Сашка

Мы ничему не учимся у них…

Не знаю, каким чудом или мановением Провидения меня занесло в эту глушь. Местный староста, всполошенный публикацией в уездной газете, восхвалявшей личное мужество и пенявшей на равнодушие власть предержащих, ринулся узнавать, чем можно помочь удивительному человеку Сашке, который до сей поры прекрасно выживал без помощи властей, чем широко и прославился. Волею судьбы я увязался следом…

До Сашкиного села ехать было изрядно, и о его, не побоюсь этого слова, подвигах и проблемах, насколько они были видны из провинциальной «столицы», я успел наслушаться вдосталь. Мол, инвалид, у которого работают лишь рука и нога, мол, сам строит дом…

***
Горы всегда пленяли меня своей мощью, неподкупностью и беззащитностью. Они, как женщины, готовы открыть любому достойному или даже просто обратившему на них серьезное внимание все свои таинства и сокровища…

В тот день они блистали не стаявшим еще снегом, непонятною, пугающей и обещающе-нагой чернотою леса, который месяца через два будет буйно-зеленым, и коричневато-богатою почвою вырубок, где месяца три спустя, заалеет под изумительной зубчатою листвою сладостная и ароматная земляника…

Разговоры о Сашке, его неподвластном обычному разумению мужестве и жизнелюбии, о том, как «стыдливо-неловко» чиновным душам, как это всегда случается «опосля», пытаться помочь человеку, который, никого не дожидаясь, помогает себе сам, очень быстро мне прискучили, и я любовался картиной, непривычной для жителя средней полосы государства Российского, но столь обычною для здешних мест…

***
Сашкин двор практически ничем не отличался от соседских. Разве что – двумя домами за одним забором. Добротным забором из кованого железа, с фигурными «штыками» поверху. Сашка выехал к нам навстречу на коляске.

Это – его привычная жизнь. Он никогда не стоял на своих ногах – врожденный паралич слишком многого в бренном нашем существовании может лишить. И речь у него была далека от совершенства, и мимика, и жесты единственною «рабочей» рукой…

Но отчего-то сразу же неловко стало оттого, что инвалид, какого ни один язык в мире не повернется назвать «полноценным», спокойно и обыденно рассказывает, как он копал фундамент – сидя на своей коляске… Как делал стеновые блоки из самана, как укладывал их… Конечно, без посильной помощи уважающих его соседей Сашка не достиг бы сделанного, но…

***
История строительства, которую этот бесхитростный человек выложил нам без утайки, достойна отдельной повести. Родители слишком рано убедились, что мальчик никогда не будет таким, «как все».

Хотели «придушить», да вмешалась бабушка. Она увезла его без спроса и договоренностей, без всякого там права опекунства, к себе на родину. Растила, как могла, на нищенскую пенсию от государства, воспитывала на свой лад.

Не сказать, что Сашка рос покладистым ребенком. Он никогда не хотел признавать свою «ущербность», свои Богом данные, как испытание, увечья. Он работал с деревяшками единственно действующей рукою, потом, когда повзрослел, стал «бегать» – на своей-то коляске – на танцы.

Да, партнерш ему не было, но пытливый ум и тут нашел выход – он стал заполнять перерывы между теми самыми «танцами», забавляя публику веселыми анекдотами и россказнями про различных композиторов и музыкантов.

Вскоре без него для селян подобные вечера стали немыслимы, и ему даже назначили за ведение их некое жалование. Там же заработал он и свой авторитет у соседей, которые видели человека – на их взгляд – всего лишенного, но живущего одною с ними жизнью…

***
Когда Сашка совсем подрос и начал интересоваться девушками, бабушка – старой закалки человек – сказала, что нечего ему, убогому, лезть не в свое дело. Вышла серьезная ссора…

И Сашка, как подобает мужчине, рассудил, что лучше ему с бабушкой жить отдельными домами и отдельным хозяйством. Даже, несмотря на то, что по бумагам их общий с бабушкою дом был полностью Сашкиным!

Начал копить «копеечку», начал строить. К тому моменту, как мы прибыли, дом был накрыт надежною кровлей (Сашка с особой гордостью называл имена людей, которые помогали ему возводить леса, чтобы он на своей коляске забирался на крышу и стелил покрытие…), спальня его собственная уже была полностью обустроена, в зале – оставался не постеленным набело пол, а в кухне – ожидали еще значительные внутренние работы…

***
И меня потрясло не столько уверенное Сашкино - «Я это сделаю к лету», сколько беспомощное «разведение руками» приехавших со мною вместе «властителей». Они готовы были помочь «копеечно» человеку, способному ворочать миллионами, окажись таковые в его распоряжении…

Я едва не плакал от безнадежности замечательно-неисполнимой мечты, чтобы у власти в нашем государстве – от самого «низу» до самого «верха» стояли очень чуткие и знающие люди, которым, кроме совести и долга, никто не указ. Такие, чье слово может сделать счастливым простого смертного или обречь его на вечное прозябание…

***
Мне как-то некстати, вспомнилась история жизни одного градоначальника в Ростове-на-Дону второй половины XIX века. Он правил жестко, но исключительно на благо города. Кое-кто «стонал», кое-кто, наоборот, понимал, что без «жесткости» город не станет никогда серьезной «Южною столицей» России…

При нем заштатный портовый городишко с помоями, выливаемыми прямо на улицы, превратился в город-купец с мощеными мостовыми, промышленностью и торговлей, канализацией и многочисленными богоугодными заведениями…

Что же вы думаете? Через несколько лет правления этого градоначальника нашлась «добрая душа», написавшая донос в верховную канцелярию, что, мол, правит человек не ради общего блага, а ради собственного «кармана». Потом – вторая, третья… Осудили градоначальника к нескольким годам каторжных работ…

А по возвращении его из каторги городская Дума едва ли не на коленях и в полном составе пришла просить его вернуться на столь внезапно оставленный пост.

И на этом месте чтения меня прошибало в дрожь – он вернулся, потому что чувствовал, что за него никто и никогда – или через много-много лет – этого не сделает. И именно на его годы жизни пришелся расцвет города, который погубить уже смогут, разве что, темные силы…

***
…А Сашка показывал нам формочки для блоков, из которых сложен дом. Показывал еще не снятые «полозья» для его подъема на крышу. И, как о чем-то само собою разумеющемся, рассказывал, что отыскал в одном из газетных листков объявление, что «Хромоножка» – так он ласково ее называл – из центральных губерний, да еще и подходящего возраста, ищет спутника жизни…

Они даже успели обменяться фотокарточками и остаться довольными друг другом, не говоря уже о письмах, кои почтальон исправно приносил и забирал два-три раза в неделю. Они полноценно готовились к законному вечному браку…

***
На обратном пути от Сашки я непрестанно курил. Думал о силе духа человеческого, что способен он – без преувеличения – горы двигать, да о слабости человеческой, что мешает полностью физически здоровому и сильному человеку быть счастливым и солнечным. Сашка – может! А почему же мы – нет??!

***
Вы не поверите, но через несколько лет я узнал, что Сашка со своей избранницей растят двоих детей и ждут третьего. Дети – совершенно здоровые. Настолько, что родители с ними едва управляются. Что бабушка его с нескрываемым удовольствием нянчится с правнуками и не может намолиться на Сашкину прозорливость.

И потом, слушая разных «черносотенцев» и им подобных на митингах о вымирании российского народа, я невольно задумываюсь, «А кто в этом виноват?»

(Из опубликованной книги "Листая Путь")