Бродяги Дикого Запада. Резня Уитмен

К движению на Запад американцев в конце 30-х начале 40-х годов ХIХ  века подталкивали как геополитические, так и экономические причины. Еще в 1819 году тогдашний государственный секретарь Джон Куинси Адамс прямо заявил: «Пока в европейском сознании Соединенные Штаты не будут ассоциироваться с Северной Америкой как с географической реальностью, любое наше усилие разуверить мир в наших честолюбивых замыслах лишь убедит всех в том, что мы лицемерим, скрывая свои истинные цели».
Американские президенты того времени отлично понимали, что эта страна изначально строилась на идее экономического процветания всех ее граждан. И что эмигрантам нельзя закрывать единственный оставшийся путь к процветанию – путь на Запад, поскольку миллионы из них не увидели на востоке США больших возможностей для самореализации. Земли были раскуплены, власть распределена, и все, что оставалось простому человеку, – это работать на других за мизерную плату. Именно внутри эмигрантской массы впервые запылал азарт исхода.
Когда в самом начале своей истории Конгресс США на полном серьезе обсуждал законодательный акт, запрещавший заселение земель западнее Миссисипи, то он был с треском провален. Вместо него в 1790 году были приняты легендарные «северо-западные ордонансы», по которым абсолютно бесплатно 500 000 квадратных километров государственных земель между Аппалачскими горами и рекой Миссисипи передавались поселенцам. За неполные 10 лет на этой территории образовалось 5 густонаселенных штатов: Индиана, Иллинойс, Мичиган, Висконсин и Огайо. США подошли вплотную к реке Миссисипи и перешагнули границы, установленные мирным договором с Англией.
В американской территориальной экспансии можно выделить два так называемых «колонизационных потока». Их общей конечной целью было тихоокеанское побережье, но «северный поток», который представляли промышленники и торговцы Новой Англии (северо-восток США), стремился в богатый лесом и пушниной Орегон, а «южный поток», организованный и поддерживаемый плантаторами из южных штатов, заливал бескрайние, не тронутые плугом, просторы Новой Мексики, Техаса и Калифорнии.
Но далеко не все американцы безоговорочно поддерживали экспансию, у каждого действия по расширению территории, будь то война, или дипломатический спор была очень сильная оппозиция. Как на Юге, так и на Севере возникали новые основания для отрицательного отношения к неразборчивому расширению территории. К прежним сомнениям и опасениям (переселение людей, смешение рас, ослабление старого доброго союза) теперь добавилась боязнь политического усиления одной из сторон за счет присоединения новых штатов. Ни у одного из президентов США, начиная с Томаса Джефферсоном (первым присоединил к США новые земли – Луизиану – И.К.), и, заканчивая Джеймсом Бьюкененом (последний перед Гражданской войной президент США – И.К.) не было четкой программы освоения новых территорий.
Американские действия по расширению территории наталкивались на неготовность соседей США по континенту уступать им. Это порождало многолетние международные территориальные споры, инициатором которых выступали США. Но, тем не менее, территориальная экспансия, каким бы причинами она ни была вызвана и какими бы методами ни осуществлялась, к концу первой половины XIX века выполнила свою главную задачу – создала современную территорию США. И инструментом  данной экспансии были ни кто иной, как простые эмигранты, потоком хлынувшие в Орегон, Техас и Калифорнию. Их сравнивали с бизонами прерий, постоянно гонимых наступающей цивилизацией и считали большими эгоистичными привередами, которым мешают соседи, если поселяются в десяти милях от них. Да, они искали простора и бежали от условностей ограничивавших их свободу, и в первую очередь свободу вероисповедания, ибо на востоке страны данная свобода стала ущемляться.
Кроме этого, исследования  территории Запада,  проведенные в первых десятилетиях века, открывали для американских пионеров новые пути и новые земли для освоения этих обширных земель. Почва для массовой миграции  на Запад была подготовлена: армия строила форты для защиты поселенцев, а правительство готовило законы, поддерживавшие их притязания на занимаемую землю. И караваны пошли…
В данном эссе будет рассказано о семье переселенцев – протестантских миссионеров супругах Уитмен, которые прибыли в Орегон в 1836 году и поселились к западу от Скалистых гор, а также о трагедии, которая их постигла в конце первых десяти лет  жизни на Западе.
Молодой врач из Нью-Йорка Маркус Уитмен, некогда вынашивавший  намерения добиться успеха в политической деятельности,  оставив  прежние мечты и амбиции, решил попробовать себя на поприще христианского проповедника, услуги которых в начале 30-х годов так были нужны на Западе в деле просветления «заблудших туземцев».
В 1834 году Маркус Уитмен становится челном одной первых американских христианских организаций «Совет уполномоченных по иностранным миссиям», осуществлявшей набор добровольцев с богословским образованием для проведения миссионерской деятельности среди индейских племен Запада.
В 1835 году Маркус Уитмен совместно с весьма известным и популярным на то время в США пресвитерианским проповедником Самюэлем Паркером впервые отправляется  на Запад с целью определения места для основания протестантских миссий в землях индейцев. За время  этого путешествия Паркер и Уитмен основали  ряд миссий на территории современных штатов Айдахо, Монтана, Вашингтон и Орегон. После проповеди на рандеву Грин-Ривер в Скалистых горах пути друзей разошлись, Паркер отправился в форт Ванкувер, а Уитмен после ликвидации очага эпидемии холеры, разразившейся среди индейцев неперсе, вынужден  был вернуться на восток из-за проблем со здоровьем.
 Индейцы неперсе весьма прониклись христианским учением о Спасении, которые проповедовал Уитмен, и просили его остаться навсегда. Но Уитмен не мог тогда выполнить просьбу неперсе, пообещав им вернуться в следующем году и привести с собой других учителей и миссионеров.
В Нью-Йорке Уитмен, а также немного позже возвратившийся туда Паркер представили доклад Совету уполномоченных относительно  скорейше необходимости включиться в процесс христианизации индейцев, начатый конкурирующей с протестантами католической конфессией в лице ордена иезуитов.  Выслушав авторов доклада и одобрив их идею, Совет выпустил прокламацию с призывом ко всем протестантским церквам  принять участие в походе на Запад.
Незадолго до второго своего путешествия на Запад Маркус Уитмен женился на благочестивой и Боголюбовой христианке, дочери плотника  Нарсиссе Прентис, которой исполнилось на тот момент 28 лет. Нарсисса закончила женскую пресвитерианскую семинарию в Нью-Йорке и была в числе тех, кто откликнулся на призыв Совета уполномоченных по иностранным миссиям. Как и многие молодые женщины той эпохи Нарцисса была членом движения «Второго Великого Пробуждения» – волны возрождения протестантской церкви, которое набрало обороты в США в 20-х годах ХIХ века  в среде баптистских и методических общин протестантов.
В марте 1835 года она преступила к миссионерскому служению, твердо решив для себя, что это ее призвание.
Вскоре после свадьбы Маркус и Нарсисса Уитмен с группой миссионеров, в том числе друзьями их семьи Генри и Эллизой Сполдинг в мае 1836 года в Сент-Луисе присоединились к каравану мехоторговцев, отправлявшемуся в Орегон. Проводниками каравана были известные горцы Милтон Саблетт и Томас Фицпатрик, о которых было рассказано в предыдущих главах настоящей работы.
Вряд ли Нарсисса представляла себе, что будет делать на Западе. Ее юность прошла в жадном поглощении миссионерской литературы тех лет, и  она, руководимая чистыми амбициями, собиралась предварить в жизнь лучшие из записанных в книгах сценариев обращения индейцев в христианство. Ей казалось, что  индейцы встретят ее как дорогую гостью, и  она без труда проведет грандиозное в истории крещение. Она тогда просто не имела понятия, что такое Запад, и что значит миссионерская работа в этом регионе. «Мы желаем стать полезными этим темным индейцам указать им путь к спасению, а это большая ответственность быть первопроходцем  в таком важном деле. Не без опаски мы беремся за него», – писала Нарсисса в своем дневнике.
Прежде чем описать некоторые подробности путешествия супругов Уитмен, стоит отметить, что Нарсисса и Эллиза Сполдинг в этом путешествии были единственными женщинами, которые стали первыми американками, достигшими окраины Запада – территории Орегон, и к тому же первыми, из женщин кому удалось перебраться через Скалистые горы.
В ходе путешествия Нарсисса Уитмен писала письма своим родственникам, из которых сложился своеобразный дневник. Тяжелое полугодовое путешествие, условия жизни на неосвоенной территории, отношения с индейцами, семейные радости и несчастья – все это она отразила в своих письмах, ставших достоянием историков и писателей современности.
«…Наш караван подобен передвижной деревне: почти 400 животных, включая наших, в основном мулов, и 70 человек. У Меховой компании есть семь тяжелогруженых фургонов, каждый из которых тянут по шесть мулов, и одна повозка, которую тянут два мула. В ней едет хромой человек – один из владельцев Компании (Милтон Саблетт – И.К.). У нас два фургона. В одной едут мистер и миссис С., мой муж и я, в другой – мистер Грей и багаж. Наши индейские мальчики управляют коровами, а Дулин – лошадьми. Молодой Майлз ведет наших лошадей, по четыре в упряжке. Сейчас, Э., если ты хочешь посмотреть на наш лагерь в движении, посмотри вперед и увидишь нашего проводника и капитана – Фицпатрика. Сразу за ним – вьючные животные, все мулы, нагруженные огромными тюками. После этого ты увидишь фургоны и в конце нашу компанию. Все мы занимаем много места. Навьюченные мулы всегда идут гуськом, прямо как индейцы», – записала Нарцисса свои первые впечатления после того как их миссионерская группа примкнула к каравану горцев.
Пересекая некоторые участки равнины, караван переселенцев сталкивался с огромными трудностями из-за нехватки воды и корма для скота. Напряжение добавляли индейцы пауни, которые по славам Нарциссы никогда не видели белых женщин и с изумлением рассматривали их,  собираясь вокруг палаток, когда караван проходил мимом индейской деревни.
Караван намеренно шел в обход территорий населенных враждебными индейцами, поэтому маршрут до Орегона  растянулся  более чем на 2100 миль и пролегал через некоторые районы Небраски, Вайоминга и Айдахо.
 Добравшись до гор Блэк-Хилс,  караван остановился для охоты на бизонов, и поэтому предела радости Нарциссы Уитмен и ее спутницы Эллизы Сполдинг не было предела. Женщины радовались, что наконец-то, были освобождены от обязанности выпекать хлеб под открытым небом, поскольку до встречи с бизонами другой еды у путников почти не было.
«Мы чувствуем, что Господь благословляет нас больше, чем мы ожидали. Пусть наши друзья дома присоединятся к нам и воздадут ему хвалу и благодарность за его милость к нам. Мы идем на месяц раньше, чем муж в прошлом году, и Компания хочет быть на рандеву к 4 июля. Мы только что пересекли реку и останемся здесь до завтрашнего утра.
По пути в страну бизонов мы должны были печь хлеб на десять человек. Сначала это было тяжело, поскольку мы не понимали, как это делать под открытым небом. Но потом мы привыкли, и это было довольно легко. В июне мы впервые попробовали вкус бизона. С тех пор я редко готовлю. Никто из нас не любит бизонье мясо так, как мы с мужем. Каждый кусок мяса он готовит по-своему… С тех пор нам не нужен хлеб. Утром у нас мясо и чай, а в полдень – чай и мясо. Разнообразие – в разных способах приготовления. Я наслаждаюсь им, и оно мне подходит. Мое здоровье великолепно. Пока у меня есть бизонье мясо, мне больше ничего не нужно. Сестра Сполдинг существенно зависит от него – она немного болеет», – отмечала Нарсисса.
Наиболее серьезным препятствием был переход через континентальный водораздел – огромное плато разделявшее континент надвое. Открытый к тому времени Южный проход (Саут Пасс) позволил путешественникам пройти Скалистые горы в Вайоминге и выйти в сентябре  к форту Уолла-Уолла, принадлежавшему «Компании Гудзонова залива».
В  6 милях (10 км)  от форта на земле принадлежавшей индейцам племени каюсов, Уитмены  в юго-восточной части современного штата Вашингтон основали миссию Вэйлэтпу, а другие миссионеры, в том числе и семья Сполдинг, двинулись дальше в земли проколотых носов (неперсе) и уматилла.
 Поначалу каюсы встретили проповедников с энтузиазмом.
 «Как только я спустилась со своей лошади, меня окружила группа женщин-туземок. Они по очереди пожали мне руки и поприветствовали самым искренним поцелуем. Это было неожиданно и очень трогательно. Так же они поприветствовали и сестру Сполдинг. После того, как мы сели посреди глазевшей на нас толпы, один из вождей, которого мы видели раньше, подошел к нам с женой и очень вежливо представил ее нам. Они говорят, что очень любят нас и благодарят бога, что они увидели нас, и что мы пришли жить у них», – писала Уитмен.
В течение нескольких следующих месяцев Уитмены построили небольшой дом и различные хозяйственные постройки и преступили к работе среди индейцев каюсов. Миссионеры призывали индейцев больше заниматься оседлыми видами деятельности, например, сосредоточиться на земледелии, и личным примером показывали преимущество сего вида для добывания хлеба насущного. Кроме этого Нарсисса основала школу для индейских детей, где преподавала им уроки письма и математики, а также проповедовала слово Божье и изучала с ними Библию.
 Ошибка миссионерской деятельности Уитменов и им подобных пресвитериан заключалась в том, что просвещение индейцев они первоначально проводили исключительно на английском языке, игнорируя местные наречия, что в итоге затрудняло восприятие индейцами просветительских идей.
 Вскоре Уитмены решили, что некоторые традиционные обычаи индейцев, например, такие как желание, получать подарки в знак уважения, являются формой вымогательства и, поэтому сами по себе нелепы, что отталкивало индейцев от них.
 Кроме этого, понятие Уитменов о святости домашнем очага в корне отличалось от такого же понятие у местных индейских племен.  Уитмены уверяли индейцев в том, в домашний очаг у каждой  христианской семьи отдельный и право пользования им принадлежит исключительно той семье у которой он находится. Индейцы же жили малыми и большими семейными группами, и естественно, в данном вопросе их понимание расходилось с пониманием очага у христиан. В итоге индейцы проигнорировали предложение миссионеров построить общую для всех церковь, поскольку  их менталитет не воспринимал логики белых людей – призывавших с одной стороны к индивидуализации каждой семьи, а с другой к общности семей под крышей здания называемого церковью.
 Также индейцы обратили внимание, что проповедница стала, отвращается от них, когда они толпами приходили в ее дом для бесед о Боге. «Они используют мой дом как место сборища. Они настолько грязны и вшивы, что я стала побаиваться того, как бы мне не подхватить от них какую-нибудь заразу», – писала Нарцисса своей матери.
Исходя из анализа содержания писем Нарсиссы, можно сделать вывод, что каюсы  вовсе не нравились ей. Она видела в них прямо противоположное тому, что любила и ценила. Она говорила о них, что они дикари, невежи, лентяи, варвары. Таким образом, она невольно выдавала свою эмоциональную реакцию на людей, которых не понимала и боялась. Индейцы не менялись, так, как она хотела их изменить, ради их же собственного блага и все это в комплексе отвращала ее от них.
Каюсы же не понимали, зачем Уитмены убеждают их отказаться от традиционной веры и обижались, когда Нарсисса не пускал их в свой дом. «Индейцы опять хотели молиться в нашем новом доме, но мы объяснили им, что дом жилой, и мы не пустим их молиться в нем, потому что они нанесут столько грязи и блох, что нельзя будет жить», – оправдывалась Нарсисса в одном из своих писем.
Она также не нравилась каюсам, и когда она совсем отвернулась от них, и стала относиться к ним грубо, они озлобились в серьез.
Индейцы говорили Уитменам: «Нам не нравятся ваши глупые слова. Уходите», – но, Уитмены остались.
14 марта Нарсисса на двадцать девятом году своей жизни родила дочь, которую Уитмены назвали Эллис Кларисса. Девочка росла тихим и не беспокойным ребенком, и стала первым американским младенцем, который родился на территории Орегона.
«Малышку ежедневно навещают индейцы. Вокруг дома постоянно толпятся индейские женщины, в ожидании возможности увидеть ее. Сам ее вид был для них в новинку. Цвет ее лица, ее размеры и одежда и т. д. – все вызывало удивление дикарок. Они не пеленают детей, и плотно привязывают к их головам доски, так что головы девочек становятся сплюснутыми… (обычай некоторых индейских племен – детей оставлять в колыбели с привязанной к голове доской, чтобы изменить форму черепа – И.К.)», – отмечала Нарсисса.
В первые годы жизни в миссии, Уитмены обратили в свою веру заезжего шотландца, франко-канадского католика и нескольких гавайских рабочих нанятых миссией, но они так и не окрестили ни одного каюса.
«Индейцев не так-то легко убедить. Они уверены, что тот, кто работает – это раб или подчиненный. Когда они слышат, что их дети что-то делают, их охватывает паника, и это приводит к неприятностям… Никогда я еще так плохо себя не чувствовала. Даже тогда, когда я пишу, у меня в ушах гремят бубны и крики дикарей. Эти звуки так далеки от пения струн моей души, как восток далек от запада. Милые друзья думайте иногда обо мне почти одной в глубинах дикой тьмы», – писала Нарсисса  в расстроенных чувствах от неудач в миссионерской работе среди каюсов.
Однако Нарсисса иногда обольщала себя надеждами на то, что все-таки им с мужем с трудом, но удается «воспламенять» огонь христианской веры в  душах каюсов: «Кажется, за короткий срок, что мы здесь, дела идут так хорошо, как только может ожидать любой миссионер. Мы видим, что всего за один год в индейцах произошло огромное улучшение. Особенно изменился тот старый вождь Умтиппе, который прошлой весной угрожал мужу. Он изменил отношение к нам и к дому. И, кроме того, мы лучше знаем их язык, так что муж способен поведать им об истине, зная, что они поймут его слова. И у нас есть доказательства, что их разум чувствует силу божественной истины. В одно из недавних воскресений у нас было интересное совместное богослужение. Все они, кажется, проявили глубокий интерес к данным им наставлениям. Некоторые чуть ли не упрекали нас за то, что мы рассказали им о вечной жизни. Один сказал, что им было хорошо, когда они не знали ничего, кроме охоты, еды, питья и сна, а сейчас им плохо. Мы долго говорили о всепрощающей любви Спасителя. Самое интересное – воскресная школа, в которую приходят дети, и молодежь в пять часов. Старикам, кажется, так же интересно, как детям. Мы учим их десяти заповедям, которые им очень нравятся».
В июне 1839 года Уитмены потеряли свою единственную двухлетнюю дочь Эллис, которая пошла на реку и утонула. «Я лишилась той, кого так нежно любила. Иисус полюбил ее и забрал от меня… В прошлое воскресенье она, полная здоровья, веселая, счастливая, любимая родителями, исчезла в один миг. Она пошла к реке с двумя чашками, набрать воды для стола, упала в воду и утонула. Таинственное событие! Мы с мужем можем объяснить причину происходящего только тем, что так захотел Господь»,– записала Нарсисса 25 июня 1839 года.
После смерти дочери, Нарсисса заболела депрессией и часами писала хронику каждой минуты своих ежедневных переживаний и трудностей, с которыми им приходилось сталкиваться: «Пришел черед испытания, которого я боялась больше всего – мой муж уехал из дома и оставил меня одну. Тогда я полностью осознала всю горечь своей утраты. Муж уезжал и раньше, но со мной оставалась доченька, которая всегда облегчала мои одинокие часы. Прибавь к этому болезнь и смерть двух детей-индейцев, тоже внезапную, заботы об их похоронах и встречу со всеми суеверными чувствами и представлениями, которые питают индейцы насчет болезни и смерти. И все же, дорогая мама, ты сможешь понять лишь толику того, что я перенесла. Я не могу описать, что я переживала в то время».
Маркус Уитмен часто покидал дом и осуществлял поездки по разным миссиям, к тому же подолгу он останавливался у индейцев неперсе и уматилла,  выполняя среди этих племен свой врачебный долг, а также духовно окормлял их, и Нарсисса на долгое время, абсолютно беззащитная, оставалась одна среди враждебного индейского окружения.
К этому времени миссия Уитменов превратилась в пункт остановки караванов переселенцев,  шедших в Орегон, а земли каюсов все больше и больше наполнялись эмигрантами с востока.
К 1843 году, около тысячи новых поселенцев, включая миссионеров с востока, которых привел в очередной раз сюда Маркус Уитмен, поселились в окрестностях его миссии, что способствовало возникновению ряда стычек с индейцами неперсе и каюсов. Индейцы потребовали от поселенцев приношения даров за пользования их охотничьими угодьями, пастбищами и пахотной землей. «Дикари чрезвычайно горды, надменны и наглы по отношению к нашим людям, – писала по этому поводу Нарсисса Уитмен, – и держат  всех в напряжении, требуя от них платы и подарков. Мы же проявляя к ним терпение и снисходительность, продолжаем кормить их и ублажать до полного их удовлетворения».
 Более того конкуренцию миссионерской деятельности Уитменов стали составлять появившиеся в Орегоне католические священники, которые также как и пресвитериане вели борьбу за души индейской паствы. Неприязнь межу индейцами и протестантскими миссионерами усиливалась из года в год. Причиной тому была не только проповедническая деятельность иезуитов, настропалявших индейцев не слушать «лжехристиан», но и бесцеремонный захват поселенцами индейских земель, и как следствие возникновение очагов различных заболеваний, приносимых белыми эмигрантами.
«Недавно на Уолла-Уолла появился католический священник. Он встретился с индейцами и использовал свое влияние, чтобы отторгнуть их от нас. Он запретил им приходить к нам и наполнил их умы сомнениями в истине, которой мы учим, и его собственной доктриной. Сказал, что мы достаточно долго, слишком долго разговариваем с ними об их дурных сердцах. Сказал, что мы должны были крестить их и т. д., и т. д. Началась борьба – мы не знаем, какие испытания нас ожидают. Мы никогда не чувствовали такой поддержки индейцев, как сейчас», – отмечала Нарсисса.
Для Нарсиссы смерть ее дочери была началом катастрофы, физического и психического надлома, но ситуация исправилась, когда  в 1844 году Нарсиссса и Маркус приняли на воспитание семерых детей родители которых погибли на Тропе Орегон.
Еще до подхода каравана к миссии Уитменом, к ним прибыли посыльные и рассказали о супругах Генри и Наоми Сэгер умерших в пути от холеры. Эти люди спросили согласия Уитменов взять на воспитание семерых сирот Сэгер, на что супруги охотно согласились.
«Нам предложили взять к себе семерых детей сирот, у которых не осталось родных. Разве могли мы отказать. Нельзя бросить страждущих, посланных нам Господом», – писал Нарсисса.
Уитмены просили передать в караван, что возьмут всех семерых. Спустя несколько дней после шести месяцев пути дети супругов Сэгер достигли своего нового дома в Орегоне. Нарсисса Уитмен вышла встретить их в первый раз. «Это была крупная, статная женщина с красивыми рыжими волосами, большим носом и большими серыми глазами, – позже вспоминала о встрече со своей приемной матерью, одна из дочерей Сэгеров, Кэтрин. – Она была в темном ситцевом платье и матерчатой шляпе. Робко глядя на нее, мы думали, что таких красавиц еще не видели».
Появление детей Сэгер стало спасением для Нарсиссы, она вскоре смогла восстановить домашний быт, и вновь заняться миссионерской работой, ради которой прибыла на Запад.
В письмах к своей семье в Нью-Йорке, она все еще превозносила достоинства жизни в Орегоне. «Здесь прекрасный, здоровый климат, – отмечала она в письме к брату Эдварду, 13 апреля 1846 года, – Я желаю, чтобы ты, папа и мама, вместе со мной наслаждались здешними красотами. Мы счастливы от того, что в наших семьях поселился мир, но все же я хотела бы оказаться в лучшей ситуации, чем та, которая есть».
Но за десять лет в Орегоне тот лучший мир, о котором мечтали Маркус и Нарсисса так и не наступил для них. Работа по христианизации каюсов была полностью провалена, и от безнадеги Маркус бросил заниматься миссионерской деятельностью, и стал в основном помогать караванам, которые то и дело шли через земли индейцев.
Зима 1846 –1847 годов выдалась довольно-таки холодной. Зимой пострадал не только скот переселенцев, но и индейцы. Корь, занесенная на Запад эмигрантами, пронеслась по деревням каюсов. От эпидемии кори умерла половина племени, большинство из которого дети.
Маркус Уитмен помогал каюсам как мог, оказывая им медицинские услуги, но среди убитых горем касюсов пошел слух, что он тайком разносит болезнь, а не лечит ее.
Индейцы Запада считали, что причина их массовой смерти от неизвестной болезни кроется в плохой магии знахаря, который берется врачевать болезнь. В этой связи всю ответственность за происходящее они возлагали на знахаря или шамана, а в данном случае на врача Маркуса Уитмена. Но большей степени это был вполне закономерный выброс напряжения, накопившегося в отношениях между индейцами и захватывавшими их земли европейцами.
Вечером 29 ноября 1847 года  шестеро каюсов во главе с их вождем по имени Тилукаикт пришли к дому Уитменов и увидели Нарсиссу, которая несла в дом молоко.  Нарсисса подумала, что они будут попрошайничать, и сказала им, что молоко для ее больного ребенка, что в действительности оказалось именно так, поскольку корью тогда заболела шестилетняя Хана Сэгер. Потом Нарсисса демонстративно захлопнула перед индейцами дверь. В ответ Тилукаикт  и его воины, по словам Мэри Энн – юной дочери горца Джима Бриджера, которая в то время квартировала в миссии и мыла посуду на кухне в доме Уитменов, выбили кухонную дверь, ворвались в дом и потребовали, чтобы доктор Маркус оказал медицинскую помощь. Маркус Уитмен вышел к индейцам с лекарством и сел за стол, пригласив также сесть и вождя Тилукаикта.
 Раньше Тилукаикт всерьез думал принять христианство, но теперь «болезнь белых людей» отняла у него троих детей, и когда он разговаривал с Маркусом, то один из каюсов,  которого Уитмены называли Томас, зашел за спину Маркуса и нанес ему два рубящих удара томагавком. Потом еще один из каюсов выстрелил Маркусу в шею, после чего индейцы вышли наружу.
Тринадцатилетняя Кэтрин Сэгер, находившаяся в то время с Нарсиссой, позже вспоминала: «Мы с матерью находились в другой комнате и прибежали на звуки выстрелом. Окровавленное лицо доктора было настолько изрублено, что его невозможно было узнать. Он был без сознания, и прожил еще пару часов.  Мать взволновано подбежала к окну, поскольку испугалась за двух наших мальчиков, которые работали во дворе. Один из индейцев выстрелил в нее через дверь…».
Пуля попала Нарсиссе в правое плечо, и она, успев зажать рану рукой, упала навзничь. Она забыла обо все кроме беспомощных, зависящих от нее детей и вложила всю душу в молитву. «Боже спаси малых сих», – повторяла Нарсисса, захлебываясь слезами.
Воины каюсы вынесли раненую Нарсиссу из дома и убили ее, изуродовав мертвое тело. Потом они подожгли ненавистную им миссию. Кроме Маркуса и Нарсиссы в тот день были убиты еще одиннадцать обитателей мисси, включая двух мальчиков Сэгер. Четверо девочек Сегер, оставшихся в живых, снова осиротели, и попали в плен к каюсам. С ними же были пленены дочь Бриджера Мэри Энн и дочь супругов Сполдингов  Эллиза, также в момент резни, оказавшаяся на территории миссии.
Плотник Питер Холл, работавший в миссии, уцелел и добрался до Уолла-Уолла, где поднял тревогу.
Нападением на миссию Уитменов в Орегоне началось восстание каюсов, продолжавшееся до 1855 года.
 В самом начале восстания каюсы захватили 54 пленника и потребовали за них выкуп. В плену, от кори скончались дочь первопроходца Джо Мика Хелен Мар, воспитывавшаяся в семье Уитменов, и шестилетняя Хана Сэгер.
Спустя месяц после резни Уитменов  пленников обменяли на 62 одеяла, 63 хлопковые рубахи 12 винтовок, 600 патронов, 7 килограммов табака, 12 кремней. На момент обмена живыми индейцы предоставили только 49 человек пленников. Обмен был произведен за счет «Компании Гудзонова залива», которая отказалась принять возмещение за понесенные затраты от американских властей, как они не настаивали.
Через несколько лет ополченцы загнали каюсов в горы и заставили их капитулировать. Пятеро военных лидеров каюсов, в том числе вождь Тилукаикт и убийца Маркуса Уитмена индеец Томас, предложили свои головы в обмен на жизнь, оставшихся в живых членов племени.
Перед виселицей кто-то спросил Тилукаикта, почему он сдался. Вождь ответил: «Вашим миссионеры учат, что Христос умер, спасая людей, так и мы умираем, чтобы спасти своих людей».
Резня Утменов стала поворотной вехой в истории развития Орегона, поскольку подстегнула Конгресс к скорейшему решению об определении 14 августа 1848 года статуса этого региона в качестве  административной территории США, в которую первоначально вошли земли современных штатов Айдахо, Орегон, Вашингтон и частично к западу от континентального водораздела территории Монтаны и Вайоминга.
Катрин Сэгер, пережившая резню, осталась в Орегоне и вышла замуж за пастора методической церкви, от брака с которым у нее родились восемь детей.
4 июля 1848 года в Вашингтоне тысячи людей  торжественно наблюдали как президент США Полк, закладывал новый памятник – каменный столб похожий на древнеегипетский обелиск в честь первого президента страны Джорджа Вашингтона, Америка которого некогда заканчивалась у реки Миссисипи. Теперь же американский флаг реял над Аламо (Сан-Антонио)  в Техасе, над губернаторским дворцов в Санта-Фе (Нью-Мексико), над растущим мормонским городом у Большого Соленого Озера,  и над испанскими ранчо в Калифорнии, а также над руинами миссии Уитменов на Северо-западе. Страна президента Полка стала Континентальными Соединенными Штатами и простиралась от океана до океана, включая весь Дикий Запад, завоеванный в течение жизни одного лишь поколения первопроходцев.


Библиография

Cameron, Addis. The Whitman Massacre: Religion and Manifest Destiny on the Columbia Plateau, 1809-1858. Journal of the Early Republic 25/2, 2005 – р.221-258.
Gray, William Henry. A History of Oregon, 1792–1849. – University of Oklahoma Press, 1986 – 470 р.
Hurtado, Albert. Indian Survival on the California Frontier. – Vail-Ballou Press, 1988  – p. 71
Jeffrey, Julie Roy. Converting the West: A Biography of Narcissa Whitman. – University of Oklahoma Press, 1991 – 245 р.
Mann, Barbara Alice The Tainted Gift: The Disease Method of Frontier Expansion – University of Oklahoma Press, 2009 – р.137-143
Mowry, William Augustus. Marcus Whitman and the Early Days of Oregon. – University of Oklahoma Press, 2006 – 320 р.
Sager, Catherine Pringle. Across the Plains in 1844 – University of Oklahoma Press, 1996. –146 р.