Месть женщины

     Ничто в целом мире не может быть
отвратительнее лица молодой девушки,
когда оно выражает не скромность, не
доброту, а неистовый гнев и мщение!

                М.Н.Загоскин.
                Аскольдова могила.



     Закончив копать последнюю на сегодня могилу, рабочие сели на край ее, свесив ноги вниз, и закурили.
     - Черт, народишко мрёт, словно в войну, - проговорил один из них. - С каждым днём работы прибавляется всё больше и больше.
     - Зато зарплата, как вкопанная, стоит на месте, - поддержал его другой.
     - А кругом всё дорожает и дорожает, - вступил в разговор третий. - Вот и выходит, что чем больше мы работаем, тем хуже живём...
     - А начальству наср...ть на это, - снова заговорил первый. - Вон какую рожу отрастил наш директор.
     - Как у депутата, - засмеялся второй.
     - И ездит на такой же дорогущей машине, как они, - поддержал разговор третий.
     - А чего ему, не лопатой же землю ковырять, - второй сплюнул в могилу.
     - Эт-то точно, - усмехнулся третий. - Если и есть у него мозоли на ладонях, то только от руля или от подсчета денег, у нас наворованных.
     - Закопать бы его в эту могилу, - проворчал первый. - А вместо памятника хрен моржовый воткнуть...
     - Так на его место быстро другой найдётся, - отмахнулся второй. - Свято место пусто не бывает.
     - Да уж, - согласился с ним третий. - Чего-чего, а халявщиков нынче развелось, что собак нерезаных.
     В это время к ним подошел бригадир.
     - Ну, закончили на сегодня? - спросил он, осматривая выкопанную яму.
     - Умотал ты нас, Никитич, - упрекнул его первый рабочий. - Это ж сколько земли мы за месяц перелопатили?
     - Не я же мертвяков-то штампую, - криво усмехнулся бригадир. - Они сами сюда в очередь становятся, словно за бесплатным дефицитом.
     - Это ты верно подметил, - согласился с ним второй рабочий. - Очередь, как в былые времена за колбасой.
     - Шабаш на сегодня, - заключил бригадир.
     - Шабаш-то - шабаш, а как же на баш? - с ухмылкой глянул на него первый рабочий.
     - Неплохо бы отметить конец рабочего дня, - поддержал его третий.
     Бригадир усмехнулся, помолчал, а потом предложил:
     - Пошли в конторку, там у меня все приготовлено.
     - Вот это дело! - воскликнул второй. - Все-таки ты человек, Никитич! На таких, как ты, земля держится. Понимаешь ты страждущую душу рабочего человека!
     - Ладно, болтун, - засмеялся бригадир. - Вы, главное, инструмент не забудьте...
     - А как нам без него? - сказал третий. - Это же основное наше орудие труда, которым мы здесь деньги гребём. Не руками же покойникам новое жильё обустраивать!
     В небольшой конторке помимо простецкого стола возле стен находилась скамейка, а в углу сиротливо примостился фанерный шкафчик, выполнявший, видимо, роль своеобразного сейфа.
     Открыв его, Никитич достал две бутылки водки и немудрящую закуску. Пододвинув скамейки к столу, мужчины уселись и приготовились праздновать окончание рабочего дня.
     - Вот если бы не ты, Никитич, давно бы бросил эту работу, - заявил первый рабочий. - Где еще найдешь такого начальника?
     - Это точно, - согласился с ним сосед.
     - Никитич, а кого сегодня хоронили возле той могилы, которую мы копали последней? - спросил третий рабочий. - В закрытых гробах.
     Помолчав, Никитич степенно ответил:
     - Я разговаривал со следователем, который был на похоронах. Что мне он рассказал, в голове не укладывается. Это же надо до какого зверства могут доходить люди...
     - А что произошло-то? - поторопил его второй рабочий.
     - Там женщина грохнула двоих, - посмотрел на него бригадир. - И не просто убила, а зверски изуродовала. Потому и хоронили их в закрытых гробах.
     - Видно, они серьёзно досадили ей, - предположил первый рабочий.
     - Да, уж если баба рассвирепеет, всё, дело труба! Это как бронепоезд, который не остановишь, - заметил третий копальщик.
     - Вот такое, как сказывал мне следователь, как раз и произошло, - вздохнул бригадир.

     Семья Настухиных жила по общепринятому правилу: в медовый месяц - люби, после него - терпи! И это вполне объяснимо: сошлись два разных характера, с разными привычками, наклонностями, и этим двоим надо как-то ужиться вместе, с утра до поздней ночи видеть одну и ту же физиономию, слышать один и тот же голос. И никакого разнообразия... Кошмар!.. Всякий ли такое выдержит?
     Вот и у них время от времени возникали, как бы это сказать помягче, разногласия по самым разным пустякам. Но это для нас с вами пустяк, а для спорящих людей - вопрос принципиальный, вопрос главенствования в семье. Да кто же в таком споре уступит, если ты, конечно, не рохля?
     Елизар Матвеевич Неструхин, врач Скорой помощи, устало поднимался по лестнице своего подъезда после суточного дежурства. Отперев дверь квартиры, он негромко позвал жену:
     - Вера, ты дома?
     - А где мне еще быть? - отозвалась та из кухни, - Я же, как цепная собака, всегда возле своей будки.
     Мужчина тяжело вздохнул, но отвечать не стал, понимая, что жена явно не расположена к спокойному разговору. Войдя на кухню, он грузно опустился на стул.
     - Ешь, - жена подала ему тарелку с борщом.
     - Спасибо, - коротко поблагодарил он.
     - Что так задержался? - начала разговор Вера Максимовна. - Опять будешь рассказывать мне басню о срочном вызове в конце смены?
     - Что рассказывать, если ты сама все знаешь, - нехотя ответил муж.
     - И конечно же, на этот вызов выезжал со своей молоденькой фельдшерицей Наташенькой?
     - Естественно, - пробурчал Елизар Матвеевич. - Мы же бригада.
     - Меня вот что интересует: ты сам ее выбрал или ее к тебе приставили? - не отставала Вера Максимовна.
     - Не все ли равно? - пожал плечами муж. - И, пожалуйста, не заводись, я очень устал - было четырнадцать вызовов, три из которых крайне тяжелых.
     - Особенно последний, - ехидно заметила жена. - Когда вы остались вдвоём. Вот поэтому ты и устаёшь, поэтому и жена тебе нужна  только для того, чтобы кормить тебя и обстирывать.
     - Ты знаешь, что я работаю на две ставки, чтобы в семье был нормальный достаток. Ты же работать не хочешь...
     - А ты бы хотел, чтобы я отбарабанила смену, потом с высунутым языком бегала по магазинам и рынкам за продуктами, потом готовила еду, стирала и еще приводила себя в порядок, чтобы понравиться Вашему величеству?
     - Я пойду прилягу, - сказал муж, вставая из-за стола.
     - Хорошо устроился, - не отставала Вера Максимовна. - Пришел, поел и на боковую! А до жены тебе и дела нет.
     - Но я действительно очень устал, - проговорил муж сонным голосом.
     - Спи, байбак, - ответила жена. - Это единственное, на что ты способен.
     Плотно закрыв дверь в спальне, она вернулась на кухню и взяла трубку телефона.
     - Привет, Галчонок, - поздоровалась она со своей подругой.
     - Привет, - ответила та. - А что голос такой грустный?
     - А повода для веселья нет, - пожаловалась Вера Максимовна. - Мой опять пришел с работы, поел и завалился спать. И я снова, как дура, сижу одна.
     - Если он без конца пропадает на работе и не обращает на тебя внимания, как на женщину, заведи себе любовника, - предложила Галина.
     - Как завести-то? - вздохнула хозяйка. - Я же все время дома торчу. Что мне, повесить на грудь объявление и ходить по улицам? Тебе хорошо говорить - у тебя и муж нормальный, и любовник...
     - Два, подруга, - засмеялась собеседница. - Два любовника.
     - Вот видишь, - огорченно произнесла Вера Максимовна. - А еще и и дети не дают скучать.
     - Так и ты заведи детей, что ты теряешься?
     - Завела бы, да не могу. При первой беременности сдуру сделала аборт и теперь всё - рожать не смогу.
     - А Елизар куда смотрел? Он же врач и должен был предвидеть, чем это может закончиться.
     - А я не говорила ему о беременности. Сама пошла и сделала.
     - Хреново, - посочувствовала подруга. - А может быть, вы возьмете ребенка из детского дома?
     - Мы думали об этом. Муж предлагал, да я не согласилась - если сама не выносила ребенка, он никогда родным не станет.
     - Напрасно ты так. Все-таки у тебя появились бы заботы о маленьком человечке, он не дал бы тебе грустить. А там бы и полюбила его, как родного...
     - Да нет, я все время буду помнить, что он рожден кем-то и от кого-то.
     - Ну, я не знаю, - вздохнула Галина. - Любовника ты не заводишь, ребенка на воспитание не хочешь взять. Так и будешь сидеть, словно в клетке?
     - Я все чаще задумываюсь о том, стоит ли нам продолжать жить с Елизаром. Один чёрт: что есть мужик, что его нет. Чувствую связанной себя по рукам и ногам. Как монахиня в келье.
     - Так не тяни, годы-то уходят. Пока молодая и привлекательная...
     - А куда идти-то? Квартира записана на его мать, значит, я лишусь жилья. Да и на какие шиши жить? Идти работать? Нет уж...
     - Ну, я не знаю, - ответила подруга. - Тогда терпи.
     - Да сколько же можно? - непроизвольно воскликнула Вера Максимовна. - Годы-то уходят, так и останусь домоправительницей.
     - Ты просто капризничаешь. Этого не хочу, любовника не надо, детей на дух не переношу... Найди себе какое-нибудь занятие.
     - Какое?
     - Подумай, тебе жить. А так ты просто киснешь и, извини, изводишь себя.
     В этот момент на кухню вошел муж.
     Положив трубку телефона, она неприязненно спросила:
     - Ты чего вскочил?
     - Пить хочу, - ответил он. - А ты всё на жизнь жалуешься?
     - А это жизнь? Муж формально есть, а на самом деле какой ты, к чёрту, муж? Пришел, поел, поспал - на работу, опять пришел, поел, поспал - на работу... А жена для тебя вроде прислуги.
     - Я работаю на две ставки, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Ты сама постоянно жалуешься, что денег не хватает. Мы же договорились, что ты будешь управляться домом, а я зарабатываю.
     - Это ты называешь заработком? Приносишь гроши и еще хвастаешься: я - добытчик! Мы даже машину приличную купить не можем.
     - Сколько могу, столько и зарабатываю. А чтобы тебя содержать, нужно быть миллиардером. Все деньги уходят на парфюмерию и на тряпки. Забила ими все шкафы. И обуви накупила, словно ты сороконожка.
     - А ты хотел, чтобы твоя жена ходила в лохмотьях и в лаптях?
     - Я просто хочу сказать, что фирмы, производящие всё это барахло, как раз и рассчитывают на таких, как ты, шопингнутых. Для этого и устраивают красочные показы мод, чтобы возбудить в вас еще большую зависть. Неужели это так трудно понять?
     - Ты упрекаешь меня в том, что я стараюсь выглядеть достойно перед другими?
     Мужчина промолчал и, выходя из кухни, ожег жену презрительным взглядом и тихо пробормотал: "Господи, ну что за дура мне такая попалась?"
     Оставшись одна, та заплакала:
     - За что мне судьба такая? У других нормальные семьи, дети, муж, а у меня черт знает что! Сижу, как канарейка в клетке...
     Тем временем Елизар Матвеевич, уединившись в спальне, ходил из угла в угол и рассуждал: "Что делать? Жена явно сходит с ума от безделья и в отрыве от общения. И в то же самое время категорически не хочет ни работать, ни взять ребенка из детского дома. А шмоток накупает, словно в театральный гардероб. Конца-края этим покупкам нет. Не могу же я пахать только на тряпье и обувь для нее!"
     Он снял с полки какую-то книгу, сел в кресло и попытался отвлечь себя чтением. Однако смысл написанного совершенно не воспринимался разумом. Поэтому он отложил книгу и включил телевизор. Но и то, что показывали на экране, проходило мимо его сознания.
     Выключив телевизор, он постоял у окна и стал решительно собираться.
     - Ну и куда ты на этот раз? - сердито спросила заглянувшая в спальню жена.
     - Пойду пройдусь, - ответил он. - Душно здесь, дышать нечем.
     - Душно, видите ли, ему, - ехидно заметила жена. - А каково мне, ты не подумал?
     - Выпей успокоительное, - посоветовал он, выходя из квартиры.

     Выйдя из подъезда, он некоторое время постоял, раздумывая, куда идти. А потом бесцельно побрел в сторону центра их городка.
     В сквере, расположенном перед большим гастрономом, он присел на скамейку и равнодушным взглядом смотрел на входящих и выходящих покупателей. И вдруг увидел свою фельдшерицу, которая вышла с покупками, заметно отягощавшими ей руки.
     - Наташа! - он встал и подошел к своей напарнице. - Ты так нагрузилась, словно у тебя огромная и прожорливая семья. Давай помогу...
     Он взял у нее сумки.
     - Семья-то большая, да в ней мужиков-то всего полтора, - улыбнулась она.
     - Как это полтора? - спросил он.
     - Я и сын, мама не в счет, она уже пожилая.
     - Так сыну-то...
     - Восемь лет. Какой из него помощник? Ходит во второй класс, мама его отводит в школу и приводит, да еще и занимается с ним.
     - Трудно приходится? - сочувственно спросил он.
     - Привыкли, - вздохнула она. - Всё лучше, чем с пьяницей-мужем.
     - Давно развелись? - не прекращал расспрашивать Елизар Матвеевич.
     - Четыре года назад, - ответила она. - Наконец-то вздохнула свободно.
     - Не досаждает?
     - Нет, у него одна страсть - водка.
     - Помогает?
     - Нет, мы договорились, что я не подаю на алименты, а он не лезет в нашу семью.
     - Возможно, это к лучшему, - согласился он.
     - Ну, вот мы и пришли, - остановилась она возле одного из подъездов. - Спасибо, что помогли.
     - Велика помощь! - усмехнулся он.
     - Если вы не спешите, приглашаю в гости, чаем напою, - она нерешительно посмотрела на своего шефа.
     - А к чаю что-нибудь найдется? - спросил он. - А то придется вернуться в магазин.
     - Найдется, - улыбнулась она. - Разносолов не обещаю, но и пустой чай пить не будете.
     - Тогда другое дело, - легко согласился Елизар Матвеевич.
     Квартира, где жила Наташа, располагалась на третьем этаже пятиэтажного дома. Лифта, естественно, не было.
     - Вашей маме трудно несколько раз в день подниматься? - спросил он.
     - Она у меня бодрится, ни за какие коврижки не признается, что ей тяжело.
     - И то верно - в любом возрасте не стоит кукситься.
     Войдя в квартиру, Наташа крикнула:
     - Мама, вы уже пришли?
     Услышав мамин голос, из комнаты выскочил ее сынишка, но увидев незнакомого мужчину, остановился, недоуменно глядя на него.
     - Сашенька, познакомься - это Елизар Матвеевич, доктор, с которым я работаю в паре.
     Услышав разговор в прихожей, из кухни выглянула пожилая женщина.
     - Наташенька, у нас гости? - приветливо спросила она, подходя ближе и вытирая руки полотенцем. - Гость к обеду - добрый гость.
     - Здравствуйте, - слегка поклонился гость.
     - Добрый день, - ответила мать Наташи. - Как я слышала, вы тот самый доктор, о котором так много доброго рассказывала дочка?
    - Елизар Матвеевич, - представился он, пожимая руку женщине.
     - А меня зовут Вероника Фоминична, - ответила та. - У вас редкое по нынешним временам имя. Плохо, что стали забывать их. А ведь какие звучные и красивые имена были на Руси - Аникей, Савва, Фрол...
     - Мама, я пригласила Елизара Матвеевича на чай. - Мы с ним случайно встретились возле магазина и он помог мне донести сумки.
     - Почему чай? - развела мать руки. - У меня обед готов. Нет, нет, нет, без обеда мы его не отпустим.
     - Но я не голоден, - начал отговариваться гость, но Наташа его остановила и, взяв под локоть, повела на кухню. - Вы даже не представляете, как моя мама умеет готовить.
     - У нас сегодня долма, - сообщила Вероника Фоминична. - Вы когда-нибудь ели долму по-армянски?
     - Откровенно говоря, ни разу не пробовал, - честно признался Елизар Матвеевич.

         
     На следующий день произошло непоправимое. Через час после ухода Елизара Матвеевича Вере Максимовне позвонила ее подруга.
     - Верка, что я вчера видела, ты не поверишь!
     - Что случилось? Чего ты так разволновалась?
     - Разволнуешься тут. У тебя вчера Елизар уходил днем из дома?
     - Да мы с ним немного поссорились и он ушел прогуляться.
     - Ага, прогуляться! - хмыкнула Галина. - Все они так говорят!
     - Ты можешь говорить толком? - насторожилась Вера Максимовна.
     - Выхожу я вчера из магазина и вижу - твой Елизар поджидал какую-то девицу, по-семейному взял у нее сумки и они пошли вместе. И так мило беседовали друг с другом, как два голубка. А потом зашли к ней домой.
     - Вот сволочь! - не выдержала Вера Максимовна. - Вот подлец! Это он со своей фельдшерицей встречался. Он и скандал дома устроил, чтобы иметь повод смыться. А мне все время жалуется: ой, устал на работе, ой, вызовов было много...
     - Так вот он у ней был почти два часа, - добавила Галина. - Я специально подсмотрела, когда он выйдет.
     - То-то он пришел и сразу завалился спать. И дрых до самого утра.
     - Видно, она его хорошо умотала.
     - Вот паразит, - Вера Максимовна добавила еще несколько нелестных для мужа эпитетов, но мы их из скромности приводить не станем.
     - Я представляю, что они на работе вытворяют, - добавила масла в огонь Галина. - Они же целые сутки вместе. Вот он и взял две ставки, чтобы чаще с ней быть. Поэтому на жену у него и сил не хватает.
     - А мне впаривал, что хочет больше заработать, чтобы в семье достаток был, - раздраженно произнесла Вера Максимовна.
     - Ага, любовнице - достаток, а тебе - остаток, - съязвила подруга.
     - Ну и гад! - все больше расходилась Вера Максимовна. - Ну и подлец! А я-то кручусь целый день, чтобы его накормить, обстирать, ублажить...   
     - Все они мужики такие, - завелась и Галина. - Кобели проклятые...
    
     Бригада Елизара Матвеевича приехала по вызову к дому доктора, где в его же подъезде на четвертом этаже заболела соседка Екатерина Яковлевна. Закончив обслуживание пациентки, медики спускались по лестнице. На втором этаже доктор остановился возле своей квартиры и попросил фельдшерицу:
     - Наташа, подождите меня в машине, я на минутку загляну домой.
     - Хорошо, - легко согласилась она.
     А Елизар Матвеевич открыл своим ключом дверь и, не закрывая ее, прошел сразу на кухню, откуда шел запах готовившейся еды.
     - Привет, - коротко бросил он. - Сообрази нам бутербродиков.
     - Вам! - зло ответила жена. - Я должна кормить еще и твою любовницу. Совсем обнаглел, скотина.
     - Ты чего? - недоуменно произнес муж.
     - А ничего. Думаешь я не знаю, что ты вчера был у нее?
     - Был, ну и что? Донес тяжелые сумки.
     - А потом? Два часа читал ей стихи? Или кобелировал? То-то ты пришел вымотанный и сразу завалился спать. Что, совсем тебя умотала молодая? - уже кричала Вера Максимовна. - И сейчас я должна вас еще и кормить, чтобы вы восстановили силы для новой потехи?
     - Да не сходи ты с ума, ничего между нами не было.
     - Так я тебе и поверила! Для жены у тебя сил нет, в для нее...
     - Да чтобы тебя удовлетворить, нужен табунный жеребец! Шла бы лучше работать, а то дома беситься начала, - не сдержался Елизар Матвеевич.
     - Так значит я еще и кобыла в табуне! И на работу гонишь, чтобы квартиру освободить для вас?
     - Верка, не дури, - он подошел и попытался ее обнять.
     Но она плечом оттолкнула его, а когда он попытался снова обнять ее за плечи, схватила с плиты сковороду с кипящим маслом и резком движением выплеснула это масло ему в лицо.
     - Дура, - вскричал он, прикрыв лицо руками.
     - Я еще и дура! - не помня себя от гнева, она схватила разделочный нож и ударила им мужа в горло.
     Елизар Матвеевич начал тихо заваливаться на пол, заливая кафель кровью...
     В это время в машине раздался зуммер рации. Диспетчер передавал срочный вызов по другому адресу.
     - Что там? - спросила Наташа диспетчера.
     - Сердечный приступ. Поспешайте, - отозвалась диспетчер.
     - Едем, - ответила Наташа и отключила рацию.
     - Что-то Елизара долго нет, - заметил водитель Степан Савельич. - Ты бы сходила, поторопила его.
     - В самом деле, - согласилась фельдшерица. - Вызов-то, видать, серьезный.
     Выйдя из машины, она поднялась на второй этаж и остановилась перед неприкрытой дверью.
     - Елизар Матвеевич, у нас новый вызов, - негромко крикнула она в створ двери.
     Но в квартире стояла тишина. Тогда она осторожно вошла в прихожую и еще раз позвала:
     - Елизар Матвеевич, вызов. Надо срочно выезжать...
     Услышав чужой голос, Вера Максимовна очнулась и вышла в прихожую с ножом в руке. Увидев ее обезумевшие глаза и окровавленный нож, Наташа остолбенела.
     - А Елизар..., - растерянно пробормотала она.
     - Совсем обнаглела, - прорычала Вера Максимовна. - При живой жене в дом...
     И неожиданно ударила девушку ножом в живот. Та схватилась за рану и округлившимися от ужаса глазами смотрела на убийцу.
     - Потаскуха, проститутка, сволочь, - орала хозяйка. - Теперь ни один мужик не глянет на твою смазливую рожу!
     Не соображая, что делает, она принялась полосовать лицо девушки ножом.
     В машине снова заговорила рация. Диспетчер снова запрашивал бригаду.
     - Да они зашли к доктору на квартиру, - ответил водитель.
     Диспетчер начала кричать, что больному совсем плохо, а они занимаются черт-те чем.
     Тогда Степан Савельич вылез из кабины и стал подниматься по лестнице. На площадке второго этажа он увидел открытую дверь одной из квартир, а в ней лежащую на полу в крови фельдшерицу и склоненную над ней женщину с ножом в руках.
     Не разбирая ступенек, он бросился вниз и отбежал от подъезда метров на сто и убедившись, что его не преследуют, достал мобильный телефон и дрожащими пальцами набрал сначала номер полиции, а потом и диспетчера...
     - Такая вот история, - закончил Никитич свой рассказ. - Ну, добре, давайте по домам, а то и ваши жены взбунтуются.
     - Не приведи Господь, - воскликнул первый рабочий. - А ты что, остаешься?
     - Да мне надо еще рабочий журнал заполнить, - ответил бригадир. - Придется задержаться ненадолго...
     - Да, страшнее злой бабы зверя нет, - проговорил уже в дверях второй рабочий. - Ну, бывай, Никитич.
     - Давайте, до завтра, - ответил тот, усаживаясь за стол.