Огненн. крест 16. Пир и забавы Средневековья

16. Пир и забавы Средневековья.
(часть первая).

       Пир мало интересовал Януша, но на нем присутствовали примас Польши Михал Куровский, учитель – Завиша Черный и, в известной мере, благодетель Зындрам из Машковиц, поэтому пренебречь их вниманием он не мог. Кроме этого Завиша при личной встрече и короткого доклада со стороны Януша, посоветовал сыну своего покойного друга внимательно присмотреться к великому комтуру Ордена – Куно фон Лихтенштейну и верховному маршалу фон Валленроду. Гроссмейстера Ульриха фон Юнгингена он почему-то не назвал.
     – Помни, сынок, ты уже известный воин, к тебе проявляется повышенное внимание со стороны руководства тевтонцев. Причем, это внимание отнюдь не положительного свойства.
     – Я так мал еще в делах, что вряд ли представляю опасность для тевтонов.
     – Сказал бобер и, откусив последнюю щепку от бревна, остановил плотиной реку! – закончил за него Завиша и улыбнулся!
     – Понимаю и…
     – Не все понимаешь! Наш, божьей милостью король Владислав беспокоится о своем верном шляхтиче. Он получил известие от преданных людей, что на тебя готовилось покушение… – рыцарь сделал небольшую паузу и глядя по отечески на Януша добавил: – да и сам ты попал в историю с освобождением княжича – мог погибнуть.
     – Меня попросили, вернее, даже ждали, и я не смог отказать.
     – Да? – удивленно переспросил Завиша Черный. – Расскажи поподробней!
       Понимая, что скрывать от учителя столь очевидный факт уже нет смысла, Януш поведал ему все, о чем вспомнил, то есть, участником чего он был. При этом, он все же упустил информацию полученную от Бронемила, внимательно наблюдая за реакцией друга покойного отца. В ходе разговора несколько раз мысленно отметил: не все знает мой наставник. В Польском королевстве, есть тайны даже среди близкого окружения короля. Продолжение этой короткой беседы мы услышим несколько позднее на пиру, а пока отмечу, что, вняв совету учителя, Януш решил присутствовать на праздничной трапезе, тем более, ему хотелось поближе познакомится с рыцарем из Монкастро – так мы будем уже его называть некоторое время. Была еще одна причина, по которой он не мог отказаться от пира: ему необходимо выяснить настроения рыцарей Ордена относительно Бронемила. Вопрос: «Зачем?» – даже не возник. Сын Супора и дядя Зелоны – вот и весь ответ. Нет смысла говорить о том, что за эти дни они ему стали близкими людьми, а может, и самыми близкими. Поэтому намерения тевтонцев были крайне важны, да, и за последние годы он привык к мысли: нужно много знать, чтобы хоть что-то предотвратить или изменить. Последняя – принадлежала не молодому шляхтичу, ее высказал король Владислав Ягелло год назад в личной беседе с Янушем при отправке на Запад.
       Пиршественное застолье всегда лучшая часть любого мероприятия, ну а в таком кругу, оно становилось средством не только приятного времяпровождения, но и источником многих положительных и отрицательных явлений. Нужно отметить, что титул Первого рыцаря, или, скажем, одного из лучших рыцарей турнира, наделял его определенным статусом, но манеры далекого средневековья были таковы, что многим баронам хотелось схлестнуться в поединке именно с победителем. Ничего, если барон был побежден на ристалище в этом же турнире… ничего, если его победил тот же рыцарь, что завоевал корону первенства… ну с кем не бывает! Но вот реванша – хотелось многим. Я это пишу для того, чтобы читатель понимал среду общения того времени, хотя и сейчас, все те же нравы и те же амбиции. И если добавить один из самых важных факторов на пиру – хмельные напитки, то понятно, что заяц становился волком, волк – львом, а лев – Богом. Не все конечно, но отметим: многие. В любом случае, на пиру витали повышенные эмоции… впрочем читаем дальше.
       Огромный зал наполнен баронами из разных королевств Северной, Западной и Средней (Центральной) части Европы. Есть немало и из Восточной, в основном, представители польско-литовской делегации короля Владислава и Великого князя Литовского – Витовта. Правое крыло для гостей, левое – для братьев Ордена. На этом настоял верховный маршал Фридрих фон Валленрод. Вначале хотели рассадить всех не по признакам знатности, а по дружеским. Такую мысль высказал Куно фон Лихтенштейн – ему нужна была информация, но фон Валленрод привел вполне убедительные доводы: чтобы избежать скандалов и драк на пиру между подвыпившими рыцарями, их лучше разместить по группам и представительствам. В центральной части огромного «П-образного» стола в кресле расположился Ульрих фон Юнгинген. По левую сторону от него: великий комтур Куно фон Лихтенштейн, затем: верховный маршал Фридрих фон Валленрод, верховный казначей, верховный ризничий и верховный госпитальер – Вернер фон Геттинген. За ними заняли свои места комтуры и остальные рыцари Ордена согласно иерархии. Представители городов на пиру не присутствовали: у людей дела, то есть торговли, время ценилось звонкой монетой, да и рыцарское высокомерие, вернее иерархичность – были чужды среднему сословию. Таким образом Ганзейские города после Генерального капитула в лице своих представителей оставили Мариенбург. Светские рыцари-гости: они же бароны и представители делегаций – были размещены по правую сторону.  Кресло папского легата, кардинала Лоренцо Брачиолли, стояло рядом с креслом Гроссмейстера тоже справа. За ним следовал – архиепископ гнезненский, примас Польского королевства – Михал Куровский. Победители турнира обеих сторон, кроме рыцаря «Востока» (он отсутствовал), расположились за его преосвященством. Следующими разместились достойные судьи во главе с графом Реджинальдом Йоркским и как я указывал – все светское рыцарство.
       Необходимо отметить: никто в кресла, на скамьи и табуреты не садится – все ждут благодарственной молитвы епископа Мариенбурга, его преосвященства Иоанна Швабского, в миру – Зигфрида фон Штольде. Тот не заставляет себя ждать и вот под сводами огромной залы резиденции тевтонского Ордена-государства разносится: Benedic, Domine, nos et haectua dona quae de tua largitate sumus sumpturi. Per Christum Dominum nostrum. Amen! – что для читателя звучит так: (Благослови, Господи, нас и эти Твои дары, которые мы из Твоей щедрости принимаем. Ради Христа, Господа нашего, Аминь!
       Но и после молитвы хозяева и гости еще не рассаживаются. Трубит сигнал означающий: «позвать воду» (фр. corner l’eau). Слуги вносят тазы, кувшины и полотенца: после трудов дневных – необходимо обмыть руки от изрядной грязи… почему именно обмыть и так демонстративно? – несколькими строчками позже. И так, кто тщательно, кто для видимости – руки обмыты и вытерты полотенцами, это заняло довольно продолжительное время. Наконец, все расселись в кресла, на скамьи и табуреты, а на столах… а на столах, пока хозяева и гости маялись, выполняя различные этикеты и церемонии, возле каждого места давно расставлены и разложены: кубок, нож, вилка и деревянная ложка для соусов. Для безопасного пользования за столом, нож имел конец овальной формы. Не исключалось, что подвыпившие гости могли применить его не по назначению. Возле приборов положены ароматные желудевые и пшеничные хлебы. В центре стола расставлены большие металлические кувшины с вином, чаши с крышками и без крышек, соусники, солонки.
       На солонках и кубках видны различные надписи, призывающие, принимая пищу, не забывать о бедных.
       «Когда ты ешь, у кого-то нет куска хлеба», «Вкушая пищу – помни о страждущих и голодных», «В еде – помни о Боге», «Пей за здоровье своего сюзерена».
       Изречения – это те же тосты и призывали относиться к пище, как к одному из промыслов Господних.
       В отдельных сосудах – чесночные, имбирные, перцовые соусы… но…, но мяса пока нет. И вот появляется шестеро крепких слуг, несущих целиком зажаренного лося: рядом идет важный резальщик с большим острым ножом. Они передвигаются по внутренней стороне «П»-образного размещения столов и подходят к главе Ордена Ульриху фон Юнгингену. Тот указывает на ту часть лося, которая ему по вкусу; ею оказалась лопатка. Она тут же умело вырезается и кладется на огромный кусок хлеба. В те времена тарелок, как таковых не было и мясо клалось просто на хлеб. Появившиеся в конце XIII века вилки, как и ложки, еще не полностью вошли в обиход и ели по старинке руками, обмакивая куски мяса в пряные, чесночные, перцовые соусы – их, в больших и малых сосудах, размещалось по всем столам множество. Теперь становится понятным, почему руки перед трапезой следовало тщательно мыть – ими ели.
       Когда ритуал старшинства за хозяином соблюден, входят несколько групп динеров, то бишь слуг, с зажаренными тушами лосей и оленей – они обслуживают левое и правое крыло огромного застолья. Понятно, что таким пиршественным столом должен кто-то управлять и руководить сменой блюд и хмельных напитков. Такой человек был – верховный ризничий, или великий интендант, по крайней мере, он ведал всем вещевым и продовольственным снабжением Ордена.
       За первыми зажаренными тушами, которые очень быстро превратились в скелеты, стали вносить диких кабанов, а на столах появилась мелкая дичь: зайцы, кролики, каплуны, фазаны, цапли, лебеди. Долгое время домашних животных: овец, быков, уток, в пищу не потребляли – это произошло к концу XIII – середины XIV веков, но нужно предположить, что именно на этом рыцарском пиру собравшем цвет Европы – быков не подавали.
       В изобилии на столах и пироги с мясной и рыбной начинкой. Рыба использовалась всякая. Китообразная акула (плавники), лобан, сельдь, минога, лосось, барвена, плотва, голавль, угорь, моллюски – всего было в изобилии. Жирные карпы из озер, форель из горных рек – считались особым блюдом. Причем, рыбу ели свежую, свежего посола, жареную (из пресных озер) и вяленую или сушеную из моря. На десерт – яблоки, груши, айва, сушеный виноград, чернослив, финики, гранат, орехи.
       Первые часы, за столом царит порядок и дружное чавканье гостей. Ели много, а пили еще больше. Заправленные пряностями вина подавались в избытке. Вкус вина в средневековом обществе не считался приятным, поэтому, его приправляли травами, как и остальную пищу. Употреблялись в большом количестве и всевозможные сыры. Десерт готовился только на меде. Каким он был – нетрудно представить, видимо, вкусным.
       Краткая характеристика стола середины XIV – XV веков, подана для того, чтобы читатель имел представление о кухне того времени, а мы не отвлекались от застольных бесед, которые, чем больше было выпито вина, пива и меда – становились громче и вольней. Кстати, особенностью в поведении за пиршественным столом, было соблюдение определенного этикета. Известно, что не рекомендовалось вести беседу между собой с набитым ртом. Есть быстро, перехватывать еду у соседа из общего блюда, или забирать у него недопитый кубок – запрещалось. Верхом невоспитанности считалось лезть за едой, солью или специями, пальцами. Даже пить вино, не вытерев губы от жирной пищи, считалось дурным тоном. Ковырять ножом в зубах или распускать пояс у всех на виду вовремя и после еды, было верхом неприличия. Так же неприлично рыгать и портить воздух за столом, тем более со звуковым сопровождением. Для этого нужно было встать из-за стола и отойти в сторону. Но не все успевали делать подобное, а точнее многие и не собирались этому следовать.
       Был еще один бич – чревоугодие. Ели в те времена много. Так сложилось, что умеренность в еде во время похода, с лихвой восполнялась на застольях после окончания военной кампании. Церковь свято соблюдала в этом строгость и было множество постов и не меньше эпитимий и наказаний за их нарушение и, вообще за переедание. Отметим, что любой закон всегда можно было обойти – игнорировали и эти положения, причем, Церковь в первую очередь. Существовало множество лазеек, ну например: молитва «о путешествующих» (при совершении путешествия можно есть мясо во время поста), больным священнослужителю и обывателю, можно пить мясные бульоны и есть курицу. Если читатель спросит каким образом сидя за столом съесть во время поста мясо и не оскоромится – вот простой совет: встаньте над шашлыком или ножкой баранины и прочитайте молитву «о путешествующих» – с ней, вы как бы находитесь в путешествии и потом со спокойной душой ешьте мясо. Следует отметить, что обжорство – бич и нашего времени, но в средневековье от этого умирали значительно чаще, чем на поле сражения, так что… так что… собственно не будем портить аппетит пирующим и вернемся к нашим героям… 
       Пир продолжался, и выше указанные нормы поведения, соблюдаются тем меньше, чем больше поднимаются кубки за здоровье Верховного магистра Ульриха фон Юнгингена, за папского легата Лоренцо Брачиолли, и победителей рыцарского турнира: Владетеля Лощины Януша из Вержбны, рыцаря «Монкастро», комтура Нессау – Генриха фон Плауэна, и за доблестного арагонского рыцаря Хосе Ривера Фернандо Доменик де Мендоса дона Карлоса. Понятно, что было много других тостов за остальных участников турнира. 
       Шум за столом нарастает, и если, у кого-либо и возникло бы желание проследить за тем, кто и как, соблюдает нормы поведения – вряд ли такое возможно. Они попросту перестают быть сдерживающим фактором. Пир превращается в нечто, похожее на базарную площадь очередной ярмарки в аббатстве Сен-Дени. Почему Сен-Дени?.. Да, потому, что только что, так выразился Мари-Роже граф де Турне – приближенный герцога Людовика Орлеанского, пытавшийся встать и произнести тост. После нескольких попыток, у него это так и не получилось – подвели ноги, не сумевшие принять устойчивое положение. Раздосадованный граф махнул рукой и, пустив звучные ветры, удовлетворился вином, которое ему в кубок налил старый приятель – граф Реджинальд Йоркский. Тот не был обескуражен столь вольным извержением чрева французского друга, а наоборот, добавил и со своей стороны не менее звучно и забористо. После третьего кубка величиной с треть сапога, сэр Реджинальд взгрустнул, вспомнив возлюбленную камеристку королевы – прекрасную графиню Беатрис Нишон. Оба печальные, они стали жаловаться на жизненные невзгоды, периодически подпуская запахов в и так не свежий воздух залы.
       Зато, возле Завиши Черного – все веселились. После короткой встречи и обмена информацией с Янушем в апартаментах Зындрама из Машковиц, он с бывшим учеником сидели рядом и продолжали общение. Жизнерадостность и природная разговорчивость, привлекла к нему множество пирующих. Подошел и Куно фон Лихтенштейн, как он сам выразился: «к уважаемому шляхтичу и другу, победителю турнира». Он счел за необходимое лично поздравить Януша и расспросить о том о сем, в пределах этикета того времени. На вопрос: – Как там в Троцново и, как поживает пан Ян? – польский рыцарь сделал удивленное лицо и ответил, что пан Ян, возможно, неплохо себя чувствует в этом городке, но он, лично, не имеет чести его знать, и при случае, обязательно съездит туда.
       Куно фон Лихтенштейн добродушно улыбнулся на остроту и, пожелав рыцарям хорошего отдыха, вернулся на свое место. Зато Завиша сделал предостерегающий знак Янушу и шепнул на ухо:
     – Лиса что-то пронюхала – будь осторожен.
     – Что именно? – не понял Януш.
     – Его шпионы во многих королевствах, не будь беспечен!
     – Спасибо за предупреждение! – кивнул он в ответ.
     – Давно хочу тебе сказать: – Завиша почесал лоб. – У твоего отца была серьезная ссора с Лихтенштейном – тот был тогда фогтом в Самбии. Началось с пустяка, а закончилось поединком. Зындрам тогда его ранил и я думаю, Куно фон Лихтенштейн это помнит до сих пор.
     – В каком году это произошло? – удивился Януш.
     – В 1390 – апреле месяце.
     – Отец погиб от рук тевтонцев, много лет спустя…
     – Была еще одна ссора! – не дал договорить Завиша. – Пять лет назад, они опять схлестнулись, но на поле боя. Куно фон Лихтенштейну помог Валленрод – иначе тот сейчас бы не сидел на пиру. Франконец напал на твоего отца сзади и этим спас своего товарища Куно. Нападение недостойное рыцаря, но в бою все случается. Зындрам был ранен в плечо. Сражение тогда мы орденским братьям проиграли, но я и твой отец, сумели с большим отрядом прорваться из окружения. Я хотел было заняться его раной, однако он отказался и заспешил к тебе в Лощину. С ним был Зенек из Дембно – искусный врачеватель и твой молочный брат. Это было наше последнее прощание: по дороге его подло убила банда наемников.
     – Тевтонцев! – сделал опять упор на этом слове шляхтич.
     – Этого никто не знает! – отрицательно покачал головой Завиша.
     – Зенек знает! Он был ранен, но хорошо видел, как из леса выехали всадники в белых плащах и крестами на боку! – возразил Януш с горечью. – Я просился с отцом на войну, но он отказал, велев охранять Лощину со стороны чешской границы.
     – Каждый выполнял свое задание! Имение нужно оборонять, тем более во время войны. Я знаю этого чеха. Барон Войцех из Дарго, давно зарится на ваши земли. Ты даже сражался с ним, как говорил мне твой отец.
     – Было такое.
     – Не кори себя в смерти отца! На все Божья воля! Славный воин – он жил для тебя и гордился тобой, и тебе продолжить его род, а потому, жениться нужно!
     – Не до этого сейчас! – отмахнулся Януш. – Если Куно фон Лихтенштейн имеет отношение к смерти отца?..
     – Я, как и ты, хочу отомстить! – прервал его Завиша. – Но чему учил тебя отец, я и Зындрам из Машковиц?.. Не делать поспешных выводов. Обвинить человека – проще простого! А напомнил тебе я о гибели отца для того, чтобы ты был начеку. Не нравится мне, что Лихтенштейн заговорил с тобой! Он ничего не делает просто так!..
     – Разрешит ли ясновельможный пан Завиша из Гарбова прервать его беседу и выпить кубок медовухи с победителем турнира? – раздался за их спиной голос.
       Януш оглянулся: рядом стоял Генрих фон Плауэн.
     – Я восхищен воинским мастерством доблестного рыцаря Ордена Девы Марии и с удовольствием выпью с вашей милостью и представлю такую возможность моему другу – Янушу из Лощины! – отреагировал Завиша Черный, вполне довольный, что его щекотливый разговор прервали. Он радушно налил в кубки ароматную медовуху приправленную гвоздикой.
     – Знатный был турнир! – с улыбкой произнес комтур. – Пан Януш показал себя умелым воином; давно не видел таких сражений.
     – Вам ли, известному во всей Померелии, Пруссии и Империи воину, говорить о необычности поединков! – слегка улыбнулся Януш.
     – Вы слышали обо мне? – удивился Генрих фон Плауэн.
     – Неоднократно.
     – Можно узнать от кого?
     – В Богемии и Баварии о вас говорит рыцарство, а при личной встрече – славили герцог Брауншвейский Генрих II и герцог Лотарингский – Карл!
     – Ваша милость побывали в Нижней Саксонии и Лотарингии? – вполне искренне удивился комтур Нессау.
     – Не только! – улыбнулся Януш и поднял кубок, который уже нужно было выпить.
     – Вы молоды, но знаток военного дела и искусны в дипломатии! Можно позавидовать королю Владиславу! – отпив четверть содержимого сосуда, одобрительно кивнул Генрих фон Плауэн.
     – Мой учитель и друг покойного отца – известный рыцарь!.. – взглянул на Завишу Черного Януш. – Все что умею, я обязан ему!
     – Не был бы ты, ваша милость, из рода Зындрама из Вержбны – мои усилия были бы напрасны… да, и отец вложил в тебя свое сердце. Сильной воли и большого воинского умения был рыцарь. – Произнес Завиша и выпил кубок до дна. – Прошу простить: оставлю вас поговорить, а мне нужно с гнезненским архиепископом Михалом и мечником перемолвится, – добавил он и пересел поближе к главе польско-литовской делегации. 
     – У меня к пану дело! – оставшись наедине с Янушем, сказал комтур и налил медовухи в кубок ему и себе.
     – Чем могу служить? – вопросительно глянул шляхтич.
     – Мне показалось, ваша милость знаком с рыцарем «Востока»?
     – Сражались на одной стороне, не более. – Осторожно отреагировал Януш.
     – Жаль!
     – Несколькими словами перекинулись… – скупо пояснил он, внимательно окинув собеседника взглядом. – Знаете, как бывает при сражении. Но прошу простить, зачем он вам?
     – Если вы незнакомы – вопрос отпадает! – махнул рукой комтур. – Я в долгу перед рыцарем «Востока»... хотел передать ему коня. Ну, да ладно, как-нибудь встретимся. А вам, мой друг, я посоветую: будьте осторожны. Кто-то третьего дня освободил приговоренных к казни жемайтов – им интересуются мои братья из Мариенбурга. Подозревают всех: не хочу, чтобы у вашей милости были неприятности. – Комтур заглянул в глаза Янушу, но тот держался вполне естественно. Генрих фон Плауэн улыбнулся и, налив по третьему кубку медовухи, сказал уже отвлеченно:
     – Не всегда встретишь человека чести и благородства, да еще и с высоким воинским мастерством.
     – Не всегда, и вы – тому пример! – кивнул Януш, не совсем понимая к чему тот клонит, но Генрих фон Плауэн, встав из-за стола, закончил учтиво:
     – Благодарю за дружескую беседу!
       Сделав легкий жест рукой и кивок, он направился на свое место за столом.
       Медовуха была крепкая и голова немного кружилась. Решив сократить употребление хмельных напитков, Януш отыскал глазами дона Карлоса: у него был вопрос к арагонскому рыцарю. Хотел задать его накануне турнира, но в последовавших ристаниях, как-то забыл. Дон Карлос с несколькими орденскими братьями наблюдал за возней карликов, боровшихся за кости оленя и машинально резал изящным стилетом, мясо вепря. Судя по поведению тевтонцев, они больше тяготились застольем, чем веселились: сам же арагонец рассказывал им о герое Испании – Сиде Кампеадоре и о том как Родриго Диас подарил его предку тот самый стилет, которым он нарезал сейчас мясо. Заметив взгляд польского шляхтича, дон Карлос приветливо кивнул, и, извинившись перед товарищами по столу, через несколько минут был рядом.
     – Победитель турнира грустит? Есть причины?
     – Давно не был в родовом замке – хочется поскорее вернуться! – улыбнулся Януш.
     – Мне – тоже! – без обиняков отреагировал арагонец. – Хочу вам сказать, достойный пан Януш, – после небольшой паузы произнес немного виновато дон Карлос, – мне довелось сообщить о том, что ваша милость, вмешалась в казнь и освободили приговоренных.
     – Вы не могли поступить по-другому – мы это уже обсуждали. Ваше орденское сопровождение, сами б доложили! – взглянул на него Януш и налил два кубка медовухи.
     – Да, и я так подумал, но, как видим, хвала Всевышнему, последствий нет!
     – Кому вы сообщили? – поинтересовался Януш.
     – Генриху фон Плауэну – комтуру Нессау. Правда, после того как он внес вас в списки участников турнира. Честно говоря, я сегодня с трепетом читал вывешенный перечень участников ристания, но… его милость оказался достойным рыцарем, вы остались в списке. Мы с ним вместе прибыли в Мариенбург и я посчитал, что могу надеяться на правильное понимание происшествия.
     – Да, достойный воин – настоящий рыцарь чести! – согласился шляхтич. Ему стало понятным не только предупреждение комтура об опасности и соблюдении осторожности, он осознал глубину благородства Генриха фон Плауэна. Приняв доклад об инциденте, комтур не дал ему хода, обезопасив этим Януша из Вержбны от возможного ареста и суда. Зачем он это сделал?.. Кто знает? Вероятно, честь и доблесть делают людей намного лучше, чем принято считать современникам и потомкам.
     – Прошу обратить внимание на массу лиц из непонятной прислуги, которые проявляют к вам интерес! – сказал вдруг дон Карлос, острием вышеупомянутого стилета показывая на карлика, пялившегося на польского рыцаря.
     – Да, мало ли что! – вяло махнул Януш, окинув того взглядом. 
     – Наверное, один из почитателей победителей турнира, – согласился арагонец. – Но вон еще! – опять кивнул он на Куно фон Лихтенштейна. Возле великого комтура возник малоприметный, похожий на монаха, человечек и тот ему что-то стал говорить кивком, указывая на Януша.
     – Интересно! – вымолвил шляхтич, обдумывая как правильно поступить.
     – У вас, мой друг, охранная грамота Императора, на худой конец воспользуетесь ею, а я отлучусь ненадолго и дам указание моим слугам незаметно проследить за собеседником гросскомтура, – произнес дон Карлос и собирался выйти из-за стола, но в этот момент к ним подсел высокий кряжистый сеньор и назвавшись Вольдемаром фон Шлибеном, поднял кубок за обеих рыцарей.
     – Мы знакомы? – представившись сам и представив дона Карлоса, поинтересовался Януш.
     – Официально – нет, но я имел честь сражаться с вами на ристалище.
       На недоуменные лица друзей, он усмехнулся и пояснил:
     – «Ревнитель веры!».
     – О-о! – непроизвольно вырвалось у арагонца. – Ваша милость сражались очень достойно! Для меня было честью биться с вами на турнире! Рад знакомству!
     – И я рад познакомиться со столь доблестным рыцарем! – радушно произнес Януш. – Вы образец безупречного мастера военного дела!
     – Приятны ваши похвалы и я тоже искренне рад нашему знакомству. Мне, право, неловко, но я не только пришел познакомиться – у меня миссия, точнее, поручение деликатного свойства.
     – Говорите, ваша милость, мы слушаем.
       Это прозвучало из уст дона Карлоса, но Вольдемар фон Шлибен, глянув на шляхтича, сказал негромко:
     – Черный рыцарь считает, что вы не окончили с ним поединок. Он говорит: царапина не указала на того, кто победитель. Если вашей милости будет угодно, он готов второго дня встретиться на опушке в лесу и завершить поединок в смертельном бою. – Барон Вольдемар окончил и передал Янушу перчатку, вытащенную из-за пояса. – Я не сторонник этого поединка и пытался отговорить барона, но он непоколебим.
     – Понимаю! Если таково его желание, я не откажу ему в этой услуге!
     – Необходимы свидетели поединка, но если вы не против, вы можете обойтись и без таковых.
     – Чтобы не вызвать кривотолков – свидетели нужны! – возразил дон Карлос. – Поединок между столь известными противниками, не останется в тайне и придется давать объяснения!
     – Это вам решать! – согласился барон Вольдемар.
     – Если ваша милость не возражает, я буду свидетелем у достойного пана Януша из Вержбны.
     – Я не вправе ни одобрить ни возразить, но думаю, его милости рыцарю под названием «Черный», нет причины быть недовольным вашим свидетельствованием на поединке.
     – Так и решим! – кивнул Януш и поинтересовался: – Кто свидетель со стороны противника? Вы, достойный рыцарь?
     – Я не хочу быть свидетелем против того, кого уважаю за доблесть и храбрость! – отреагировал немного напыщенно барон Вольдемар и завершил совсем обычно: – Великий комтур кого-то выделит Черному рыцарю.
       При этих словах Януш и дон Карлос переглянулись, и первый спросил невзначай:
     – Сразиться на поединке?.. Это указание Куно фон Лихтенштейна?
     – Не исключено! – отреагировал барон. – Во всяком случае рыцарь попросил меня об этой услуге после короткой беседы с великим комтуром – я сам видел их неприятный разговор. У меня сложилось впечатление, что Куно фон Лихтенштейн приказал Черному рыцарю, а тот был не очень доволен.
     – Понятно! – только и произнес Януш.
     – Поэтому, я и не хочу быть свидетелем вашего поединка с его стороны: мне не нравится такое поведение второго лица Ордена! Кроме того, в вашем противостоянии по законам турнира победу одержали вы, ваша милость, какие могут быть сомнения и недовольства!  – завершил барон Вольдемар и откланялся.