Ярослав 20. Детская библиотека

Я уже упоминал о сарае с книгами и старыми журналами. Но и в доме литературы хватало. Во время войны всё это бабушка хранила, завернув в клеёнку и закопав в землю.
Мне остаётся только пожалеть, что отец, продавая дом, отнёсся ко всему этому, как к ненужному хламу.
Но при всём обилии литературы в доме, бабушка понимала, что мне нужны всё-таки не новеллы в духе Эдгара По, напечатанные в дореволюционных выпусках «Вестника иностранной литературы», а то что ближе мне и по возрасту и по сегодняшней реальной жизни, и повела меня в городскую детскую библиотеку.
И времяизмерение для меня стало определяться промежутками между посещениями библиотеки.
Как я полюбил это здание из красного кирпича!
Отдел выдачи книг. Небольшая очередь вдоль барьера, отделяющего клиентов от библиотекаря. На стене копии иллюстраций Дегтярёва к сказкам Пушкина. Копии цветные, размером 0,75х 1,0 м.
Вот и моя очередь подошла.
-Мальчик, ты же не прочитал эту книгу, а уже принёс на обмен.
И мне приходится доказывать, что я уже прочитал. И я торжествующе пересказываю содержание, и поражённая библиотекарша даёт мне следующую книгу. И скоро она меня уже запомнила и относится с дружественным участием.
Прежде всего я перечитал книги, что мне читала мама в эвакуации: сказки Гауфа и Андерсена, повести Кассиля и Гайдара.
А потом я читал то, что и все мальчишки моего возраста.
Житков, «Белеет парус одинокий» Катаева, «Дорогие мои мальчишки» Кассиля, «Остров сокровищ» Стивенсона, «Барон Мюнхгаузен» Распэ,  и, наконец, «Три мушкетёра» Дюма!  И конечно, Гайдар! 
Как я хохотал и переживал над страницами «Том Сойера», бросился читать Гек Фина, но это продолжение, как и все последующие, показалось мне вымученным и потеряло прежнюю жизнерадостность.
А ещё мама покупала мне книги Перельмана: "Занимательная физика", "....математика", и другие книги популяризаторы наук. Казалось: вот такие были бы учебники!
А напротив выдачи книг читальный зал. В классе у меня появился друг Вова Прилепский. Очкарик, не участвовавший в мальчишеских потасовках, страстный любитель книг. Вот он и настроил меня на читальный зал.
В небольшом зальце ещё не просохли от утренней мойки полы. В распахнутых окнах полощутся белые занавески. А за окнами уже набирает силу летний зной крымского лета. В шкафу многотомное издание Жюль Верна (изданное наверно где-то в 30-х годах) в красивых переплётах с красивыми гравюрами. Вот мы и читаем эти томики – гордость евпаторийской детской библиотеки.
Очень скоро я понял, что  Жюль Верн – это популярные учебники по физической географии земного шара, разбавленные на сотни страниц приключениями. Там всё было схематичным: приключения, образы и действия злодеев и положительных героев, зато тщательно описывались флора и фауна какой-нибудь Замбези.
Мама на мои дни рождения дарила мне книги. Одним из таких подарков был однотомник Гоголя. Правда, читать этот фолиант можно было только сидя за столом, но полюбил я Гоголя сразу и навсегда.
Таким же фолиантом была издана и другая подаренная мамой книга: сочинения Маяковского. Маяковского читать было сложнее. Прочитав строфу, нужно было вернуться к её началу, разобрать рифмы и затем прочитать ещё раз и обязательно вслух и громко. Но зато, какие рифмы, не простенькие пушкинские: «Я помню чудное мгновенье… вдохновенье», а рифмы – словосочетания, необычные, вначале даже неуловимые. Но как великолепно они звучали, когда я их читал вслух.
Это было чудо, необъяснимое и завораживающее.
Уже в старших классах моей учительницей была прекрасный педагог Алина Петровна Бахрушина. Кроме великолепного чувства стиха она была прекрасна и внешне. И такое сочетание женской красоты и душевного богатства гармонично сочеталось с поэтическими строками, которые она нам несла. Впрочем, в неё влюблён был не только я, но и ученики всех классов, где она читала, включая девочек.
Девочки более наблюдательны, и, когда много лет спустя, я заговорил о ней со своей соученицей, то та заметила: «Когда Алина начинала говорить о Маяковском, то от волнения у неё на шее появлялись розовые пятна». Завидное умение воспринимать поэзию таким образом!