Дом Саида и Саиды

               

Если (когда-нибудь!) вдруг (неожиданно для самого себя!!) вы окажетесь в Марокко, то семисоттысячный Агадир вы не минуете, потому что это – туристическая Мекка Марокко. И вот если там вы встанете на пляже спиной к Атлантическому океану, то развернётся перед вами тринадцатикилометровой подковой белоснежный город. Прямо с пляжа, через набережную, отправляйтесь в левую часть города, которая на всех картах значится как «Швейцарская». Здесь несколько улочек вздымаются вверх на гору, сплетаются друг с другом, образуя укромные уголки и небольшие уличные карманы, в которых прячутся невероятной красоты дома и виллы. Здесь нет магазинов и госучреждений, различных фирм и уличной рекламы. Здесь просто живут люди, в основном марокканцы, с достатком выше среднего и высоким. Идти вы будете между белоснежных заборов, за которыми прячутся экзотические виллы. А верхушки заборов украшены и защищены от любопытных взоров пышной и яркой растительностью, облитой цветами – розовыми, алыми, белыми и жёлтыми бугенвиллиями. За цветами прилежно ухаживают садовники либо сами хозяева, оттого-то они то свободно свисают почти до самой дороги длинными прядями, то, аккуратно подстриженные, становятся как бы продолжением заборов, то высятся пирамидами и кубами, шарами и цилиндрами над теми заборами.
Для нас, приехавших сюда с немыслимо далёкого для марокканцев севера, всё это -фантастическая экзотика, а потому сфотографировать  растительное буйство или снять на видео, чтобы зимою, когда за окном всё бело от снега, посмотреть, с тоской вспоминая лето, рука невольно тянется сама.
Многие виллы имеют персональные имена, аккуратно выведенные на арабском и английском языках на табличках рядом с воротами: «Вилла Лаперуза», «Вилла Венези», «Вилла Рене»…
И вдруг… Ведь в любой же истории бывает это самое «вдруг»… Вдруг ворота одного из этих сказочных жилищ раскрылись, и на пороге показался высокий худой марокканец лет пятидесяти, одетый в синий комбинезон и белоснежные резиновые сапоги. Он улыбнулся нам обоим, туристам, обвешанным видео- и фотокамерами, обнажив белые крепкие зубы под узкой полоской ухоженых усов, и на неплохом английском спросил, не хотели бы мы осмотреть и сфотографировать его дом и сад. От такого щедрого предложения, конечно, отказаться было невозможно, и мы прошли через гостеприимно распахнутые ворота прямо в мавританскую сказку.
Участок был совсем небольшим – всего 25-30 шагов в длину и ширину. И прямо в центре его, на высоком фундаменте, стоял такой же квадратный дом, с такими же белыми, как оштукатуренный забор, стенами и плоской крышей. Сад опоясывал дом с четырёх сторон лентой, ширина которой едва ли превышала 5-6 метров. Но что это был за сад!..
Пальмы, а рядом шары цветущих кактусов, тюльпанные деревья и мимозы красного, жёлтого и фиолетового цветов, островки бамбука, а рядом, словно застывший в воздухе взрыв, узкие листья агавы, прямо из центра которой в небо взлетал гигантский стебель цветка, на высоте трёх метров увенчанный гроздьями белых колокольчиков, склонивших чашечки своих цветов с элегантностью классической балерины. Мы жадно снимали всё это великолепие, а любезный хозяин неторопливо рассказывал нам, что вот это растение он привёз из Турции, это – из Судана, а это – из Мексики. Иногда центром растительных композиций становились огромные керамические кувшины или вазы, из которых белой пеной изливались какие-то совсем уже невероятные цветы на тончайших, как кружева паутины, стеблях.
А потом, когда прошло первое ошеломление этой почти неприличной красотой, мы, наконец, познакомились. Хозяина звали Саид. Живёт он один. Работает, конечно (где, уточнять не стал), а в свободное от работы время занимается садом и домом, которые требуют большого внимания к себе. И пригласил нас в дом, который оказался ничуть не менее великолепным, чем сад.
Дом был совсем не велик: просторная, уютно обставленная гостиная, две небольших спальни, хозяйская и гостевая, в которых не было ничего лишнего, и кухня, дверь в которую Саид целомудренно прикрыл перед нами. Все помещения дома располагались по его периметру, и из каждого из них была дверь, которая вела… в самую главную часть дома – во внутренний дворик. Это было сердце дома. Думаю, что нечто подобное ждёт души усопших праведников в Раю.
По площади дворик был совсем небольшим – 30-40 квадратных метров. Но что же это было за чудо! Каждый миллиметр пространства  обдуман и выстроен. Пол устлан шероховатой плиткой цвета вскипевшего молока. Стены сплошь заплетены ещё более диковинными, чем в саду, растениями, цеплявшимися либо за перголы, либо за сухие стволы специально поставленных здесь деревьев. А в центре, в центре этого чуда возвышался сахарной белизны двухуровневый фонтан. На бортах его нижней чаши расположились горшки с невероятными по форме и цвету орхидеями. Гладь воды его чаши была заткана цветущими лотосами, а из тёмной глубины воды к поверхности всплывали огромные золотые рыбы с хвостами, похожими на шлейфы венчальных платьев невест. Из верхней чаши фонтана в нижнюю изливалась вода. Нет, вода не лилась, а… капала, падала тончайшими листами папиросной бумаги, срывалась изредка серебряными нитями… но так изысканно, что падение её совсем не омрачало прудового спокойствия нижней чаши.
Крыши не было. Вернее, была она стеклянной. Но сейчас рамы раздвинуты, и сквозь это гигантское, распахнутое в небо окно во дворик залетали дуновения океана, находившегося всего в нескольких сотнях метров от дома.
Пока мы утопали, захлёбывались и пьянели от восторга перед увиденным, Саид приготовил для нас чай, сервировав его на крошечном столике рядом с фонтаном. Сам сел на мягкий пуф напротив и к чаю не прикоснулся, потому что шёл священный  месяц Рамадан и принимать пищу и воду до захода солнца ему, правоверному мусульманину, было нельзя.
За чаем хозяин наш радушный продолжал рассказ о своём доме, от которого перешёл к рассказу о себе самом.
И узнали мы тогда, что Саид – бербер, потомок древних, которые всегда жили на землях нынешнего Марокко. Он стал одним из немногих людей своего племени, кому удалось получить образование. После университета во Франции поселился в Агадире, где для него нашлась достойная работа с приличным заработком. Вскоре женился на девушке, которую выбрал сам - для истинного бербера жену выбирает мать. И жена стала главным достижением в его жизни. Саида (так звали жену Саида) была прекрасна, как рассвет над океаном, тиха, как озеро, в котором живут лотосы, мудра, как Атласские горы, где она родилась. И счастье Саида и Саиды было безбрежным, как океан, на берегу которого они жили…
Саид замолчал, не отрывая глаз от лотосов, неподвижно застывших в его фонтане-пруду. Мы молчали тоже, потому что боялись даже дыхание спугнуть романтическое очарование всего того, что сейчас с нами происходило.
Но уж очень хотелось услышать продолжение этой марокканской почти сказки, и я, не выдержав, спросил Саида:
- А где же твоя Саида сейчас? Мы не могли бы с нею познакомиться?..
Всё так же, не отрывая глаз от лотосов, Саид продолжил:
- Вот она,- и указал глазами на фонтан.- Она не смогла родить первого нашего сына. А я так и не смог с нею расстаться. Потому и похоронил её здесь, в центре земли, которую купил. Похоронил и поставил над её головою этот фонтан, опять вопреки нашим обычаям. А потом уже вокруг фонтана построил этот дом и окружил его садом. Видишь эти слёзы Саиды, которые капают на головы рыб? Значит, она всё ещё не довольна тем, как я служу её душе. А быть может, это слёзы тоски, потому что уже столько лет мы разлучены с нею. Когда я уйду к ней, то хочу, чтобы здесь жили дети. Я уже и завещание написал: дом достанется детскому приюту. Думаю, что детям хорошо будет здесь…

… Шли от Саида мы молча. Потому что всё было исчерпывающе ясно и странно одновременно: и так вот может жить человек, посвятив свою жизнь служению памяти…


11.07.2015