По пятницам

Раненной мухой лечу на рынок. По ухабам мой пепелац прыгает бойко, а я не очень. Поэтому делаю остановку на рынке. Люблю это место. Здесь мне на все вопросы ответили. И как движок отремонтировать, и как стены побелить. А о закрутках, насекомых и кулинарных изысках столько узнала - сама себе завидую!
Клуб знатоков уважаю, а наш - люблю. Правда, здесь они не во фраках и пальцы у них заскорузлые, но посиди в дождь, мороз, жару под открытым небом, тоже закуржавешь.
Взять хотя бы Риту. У неё муж сидит, одного сына на себе таскала до восемнадцати лет, пока он не умер - болезненный был. Второго муж топором зарубил ( поэтому и сидит ), третий - наркоша. А она на рынке с копеечными носками, трусами, носовыми платками - и духом не падает.
Вон Тамара стоит. Перед ней коляска с пирожками. Я видела, как она их любовно печёт. Никаких скалок. Всё пальчиками месит, лепит и приговаривает:
- Вот, красавчик мой, мягонький, да сладенький!
У неё они разлетаются быстро: большие, сочные, вкусные!
А сама в кухне своей живёт. Сдала дом квартирантам, чтобы заработать на поездку к сыну в места весьма отдалённые, а они дом сожгли и ручкой ей помахали. Правда, не специально: печь раскалили углём и в кино ушли. Но Тома сейчас из бутылок дом сооружает. Это с диабетом то! А как она поёт! Голосок тонкий, чистый - заслушаешься!
Рынок метёт Нинуля. С виду неулыбчивая, молчаливая. Вокруг рынка в траве прячутся собаки - её караулят. Как она закончит, окружат, заулыбаются мордочками своими. Всех покормит, всех по головам погладит - того и ждут.
Это три подружайки. Я знаю, что по пятницам они собираются вместе. Очень хочу посидеть под виноградом и понять, откуда берётся их любовь и улыбки?
- Ритуля! Ты не против, если я загляну к тебе на часок в пятницу?
- Конечно, приходи! У меня подруги будут, они не помешают. У тебя всё
хорошо?
- Да ничего, вроде.
- А то скажи, я чем могу - помогу.
Подъезжая к Ритиному дому, услышала смех и конец рассказа:
- Он рёбра вжал, а я его веничком нахлёстываю! Бежать то некуда. В пару и крючок не видать. Сунулся к бочке, а там вода ледяная. На полок прыгнул, только листья сверкали, ха-ха-ха!
Подружки за столом покатывались со смеху. И я заулыбалась, представив себе картинку в баньке.
Про соседа, который залезал к ней через люк в крыше и таскал вещи, я слышала. Но про то что он решил заодно в баньке попариться - нет. Видно, там она его и настигла.
- Гостей принимаете?
Все засуетились: кто стул подвинул, кто тарелку наполнил и рюмочку беленькой налил.
- Штрафную!
Сказала хозяйка, а непьющая Тома протянула мне сырое яйцо:
- Чтобы не захмелеть!
- За вас, девочки!
И залпом вылила в рот водку. Она ледяная, так что горечи даже не почувствовала.
А девочки - "кому за шестьдесят", загоревшие, весёлые, шебутные налегали на закуски и церемонно ухаживали друг за другом.
- Ты его обратно примешь?
Это Нина про мужа Риты спросила. Он на днях освобождается. У меня вилка повисла на полпути.
- А куда ему деваться? Конечно приму!
- Эх, дура ты дура! Я бы его за такого сына на поро...
Она осеклась. Увидела, что у подруги глаза повлажнели, кыркнула и предложила:
- Давайте споём! И первая затянула:
Вечер тихий песнею
Над рекой плывёт.
Дальними зарницами
Светится завод.
Где-то поезд катится
Точками огня,
Где-то под рябинушкой
Парни ждут меня.
Рита с Томой подхватили:
- Ой, рябина кудрявая -
Белые цветы,
Ой, рябина-рябинушка,
Что взгрустнула ты?
Я смотрела на зреющий виноград и улыбалась. Душевно поют, красиво.
Помолчали.
Нине хотелось поговорить. А с кем, если не с подругами? Посмотрела на Тому. Видно было, что хочет её подколоть:
- Ты и зимовать будешь в своей развалюхе?
- Нет. Осталось потолок утеплить и можно переезжать.
Да, уж. Перетащить кровать, единственный предмет мебели, переездом назвать трудно.
Рита налила всем по рюмочке и сказала:
- Не переживай за мебель. Мы тебе натаскаем что нужно, правда, девочки? За новоселье!
Мы закивали головами. Нина пообещала привести самого большого щенка.
Все выпили и опять застучали тарелками. Девичник продолжался.
А у меня ещё были дела. Я попрощалась с развесёлой компанией и всю дорогу отгоняла от себя щемящее сердце чувство боли и радости.