Кролик-принц и кролик-нищий

Жили-были на свете два кролика. Один кролик был домашний, а другой сам по себе. Ну, типа дикий.
Домашний кролик жил в большом доме и был пухленький, с аккуратно расчесанной шерсткой и пушистый. На голове у него была очень симпатичная челочка (направо), а на конце хвостика – кисточка, вроде такого помпончика. И по праздникам ему на переднюю челку и на задний помпон завязывали разноцветные бантики. То зеленые, то фиолетовые… В общем, сплошное буржуйство и высокая мода.
Звали его прямо-таки роскошно – Ромуальд. Вообще Ромуальд был из очень породистых кроликов. Папу его звали Сигизмунд. Дедушку – Арчибальд. Прадедушку – Октавиан. Ну, и так далее. Ромуальд, или, как его называли, – Ромуальдик, любил поспать, поесть, а между едой и сном – полистать, зевая, какую-нибудь книжечку, типа «Принц и нищий» Марка Твена. Не читали? А про Тома Сойера и Гекельберри Финна?.. Понял, проехали. Вопросов больше нет. Извините за беспокойство.
Вставал Ромуальдик поздно, долго чесался и зевал. Потом он умывался, кушал, позволял хозяевам себя расчесывать, ворчал, потом опять зевал, листал книжечку, ел, чесался, спал, ел, листал, позволял, ворчал, зевал, чесался, ел… А там, глядишь, и «Спокойной ночи, ушастые малыши» по телеку.
Словом, жил Ромуальдик щ\шикарно.
Другой кролик, тот, который сам по себе и дикий, жил в дремучем лесу, в норе. Звали его, как говорится, незатейливо – Колян. Папу его звали Серега, дедушку – Федька, прадедушку – Васек. Вот, собственно, вся родословная. И никаких Арчибальдов.
Вставал Колян рано, потому что папа Серега с криком: «Рота, подъем!» стаскивал его с кровати за ногу. А если Колян не стаскивался, то папа Серега выливал на него полведра ледяной воды. Колян, конечно, орал. Но вставал. А папа Серега говорил: «Ну-ка бегом за шишками!». И давал Коляну шутливого пинка. Не сильно, конечно. По тому самому месту, где у Ромуальда помпон с бантиком. Это у папы Сереги называлось «Поддать газку».
И потом целый день Колян бегал по лесу. А когда Колян прибегал к норе и говорил папе: «Дай пожрать», папа тут же «поддавал» Коляну «газку» и при этом приговаривал: «Лес большой, еды навалом». Так что никто Коляна не кормил и жизнь у него была, прямо скажем, нелегка: то от волка удирай, то с другими кроликами из-за полянки с вкусной травой дерись, то холодно, то жарко, то снег, то дождь… Никакого тебе буржуйства с челками и никаких тебе помпонов-бантиков. Наоборот: Колян был все время драный, весь в синяках, в шишках и в репейнике. Правда, как и Ромуальдик, Колян часто чесался. Но это не от безделья, а от немытости и нерасчесанности.
Сначала Колян и Ромуальдик не были знакомы, потому что где же было им познакомиться? Колян весь в синяках и репейнике рыщет по дремучему лесу, а Ромуальдик, зевая, лежит в гамаке в своем уютном загончике около особняка. Где зеленая лужайка, специальный (это называется – персональный) маленький голубой бассейн, игрушки и так далее. Тут особо не встретишься. Как говорится, олигарх бомжу не товарищ.
Но один раз случилось вот что.
Колян сидел на полянке и, громко чавкая, ел вкусную травку. Но вдруг на него налетел другой кролик – Леха. Леха был намного старше и сильнее Коляна.
- Ты чего мою траву зачавкиваешь, гад! – закричал Леха.
- А чего это она твоя! Она общая! – ответил Колян. Он был вообще-то очень смелый. Подумаешь – старше!..
- Я тебе сейчас дам «общая», мелюзга ушастая! – завопил Леха. И ка-а-ак даст Коляну в глаз! Колян чуть в обморок не упал. Но тут же пришел в себя, размахнулся и ка-а-ак даст сдачи! Тоже в глаз. И бежать! Потому что во второй глаз получать не хочется! Два синяка – это уже лишнее. Перевыполнение плана. Ну, побежал Колян что есть силы. А Леха с воплями «Убью крольчатину малолетнюю» – за ним.
Бежали они долго. Забежали в какие-то совсем незнакомые места. Наконец Леха выдохся и отстал. Потому что – скажу вам по секрету – он уже считал себя взрослым и втихаря курил. А кто курит и кто пьет – тот полнейший идиёт… Вот. А Колян на всякий случай ещё пять минут бежал. Чтоб уж точно оторваться от Лехи.
Вдруг смотрит: большая-пребольшая поляна. Дом шикарный. Лужайка с загончиком. А на лужайке в гамаке лежит какой-то кролик. Пухленький такой. Зевает и чешет пятку.
- Ты кто? – спросил, тяжело дыша, Колян.
- Ромуальдик, - сказал Ромуальдик, во все глаза глядя на Коляна. – А ты кто?
- А я Колян, - сказал Колян, тоже во все глаза глядя на Ромуальдика.
И они неслучайно друг на друга смотрели во все глаза. Потому что они были жутко похожи друг на друга. Если, конечно, убрать всяческие бантики, репейники, синяки и челки – одно лицо. То есть морда. Только Ромуальдик немного потолще.
Так они друг на друга долго-долго смотрели, а потом разговорились. То-се… Оказалось, что Ромуальдик не знал, что такое синяк. Потому что он ни разу в жизни (о ужас!) не получал в глаз. А Колян не знал, что такое расческа и бантики. В общем, им было очень интересно друг с другом: очень много они друг другу рассказали нового.
- Здоровско ты, Ромуальдик, живешь! – говорил Колян, ощупывая свежий синяк. – Жрешь, как восемь диких кроликов. В глаз тебя не бьют. Утром за ноги с постели не стаскивают. Чесаный весь, в бантиках. Лежишь в этом… В магаке…
- В гамаке…
- Во-во… телек зыришь, книжки читаешь… Не жизнь, а сплошная сладкая морковка. Вот бы мне так…
- Это ты, а не я, зэкински живешь, Колян, - отвечал Ромуальдик, глубоко вздыхая и почесывая помпон на хвостике. – Бегаешь по лесу. Приключения, смена впечатлений. Романтика. Настоящие погони, опасности. Как в фильмах, которые по телеку идут. Весь в этих, в чернюках…
- В синяках…
- Вот и я говорю. Не жизнь, а сахарная кочерыжка… А я тут лежу-лежу, ем, зеваю… Надоело. Вот бы мне, как тебе…
Помолчали кролики.
- Слушай! – вдруг сказал Ромуальдик. – А давай поменяемся! Я в книжке читал… Так делают. Ты будешь мной, а я – тобой! Мы же все равно похожи, как два листа салата. Нас с тобой ни родители, ни хозяева не различат.
- Здорово! Давай! – согласился Колян.
И они поменялись. Ромуальдика Колян хорошенько взъерошил, снял с него бантики. Колян хотел ему даже дать в глаз для похожести, но передумал. Коляна Ромуальдик расчесал, сделал ему челку и надел ему бантики. Причем бантиком на челке прикрыл подбитый глаз. Все. Решили так: «Через три дня встречаемся тут». И разбежались.
Через три дня встретились.
- Ну как? – спросил Колян. Он был в полтора раза толще. Лежал в гамаке и чесал пупок.
- Класс! – ответил Ромуальдик. У Ромуальдика был конкретный фингал под глазом. Сам он стал в полтора раза худее, весь грязный и ухо имел драное. – Только чего-то я утомился. Леха мне в глаз дал. Сова ухо отодрала. Предок чуть ногу утром не оторвал. Копчик болит от «поддать газку». И жрать хочется. А ты как?
- Здорово! Только живот болит: объелся. Еще так день покушать – морда треснет. Скучновато тут у тебя. И подраться очень тянет. Хозяева у тебя, конечно, ребята хорошие, но зануды.
- Это точно. У тебя пожрать нету?
- Да вон полно. Репу будешь?
- Буду. А фто, чав-чав, фефяс, чав-чав, по телеку?
- «Моя прекрасная няня»…
- Фклюфяй…
- Ты хоть Лехе сдачи-то дал?
- А как же…
В общем, чтоб больше не занимать ваше драгоценное внимание, подвожу итоги.
Решили Ромуальдик с Коляном, что отныне будет так: три дня Колян с Ромуальдиком живут на своих законных местах, а три дня – меняются местами. Чтоб было по справедливости. Так, по-моему, до сих пор они и живут.
Потому что, как говорил мой дедушка: все беды от «недо» и «пере». Все хорошо в меру. Не согласны?
А «Принца и нищего», братцы-кролики, все-таки советую прочитать. Ну, пока, ушастые!