихся крышек мне всегда очень нравился.
Учитель входит в класс:
- Здравствуйте, дети!
Все встают, и у каждого крышка стучит по-своему: «тых-тых-тых», «клац-клац-клац», «тух-тух-тух».  Все хором:
- Здрав-ствуй-те!
- Садитесь, дети!
И опять: «тых-тых-тых», «клац-клац-клац», «тух-тух-тух».
- К доске пойдет ….(пауза)  Синяков Сережа.
И в тишине раздаётся одинокое:
- Тых.
Это Сережа встал и откинул крышку парты…

Сначала учительница рассадила нас по партам такими же парами, как мы зашли в класс. Каждый хотел сидеть за первой партой, потому что каждый думал, что будет учиться на одни «пятерки». Это потом опыт показал, что самая худшая парта – первая, а худшая из худших - напротив учителя. Сидеть за такими партами может только тот, кто действительно учится на «пятерки».  Меня посадили за первую парту напротив учительского стола. Вот здорово-то! Слева от меня - окно с цветами на подоконнике, напротив - учительница! Но учительница сразу стала нас пересаживать. Сначала она спросила, у кого плохое зрение и посадила этих счастливчиков за первые парты. Потом она отошла к доске, внимательно посмотрела на нас и стала пересаживать по росту: тех, кто пониже – на первые парты, кто повыше – на дальние. Мое место оказалось за третьей партой во втором ряду... Нет, ну надо же как не повезло: и ростом высокая, и вижу хорошо!

И вот, наконец, все сидят по местам и тихонько приглядываются друг к другу. Уже сразу кто-то нравится, кто-то нет. Лично мне мой сосед по парте совсем не нравится. Сопит и периодически шмыгает носом. Ужас какой! Сопливый, толстый и какой-то некрасивый. Мне совсем не хочется с ним дружить!

Учительница подошла к своему столу, но не села за него, а улыбнулась и сказала:
- Давайте знакомиться, дети! Меня зовут Идея Лукьяновна. Теперь давайте узнаем, как зовут вас. Когда я буду называть фамилию и имя, прошу вставать того, кого я назвала. Договорились?  Потом, когда мы познакомимся, я расскажу о правилах поведения в классе и школе и, конечно, о том, что мы будем изучать с вами в этом году.

Она взяла журнал и начала зачитывать фамилии в алфавитном порядке. Урок длился как-то долго и скучно.
Вдруг громко, долго и пронзительно зазвенел мой первый звонок после первого урока, и началась первая перемена. Это потом сразу после звонка на перемену мальчишки будут кидаться в неоконченную драку, а девчонки - сплетничать, дружить против кого-то и брать шефство над Петровым. Это потом по классу будут летать учебники, ручки будут превращаться в огнестрельное оружие, Сидорова будет гоняться за Ивановым с криком «Дурак, отдай мою тетрадку!» и, догоняя, бить его учебником по голове, а Иванов, лавируя между партами, будет кричать «Все равно спишу! Все равно спишу! Сама дура!» Это потом. А сейчас мы робко сидим и не знаем, что делать. В школе перемена, из коридора доносятся крики, а мы сидим тихо за своими партами.

Идея Лукьяновна улыбнулась: 
- Давайте вспомним, что я вам говорила. Во время перемены нужно выходить из класса.  Остаются только дежурные по классу. Они должны открыть форточки, чтобы проветрить классную комнату и проследить, чтобы все вышли. Еще они должны подготовить доску к следующему уроку, чтобы она была чистая. А после всех уроков они должны полить цветы. Сегодня у нас назначены дежурные с первой парты: Игорь и Света. Поэтому Игорь со Светой выполняют свои обязанности, а остальные дети выходят из класса.

Мы стали подниматься, вразлад хлопая крышками парт (тых-тух-клац, клац-тух-тых, тух-тых-тых) и несмело выходить из класса. Выйдя из класса, мы очутились в широком длинном коридоре, по которому с криками и визгом носились, сбивая друг друга, школьники, не думающие о том, что в этот коридор впервые, как цыплята из насеста, вышли первоклашки.

Конечно, у многих из нас был опыт детсадовской жизни, и в школу мы пришли выпускниками все-таки  старшей группы детсада (а это уже что-то значит). Но одно дело детский сад, а другое – ШКОЛА. Это же другая, новая, взрослая жизнь!
Первая перемена была первым уроком жизни в школе. Мы же не знали, что в Школе (!!!) можно беситься, как дома, в детском саду или во дворе! Класс! Мы же думали, что это солидное учреждение. Вторая перемена прошла уже веселее, а на третьей мальчишки уже мерялись силами, а девчонки образовывали кружки по интересам.

Домой я пришла счастливой и уставшей от эмоций. Завтра будет второе сентября.
Белый парадный бант и белый фартук лежат в ванной комнате в очереди на стирку.

А форма, уже повседневная, снова аккуратно весит на стуле: коричневое платье, черный фартук и бант огибают спинку, а поперек сиденья лежат коричневые колготы отечественного производства. Коричневые туфельки стоят в прихожей, а дерматиновый портфель по-прежнему занимает место под столом. На столе стоит будильник, заведенный на семь утра. А в кровати лежу я, семилетняя девочка. Девочка, вступившая в новую жизнь.