Мир, война, опиум, мир...

Глава первая. Прощание.
***
Если небу скучно, земля терпеливо ждет.
Старший хан провинции Ю-а прощался с землей. Великий император изрек: «Всем, мною хранимым быть в долине Семипожарья», и значит место Ухода-в-Пустоту определено. Что только и ,наконец, на траве, знавшей пламень семи непримиримостей, законному правителю провинции Синих Огней суждено сочетаться с Беспредельность сомнений нет: сон был накануне.
Хан смотрел на воды озера Ру: вода смущалась от пристального и  бесцеремонного взгляда Ю-а, и пунцево рдела – возможно, тому способствовал час заката, возможно,  воспоминания Ру о давних событиях времен зрелости отца Ю-а, воинственного хана Ю-ю.
Ю-ю, заслуживший титул «воинственный» в войне против неукротимых бурятов, когда он, осмелев, дал мудрый и, что немаловажно, действенный совет военачальнику Цзе-Ши  при осаде несговорчивой крепости Храголу, был при первых годах своего воцарения в провинции ярым и последовательным приверженцем древнего учения о могуществе и мудрости  духа природы -  учения и-Сино.
Совет же в третьей войне против бурятов он дал вот какой: крепость Храголу считалась неприступной из-за высоты стен, а еще более постольку, поскольку при ее строительстве в основание была заложена волосяная веревка привезенная шаманами из священного места Паятагор, что в монгольских степях; заложенная меж камней фундамента веревка делала стены крепости гладкими и устойчивыми к повреждениям наносимыми осадными орудиями. Так крепости держалась более четырех сотен лет.
Но за все четыре сотни лет никто, кроме отважного Ю-ю, не смог заметить, что крепость не во всех местах одинаково неприступна. Случилось же это вот как.
Однажды ночью, будучи мучимый мелкими злокозненными духами, насылаемыми шаманами окруженной крепости на осаждающее войско, Ю-ю вышел прогуляться по лагерю. Между прочим он забрел к самым стенам крепости, чтобы с удивлением узреть как по ним несколько мальчишек ловко и быстро в свете нарождающейся луны карабкались на самый вверх – то были несомненно лазутчики возвращающиеся в Хроголу со сведениями. Тогда Ю-ю подумал, что не на всю длину стены хватило заговоренной веревки, а потому в том месте, где чары монгольских пе-ехов переставали действовать можно устроить штурм, что он и поспешил доложить предводителю войска, и что потом с успехом было предпринято, а крепость пала.
По возвращению же из похода, как было сказано, Ю-ю проявил себя как деятельный и преданный последователь и-Сино; так он среди прочего зачал всех своих детей  озере Ру, а потом и самолично склонил к родам в водах озера свою благоверную. Так что Ру видела очень многое из того, что может в плохих и злокозненных руках служить предметом шантажа и очарования. Но Ру служила верой и правдой вот уже пятнадцатому поколению ханов Ю, и потому она просто смущенно краснела под пристальным взглядом нынешнего хозяина дворца Золотых Иволг, да негромко напевала старую народную песню на струнах волн, дабы Ю-а не было так больно прощаться с родными краями.
Ю-а выпростал кисти рук из широких рукавов фиолетового с расшитыми черными нитями изображениями чудных зверей долины Фэй халата и легонько коснулся, а затем погладил затрепетавший от оказанного почтения молоденький цветок мэйхуа.
- Я теперь ухожу Ру, ухожу воевать, как и мой отец, - негромкий голос хана раздался над продолжающим свою песню озером. Цветок превратился из белого в красный, и далее перекинулся в язычок пламени, что непринужденно переместился в подставленную ладонь. – Теперь мой сын, Ю-ло, станет твоим повелителем, и повелителем всего Же-цзе.
Огонек на ладони хана чувствовал, что происходит важное событие, но он был еще слишком молод, и потому не стал размышлять, что могло заставить Ю-а разговаривать с пожилым озером в час заката.
- Вся эта война неожиданна для всех. Я не успею ему всего рассказать, и всего передать, я прошу тебя, как до тебя просил Дерево У-ль, просил Ветер Же-цзе завершить его наставление.
Конечно, он не просил, поэтому и не ждал согласие: владетельный хан повелевал в своей провинции и миром людей, и миром природы, и миром духов (в самых диких местах, наподобие провинции Мань-шу, еще и  Тем миром, но в землях просвещенных уже несколько поколений как перестали докучать умершим).
- Я прощаюсь с тобой Ру.
Хан встал на ноги, он завершил прощанием с озером всю несложную, но такую тяжелую церемонию. В вечернем сумраке его спокойное лицо, его странные для жителя Поднебесной иссиня-черные волосы, собранные в хвост, его невозможные для жителя Ведомой Земли голубые глаза, все его умиротворенное лицо и исполненный величия облик никак не могли навести на мысль, что хан больше не увидит своих родных мест.
Пророчества данные во снах ханам из  династии Ю были в чести даже при дворце Императора, где им всегда уделяли должное внимание, ибо их исполнение было таким же неминуемым, как приливы и отливы Океана. Не обманывали сны и тогда: хан увидел свои родные места, но он действительно не был более тем человеком, и даже, возможно, он был не-человеком, когда в следующий раз его глаза смотрели на волны озера Ру.
В одиночестве Ю-а неспешно возвращался во дворец, весь в мыслях о сборах войска и о грядущем походе. На подходе к воротам к нему присоединилась личная охрана с верным Хао-ши, который хоть и сохранил свое обычное невозмутимое лицо, но все же хан видел, что начальник его гвардии обрадован завершением церемонии прощания, так как не любил, когда его хан оставался без надзора. Мощь Ю-а была такова, что он голыми руками мог окончательно умертвить и семь десятков хорошо обученных воинов при полном вооружении, но в глазах воспитавшего хана с малолетства старого тибетца тот всегда будет несмышленым малым, не умеющим толком держать цзянь в руках.
- Хао, я попрощался с землей, она в надежных, пусть и пока детских руках Ю-ло. Нас более ничего не удерживает от начала похода?
- Нет.
- Тогда мы выступаем сегодня.
-Да, господин.
Но что это? Странный неположенный шум, женское громкое причитание, резкие властные окрики управителя  – и все со стороны парадного входа во дворец. Хан и Хао-Ши переглянулись, последний недоуменно пожал плечами, и уже было собрался послать подчиненного узнать, что стряслось, когда Ю-а решительно двинулся по направлению к  зданию, что скрывало происходившее. Он пересек небольшой задний дворик, вошел через раздвижные двери во внутренние покои, проскочил их, едва не снесся, по пути несколько безмолвных слуг, ставших нерасторопными в силу чрезвычайной спешки хана, и выскочил на широкое крыльцо, уже окруженное  вечерней мглой, которую разгоняли девятнадцать фонарей. Со стороны бокового сада донесся негромкий мерный звук бега охраны хана, который поведал, что его люди скоро к нему присоединятся.
Что же видит рассудительный Ю-а? Видит он разгоряченного быстрой скачкой, хрипящего коня, в боевой сбруе хана Фа-сун.
Провинция Зань-ки, где с конца 11 столетия были ханами представители клана Сун, была соседней с  Же-цзе, и тоже приграничной, хотя по размерам и по значимости для царства, да и по богатству уступала последней.  Во времена правителя Ди Синь, династии Шань, было заключено между ханами двух провинций соглашение о взаимной помощи, которое не раз сослужило обеим землям добрую службу: так совместными силами было отбито в 13 веке нападение на Поднебесную несчетных монгольских полчищ; в том же 13 веке совместными усилиями удалось остановить проникновение в Поднебесную пришельцев из Занебесья; в 14 веке земли участвовали в возращении императорского трона законному наследнику; а уж сколько народных восстаний подавлено, и сколько разбойничьих шаек было изничтожено – и самый въедливый историк не скажет.
Но где же сам всадник? Он лежит на руках слуг, его тело и доспехи от ключицы до низа живота пересекала глубокая рана, в которой были видны сизые внутренности; Ю-а уловил отзвук заклятия, наложенного, видимо бестией из Межмирья, не дающего доблестному воину умереть от страшной раны сразу и заставляющего его страдать снова и снова; сжимая в руках пэйдао, он, кажется, собирался с минуты на минуту отойти в вечность. Но вот он,  собравшись с силами, приподнялся, приоткрыл глаза и стал что-то шептать. Ю-а стремительно подошел к нему и наклонился:
-Я -хан. Что ты можешь мне сказать?
Уже одной ногой в Бесконечности, воин промолвил:
- Хан Фа-сун зовет тебя на помощь ему. Его и всех его домочадцев атаковали чужеземные духи.
- Где ты оставил дверь?
- В полях. Недалеко от мандариновой рощи.
С такими словами воин умер.
Хан обернулся и встретил несколько десятков глаз, в которых метался страх: нападение чужеземных духов, означало вернее всего только одно, но про это даже страшно было подумать, и потому смущающие мысли были отодвинуты в сторону до поры до времени. Ю-а знал, что хотели от него услышать все, но был вынужден сказать:
- Хао, мы идем на помощь Фа-сун.