Аляска Лаврентия Загоскина

                Аляска  Лаврентия Загоскина.

  Родился Лаврентий Загоскин 21 мая 1808 г. в с. Николаевка Пензенского уезда в семье отставного майора Алексея Николаевича Загоскина (1771-25.09.1843). Его восприемником при крещении стал родной дядя Василий Николаевич Загоскин (1756-после 1814) - полковник легендарного лейб-гвардии Преображенского полка, а затем командир Азовского пехотного полка, чины которого прошли все крупные войны России.
          Первые 12 лет жизни Лаврентия Алексеевича прошли в родовых поместьях Загоскиных. Домашнее образование имело свои рамки, поэтому Лаврентий был отдан на воспитание в частный пансион. Затем, следуя укоренившемуся с петровских времен обычаю, Алексей Николаевич в 1820 г. отдает сына в самый модный для провинциальных дворянских детей морской кадетский корпус.
          Это военно-морское учебное заведение, готовившее морских офицеров, было открыто в 1701 г. во времена царствования Петра Великого. Лаврентий Алексеевич еще застал в корпусе будущего вице-адмирала Владимира Алексеевича Корнилова и почти одновременно, годом выше, учился с будущим героем Севастопольской обороны и контр-адмиралом Владимиром Ивановичем Истоминым, родившемся в с. Ломовка Мокшанского уезда. В корпусе Лаврентий Алексеевич попал в руки опытного мореплавателя и наставника П.М. Новосильского, участвовавшего в экспедиции Фаддея Фаддевича Беллинсгаузена и Михаила Петровича Лазарева, которой принадлежит честь открытия Антарктиды, а также Василия Михайловича Головина.. В 1818-1826 гг. инспектором классов иностранной словесности корпуса состоял капитан-лейтенант (впоследствии генерал-майор) Франц Иванович де Ливрон, потомки которого избрали Пензу своим вторым родным домом.
          Через год учебы Л.А.Загоскин был произведен в гардемарины и сразу же на фрегате "Урания" отправлен в первое в своей жизни морское плавание по Финскому заливу. Весной 1826 г., в год выпуска из корпуса, на фрегате "Проворный", в составе строевого военного флота, он вышел в почти шестимесячное морское плавание. В сентябре 1826 г. в корпусе проходили выпускные экзамены, которые принимал легендарный адмирал Иван Федорович Крузенштерн. 25 сентября 1826 г. юный Лаврентий Загоскин получил письменный аттестат и первый офицерский чин мичмана. При выборе места службы он отдал предпочтение Каспийскому морю, чтобы по пути в Астрахань заехать в родную Пензу. Позже он написал: "К несчастию, в корпусе учили меня географии: чтоб быть в Пензе, в написал: в Астрахань".

                Первый  исследователь  Аляски.

   Самыми насыщенными и интересными, а потому памятными, были 1838-1846 годы, когда он служил в Российско-Американской компании. В 1821 г. руководство компанией было передано военно-морским офицерам, которые ослабили интерес к развитию торгового бизнеса и были озабочены активной эмиграцией в Аляску англичан и американцев. В 1840 г. правителем Русской Америки стал кругосветный мореплаватель и путешественник, капитан 2-го ранга Адольф Карлович Этолин, много лет постигавший работу компании. Он хорошо понимал, что дальнейшее освоение материковой Аляски требовало проведения масштабных и комплексных научных исследований в географическом, этнографическом и других отношениях.
   Своего единомышленника и исполнителя задуманного он увидел в лейтенанте Лаврентии Загоскине, который с 1839 г.капитаном компанейского брига "Охотск", а затем корвета "Елена". В 1841 г. на борт "Елены" был принят Илья Гаврилович Вознесенский, внесший большой вклад в создание уникальных коллекций Музея антропологии и этнографии. Он обучил Лаврентия Алексеевича организации естественно-научных наблюдений, сформировал у него навыки грамотного сбора, обработки и консервации образцов живой природы и предметов этнографии и теоретически полностью подготовил его к естественно-этнографической экспедиции.
   В 1842 г., по предложению А.К.Этолина, Л.А.Загоскин предпринял самую масштабную из 25 проведенных в 1804-1840 гг. экспедицию в материковую часть Русской Америки. Рамки этой экспедиции Лаврентий Алексеевич обдумывал давно и сообщал о ней в 1840 г. адмиралу и генерал-адъютанту барону Фердинанду Петровичу Врангелю, служившему в 1829-1835 гг. правителем русских поселений в Америке. Второе полугодие 1842 г. он провел в Михайловском редуте, занимаясь подготовкой экспедиции и выполняя различные естественнонаучные исследования, собирая различную информацию от людей, чаще всего от туземцев, бывавших на Аляске. Лаврентия Алексеевича очень волновал вопрос, какими путями, минуя Российско-Американскую компанию, с Аляски на Чукотку попадает пушнина. 4 декабря 1842 г. экспедиция вышла из Михайловского редута на запланированный маршрут.
    Экспедиция Л.А.Загоскина обследовала речные бассейны, в первую очередь р. Юкон, обозначил их на карте, проводя точнейшие и тщательнейшие съемки и астрономические определения координат. Большую этнографическую ценность представляет зафиксированная им историко-статистическая информация о встреченных поселениях, о быте коренного населения материковой Аляски. Исследователь атапской индейской культуры Корнелий Осгуд писал: "Сообщение Загоскина является выдающимся источником по истории, географии и науке Западной Аляски в период, когда она находилась под Российским Флагом… и что никто более в ХIХ веке не сделал так много для изучения этнографии ингаликов, как Загоскин".
          Зиму 1844-1845 гг. Лаврентий Алексеевич прожил в Новоархангельске, где приводил в порядок свои путевые записи и дневники, занимался систематизацией и обработкой разнообразных коллекций. В конце 1845 г. знаменитого путешественника торжественно встретил имперский Петербург.
          Собранные Загоскиным коллекции являются достоянием петербургского Музея антропологии и этнографии и других ведущих музеев России. Наглядным отражением всего многообразия и масштабности экспедиции Лаврентия Загоскина является его капитальный труд "Пешеходная опись части русских владений в Америке, произведенная лейтенантом Лаврентием Загоскиным в 1842, 1843 и 1844 годах с меркаторскою картою, гравированной на меди", изданный в двух частях в 1847-1848 гг. Это была выдающаяся книга, написанная в лучших традициях географических описаний русских и заграничных мореплавателей. Это же была первая книга, посвященная описанию Русской Америки. Уникальный труд своего земляка с восторгом принял В.Г.Белинский в статье "Взгляд на русскую литературу 1847 года", опубликованной в журнале "Современник". В многочисленных статьях, напечатанных в литературных журналах, Лаврентий Загоскин был назван "знаменитым русским путешественником", а его главная книга - занимательной для обычного читателя и полезной для ученых.
          В уважение трудов и заслуг Л.А.Загоскина Императорское Русское географическое общество 12 ноября 1847 г. удостоило путешественника избранием действительным членом. Петербургская Академия Наук присудила Л.А.Загоскину за его книгу "Пешеходная опись" самую почетную Демидовскую премию Эта премия была первой в России и учреждена в 1832 г. уральским горнозаводчиком, почетным членом имперской академии наук Павлом Николаевичем Демидовым (1798-1840). Лауреатскими званиями увенчаны и другие флотские офицеры-мореплаватели, И.Ф. Крузенштерн, Ф.П. Врангель, К.Н. Посьет, Ф.П. Литке, Н.Н. Божерянов, Г.И. Бутаков и др.
          После недолгой службы в должности начальника егерского училища и школы сельских писарей в Московской губернии, Лаврентий Алексеевич переехал в рязанское село Абакумово, где его жена Анна Алексеевна урожденная Томиловская имела небольшое имение.
          Маститый и уважаемый исследователь Аляски скончался в Рязани 22 января 1890 г. Л.А.Загоскин был похоронен на самом престижном кладбище Спасского мужского монастыря, что в Рязанском кремле; скромный деревянный крест отмечал тут же место захоронения его жены Анны Алексеевны.
          2007 г. был неофициальным годом Лаврентия Загоскина. В с. Загоскино Пензенского уезда, при содействии великого путешественника нашего времени Федора Филипповича Конюхова установлена мемориальная доска. Начало по подготовке к 200-летию со дня рождения Л.А. Загоскина в Рязани положил губернатор Рязанской области, генерал-полковник Георгий Иванович Шпак, возглавивший областной оргкомитет. 4 декабря, в память 165-летия старта аляскинской экспедиции, в Рязани на доме № 64 по ул. Вознесенской Рязани, где последние годы своей жизни провел Лаврентий Алексеевич, установили мемориальную доску. Губернатор озвучил перспективу создания в этом доме мемориального музея Л.А.Загоскина. 13 декабря 2007 г. в пензенском музее И.Н.Ульянова состоялось открытие выставки картин достойного продолжателя дела легендарного Лаврентия Загоскина Федора Конюхова под названием "Кругосветка Федора Конюхова". В те же дни на заседании координационного комитета по празднованию 200-летия со дня рождения Л.А.Загоскина Г.И.Шпак назвал его "великим рязанским путешественником". Лаврентий Загоскин свое величие обрел, сохраняя кровные связи с Пензенским краем, а в Рязань он прибыл уже состоявшимся этнографом и географом.
          Славу Лаврентия Алексеевича разделили два города России: Пенза, давшая жизнь Загоскину, и Рязань, принявшая его останки на вечное упокоение. И каждый город стремится достойно отметить великий юбилей выдающегося путешественника.

                Дом  Л.А. Загоскина.

    Только последние десять лет своей бурной и интересной жизни провел в этом доме и в усадьбе своей жены под Рязанью морской офицер, великий исследователь Русской Аляски, три года пешком проходивший по ее просторам, Лаврентий Алексеевич Загоскин.
Уроженец Пензы, родившийся в семье просвещенных помещиков, получил офицерское морское звание капитан-лейтенант в Петербурге. После нескольких лет военной службы на Каспии и Балтике, Загоскин бросил военную морскую службу и отправился «открывать Америку».
Его фундаментальный этнографический труд «Пешеходная опись русских владений в Америке» об исследованиях на территории Аляски 1842-1844 годах, впервые показал и рассказал о существовании первобытных народов Аляски.
Старинный деревянный дом, обшитый тесом, с филигранными узорами наличников окон, дверей, карнизов, подкровельного козырька, врос за долгие годы в землю, почти, до верха окон полуподвальных помещений здания. Теремная башня над главным входом с флигельными окошками на все четыре стороны света в шатровой крыше, крытой железом.
Пять окон, в деревянном убранстве узоров, между ними мраморная мемориальная доска (2007 год) на главном фасаде дома, где жил наш знаменитый исследователь.
Скончался Л.А. Загоскин в 1890 году и был похоронен на кладбище Спасского монастыря, теперь места захоронения не существует.
В доме, где жил Загоскин, намечено открытие музея, посвященного исследованиям Аляски.

                По следам Загоскина.

Аляска, конечно, давно не Россия… Но часть россиян все равно относятся к этому полуострову как к родной земле… Оказывается, Аляска отвечает взаимностью: многие ее обитатели считают себя русскими. В этом убедились рязанцы, организовавшие экспедицию в самый большой по территории штат США.

«Идея экспедиции родилась давно, – рассказывает вдохновитель и организатор акции, Герой России Михаил Малахов. – Лет сорок назад я прочитал про нашего земляка Лаврентия Загоскина, исследователя Аляски, и уже тогда мелькнула мысль: хорошо бы пройти по его следам. Эта задумка всегда жила в душе, но за ее реализацию никак не удавалось взяться. А в 2009 году она наконец воплотилась в жизнь».
На участие в экспедиции претендовали многие, но в ходе подготовки и проверки на физическую выносливость многие кандидатуры отпали. В итоге в состав экспедиции «По следам Загоскина. Юкон-2009» вошли девять рязанцев: Михаил Малахов, его сыновья Михаил и Алексей, Лев Сафонов и его сын Никита, Олег Наумов, Павел Филин, Константин Филимонов, Георгий Шерозия.
Русские со столь серьезной экспедицией появились на Аляске впервые за более чем 160 лет – как раз столько прошло с момента, когда завершил здесь свои исследования Загоскин. Так что во многом это была «экспедиция памяти».
«Мы увидели, если можно так выразиться, очень российскую территорию, без налета романтики золотой лихорадки, – улыбается «командор», как называли его «соучастники похода», Михаил Малахов. – Когда мы подплывали к очередной деревушке, нас не покидало ощущение чего-то очень родного. Удивлялись даже, почему это над такой русской деревней развевается американский флаг». Живут на Аляске, по признанию путешественников, типично по-русски, и поселения индейцев и эскимосов довольно трудно отличить от села в российской глубинке. Вот только заборы отсутствуют да нет привычных нашему глазу подсобных хозяйств. Привычки выращивать на огородиках овощи нет, не сохранилась эта традиция русских колонистов. И хотя встречаются наделы с традиционной картофельной ботвой, такие примеры все-таки исключение. Ведь современные жители Аляски привыкли покупать все необходимое в супермаркетах, а возле каждого дома припаркованы машины и квадроциклы – этот транспорт пользуется здесь большой популярностью.
«Подплыли мы к одной из деревень, остановились в небольшом трактирчике, – рассказывает Михаил Малахов-младший. – Сидим, отдыхаем. Вдруг видим, как на площадку около кафе приземляется вертолет. Вышли из него люди, присели за столик, пообедали, снова сели в вертолет и улетели». Такого в российской деревне не увидишь… В остальном сходство вполне прослеживается. Видимо, корни дают о себе знать. «Было очень приятно, когда в эскимосских и индейских деревнях нам заявляли: «Мы – русские!» – говорит командор Малахов. – Они вспоминают, что кто-то – прабабушка, прадедушка – был русским. При этом большинство жителей не видели русских никогда в жизни».
Помимо морального права называть себя нашими земляками у местных жителей есть вполне конкретные подтверждения их «русскости». На Аляске запросто можно встретить индейцев с такими фамилиями, как… Николаев, Петров, Бельков, Степанов, Иванов, который, правда, на английский манер звучит здесь как «Айванов». Самый распространенный вариант – Кожевников. Практически в каждой деревне можно встретить носителя этой фамилии. «В деревне Russian Mission (Русская Миссия) мы встретили вождя местного племени, которую зовут Мария Белькова-Петрова, – рассказывает Михаил-младший. – И подобных примеров там очень много. Еще у них оригинально получилось с отчествами. К примеру, мы встретили там женщину по имени-отчеству Ирина Николай. Мы, конечно, сразу взяли на вооружение такой способ обращения, и на некоторое время члены экспедиции у нас только так и именовались: Михаил Георгий, Лев Владимир, Олег Константин, я был Михаил Михаил».
Остались «русские следы» и в лексиконе аляскинцев. К примеру, «по-аляскински» чай – «чаюк», масло – «маслак», магазин – «лавка», нож – «носик»… Да и деревни нередко зовутся русскими именами. Одной из точек маршрута Рязанцев был населенный пункт под названием Николай. Другое село именовалось оригинальней – По Горе Шапка. А с упомянутой Русской Миссией связана целая легенда. Рассказывают, что давным-давно приехал сюда русский миссионер, а местный шаман, чувствуя, что новый человек приобретает влияние на его племя, решил устранить конкурента. Угостил его отравленным блюдом. Когда миссионер взял из рук шамана угощение, он перекрестил его, и шаман каким-то своим третьим глазом увидел, как яд испарился. Русский остался невредим, а шаман, потрясенный увиденным чудом, обратился в православную веру.
Между прочим, до сих пор большинство аляскинцев – православные. В каждом селении можно увидеть православные церквушки. Кто-то даже твердит молитвы по-русски, правда, твердит, не понимая смысла, повторяя заученные с детства слова. Когда рязанцы вкратце донесли смысл зазубренных эскимосами и индейцами молитв, местные жители только удивились: мол, надо же, и не знали никогда, что говорим, а все так верно...
Участники экспедиции старались в каждом населенном пункте найти по возможности какие-то исторические ниточки. И церковные книги, хранящиеся здесь с незапамятных времен, открыли многое. Найденные в Русской Миссии материалы поистине уникальны. «Нам принесли целый сундучок со старинными книгами, и в них каллиграфическим почерком записаны все данные по деревне. – Историк Павел Филин смог по достоинству оценить такую находку. – Самая старая запись – 1852 года. Вел эти записи Яков Несветов, причисленный недавно к лику святых».
Экспедиция следовала по маршруту Загоскина. И в каждом населенном пункте, где бывал исследователь, рязанцы старались рассказать о нем, его трудах и роли в изучении этого края. К приятному удивлению, имя Загоскина во многих пунктах знакомо. «Мы захватили с собой памятные доски. Теперь в тех населенных пунктах, где мы побывали, на школах или других значимых учреждениях будут прикреплены таблички, на которых содержится краткая информация о Лаврентии Загоскине, – рассказывает Малахов-старший. – Впрочем, там о нем многие знают, с его трудом знакомят еще в школах».
«Люди там очень гостеприимные. Встречали нас радушно. Надо сказать, слух о нашей экспедиции прошел там еще за полгода – с того момента, как мы съездили туда на разведку, чтобы познакомиться с традициями, правилами, прикинуть на месте маршрут», – говорит Лев Сафонов, сопровождавший Малахова во время «разведки». Часть маршрута пролегала по территории индейцев племени атабасков.
«Выглядят они не слишком спортивно. Вместо коней – «ямахи». Питаются типично по-американски, приоритеты – чипсы и кока-кола. Хотя при этом сохраняют традиции охоты, рыбной ловли. Для них это святое. Из-за своих пристрастий даже предпочитают не устраиваться на постоянную работу. Когда приходит сезон охоты, они все бросают и идут охотиться. Видели там объявление: «Требуется работник на постоянную работу». И ниже приписка: «На все время…» Они смогли сохранить очень тесную связь с природой. Относятся к ней бережно, ни мусора, ни сломанных веток. Они и охотятся, и рыбачат строго по закону: приобретают лицензию и четко следуют разрешенному регламенту. Так что в этом плане эскимосы и индейцы намного цивилизованнее нас…» – делится впечатлениями младший из Михаилов Малаховых.
Встретить здесь лося, лису или даже медведя – не редкость. По утрам путешественники частенько обнаруживали следы медведя около палаток. А однажды во время ночного перехода байдарочники искали место для стоянки, но осмотрелись по сторонам и ужаснулись – по всему берегу были видны светящиеся в темноте глаза. Приставать передумали…
«Там даже большей экзотикой кажется встреча с человеком, – вспоминает Лев Сафонов. – Места дикие, не населенные – на расстоянии в полторы тысячи километров расположено всего 12 селений, то есть в среднем одно селение на 100 километров. А в селах по 250–300 жителей – не так уж густо». «Был случай, когда мы, устраивая лагерь, заметили следы человека, – добавляет самый младший член экспедиции, Никита Сафонов. – Это произвело фурор – мы делились впечатлениями, мол, надо же, здесь люди ходят – мы от этого уже отвыкли… Но тут же дядя Миша (Малахов) развенчал нашу сенсацию: «Это я тут уже прошел», – признался он. Там на протяжении сотен километров можно не встретить ни души». Погружение в местную культуру помогло рязанцам понять традиции жителей далекого края. Участникам экспедиции даже довелось стать гостями на одном из «культурных мероприятий». В деревне Танана, где живут атабаски, весь экипаж пригласили на праздник. Как признаются путешественники, они никогда бы не подумали, что так могут выглядеть… поминки.
«Никакой тоски и печали мы там не почувствовали. Люди радовались, что человек перешел в иной мир. Это был общедеревенский праздник, в нем принимали участие и старые, и самые маленькие», – делится Михаил Малахов-младший. Все жители собрались в общинном доме – что-то вроде деревенского дома культуры. Посреди зала стоял стол. Всем участникам действа для начала раздали еду. Наваристый суп из лосятины с огромными кусками мяса, потом еще мясо… Блюда были настолько сытными, а порции столь внушительными, что путники не могли справиться с поставленной перед ними задачей. А оставлять неудобно – вдруг обидишь? Но у индейцев на этот случай все было предусмотрено. Вскоре путешественники увидели, что всем гостям раздают пакетики, чтобы остатки еды можно было захватить с собой. Эти запасы еще несколько дней выручали путешественников.
Плотный поминальный ужин завершился чаепитием, после которого был объявлен перерыв. А через час – продолжение «банкета». Точнее, танцы. Музыка на этой «дискотеке» своеобразная: из музыкальных инструментов – только бубен. Гости постепенно образуют круг, пританцовывают, покачиваются в такт заданному ритму. В этом едином порыве чувствуется особая энергетика, и если россияне поначалу стеснялись, то вскоре они были втянуты в этот танец. Потом в общем круге появилась ткань, собранная из лоскутов, – как решили рязанцы, для какого-то ритуала. В определенный момент звук бубна резко прервался, и все участники церемонии, как по команде, разделились на две части и стали перетягивать эту ткань-канат. А после состязания всех – и победивших, и проигравших – отец умершей девушки одарил призами: прямо со сцены он раскидывал конфеты, жвачки, шоколадки... Затем каждому пришедшему мать умершей вручила небольшой подарочек. Кому-то достались перчатки, кому-то носки… И, наконец, все, кто получил подарок, должны были станцевать «танец удачи». Так что вновь – все в круг…
«Там так захватывает общий ритм, что чувствуешь себя частью происходящего, – говорит Михаил-младший. – Я даже не удержался, решил показать их музыканту другой ритм, более веселый. Мне тут же уступили место на сцене, объявив, что гость хочет выступить. Отступать было поздно – номер уже объявлен. И тут я вспомнил, как пару лет назад на Байкале слышал камлание бурятского шамана с бубном. Я постарался воссоздать это и изобразить горловое пение бурят. Не знаю уж, насколько точно получилось, но номер прошел на ура».
После такой праздничной программы слово взял шаман племени. Его речь была настолько проникновенна, что наши туристы признались – пробрало. «Любовь нас всех объединит…» – закончил он.
Экспедиция неслучайно называлась научно-спортивной. Физически переход очень труден. Почти полторы тысячи километров за 43 дня, 700 тысяч гребков на каждого – это картина экспедиции в цифрах.
Тренировки начались за полгода до отправления. Были пробные экспедиции, трехдневный сплав по рязанской Пре, потом по Волге. «Когда мы в тренировочных походах гребли по 30–35 километров в день, думали, это – предел человеческих возможностей, а командор Малахов говорил, что норма будет – 60–65. Это казалось нереальным. Такое же мнение высказывали и опытные байдарочники, которые поначалу тренировались с нами, но потом сошли с дистанции», – говорит Лев Сафонов. Напарником Льва в байдарке стал его сын Никита. Ему 14 лет. «Я до последнего момента оставался кандидатом – большие сомнения были из-за возраста, – вспоминает Никита. – Но я очень вдохновился этой поездкой и приложил максимум усилий».
Как говорят Сафоновы, хорошей поддержкой в походе была песня. Когда казалось, что плыть уже невозможно, силы иссякли, отец и сын затягивали песню, их поддерживали с других лодок, и усталость отступала. Даже ритм гребков приходил в норму. И над Юконом звучали песни Высоцкого и песни военных лет…
«Конечно, уставали там сильно. А ладошки были – полный атас, – смеется Никита. – У меня после возвращения еще некоторое время палец не разгибался. И мозоли долго сходили. А самый лучший момент дня на Аляске – это когда залезаешь в спальник…» Кстати, многие еще умудрялись вести там дневники – борясь со смертельной усталостью, перед сном, при свете фонарика записывали впечатления дня. Но, несмотря на жуткую усталость, на истертые ладони, Никита говорит, что ни разу не пожалел о том, что решился на этот поход. «Там как-то и не думаешь об этом, – делится Никита. – Все подчинено одной цели – доплыть». И цель была достигнута. Причем точно в срок – именно в намеченный день. Молочные реки, кисельные берега… Рязанцы говорят: это точно про Юкон. Вода мутная, а берега зачастую такие, что и пристать невозможно. К тому же река очень своенравная. После прохождения маршрута по Юкону рязанцам предстояло плыть по Берингову морю. Местные жители спрашивали, на чем они планируют выходить в море, и делали удивленные глаза, когда участники экспедиции указывали на байдарки. От этого путешественникам становилось не по себе. Но…
В последний день перед экспедицией стояла сверхзадача: проплыть 90 (!) километров. Подсчитали. Если в среднем на 60 километров приходилось тратить 10–12 часов, теперь потребуется 15. Задача сложная, но не невозможная. Настроились на ударный день и отправились в путь. Первую остановку сделали часа через четыре. Обычно за час байдарки проходили 7–8 километров, стало быть, за четыре часа должны были преодолеть не меньше 28 километров. На берегу выяснилось, что проплыли лишь 12: сильный встречный ветер и волны… Впереди – огромный отрезок, и, чтобы преодолеть его, нужны нечеловеческие усилия. За бортом плюс два, холодно, да еще волны… Этот участок пути был преодолен за… 23 часа! Когда путешественники добрались до конечного пункта маршрута – поселения Сент-Майкл, недалеко от которого находится озеро Загоскино, – сил у них не было даже на то, чтобы поесть. Повалились спать, даже не разобрав палаток. Потом – последняя миссия: установка креста на том месте, где в свое время поставил его Загоскин.
«Мы проделали этот путь и ощутили, насколько он тяжел. Так что теперь еще больше поражаешься тому подвигу, который совершили наши предки. Это был каждодневный подвиг, – рассуждает Лев Сафонов. – Мы пробыли там чуть больше месяца, а Загоскин – два года. Два года в пути. Причем он не просто плыл, он исследовал эту землю до мельчайших подробностей. И не было у него ни таких спальных мешков, как у нас, ни таких палаток, ни GPS… Спал в снегу – стелил себе еловые ветки, накрывался брезентом, вот и весь ночлег. И годами так жил. Это просто непостижимо».
…Там, на земле Аляски, много русских корней. Там сохранилась частичка русской души. А в земле остались наши предки – во многих деревнях путники видели заброшенные кладбища с покосившимися крестами, вросшими в землю надгробными памятниками с надписями на русском. «Люди, которые там похоронены, проявили настоящий патриотизм, продвигая границы нашего Отечества на восток. Мы должны сохранить это наследие. Думаю, мы туда вернемся, – говорит Михаил Георгиевич Малахов. – Надо привести эти могилы в порядок».
Так что миссия еще не окончена…
Зоя Мозалева.


Литература: Л.А.Загоскин «Пешеходная опись части русских владений в Америке, произведенная лейтенантом Л. Загоскиным в 1842, 1843 и 1844 годах»