Двое и краски

…Когда в Пустой Город приходит утро… Но ведь не думали же вы, будто Город живёт только ночью? Нет, Город живёт всегда; хотя, конечно, ночью здесь всегда людно, шумно и весело. Зато утром Город затихает, и на улицах, кажется, не встретить ни души.

Но в действительности это не так. Ведь когда в Пустой Город приходит утро, по Прибрежному переулку – узкому и тесному, зажатому между насупившимися домами – на набережную спускаются двое: Художник и Девочка в Беретке.

Художник – это полноватый, лысоватый господин лет шестидесяти. Обычно он одет в добротную коричневую пару, в которой ему, впрочем, всегда жарко, так что пиджак он, как правило, несёт подмышкой. На его ногах – стоптанные парусиновые туфли; голову, кое-где всё ещё покрытую длинными седоватыми волосами, укрывает белая хлопчатобумажная панама; через правое плечо перевешиваются ремни двух складных мольбертов. Лицо его – в меру полноватое, в меру морщинистое, но всегда гладковыбритое. Крупный нос с развитыми крыльями вдыхает свежий воздух Нового Утра, узкие губы вечно капризно поджаты. По-стариковски выцветшие, его голубые глаза всегда подёрнуты пеленой задумчивости. О чём он думает? Едва ли кто-нибудь из жителей Города сможет ответить вам на этот вопрос.

Что же касается Девочки в Беретке, то ей на вид лет четырнадцать, или чуть больше. Синеглазая, белокожая, не по-детски серьёзная, она любит заплетать свои золотые локоны в косичку – «колосок», и терпеть не может жару, а оттого всегда одета в белый ситцевый сарафан с мелкими сиреневыми цветами, белые босоножки и ярко-синюю беретку с белым помпоном. Собственно, из-за этой беретки она и заслужила своё прозвище: дело в том, что никто не знает её имени, как и имени Художника. Впрочем, для Пустого Города – Города Потерявших Имена – это дело обычное…

Итак, эти двое спускаются на набережную. Здесь всегда безлюдно, а на смотровой площадке можно с удобством расположить мольберты. Отсюда видно Море; от площадки его отделяет широкая полоса пляжа, который, впрочем, тоже всегда пустует, и только по почерневшему от времени дощатому причалу ходят деловитые чайки, беспечно болтая друг с другом о том, о сём.

Художник раскладывает мольберты. Тут же на свет Божий извлекаются кюветы с акварелью, беличьи кисти всех размеров, и два больших альбома, а также бутылочки с чистой водой…

Они почти не говорят друг с другом: кажется, они понимают друг друга без слов. Они рисуют, а перед ними, будто застывший в терпеливом ожидании, стоит Город. Что же они нарисуют сегодня?

Это портреты. Художник рисует быстро: акварель легка на подъём, но столь же быстро сохнет, так что он должен поторопиться, чтобы картины вышли именно такими, какими он хочет их видеть. Девочка же рисует не торопясь, вдумчиво и осторожно. Но они никогда не смотрят друг другу в альбомы, во всяком случае, во время работы.

Давайте осторожно заглянем в альбом Художника. Что там? Кто там? Смотрите-ка, да это же Продавец Надежд!

– Доброго утречка, господин Художник! Доброе утра, Беретка! – ухмыляется худой, лохматый, черноволосый мальчишка, бережно сжимая подмышкой коробку из-под обуви. Девочка сердито хмурит золотые брови, но невоспитанный юнец уже убегает, и смех его скачет по улицам Города, отражаясь от стен домов.

Художник, однако, не обращает на мальца ровным счётом никакого внимания. Место в его альбоме теперь занял Старший Околоточный.

– Доброе утро, господин Художник, доброе утро, молодая госпожа, – гудит он басовито и, взяв под козырёк, неспешно удаляется вверх по Прибрежному переулку, продолжая свой ежедневный обход.

А Художник уже рисует Фонарщика; но тот, буркнув лишь «здрасте», быстро, чтобы никто не заметил, проулками уходит вглубь Города…

Художник рисует, не останавливаясь, почти весь день. Девочка в Беретке же, напротив, частенько прерывает свою работу, чтобы сбегать к морю, спугнуть крикливых чаек, побегать за непостоянной волной, побросать в воду камушки… но всё же вернуться и вновь взяться за рисунок.

Наконец Художник отходит от мольберта, на ходу бросая кисточки в коробку. Прислонясь к парапету смотровой площадки, он набивает трубку ароматным табаком и закуривает: в небо устремляется тонкая струйка дыма. Художник молча стоит там, глядя на возвышающийся над ними Город.

Теперь он вновь полон людьми, и прочими странными созданиями. Они проживут недолго, всего одну ночь, а затем пропадут, словно и не было их никогда. И тогда Художник снова вернётся сюда, на эту смотровую площадку у моря, и снова их всех нарисует, – чтобы они смогли прожить ещё одну яркую, весёлую ночь…

И вновь страницы его альбома будут пусты.

…Докурив, он вытиряхивает пепел в урну и убирает трубку в замшевый мешочек, а его – в карман пиджака. Затем он подходит к мольберту юной Художницы и оценивающе смотрит на её рисунок. После этого, скептически хмыкнув, он убирает краски и кисти в ящик мольберта, складывает его и вешает на плечо.

Девочка в Беретке стоит напротив своего рисунка и внимательно на него смотрит.

Там, на рисунке… точнее, уже у парапета застыл, повернувшись к ним спиной, тот, кто известен как Монстр.

Он не оборачивается. Он не видит, как двое Создателей этого Мира собирают остатки своего нехитрого инструментария и уходят вверх по Прибрежному переулку. Он не видит, как Девочка в Беретке останавливается, чтобы оглянуться и ещё раз посмотреть туда, где она оставила своё Создание.

Он видит только море.


Ладышкино, 10.07.2015