Зов острова глава 4 Элювитель

  Глава4 ЭЛЮВИТЕЛЬ
  Ворона увлеченно клевала здоровенную тыкву. Блестящий глаз птицы сверкал, когда она склоняла на бок чёрную голову. Переминаясь с ноги на ногу, каркуша неторопливо устраивалась поудобнее, примеряясь, куда бы клюнуть.
 
  Кидди всё смотрела и смотрела, не в силах отвести взгляд от чёрной птицы, и её посещали воспоминания. Какая-то давно забытая история. Тогда ворона точно так же сидела на тыкве и сверкала глазами. Возможно, даже на этом же поле. Только тогда Кидди была здесь не с Миртой.
 
  - Каким он стал? Изменился?
 
  - Кто? - не поняла Мирта.
 
  - Акейл.
 
  - Это смотря, каким ты его запомнила, - Мирта пожала плечами. - По мне, так он не меняется, только становится всё ужасней и распущенней. Порой он бывает просто отвратителен, но ох уж это его природное обаяние!
 
  Кидди промолчала. Последний огород остался за спиной, и девушки всё дальше уходили в долины.
 
  - Мы всё еще дружите старой компанией? Виолетта, Нил, Громма? - спустя минуту спросила Кидди.
 
  - Да, правда теперь с нами еще и Атукка - ты его видела в 'Натун', и ещё пара ребят оттуда же. В этом году были замечательные Вечера Фей, жаль, что тебя с нами не было. Тут столько всего творилось!
 
  Девушка растерянно кивнула, слушая рассказ подруги.
 
  Хорошо было так гулять. Солнце, движущееся к горизонту, было ещё не апельсиново-оранжевым, а самого золотисто-охристого оттенка, как старый благородный металл. Небо - чистое, немного серое, и чудесно высокое. Откуда-то еле уловимо тянет дымом костра. Легкий летний ветерок обнимает тебя, уводя в луга и долины, гулять в которых - лучшее из удовольствий.
 
  Долина светится так, как если бы была залита мёдом - сладким и тягучим, а в воздухе разливается пряный и невыносимо вкусный запах диких трав.
  Ослепительная волна солнечного света бьёт в лицо, и даже через сомкнутые ресницы проникают тончайшие золотистые лучики. Под этим мертвенно-жёлтым небом жизнь являет себя во всей красе.
 
  - Расскажи мне, каким он стал, - попросила Кидди. В воздухе вилась слащаво-пудровая пыльца. Ветер кружил её, заставляя тихо красться над землей. - Аса.
 
 
  ***
  Восемь лет назад, на Айл
 
  На улице выла серена и из динамиков громогласно раздавалось:
 
  - ......и детей и следуйте к ближайшему пирсу. Там вас ожидают пассажирские лайнеры. Повторяю ....- дальше Кидди слушать не стала.
 
  Первое землетрясение всегда самое волнительное. То есть, ты понимаешь, что живешь на острове, где подобные ситуации - далеко не редкость, но когда это случается, ты преисполнена паники курицы, которая никак не может решить, три или четыре раза подряд ей перебежать дорогу перед автомобилем.
 
  На Айл есть целый штаб дармоедов-геологов, которые обязаны по роду своей деятельности давать хоть какие-то намёки на время ожидаемой сейсмической активности. И они вроде как стараются, каждый день приходят на работу, сверяют показания всяких приборов и долго толкуют о чём-то за обедом, но потом внезапно земля под ногами начинает дрожать, сами горе-специалисты выскакивают из своих институтов и вместе со всеми очертя голову несутся к пристаням, позабыв про документы.
 
  'Бесполезные, вы бесполезные создания, тратящие госбюджет', - такие не по годам умные мысли крутились в голове у тринадцатилетней Кидди, когда она, хватаясь за липкие перила, мчалась вниз по лестнице.
 
  Из других квартир также опрометью выбегали люди, неся самое ценное, и кидались в погоню за Кидди. Так, по крайней мере, казалось девочке.
 
  Вот их соседка по лестничной клетке, дородная женщина, недавно ставшая бабушкой, гонится за Кидди с птичьей клеткой в руках, и глаза у неё сверкают. Внутри орёт не своим голосом зелёный попугай, топорща крылья и в последнем рывке конвульсивно хватаясь за кольцо.
 
  Кидди решает больше не оглядываться. Дверь подъезда открывается чуть дольше обычного, и беглянка буквально выкатывается на улицу.
 
  Если посмотреть сейчас Айл с высоты птичьего полета, то толпа бегущих людей кажется волной, которая несется, сметая все на своём пути. По разветвленным улицам острова эта волна растекалась, как кровь по венам от очередного толчка сердца.
 
  Говорят, что землетрясение случается, когда остров смеется. Бывает, происходит что-то настолько потешное, что глыба материнской породы, укогтившаяся в глубине океана, не может удержаться от веселья, и тогда остров сотрясается в конвульсиях. Интересно, как на этот раз пошутили боги?
 
  Вдали уже замаячил пирс Исма, и Кидди ускорилась. Последний рывок - спасение уже близко.
 
  Вдруг мир дёрнулся, словно не желая, чтобы на него смотрели, и Кидди кубарем полетела вперед. Ладони и колени тут же обожгло от соприкосновения с горячим асфальтом. Кто-то, явно превосходящий девочку по массе, налетел на неё в спешке, и, не остановившись, продолжил свой путь к заветным лайнерам, маячившим у берега. Боковым зрением Кидди увидела чей-то смазанный силуэт, удаляющийся в сторону пирса.
 
  Девочке показалось, что сила гравитации увеличилась в тысячу раз и ей уже не подняться. Весь воздух из легких вылетел с одним гигантским выдохом, а в боку разом закололо. Неожиданно кто-то схватил Кидди чуть повыше локтя и мощным рывком поставил на ноги, едва не вывернув руку.
 
   Девочка, спотыкаясь, снова побежала, взяв низкий старт, и краем глаза успела заметить рядом с собой краснокожих парня и девушку, наверное, брата и сестру - так они были похожи. Тогда Кидди показалось, что они были совсем взрослые, хотя на самом деле Акейл был старше Кидмери всего на три года, но, как все са-хвэн, выглядел взрослее своих светлокожих собратьев.
  Краснокожая девушка обладала поистине божественной красотой - настолько черты ее лица были пропорциональны и симметричны, что лучше и придумать нельзя. Юноша был далеко не так хорош, как сестра, но в его прищуренных глазах плясали такие бесовские огоньки, что Кидди невольно удивилась - сегодня она видела много глаз, и были среди них и испуганные, и расстроенные, и злые, и даже скучающие. Но таких - ярких, смеющихся, она не встречала ни у кого.
 
  Всю оставшуюся дорогу до причала Кидди видела своих спасителей, мелькавших впереди. Иногда она теряла их из виду, но потом снова замечала бегущую пару.
 
  Потом была огромная очередь на посадку, а старенький лайнер внутри казался еще хуже, чем был снаружи, но пассажиры, обычно возмущенные дряхлостью морского транспорта, в этот раз молча занимали свои места. Людей набилось битком, все правила безопасности были вопиющим образом нарушены, и судно отчалило с осадкой куда большей, чем положено.
 
  Кидди тяжело опустилась на своё место, сжав губы: ее сбитые колени приобрели цвет и консистенцию весьма впечатляющую, что не скрылось от взглядов её недавних спасителей. Краснокожая красавица покачала головой, а ее брат только ухмыльнулся и кивнул в сторону Кидди:
 
  - Бьёльниф, - это прозвучало почти как комплимент, но Кидди никак не отреагировала. Сейчас у неё очень болели руки и ноги, но больше всего болело чувство собственного достоинства. Кидди отвернулась к окну.
 
   Теперь, когда мучительно сотрясающийся Айл остался далеко позади, завернувшись в туман, словно в тонкий платок, море было спокойно.
 
  Девочка некоторое время воображала, что творится сейчас там, дома, но потом забылась в тягостном полусне, когда продолжаешь все слышать и чувствовать. Навязчивые мысли подкрадывались, копошились неугомонными жуками на задворках сознания, скребя маленькими лапками, и без устали порождали тревожные образы, один страннее другого.
 
  Кидди очнулась оттого, что кто-то случайно задел её ногу, и рана тут же начала саднить. Стало казаться, что на коленях натянута тонкая бумага, которая того и гляди, порвется от неосторожного движения. Девочка не нашла ничего лучше, чем сползти по сиденью и обессилено уставиться на море, положив руки на колени вверх ладонями.
 
  Она помнила два землетрясения. Небольших катаклизмов было куда больше, но серьезных, с эвакуацией, было всего два. И оба раза Кидди была с родителями. Уж они-то всегда точно знали, что следует делать. Девочка лихорадочно прокручивала в голове свои сборы в квартире: времени почти не было, она смутно помнила, как взяла документы, а вот как очутился в кармане телефон, она, хоть убей, вспомнить не могла. Наверное, машинально положила.
 
  Взгляд Кидди рассеянно блуждал по волнам, пока не наткнулся на золотую точку, этакую мушку, качающуюся на волнах, которая становилась все больше и больше. Пассажиры парома оживились, разговоры стали громче, голоса нестройно зашумели. Крики чаек отлично имитировал визг и рыдание детей. Они не смолкали ни на минуту. Но никто не выказывал неудовольствия по этому поводу. Все были рады оказаться как можно дальше от Айл в этот критический для острова момент.
 
  К тому же, окутанный водяной дымкой Хелен был прекрасен. Он легко лежал на волнах, словно золотой шар, сплетенный из светящихся волос Асгу, мифической великанши, хозяйки острова.
 
  Вода за бортом стала светлее и чище, и Кидди всегда было интересно, на каком расстоянии от Айл вода начинает светлеть, где та загадочная черта, да и есть ли она вообще. Прибрежные воды родного острова безвозвратно отравлены сточными водами промышленных предприятий, и это стало вершиной экологических проблем острова Айл. Море там выглядело так, словно ему тяжело пребывать у этих берегов.
 
  Рядом с Хелен же полным-полно водоочистных сооружений, которые спасают от пагубного влияния острова-соседа. К счастью, очень дальнего соседа.
 
  А может, это теплое течение Натун защищает острова от тёмных ядовитых волн.
  По легенде, Натун - сказочный великан, повелитель всех вод мира. Как-то раз он увидел прекрасную Асгу с волосами золотыми, точно летний воздух, и полюбил ее. Но Асгу была небесной жительницей, порождением солнечных лучей, и от собственного света она не могла разглядеть далеко внизу даже влюбленного великана. Тогда отчаявшийся Натун выпустил всю кровь свою в воду, и вода стала синей. И парившую в вышине великаншу пленила глубина невиданного ранее синего цвета и она, спустившись вниз, коснулась сверкающей синевы и превратилась в остров, не пожелав более быть отдельно от Натун. Асгу с тех пор назвалась 'Хелен', что значит 'Принадлежащая Воде', и от прикосновения её губ к синей крови великана родились их дети - солнечные блики на воде, соединение золота и синевы.
 
  Кидди оторвала взгляд от волн и стала вглядываться в толпу людей на берегу, пытаясь отыскать своих родителей. Весь берег Хелен был усеян людьми точно бисером и, хотя знакомых лиц девочка не находила, она знала, что её тоже встречают.
 
  Девочка не без труда поднялась, распрямившись на негнущихся ногах, и медленно поковыляла походкой робота, убрав засохшей рукой волосы от лица.
 
  Кидди всегда нравился бабушкин дом. Приезжая к ней, она каждый раз чувствовала себя красной шапочкой. Все было как в сказке - деревянный теремок с покатой крышей, рядом - лес, и крайне веселая бабушка с большими глазами, постоянно что-то сушившая.
 
  Но если обычно Кидди входила в дом, полный приветливого спокойствия, то в этот раз бабушкина избушка кишела разнообразными кузенами и кузинами, дядюшками и тетушками, кумовьями и прочей роднёй, которой сложно подобрать название. Все они дружно пожалели пострадавшую Кидди, а двоюродные тётушки выказали своё соболезнование, не переставая при этом шинковать лук и тереть морковь.
 
  Кидди только сейчас поняла, насколько она голодна, но, невзирая на урчание в животе, она упорно, хотя и медленно, поползла вверх по лестнице на второй этаж.
 
  Закрыв за собой дверь со стеклянным витражом, девочка подошла к шкафу и открыла его. Машинально коснувшись руками волос, она с неудовольствием отметила, что непослушные локоны свились в пчелиный улей, который, по всем признакам, явно желал улететь и хорошо ещё, что не кусался.
 
  Кидди вздохнула и провела пальцами по щекам. Она могла поклясться, что даже на ощупь чувствует веснушки на лице. Девочка была уверена, что, будь их хоть на полсотни меньше, она была бы просто красавицей. Кидди в который раз позавидовала сестре, на лице которой не было ни пятнышка, хоть та тоже имела медно-рыжие волосы.
 
  Дверная ручка со скрипом повернулась, и в комнату тихо вошла мама.
  - Блудная дочь вернулась, - улыбаясь, она обняла девочку и ласково провела рукой по её спутанным волосам. Кидди прижалась к ней и замерла, думая о том, как же в одном человеке может быть столько силы и тепла.
 
  - Я переоденусь и спущусь, - прошептала она, жмурясь. - Я ободрала все руки, потому что упала. Не ругайся.
 
  Мама только тихо усмехнулась:
 
  - Идём ужинать, егоза.
 
  Кидди согласно кивнула, и кинулась к шкафу. Только вечером она заметит след гигантской пятерни на предплечье. Так бывает, когда тебя касается человек огня.
 
  ***
 
  За окном шумел летний дождик, деревья шевелились от ветра, словно живые. Где-то вдали грохотал гром, как будто кто-то тряс банку с бусинами.
 
  Кидди была в гостях у Мирты и по случаю дождя домой не собиралась. Час был поздний. Девушка сидела в кресле и пила знаменитый местный чай из особых жуков. Их мелкие лапки и частички панциря весело кружились на дне кружки. От розоватого отвара исходил дивный аромат - сладкий и немного терпкий.
 
  В летнюю пору этот напиток пили нечасто и приберегали на холода, но в этот дождливый вечерок Мирта достала для себя и подруги небольшой тканый мешочек с полки над камином.
 
  Сейчас Кидди развлекалась тем, что вытянув из мешочка пару фрагментов разных жуков, пыталась соединить их в единое насекомое, этакого членистоногого Франкенштейна. У неё получился забавный жучара. Кривой и блестящий, он мозаикой лежал на столике. Кидди с любопытством заглянула в чайничек - там плавало огромное разбухшее насекомое, лениво качавшее лапками.
 
  - Этой весной мы столько жуков насобирали! - похвасталась Мирта. - Бабушка опять всю осень будет ими торговать на пристани.
 
  Кидди только улыбнулась. Она живо вообразила себе всю гамму чувств туристов, видящих сие яство на прилавке уличных торговок.
 
  - Чего еще расскажешь? - беззаботно поинтересовалась девушка.
 
  - Да есть тут у нас одна новость. Расстройство сплошное, - Мирта нахмурилась. - Помнишь Старый Дуб? На его месте вскоре появится коттедж.
 
  - В лесу? - не поверила Кидди. - Кому там понадобилось строиться? Бабе-Яге?
 
  - Одному богачу с вашего острова, - пояснила Мирта. - Некий мистер Кё Тилуки, не слышала про такого? - Кидди отрицательно покачала головой. - Захотелось ему, видите ли, единения с природой. Но суть не в этом. Дуб ведь теперь срубят.
 
  - Их самих срубить надо за такие проделки! - искренне возмутилась Кидди. - И вообще, этот дуб - историческое наследие, его нельзя просто взять и срубить, потому что кому-то так захотелось. Я уже не говорю о том, что это же тот самый Священный Дуб! Ему же около трёх тысяч лет! Его же даже никакая хворь не берёт!
 
  - Совсем скоро там завизжат бензопилы, завертятся бульдозеры, и прощай дерево, - вздохнула Мирта.
 
  - Им никто не разрешит этого сделать.
 
   - Уже разрешили. Наш добрый мэр совсем совесть потерял.
 
  - И вы не пытались это остановить? - не поверили Кидмери.
 
  - Почему же не пытались? Мы митинговали раз пять, наверное, писали всякие разные жалобы и 'чёрные' бумаги, только вот всё без толку. Всё уже решили без нашего участия.
 
  Кидди смахнула жука в ладонь и высыпала обратно в мешочек. Фиолетовые завязки качались, щёлкая бусинами. Девушка задумчиво уставилась на них, удивляясь, почему Акейл ничего не рассказал ей про дуб. Он не мог не знать. Но, всё же, почему-то не сказал.
  Где-то далеко, на равнинах, пророкотал очередной удар грома. Кидди вдруг почувствовала себя очень уставшей.
 
  - Это же Красный лес, я правильно помню? - чуть погодя, спросила она. - Самое бесноватое место в заповеднике. Столько там жути творилось раньше.
 
  - И сейчас творится, - подтвердила Мирта. - Для тех, кто ищет встречи с нечистью, лучше места не найти.
 
  - И не страшно им там дом строить?
 
  - Не думаю, что те люди вообще чего-то боятся, - пожала плечами Мирта.
 
  Она, наверное, вознамерилась капитально разочаровать подругу, потому что следующей её новостью было вот что:
 
   - А ещё ходят слухи, что у нас скоро появится металлургической комбинат.
 
  - Ещё чего не хватало! - вознегодовала Кидди. - Вы тут что, совсем с ума посходили? Хелен же чисто сельскохозяйственный островок, нельзя устраивать здесь этот металлургический балаган! Вы что, хотите есть ядовитую репку и не шибко полезный картофель? Ведь ещё и нас этим кормить будете!
 
  В комнате окончательно стемнело, и Мирта зажгла ночник.
 
  Отправляясь на Хелен, Кидди ощущала невероятный эмоциональный подъём, небывалое воодушевление: ей предстояло прикоснуться к частичке истории, ступить в заметённое временем древнее Речное капище.
 
  Но после рассказа у подруги все события предстали в ином свете. Даже получение разрешения на проведение раскопок перестало казаться таким уж расчудесным. Сначала дуб, теперь капище - остров будто выставлял себя на торги, не оставляя ничего святого.
 
  - А еще ты, наверное, слышала, что в Элювитель собираются вскрывать саркофаги и проводить эксгумацию Великих Царей.
 
  - Да, - рассеянно кивнула Кидди. - Об этом трубит весь университет. Это будет то ещё зрелище, - в голове у девушки складывалась мрачная мозаика.
 
  Неизвестно, каким нужно быть человеком, чтобы всерьёз опечалиться вскрытием гробницы, но у Кидди хватило личных мотивов для этого. Как и у её подруги.
 
  - И что они получат при вскрытии? - горько усмехнулась Мирта. - Полуразложившиеся останки, впавшие глазницы и тлеющие волосы? Вместо тайны, загадки дремлющих под водой Царей? Разве это того стоит? Элювитель - дом Великих, так чем он станет без них?
  - Пустым домом, - механически откликнулась Кидди, погружаясь в свои мысли. Была бы её воля, она бы запретила все эти научные изыскания. Ведь усыпальница манит туристов потому, что там лежат Великие, там обитает их дух. А это не та материя, которую стоит тревожить.
 
   Тот, кто хоть раз бывал в этом месте, понимает, что это не пустые слова. Там ты всегда чувствуешь чей-то взгляд, направленный в спину, а в шуме воды силишься разобрать давно забытые глаголы и жужжащие, как рассерженные осы, обрывки фраз. Даже сейчас, сидя в уютной гостиной Мирты, Кидди на миг услышала этот рокот, знакомый мотив, словно сотни слов, сказанных быстро и тихо. Чьи-то голоса, сокровенные молитвы, желания и проклятья, произнесенные над горным потоком, сплелись в легкий шёпот, и по сей день звучат в темной пещере, многократно отражаясь от стен и наводя на странные, небывалые мысли.
 
  Кидди прекрасно помнила, как сама впервые вошла в Элювитель и с этих пор грезы о горной усыпальнице не покидали ее. Ты идешь по петляющей тропе, и твоему взгляду представляются ворота в скале. Потом - прямиком в полнейшую темноту и холод. Со всех сторон доносится неумолкаемый рокот, который наполняет гору изнутри. Кажется, что и внутри тебя шумит вода. А затем ты выходишь в залу, в центре которой плоский круглый камень, обрамленный пятью широким плитам, расходящимися от центра, как лепестки цветка. Под каждой из них, в глубокой каменной колоде, спят Великие Цари острова Хелен. А вокруг них, курлыча и баюкая, несется свирепый поток горной речки. Она вдруг спряталась от света дня, чтобы спеть песнь Бессмертным и коснуться мимолётным поцелуем холодного камня их последнего пристанища.
 
  И вот ты стоишь в центре каменного цветка, на расстоянии пары метров от погруженных в воду каменных саркофагов. Только предкам ведомо, что в них. Над головой - каменный свод, словно непроницаемая небесная твердь - такая, какой её видели древние. В этой наполненной шумящей водой пещере время остановилось. В этой пещере ты не один.
 
  ***
  Человек искусства видит красоту и умеет рассказать о ней - вот его главное отличие.
  Но, причисляя Большой Дуб к красоте, Акейл готов был поклясться, что вряд ли на Хелен найдется хотя бы один ценитель прекрасного, способный рассказать о дубе как полагается.
 
  Да, пускай торжествуют сторонники эмпирического познания, но нельзя объяснить логически, что есть дуб для са-хвэн.
 
  Кё Тилукки, выслушав много баек о дубе, всё же не проникся духом истории этих мест. Он расхаживал по поляне и по-хозяйски оглядывал свою не совсем законную собственность. Бизнесмен уже давно пришёл к мысли, что от дуба придется избавиться. Ну и что же, ведь всё старое рано или поздно становится не актуальным, и дуб не исключение.
 
  Время сказок прошло, весь Архипелаг избавился от языческих заблуждений уже давно, и только Хелен продолжал упорствовать в своём заблуждении.
 
  Долой эту чёрную мглу, что островитяне хранят в своих кладовках и сундуках! Только новые идеи и технологии, только прогресс. Построить на Хелен атомные станции, аэропорты, проложить асфальтированные дороги, возвести небоскрёбы. Больше торговых центров, заводов и поездов, пестрых реклам на огромных уличных экранах. А когда остров покроется пластиковой и стеклянной бронёй, то хвостатым бесам из преданий уже будет негде укрыться.
 
  А сколько на Хелен лесов! Просто колоссальные запасы древесины, которые ждут своего часа! Геологические обследование, инициатором которых был тот же Кё Тилукки, выявили несметные запасы железной руды на острове. Здесь определёно есть, чем поживиться, нужно только открыть шкатулку.
 
  Бизнесмен всерьёз намеревался заняться всем этим при поддержке мэра острова. Благо, тот не отличался особой совестливостью и благосклонно воспринял идею разработок месторождений Хелен, обещавшую ему хорошие барыши.
  Для начала - небольшой комбинат. Затем - расширение, укрупнение, и появление металлургической империи уже не за горами. Гипотетический доход сложно даже вообразить.
 
   Остров ломится от богатств и сокровищ, а эти полоумные бездельники, все, как одни, помешались на сельском хозяйстве! Каждый второй воспевает красоты Элювитель и Красного леса так, словно это его собственная заслуга! Носятся со своим культурным наследием, как курица с яйцом, как будто это что-то ценное.
 
  Вспоминая предостережения, наполненные скрытой злобой, Кё Тилукки только усмехался.
  - Посмотрим, как ваш дуб защитит себя, - пробормотал он, на расстоянии обходя дерево. - Этот остров похож на клубок змей. Стоит показать аборигенам, что Великий Кузнец уже давно не имеет власти в этом мире, и всё решают деловые люди.
 
  Так что пусть все домовые и лешие попробуют вступиться за это дерево, если им это по силам.