Мой Темный Квартет. Глава 39

POV Лекс

        Больно. Как же больно в груди.
        Хочется свернуться клубочком и ни о чем не думать.
        Что я и сделала. Просто повернулась лицом к окну и уткнулась носом в подушку, смотря левым глазом на белые облака, которые слишком медленно, тягуче проплывали мимо окон, прячась за занавесками. Несколько раз приходили врачи, спрашивая о моем состоянии, пытались разговорить, мать билась в истерике, буквально приказывая сказать хотя бы слово, а я что? Я просто лежала, не меняя положения и не поднимая глаз. Мне было просто все равно на то, что мне говорят. Когда мне протягивали лекарство и мерили температуру, я подчинялась, но рот открывала только для микстуры, продолжая молчать. Как-то раз пришли близнецы Макклаймен, Алан и Линдси. Лу долго и горько ревела у меня на груди, иногда сменяя слезы на гнев и крича на меня; Алан просто держал меня за руку, осторожно поглаживая кожу, словно боясь ее порвать, и порой задавая вопросы относительно моего самочувствия; Айзек выглядел жалко, выдавливая улыбку и какие-то глупые анекдоты, которые перестали быть смешными еще в прошлом столетии; а Чак … Чак все это время сидел в углу комнаты, даже не поднимая глаз, ни разу. Вот уж с кем я бы хотела поговорить, хотя бы немного, хотя бы объясниться, ведь он казниться из-за того, что думает, что виновен в аварии.
        Но это не так. Тут одна вина — моя. Когда Чак пошел в магазин, я некоторое время просто сидела в машине, слушая музыку и смотря по сторонам. Потом мой взгляд упал на рычаги и педаль — управление машиной. Я вспомнила, как в детстве отец учил меня водить квадроциклы, а однажды и его машину. Мама очень злилась, когда папа прививал мне любовь к чему-то «мальчишечьему», а я была довольна: тащилась с крутых тачек, с удовольствием лазила по деревьям, прыгала по крышам, носилась под дождем, пачкаясь, мечтала о мотоцикле и машине... А потом, когда папа исчез, у меня все как-то улетучилось; желание пропало, и я, под влиянием подруг и матери, практически потеряла эту ниточку, связывающую меня с воспоминаниями об отце. И вот, когда я сидела рядом с местом водителя, я вспомнила уроки отца, и что-то ударило в мой мозг, отключая здравый смысл. Я забыла о своем положении, о том, что давно не практиковалась, о том, что меня учили водить в далеком детстве. Обо всем. Мне просто хотелось доказать отцу и себе самой, что я могу это сделать. Поэтому я пересела на сиденье водителя, включила первую скорость и медленно нажала на педаль газа. Двигатель взревел, и машина, дернувшись, сдвинулась с места, плавно скользя вдоль дороги. Окрыленная успехом, я слегка вывернула руль, отодвигаясь от дороги, сильнее вдавливая газ. И тут, видимо, что-то пошло не так: автомобиль поехал гораздо быстрее, чем мне хотелось, я попыталась вытащить ногу с педали, но поняла, что она застряла: носок кроссовка зацепился за что-то, продолжая надавливать на педаль. Я пыталась куда-то вырулить, но у меня не получилось. Постаралась вытащить ногу — не удалось. А когда подняла голову, то увидела в метре от себя столб... А дальше пустота и пульсирующая, скользящая по нервам боль.
         
        Снова пришла мама, ненакрашенная, практически не расчесанная, одетая в обычную футболку и спортивки. Было странно видеть ее в таком состоянии, но почему-то даже сейчас в моей груди ничего не шевельнулось. Я также безмолвно наблюдала за тем, как она заламывает руки и промокает глаза. Сколько же она будет плакать? Попыталась прислушаться к ее словам, хотя бы из приличия.
- … сто не верится … Ведь … как такое вышло? Почему … ты не сказала?, - опять нотации. Прикрыла глаза и вздохнула, - ...ассказать... Ты должна была. Я бы посоветовала тебе что-нибудь, мы бы поговорили … я бы не была  в неведении .., - бла-бла-бла, все одно и то же, - ...я ведь тебя люблю … как же я тебя люблю, моя малышка .., - о, а это уже что-то новенькое. Я бы даже могла и удивиться, но не получилось: равнодушие было сильнее в этот момент, - я … я так виновата перед тобой … я никудышная мать, я ничего не могу сделать нормально … но, пожалуйста, только выздорови, и все изменится: я возьму отпуск, мы вместе с тобой куда-нибудь поедем отдыхать, а? … Хочешь? Я все, все сделаю, я изменюсь, только, умоляю, выздоравливай...
- Миссис Маллейн?, - в дверь постучался Алан. Я узнала его по голосу. Мать вытерла глаза и самую малость поправила одежду.
- Да, проходи, Алан, проходи.
- Как она?, - о, это сочувствие в голосе. Опостылело уже. Тьфу, надоело.
- Молчит, - вздох.
- Хм.., - ответный вздох. Фрр, - Вы позволите мне посидеть с ней?
- Конечно, дорогой, конечно, - слезы в голосе. Снова ревет. Закрыла глаза и попыталась вновь отключиться от реальности, но мне почему-то стало интересно, что скажет мне Алан,  - посиди тогда с ней, а когда будешь уходить — предупреди Джессику на посту.
- Конечно, миссис Маллейн. Я все сделаю, мэм.
- Ох, мне было бы гораздо приятнее, если бы вы все называли меня Эббигейл, а то старуха какая-то, - пробормотала себе мама под нос, скрипнула дверь.
         Тишина. Я лежу спиной к двери, так что не вижу, что делает Алан, приходится полагаться только на свой слух. Даже открываю глаза. Странно... Может, я жду известий от…
- Так и знал, что ты не спишь, - блондин стоит прямо надо мной. Серо-зеленые глаза светятся добром через стеклышки, губы растянулись в ласковую улыбку. На нем бледно-голубая рубашка и такие же джинсы. Парень бесшумно пододвигает стул и садится на него в тридцати сантиметрах от меня. Его руки сжимают мои холодные пальцы, также, как несколько дней назад делал Он. Хочется отодвинуться, но я лежу неподвижно и смотрю ему прямо в глаза. Его пальцы теплые и немного шершавые, не такие нежные, как у Чака, и не такие горячие, как у Него. Но я узнала бы его прикосновение из тысячи. В голове мелькает наш недопоцелуй, поцелуй в лоб и то сумасшествие в губы. И это все Алан? Это робкий с виду мальчик? Почему он любит меня? Меня, стерву с отвратительным характером и зациклением на одном высокомерном идиоте, - ну, может, хоть поздороваешься?, - он выгибает бровь и слегка наклоняется вперед, знакомо касается губами моего лба и отодвигается, продолжая улыбаться, - мы все очень скучаем, Лекс. Очень. Нам тебя не хватает, твоего смеха, улыбки, шуток. Всей тебя. Нам всем, слышишь?, - молчу и продолжаю смотреть. Он устало трет глаза. Он вообще спит? Хмурюсь невольно. Он замечает, - о, так ты все-таки реагируешь на меня? Что? Почему нахмурилась? Что не так?, - молчит. Думает, - волнуешься за меня? Не бойся, я-то в порядке, я понимаю, что ты пережила, что ты чувствуешь. Но просто подумай о матери, которая буквально с ума сходит из-за того, что ты ей ничего не говоришь. Подумай …
- Помнишь, ты меня поцеловал?, - я его шокировала. Даже очень. Он сначала побелел, потом его шея покрылась красноватыми пятнами, и он даже как-то ссутулился на стуле, поджав губы.
- Вот уж не думал, что твои первые слова будут такими, - он сглотнул,  - но между тем я рад, что ты вообще заговорила, - молчу, испытывающе глядя на него, - что? Помню ли я о самом волшебном мгновении в моей жизни?, - он горько усмехнулся, а я все пялюсь, - глупый вопрос. Я, наверное, когда умирать буду, буду думать о том поцелуе, - смущенная улыбка, - но после этого я понял, что, вероятно, я ошибся, сделав это, ведь …
- Ты меня любишь?, - чувствую себя сумасшедшей или стервой. Ну, или сумасшедшей стервой. Одно из трех. Не знаю, что на меня нашло и почему я решила спросить это у него, почему задала этот сложный вопрос. Его глаза уперлись в меня, расширившись, грудь перестала вздыматься, будто он перестал дышать. Дрожащие пальцы сняли очки и протерли глаза. Продолжаю смотреть, не отрываясь, но в то же время и не меняя положения: все еще лежу на боку, с видным только левым глазом. Алан молчит тоже, потом берет мою руку и прижимается к ней губами, нежно и ласково, как-то трепетно и невесомо.
- Люблю, - он ответил так просто и непринужденно, будто это было и так ясно, как божий день, как то, что небо голубое, а трава зеленая. Как то, что время вечно, а человеческая жизнь ограничена. Как то, что птицы летают, а люди пытаются покорить просторы Вселенной. Как то, что существуют односекундные мгновения, а есть нечто бесконечное. Я смотрела в его блестящие, лучистые глаза и не могла поверить, что этот умница, добрый, надежный, красивый, интеллигентный парень влюбился в такую, как я. Это казалось сроду фантастике, где Красавица влюбляется в Чудовище. Только в нашем случаи все наоборот — это я монстр, который разрушил жизни своих друзей. Я вспомнила признание Чака, простое «люблю» Алана, взгляды Брайана, шутки и подколы Айзека... Я ведь перевернула их мир. Я помню, какими они были, когда я только пришла: дружными, веселыми, безбашенными, а сейчас? Скоро раз они дрались, ссорились, спорили из-за меня? Закрыла глаза и вздохнула, - думаешь, что ты испортила нашу жизнь?, - прочитал Алан мои мысли. Я вновь почувствовала прикосновение его пальцев к щеке и дыхание на лбу, - ты — это лучшее, что могло произойти со всеми наши. Ты стала нашим светом, лучом в бесконечном мраке нашего существования.
- Поцелуй меня?, - да что со мной не так? Зачем я все это говорю? Он опять замер, светлые брови приподнялись над удивленными глазами, а пальцы вздрогнули в моей руке. Я не могла произнести больше четырех слов за раз, и поэтому приходилось говорить глазами. «Мне это нужно. Нужно запомнить тебя таким, какой ты сейчас: чувственный, ранимый, ласковый. Мне нужно, чтобы несмотря на то, что будет дальше, ты остался в моем памяти именно этим парнем, со слегка неаккуратно уложенными пшеничными волосами, классической одеждой и нежной улыбкой на дорогом лице. Я понимаю, что поступаю неправильно, любя одного, встречаясь с другим и прося о поцелуе третьего, но такова моя натура, и ты мне нужен сейчас, как никогда» Уж не знаю, прочитал ли он эти слова по моим глазам, додумал или взаправду узнал мои мысли, но я заметила, как в серо-зеленых глазах зажглось понимание, и он едва-едва кивнул. Потом медленно, готовый отскочить в любой момент, стал наклоняться ко мне, и тогда я, впервые за несколько дней, поменяла свое положение: я перевернулась на спину и, взяв парня за подбородок, притянула его к себе, закрыла глаза и поцеловала. Не было страсти, как с Брайаном, не было смеха, как с Чаком. Была просто невыразимая, нескончаемая нежность и забота. Мне казалось, что я плыву в облаке сладкой ваты с плюшевыми мишками. Было так тепло, уютно, надежно. Спустя мгновение блондин взял инициативу в свои руки: мягко касаясь моей щеки, он целовал меня, словно преклоняясь этим поцелуем. Мои руки скользнули вверх по его лицу, шее, мускулистым — на удивление — плечам и рукам и замерли на спине, мягко опустившись на лопатках. Мне хотелось играть его длинными волосами, хотелось прикоснуться губами к ямке на его шее, хотелось вглядываться в бездну его глаз...
       Неожиданно для себя я поняла, что действительно люблю их. Всех четверых. Каждого по-своему и с разной силой, но люблю каждого, за то, что они просто являются такими, какие есть. За их характеры, недостатки, оплошности, подъемы, глупости, за все. Любила их каждой клеточкой своего тела, каждой мышцей, каждым вздохом и выдохом.
       Из-за этих мыслей я, видимо, немного отвлеклась; Алан заметил и отстранился, глядя на меня с вопросом.
«Все хорошо?», спросили его глаза, и я даже вздрогнула от этой любви в них.
«Все хорошо», кивнула я ответ, надеясь, что и мои глаза так сияют.
         Блондин улыбнулся, показывая, что он все понимает и, наклонившись вновь, еще на секунду прижался к моим губам, будто пытаясь получить этого по максимуму, не зная, что будет потом, и будет ли у него еще такая возможность. Когда он принял вертикальное положение, наши щеки стали розовыми, а пальцы сплелись.
- Слушай, тебя, наверное, интересует, где Брайан?.., - тихо спросил он, поглаживая нежную кожу на руках, заставляя меня трепетать. Услышав Его имя, я мгновенно перестала чувствовать себя счастливой. Рука сама-собой вырвалась из руки блондина, и я обхватила себя, сжав челюсти. Мои глаза стали жесткими, взгляд колючим, а губы побелели, - прости … я думал, ты хотела узнать.., - смутился парень, но я решительно покачала головой, хмурясь и глядя в одну точку, - ладно … тогда прости меня, - вновь молчу, кусаю губу и не смотрю на поникшего друга. Обзываю себя мысленно «сукой», но ничего не могу поделать. Мне было так хорошо, тепло, уютно, а потом за единое мгновение он разбил его одним словом, и мне снова больно, - тогда … хм, - он замолчал, придумывая тему для разговора, - ах да. Ты пропустила второй экзамен, а третий через четыре дня, его перенесли немного. И, как тебе сказать.., - он замялся, и я вскинула глаза, - миссис Ольвер сказала, что те, кто не писал или не сдал все три экзамены, не допускаются до выпускного.
     Что-то внутри оборвалось, и я задохнулась. Я теряю очередную хрупкую ниточку, которая может спасти меня. На выпускном я, несмотря на то, что, мягко говоря, несколько раз отшила Его, хотела восстановить наши отношения, сделав первый шаг к примирению и, возможно, чему-нибудь новому. А теперь … Было понятно, что за четыре дня меня точно не выпишут, и тогда все будет потеряно раз и навсегда. Я не могла этого допустить. После всего, что я пережила, я поняла, что нужно рассчитывать в жизни только на себя, и сейчас я был готова это сделать. Решительный блеск в глазах испугал Алана, я видела это по его лицу. Поэтому я улыбнулась как можно добрее и коснулась его руки.
- Ал, можешь, пожалуйста, сказать Джессике, что я немного голодна.
    Серо-зеленые глаза увеличились в несколько раз по нескольким причинам:
1) я впервые за долгое время произнесла фразу больше, чем в четыре простых слова;
2) я попросила есть, что было второй проблемой все эти дни;
Из-за этого он опешил, не двигаясь несколько секунд, потом радостно кивнул и, поцеловав меня на ходу в лоб, выскочил из палаты. Мгновением спустя я вскочила, стараясь не потревожить свои провода и не упасть, так как палата мгновенно накренилась, стоило мне только подняться. Схватив телефон с тумбочки, где он на всякий случай стоял на зарядке — отсутствие логики у миссис Маллейн — я набрала нужный номер и отправила короткое смс, так как не знала, сколько у меня времени до того, как придет медсестра с едой.

«Срочно приходи»



                ***


         Вечером, буквально за час до окончания приемного времени в дверь палаты постучали. Лекс, в которую к этому времени впихнули целую тарелку бульона и полбуханки белого хлеб, изрядно измотанная приходами тонн врачей и матери, полусидела на кровати, нервно постукивая пальцами по покрывалу, то и дело смотря на дверь. Услышав стук, она подскочила.
- Входи!, - «слишком громко для больной», подумала она, но уже нельзя было изменить. Лениво открыв дверь, Брайан практически сразу прислонился к стене, равнодушно сложив руки на груди.
- Я немного удивлен тем, что ты меня позвала. Но раз срочно, значит срочно. В чем проблема?, - грубо, как всегда, но в данный момент ей было все равно.
- Мне нужно, чтобы ты сделал меня настолько здоровой, чтобы меня завтра, максимум — послезавтра — выписали, - с места в карьер озвучила свою «просьбу» девушка, требовательно глядя на парня. Тот слегка приподнял бровь и медленно подошел к ней, держа руки в карманах.
- Ты хочешь, чтобы я …
- Я не знаю, как ты это делаешь. Но мне нужно, чтобы ты просто сделал меня здоровой. Внушил, приказал, как угодно. Главное — быстро, - брюнет только хмыкнул, протирая глаза, - я знаю, что ты можешь. Так сделай.
- А то что?, - он дерзко вскинул голову, - что ты сделаешь?
- Не волнуйся, фантазии хватит, - ощетинилась та. Между ними, несмотря ни на что, сейчас была глухая, мерзкая пропасть, делавшая их если не врагами, то уж точно не друзьями, - просто сделай.
- Тише, котенок, - он усмехнулся. «Не реагировать, главное, не реагировать», - а то уже хвост распушила да когти обнажила, шалунья.
- Меньше слов, больше дела, мистер Язва, - отшила его брюнетка, - так ты сделаешь это или нет?
- Могу я узнать причину?
- Нет.
- Так и думал, - еще одна улыбка, - как всегда мила.
- Знаю. Ну?
- Про баранки знаешь? Так вот …
- Как всегда мил, - передразнила его.
- Ладно. Я сделаю, но лишь бы свалить отсюда куда подальше, - его голос стал жестким.
- Ну, хоть в чем-то наши желания совпадают.
- Грубо, - хмыкнул Брайан и, подойдя к кровати, вдруг наклонился так близко к лицу Лекс, что реакция вышла чисто на инстинкте: девушка со всего размаху дала ему пощечину.
- Какого черта?!
- Если ты не помнишь, то я лечу через губы, - он фыркнул, показывая, что сам не рад подобной перспективе.
- То есть нам придется … ?, - она слегка покраснела, уже сомневаясь в том, что хочет провести эту «операцию».
- Будто мне надо, - брюнет второй раз нагнулся и без всякого удовольствия поцеловал ее. Воспоминания, желания, мечты — все взорвалось в голове брюнетки, и она задохнулась от них, окончательно поняв, что это было ошибкой. Вместе с воспоминаниями по коже поползло уже знакомое тепло, оно распространялось по всему телу, впитываясь в каждую клеточку. Несколько минут Лекс едва терпела, чувствуя прикосновение желанных губ, но ее выдержка таяла, она понимала: еще чуть-чуть и она или сойдет с ума, или заставит его сделать ее беременной во второй раз, прямо тут, в больнице. Одно из двух. Так как ничего из вышеперечисленного ей не нравилось, она сделала третье: вновь обожгла рукой его щеку. Брайан отшатнулся, скривившись, и встал, поправляя одежду и волосы, - типичная логика женщин: ты мне помоги, но только поцелуй, чтобы помочь, и я тебе врежу. Имей в виду, детка, мне не доставляет никакого удовольствия лизаться с тобой. Мне хватило всех прошлых экспериментов, - он коснулся щеки, посмотревшись в зеркало, висящее на стене, и вздохнул, - но между тем хочу сказать: я не вылечил тебя полностью, но дня через два тебя выпишут, а завтра на утро ты себя не узнаешь.
- С … спасибо, - охрипшим неожиданно голосом произнесла брюнетка, исподлобья глядя на него. Парень помолчал, потом его лицо разрезала какая-то неживая, точно нарисованная ухмылка.
- Тогда — об оплате?
- Что?, - опешила она, выгибая бровь.
- Я никогда ничего не делаю просто так, а ты, Алексис Маллейн, можешь мне очень помочь, - внутри что-то похолодело и оборвалось. Адамс бы никогда, ни при каких условиях не назвал бы ее так, тем более таким слащавым, мерзким голосом. Что-то было не так. Что-то очень важное. Что-то … нечеловеческое.
- Кто … ты?, - сорвался неожиданный вопрос с губ. Брюнет наклонил голову набок, лениво улыбаясь.
- Хм, не ожидала, что ты меня раскроешь.
- «Не ожидала»?, - переспросила Лекс, подтягиваясь на кровати и прижимаясь к спинке кровати. Ее больно кольнуло женское окончание в глаголе, заставляя больше нервничать.
- Что ж, я думаю, пришло время стать собой, хотя, должна признаться, быть сексапильным парнишей с мини-приложением — это круто, но все-таки моя внешность мне роднее, - «парень» отошел на свободное место и расставил руки и ноги, слегка закинув голову. По его коже заскользили трещинки, сливаясь, переплетаясь, двигаясь по всему телу, располосовав лицо, руки, шею, покрывая кожу черными неровными полосками, которые стали медленно «обгорать» и отлепляться, падая обугливающимся ковром на больничный пол. На том месте, где кусочки отпадали, проглядывала мертвенно-бледная кожа. Все это перевоплощение заняло меньше минуты. Секунд через пятьдесят на месте «Брайана» стояла женщина, нет, девушка. Длинные, до лодыжек, прямые волосы цвета сливы, огромные бардовые змеиные глаза с вертикальными щелочками на белом лице, слегка заостренные ушки и зубы, проглядывающие белоснежным лезвием между пухлыми, черными губами, тонкая мраморная шея, крупный рубин на серебряной цепочке, из одежды — чрезмерно короткий топ, который можно было бы назвать даже бюстгальтером, обтягивающий огромную грудь, и неприлично короткая юбка, едва-едва прикрывающая ягодицы; ноги в черных туфлях на танкетке с шипами. Посмотрев на себя в зеркало и, к великому удивлению Лекс, шлепнув себя по заднице, девушка довольно кивнула своему отражению, гладя волосы, - так намного лучше, - плавно повернулась, взметнув волосами, и уставилась на брюнетку, усмехаясь над ее ошарашенным выражением лица.
- Кто ты?, - повторила она свой вопрос, стараясь придать голосу больше храбрости. Кроме себя ей больше некого было сейчас защищать, но ей и этого было достаточно, чтобы держаться настороже.
- Тебе так важно имя той, с кем ты заключила сделку?
- Я не заключала с тобой никакой сделки.
- Меня зовут Десерта*, и ты заключила сделку, попросив меня вылечить тебя.
- Во-первых, повторяю, я не заключала с тобой никаких сделок. Во-вторых, я просила себя вылечить своего друга. И, в-третьих, - она зло сжала челюсти, сверкая синими глазами, - ты — демон?
- А ты не такая тупая, как я думала, - снова голову на бок, язычок пробежался по губам, - я бы даже забрала тебя к себе. - Сладенькая, маленькая, миленькая детка...
- Не называй меня так!, - ощетинилась Лекс, понимая, что придется выкручиваться самой.
- Многое теряешь, крошка, но... ладно. Сейчас о деле. Мне нужно, чтобы ты выкрала одну вещицу и принесла ее мне.
- Я ничего не буду красть!
- За-молк-ни!, - вдруг взревела она, и нечто больно обожгло рот брюнетка, заставив ее воскликнуть и прижать пальцы с саднящим губам, - не переношу человеческие вопли. Слушай меня очень внимательно, крошка. Я ведь не такая милая, как снаружи. Если не в курсе, то мое любимое занятие, это сдирать с людей кожу и заказывать из них одежду и обувь, - синие глаза скользнули на одежду демоницы, - так что помолчи, будь добра. Так вот, ты должна будешь украсть у Хранящего.., - девушка приподняла бровь, - да ладно? Ты не знаешь, кто такой Хранящий? Фррр... Ладно, в вашем мире его зовут Брайан Адамс, - сглотнула,  - тебе нужно будет незаметно стащить у него с шеи кулон, что-то похожее на обглоданный полумесяц с языком внутри, неровный, потертый, когда-то серебряный. Ясно? Отвлеки его как угодно, усыпи, да что угодно, но стащи, а я сама приду за ним.
- А если я откажусь?, - с вызовом бросила Лекс.
- А если ты откажешься делать то, что я тебе сказала, то я, уж поверь мне, убью каждого из Квартета, правда, после твоей драгоценной семьи и лучшей подруги, и не думай, что я обойдусь обычным сдиранием кожи: ради них я придумаю что-нибудь поизощреннее. Как насчет отрезанного языка, ушей, пальцев на руках и ногах, кастрирования и клетке в бассейне с пираньями или акулами? Все это банально, знаю, но я подумаю...
       Брюнетка замерла, боясь даже подумать о тех ужасах, которые могли бы прийти в голову этой садистке. Она даже зажмурилась и затрясла головой, пытаясь выбить из головы страшные видения. Но потом подняла голову и решительно произнесла:
- Я тебе не верю. Ты не сможешь просто так выхватить людей из рутинной жизни и мучать.
- Ой, правда что ли? Ладно, - она неожиданно оказалась прямо около кровати девушки, заставляя ту отшатнуться, и протянула ей ее мобильный телефон, - тогда позвони своей матери и послушай, как она будет реагировать, когда я щелкну пальцами.
      Глядя на нее, как на сумасшедшую, Лекс нервно взяла телефон и набрала номер мамы. Первые пять гудков она ждала в гробовой тишине, потом послышался голос матери.
- Ли! Ли! Милая?!
- Мам?, - только сейчас она поняла, что не знает, что говорить.
- Детка! Господи, спасибо! Ты говоришь! О, милая, я так боялась, так волновалась за тебя...
- Мам, - перебила ее брюнетка, глядя на то, как Десерта подняла руку, - ты сейчас где?
- После того, как от тебя уехала, забежала в магазин за продуктами и вот сейчас уже еду домой. Территориально — подъезжаю к железной дороге, - в эту секунду послышался щелчок. Брюнетка вскинула голову и увидела, как демоница усмехается, щелкнув пальцами.
- Мам?, - немного взволнованно спросила она, чувствуя кусок льда в животе, - мам? У тебя все в порядке?
- Да, конечно, а что.., - она не договорила, в телефоне послышался какой-то шум, а потом Эббигейл воскликнула, - о, господи!
- Мам! Мам!
- Поезд сошел с рельсов, а я … б****, я не могу повернуть руль машины! Черт!
- Мам!
- Ли!
- Мааам! Мам!, - кричала Лекс, прижимая мобильный к уху и прикрыв рот рукой от ужаса, - мам! Господи, мам! Ответь! Мам! Мам!
      Ответом был дикий грохот и ни малейшего намека на присутствие ее матери. Голову разрезало страшное видение: поезд с дикой скорость сбивает на полном ходу мамину машину, сминая ее. «Господи, нет, нет», шептала она, продолжая держать трубку у уха. Десерта дерзко смотрела на него, ухмыляясь и радуясь чужому горю. Потом грохот, доносящийся из трубки, сменился тишиной. Брюнетка подняла голову, кусая губы и не зная, что ей делать, куда звонить и вообще есть ли надежда. Уже собираясь отключить телефон и звать на помощь, ей почудились какие-то помехи на той стороне, а потом...
- Ли? Дорогая?
- Ма?.., - не веря своим ушам, прошептала девушка, чувствуя, что задыхается.
- Господи, я тебя, наверное, испугала? Прости, милая, немножко заснула за рулем...
- Мама?, - все еще не в силах поверить, спросила она, - ты где? Мама … мамочка …
- Да что с тобой, малышка? Я уже у дома, никуда сегодня не поеду, а завтра буду прямо к открытию, к восьми...
- Мам, - перебила она ее, боясь потерять смелость, - я люблю тебя, мам. Я так тебя люблю.., - всхлипывание в трубке.
- А я тебя, моя маленькая. Очень-очень. И все, клянусь, все у нас будет хорошо.
- До … до завтра?
- Да, я привезу тебе что-нибудь вкусненькое, солнышко. И, да, Дакс тоже очень скучает, - Лекс усмехнулась сквозь слезы и отключилась, продолжая прижимать мобильный к уху. Смешок заставил ее выйти из оцепенения и поднять глаза. Демоница наблюдала за ней, обнажив острые зубки.
- У тебя нет выбора, а иначе в следующий раз тебе нечего будет даже похоронить.
       Понимая, что она в ловушке, в тупике, брюнетка с лютой, нескрываемой, переливающейся через края ненавистью посмотрела на девушку и, крепко сжав челюсти и впившись ногтями в ладони, жестко кивнула, принимая условия сделки. Та довольно хмыкнула и, приняв вновь облик Брайана, пошла к выходу. Остановившись в дверях, она слегка повернулась и прошептала:
- И, чуть не забыла: только попробуй хоть кому-нибудь проболтаться, особенно кому-то из Квартета, и я убью сразу двоих. Лучше не зли меня, принцесса. А пока, оревуар, моя маленькая рабыня.




                ***



      Ночью в начале первого мобильный Брайана засветился. Брюнет, который, позанимавшись подготовкой к экзаменам пару часов, сидел в интернете, изучая какие-то старинные документы и руны, бросил взгляд на телефон, увидел номер друга и задумался, не торопясь отвечать, прекрасно понимая, что, вероятнее всего, сейчас ему будут читать нотации относительно обращения с больной, но в итоге, осознав, что это достаточно грубо по отношению к парню, который ни в чем не виноват, протянул руку и нажал «ответить».
- Алло, - лениво, расслабленно, равнодушно.
- Доброй вечер, Брайан, - как-то слишком уж счастливо. Что произошло?
- Ну, судя по тому, что я вижу на часах, уже ночь, - парень был в своем репертуаре, - поэтому у меня появляется вопрос: почему ты не спишь так поздно, ведь для тебя это именно поздно?
- У тебя весьма неплохо получается мой деловой тон, - Алан усмехнулся, - между тем я просто засиделся к подготовкой. Я вспомнил, что давно не повторял такую тему в биология, как …
- Умоляю, ни единого термина и определения, - взмолился тот, протирая уставшие глаза, - у меня и так все в голове плавает, смесь химии, физики, биологии и географии.
- Прекрасно тебя понимаю. Но я позвонил не поэтому.
- Весь внимание, - закатил глаза. Вот сейчас точно начнется...
- Я хотел сказать, что горжусь твоим поступком, Брайан, - брюнет медленно распрямился и даже отвел телефон от уха, чтобы удостовериться, что ему не мерещится. Но все было так. Потряс головой и ущипнул себя, раздумывая, а не спит ли он.
- Что. Ты. Сказал?, - наконец выдавил он, все еще находясь в заторможенном состоянии.
- Я говорю, что горжусь тобой, - с улыбкой повторил Алан, разминая отекшую после долгого сидения спину, - я знаю, чего тебе стоило прийти к ней, - Брайан сел еще прямее, отвлекаясь от монитора и глядя в окно, хмурясь.
- Так. Секунду. Скажи-ка поподробнее, за что ты там гордишься?, - видимо, его жесткий голос смутил блондина, и он немного заикался и путался, отвечая.
- Ну, не-несколько часов назад я проходил мимо больницы, где лежит Лекси, возвращался из би-библиотеки. И я увидел, как ты вышел оттуда. Я еще так удивился, но удостоверившись, что это действительно был ты, так обрадовался, потому что я осознаю, через что ты переступил, чтобы сделать это, - брюнет молчал, раздумывая, как поступить дальше и что делать, потом медленно произнес:
- Меня там не было, Алан. Я весь чертов день был дома, никуда не выходя после колледжа, и, тем более, я не приходил к ней, потому что наша последняя встреча закончилась не на самой волшебной ноте.
- Но … тогда … кого я видел, вместо тебя?, - он сглотнул, тоже отвлекаясь от книг. Весь этот учебный водоворот мгновенно испарился из его головы, потому что на первый план вышла гораздо большая и важная для сердца проблема.
- В этом-то и есть главная проблема, - процедил Брайан, вскакивая и нервно расхаживая по комнате, натыкаясь на мебель и углы.
- А что, если .., - испуганно начал блондин,- если он приходил к Лекс, чтобы сделать ей еще хуже?, - эта мысль мгновенно пронзила их головы, и сказались годы, проведенные вместе: они одновременно бросились вниз, на первый этаж, на ходу накидывая на плечи первую попавшуюся куртку и вылетая из дома, - я еду к ней!
- Я еду к ней!, - слова вылетели синхронно, сплетаясь, - встретимся у входа, - выкрикнул брюнет и бросился в сторону больницы, надеясь, что они успеют хоть что-то исправить. Сердце защемило, пока в голове мерзкое воображение подталкивало самые неприятные картинки, которые он мог бы обнаружить на месте. А в голове вертелось: «Они покусились на Нее. На мою девчонку. На мою собственность. Пусть сами себе роют могилу, твари»


        Двадцать минут спустя они нервно расхаживали перед входом в больницу, после того, как почти десять минут просили впустить их к Лекс, на что им отвечали, что приемное время закончилось, что было очевидным в глухое время суток. Брайан был готов применить внушение и на несговорчивой медсестре, и на стоящих рядом врачах, оставленных на ночное дежурство, и на всей больнице, но Алан отговорил его и вывел на улицу, где тот со всей силы ударил в стену, по которой поползла трещина. Блондин устало опустился на скамейку, закрыв лицо руками. На телефон брюнетка не отвечала, к ней не пускали, и они просто не представляли, как пройти к ней.
- Черт!, - выругался Брайан, запустив руки в волосы, - черт! Черт! Черт! Что нам, черт возьми, делать?! Что?!
- Успокойся, - тихо простонал друг, потирая глаза, - в данный момент мы ничего не можем сделать, если не хотим привлечь к себе слишком много ненужного внимания.
- Да какой на.., - он замолчал, стараясь на материться перед культурным другом, и исправился, - плевать я хотел на внимание, которое могу привлечь. Нам нужно узнать, что этот урод с моей внешностью сделал с девчонкой.
- Ее зовут Лекс, - устало произнес Алан, поднимая на мечущегося парня глаза, - тебе ничего не будет, если ты будешь называть ее по имени.
- Ой, не нуди!, - рыкнул тот, сверкнув глазами, которые сейчас потемнели, став практически черными. Потом сжал руками виски, закрыв глаза и сжав челюсти, мысленно сосчитал до десяти — не помогло, дошел до двадцати, тридцати, сорока и после шестидесяти смог уже выдохнуть более-менее спокойно, - ладно. Сделаем так: останемся здесь до утра, и как только откроют больницу, прорвемся вовнутрь.
- Слушай, - Алан встал и взял друга за плечи, заставляя смотреть себе в лицо, - это будет глупо, понимаешь? Не спать всю ночь, выжидая, а на утро ты будешь таким вымотавшимся, что от тебя не будет никакого проку. Уставшим ты не сможешь помочь Алексис. Так что сейчас мы идем домой, а вот к восьми приходим сюда. Я напишу миссис Ольвер, что мы опоздаем на первую пару.
- Будто ей дело есть, - буркнул себе под нос брюнет, понимая, что друг прав, но не в силах просто так бездействовать, - ладно, - сдался он в итоге, - так и сделаем, но я буду тут без десяти восемь.
- Как скажешь, - довольно улыбнулся блондин, радуясь, что все еще не потерял сноровку и в состоянии достучаться до своего неугомонного товарища.




                ***


       В поликлинику Алана и Брайана пропустили только около девяти, потому что там проводились какие-то работы и профилактики. Вместе с парнями ждала и миссис Маллейн, которая рассказала, как дочь позвонила ей вчера и как они поговорили. Когда она вспомнила, что дочь сказала, что любит ее, у нее на глазах заблестели слезы, и она полезла за очередным платочком. Друзья то и дело переглядывались, а когда им наконец разрешили зайти, Алан нерешительно откашлялся и остановил уже рвущуюся наверх женщину.
- Миссис Маллейн...
- Я просила называть себя «Эббигейл», дорогой.
- Хорошо. Хм … мис... Эббигейл, извините, что прошу Вас о таком, но …
- О, дорогой, - она нервно отмахнулась и бросилась вверх по лестнице, - давай потом, ладно? Просто мне не терпится, - и она скрылась из виду. Тут уж блондин едва сдержался, чтобы не выругаться, так велика была его досада. Брайан закатил глаза, всплеснув руками.
- Молодец!, - процедил он, глядя на часы.
        Около десяти минут они кое-как перебивались на первом этаже, но ожидание становилось все более невыносимым, и в какой-то момент они прошмыгнули мимо медсестер и бросились на этаж, где лежала Лекс. Около кабинета они столкнулись с сияющей и немного удивленной миссис Маллейн, которая одаряла все вокруг лучезарной улыбкой.
- Ей лучше. Моей девочке. Ей лучше, гораздо, гораздо лучше. Это чудо, просто чудо, - шептала она, проходя мимо них, будто не видя. Парни переглянулись и ворвались в палату, замирая на пороге: брюнетка стояла к ним спиной, в длинной больничной бледно-голубой рубашке, распущенные волосы струятся по тонким плечикам, маленькие ножки в махровых голубых тапочках немножко елозят, будто она не может устоять на месте. Услышав скрип двери, она развернулась, немного быстрее, чем надо было, и застыла, увидев выражение лиц друзей, в то время как они с замиранием сердца изучали ее лицо: да, появился румянец, да и вообще процесс резкого выздоровления был налицо, но между тем в глазах таился дикий ужас, губы потрескались, лицо осунулось, напоминая череп. То, как синие глаза смотрели на них, показывало, как ей страшно, в какой она западне. Алан хотел было броситься вперед, но его опередил Брайан: он рванул, за секунду преодолев расстояние в шесть метров, его руки коснулись волос, щеки, плеч девушки, жадно впитывая ее черты, потом подняли ее подбородок, чтобы посмотреть в глаза.
- Что произошло? Кто к тебе приходил?, - спрашивал он, проводя руками вверх-вниз по ее рукам, ощупывая обтянутые кожей кости, холодные конечности и неприятную ткань рубашки, - кто?, - он наклонился, глядя ей прямо в глаза и ласково касаясь кончиками пальцев ее щек. Он не внушал, он просто спрашивал, чувствуя, как внутри закипает паника. Брюнетка смотрела ему в глаза, потом перевела взгляд на стоящего в нескольких метрах Алана, потом вновь посмотрела перед собой и тяжело выдохнула.
- Демон. Ко мне пришел демон...
- Твою мать!, - слишком громко выругался брюнет, отойдя к окну и сжав кулаки, чтобы ничего не сломать, - твою мать!, - повторял он, закрыв лицо руками, а потом запуская пальцы в волосы, сжимая челюсти. Алан и Лекс смотрели на него, ничего не говоря и никак не пытаясь его успокоить. Потом блондин подошел к девушке, легко коснувшись ее локтя.
- Ты как? Что он с тобой сделал? Что сказал?, - брюнет тоже повернулся, чтобы посмотреть на нее. Она же сглотнула, бегая взглядом от одного к другому и нервно покусывая губы. Она вспомнила угрозы Десерты и пыталась придумать, что сказать, чтобы не вызвать еще большей проблемы, ведь демоница и так была зла и способна на любые злодейства. И, наконец, прошептала, стараясь придать своему голосу как можно больше правдивости:
- Он хотел узнать, что за человек разрушил жизнь Квартета.



                ***


       Как и сказала Десерта, через два дня врачам ничего не оставалось, кроме как выписать Алексис, так как держать ее более в заполненной больнице не имело смысла, ведь она была абсолютно здорова: кость в руке срослась, нога вернулась в нормальную форму, и все, что осталось, это пара-тройка едва заметных шрамов да неприятное ощущение в животе, где совсем недавно развивалась новая жизнь. Поэтому 50 часов спустя парни ждали свою подругу внизу, стараясь выглядеть как можно счастливее и не думать о неприятном инциденте, произошедшем несколько дней назад. Они были рады, что девушка выздоровела, но то, как это случилось, им не нравилось.
      Миссис Маллейн, спускающаяся по лестнице, крепко держа дочь за руку, вся светилась от радости. Ее детское, слегка наивное выражение лица так и кричало «чудо, это просто чудо!». Когда Лекс подошла к друзьям, они обняли ее все одновременно, смеясь и плача. Линдси, приехавшая вместе с близнецами, стояла ближе всего к подруге, прижимая ее к себе, словно не веря, что она цела. Братья схватили сумки брюнетки, напрочь отказавшись от помощи Эббигейл, и они все хохочущей, пестрой массой залезли в их джип, прижимаясь друг к другу и радуясь, что все обошлось. Блондинка умостилась на коленях своего братьев, севших на место рядом с водителем, Алан, Лекс и миссис Маллейн устроились на задних сидениях.
      Только двое притворялись. Лекс и Брайан старательно изображали счастье и расслабленность, но между тем шоколадные глаза внимательно следили за всем происходящим, а синие каждые пять минут смотрела на черный шнурок, показывающийся из-за ворота синей футболки брюнета.



                ***



      Весь день после выписки мать не отпускала Лекс от себя ни на шаг, чуть ли не в туалет с ней заходила. Она старалась говорить с ней обо всем, будто пытаясь наверстать несколько лет за такой короткий срок. Брюнетка уже хотела взвыть, когда мать предложила ей пойти по магазинам, или съездить в какой-то парк развлечений, или накупиться различного фаст-фуда и засесть дотемна за фильмы. Почему-то ей претило все это внимание, она поняла, что ей было гораздо приятнее, когда мать не обращала на нее внимания, игнорируя или крича. Но она не могла сказать ей это, иначе та бы обиделась и правильно бы сделала. Поэтому ей приходилось улыбаться и иногда отвечать односложно, отказываясь от предложений покинуть дом или наедаться. Сама же Эббигейл не замечала состояния дочери, слишком радуясь, что она жива и здорова после такой аварии. Она гораздо спокойнее смирилась с потерей внука, так как не знала о нем, чем если бы ей сообщили, и поэтому она даже была немного рада, что ее оставили в неведении.
        Только в восемь часов девушке удалось сбежать из дома, сказав, что она должна зайти к Линдси. Озираясь по сторонам и плотнее кутаясь в кардиган, она шла по темным, освещенным только редкими фонарями улицам, думая о том, что должна сделать, и эти мысли холодили ее сильнее, чем ночной воздух. Она размышляла, как стащить у Брайана буквально из-под носа кулон, потому что тот вариант, приходящий в голову, ее не весьма устраивал. Но когда она подошла к дому Адамса, то поняла с тоской, что, вероятно, он был единственным. Проглотив боль и стараясь улыбнуться как можно беззаботнее, она позвонила в дверь, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей, твердящих ей, что она предает Брайана.
     Спустя секунд десять дверь открылась, и брюнет показался в дверном проеме, в черной рубашке, низко сидящих штанах и босиком. Девушка сглотнула, но мгновенно улыбнулась, облизав губы.
- Принцесса? Привет, - немного настороженно поздоровался тот, оглядывая ее с ног до головы, оценивая необычный видок: короткая юбка и топ в вырезом.
- Что? Даже не пустишь? Оставишь стоять на пороге?, - соблазнительно хмыкнула брюнетка, стараясь выглядеть максимально привлекательно. Парень приподнял брови, смутившись.
- Да нет, проходи.., - пожал он плечами, пропуская ее вовнутрь. Девушка, виляя бедрами, миновала холл, медленно уселась в кресло в гостиной, положив ногу на ногу и прикусила нижнюю губку, - какие-то проблемы?, - хрипло спросил Брайан, стараясь игнорировать все эти чрезмерно привлекающие внимание жесты, ну, или, по крайней мере, скрывать свое волнение и напряжение.
- Нет, все отлично, - еще одна ухмылка, - а что? Мне нельзя прийти к тебе?, - наклонила голову набок, изображая кукольную обиду.
- Да хоть живи, - пробурчал брюнет, заметив, что девушка поменяло положение ног, и ее и так короткая юбка задралась еще больше. Он сглотнул и даже прикрыл на мгновение глаза, чтобы успокоиться зреющее желание.
- Это так мило, - улыбнулась Лекс. Она сама едва-едва сидела, ей хотелось вскочить и убежать отсюда, но у нее не было выбора. Поэтому, призвав свою внутреннюю сексуальность, она встала и, подойдя к креслу, в которое тяжело опустился парень, положила руки на его ручки, нагнувшись над ошарашенным брюнетом, таким образом обнажая добрую часть груди в глубоком декольте, - но, знаешь, я пришла не за этим... Мне так не хватает того … того животного, животного наслаждения, что я чувствовала, находясь с тобой, - еще раз прикусила губу и провела по ней языком, вспоминая его реакцию на подобный жест. Брайан побледнел и вжался в спинку кресла, изо всех сил сдерживая себя. Его глаза не могли оторваться от такой близости человеческого тела, да и у каждого есть свои потребности, а свою он ох как давно не удовлетворял. Слегка надувшись из-за того, что парень никак не среагировал, девушка наклонилась еще ближе, обдавая его запахом мяты и лаванды, практически касаясь его губ, - поэтому я подумала — а почему бы нам не … ррр, - прорычала она ему на ухо и провела языком по коже под ухом. Брюнет задохнулся, сжимая ручки кресла. Он был готов сдаться и прямо сейчас просто разорвать эту чертову одежду, которая не дает ему насладиться их соитием. Но крупинки разума все еще мигали красным, удерживая его от опрометчивого поступка. Поэтому он резко поднырнул под руку Лекс и отошел в сторону, запустив руку в волосы.
- Не надо … нет, - прошептал он, сжав челюсти и плотно закрыв глаза. Ему бы не помешала сейчас ванна, чтобы снять напряжение. «Зачем ванная, если тут есть ходячая мисс Возьми-меня?», шептала его подсознание, и он сам едва не зарычал. Брюнетка, стоя за его спиной, покраснела, думая, что не привлекает его, но отступать было уже поздно, поэтому она подошла к нему со спины и прижалась бедрами к его бедрами, проведя рукой по его животу. Потом заставила его убрать руки от лица и развернула к себе, водя пальцами по его скулам, шее, плечам.
- Почему же «нет»? Я же знаю, вижу, что ты хочешь. Так в чем проблема?, - парень покачал головой, глубоко дыша через нос, потом снова и снова. Лекс напряглась. Понимая, что ее идея терпит крах, она попыталась вновь, - поцелуй меня, - прошептала она, касаясь губами его подбородка, - поцелуй или прогони, - брюнет молчал, хватаясь за последние остатки разума, чувствуя, как пол уходит из-под ног, - хотя мы оба знаем, какой из вышеперечисленных вариантов ты предпочтешь...
      Последняя попытка перед тем, как она хотела сбежать. Последний рывок.
      И он сработал. Брайан, не выдержав, грубым движением притянул ее к себе, вдавливая в свое тело, и распахнул ее губы языком, прорываясь все глубже. Его руки сжали ее талию, больно впиваясь в ягодицы сквозь тонкую ткань юбки. Лекс, забыв о том, зачем вообще начала весь этот порно-спектакль, начала пятиться, чтобы найти обо что можно опереться, потому от этих греховных поцелуев у нее подгибались ноги. Наткнувшись на стол, она смахнула рукой все, что на нем было: книги, вазу, настольную лампу, какой-то хлам, все одним взмахом, не заботясь о сохранности. Брюнет подхватил ее под колени и посадил на гладкую поверхность стола, разводя изящные ножки в туфельках и располагаясь между ними, задирая юбку все выше. Словно обезумев, девушка хватилась за пуговицы на рубашке парня, сначала пытаясь правильно расстегивать их, но потом, психанув, просто отрывала их, обнажая мускулистую грудь, ее пальчики с красным маникюром поползли по его груди, животу, касаясь кубиков. В это время брюнет рванул ее кардиган вниз, заставляя его съехать, потянул тонкую кофточку девушки, да так, что она сползла до талии, открывая затуманенному взору шоколадных глаз кружевное белье и бледную, высоко вздымающуюся грудь. Почувствовав так близко обнаженную, горячую, женскую плоть, он спустился языком по шее, плечу брюнетки и зарылся носом в ложбинку между грудей, одновременно задирая короткую юбку Лекс до самых бедер и лаская шелковые трусы. С красных губ сорвался стон, который она просто не могла сдержать, все ее нутро кипело, низ живота пульсировал, она хотела его, он требовался ей, прямо сейчас, ей нужно было ощутить его в себе, нужно было кричать его имя, не сдерживаясь, нужно было стонать, раздирая в кровь его спину. Он просто нужен был ей. Издавая громкие стоны, брюнетка вцепилась в черные волосы, притягивая мужскую голову к своей полуобнаженной груди, ее пальчики скользнули вниз по мощной шее, царапая кожу плеч …
        И тут она наткнулась на что-то: тонкий шнурок, висящий на шее. Подняв голову Брайана, заставляя его припасть жадными губами к своей шее, едва сдерживая рвущиеся наружу крики, она повернула слегка голову, разглядывая вещицу: полуобглоданный месяц с языком, такой, каким его описала демоница. Весь жар, которым было объято тело, мгновенно сменился на лютый холод, освеживший ее голову. Стараясь не сделать ничего подозрительного, она продолжала ласкать мужскую спину одной рукой, прижимая его к себе, а другой медленно подцепила кулон, вращая пальцами неудобную застежку на шее. Брайан что-то прорычал, вцепившись в хрупкие края ее трусов, и провел языком по одной груди, норовясь вытащить ее из плена бюстгальтера. Лекс закусила губу, стараясь оставаться в здравом сознании и, наконец, расцепила концы шнурка. Сжав кулон в руке, она провела ею по спине парня, медленно поднесла ее к своей ноге и бросила в нос туфли, не придумав места удобнее. Вновь вернувшись в реальность, она, посмотрев на парня и увидев состояние его штанов и обезумевший взгляд, поняла, что если она сейчас не остановится, они переспят. Признаваясь самой себе, она знала, что хочет этого, но рана еще не зажила, а она не была готова к новой. Поэтому, когда парень был готов уже разорвать ее белье, она с силой толкнула его в грудь и отошла от стола, тяжело дыша. Боясь поднять глаза и посмотреть на реакцию Брайана, брюнетка стояла, глядя в пол, но потом медленно подняла глаза: он стоял с приоткрытым от сбившегося дыхания, покрасневшим от поцелуя ртом, всклокоченными волосами, разорванной рубашкой и смятыми штанами. В глазах — все еще бешеная страсть, но также и немой вопрос, удивление и боль. Лекс видела в его глазах свое отражение: растрепанные, рассыпавшиеся по спине волосы, стертые губы, практически голая грудь, едва прикрытая полурасстегнутым лифчиком, висящий на одной руке кардиган, собравшаяся на талии одежда, кружевные трусики, неприкрытые скомканной юбкой, и дрожащие ноги на каблуках. Сглотнув и разорвав зрительный контакт, девушка медленно поправила волосы, опустила вниз юбку, застегнула бюстгальтер, вернула на прежнее место кофту и укуталась в кардиган, обхватив себя руками. Кулон больно впивается в пятку, но пока нет никакой возможности его убрать, поэтому приходится терпеть. Брайан сделал шаг вперед, покачнувшись, и, не поправляя одежду, продолжал смотреть на нее тяжелым, отсутствующим, пахнущим болью взглядом, потом прошептал охрипшим, лишенным интонации голосом:
- Зачем все это?.., - пустой, безэмоциональный шепот, в котором звенит, переливаясь тысячами оттенков, горькость опустошенности. Лекс старалась смотреть в сторону, кусая губы и проклиная себя всеми возможными словами. «Ну, что, девонька? Довольна? Ты теперь шлюха. Рада этому? Завлекла, чтобы стащить вещь. Соблазнила, чтобы разбить. Возбудила, чтобы отвлечь. Шлюха. Шлюха. Шлюха!» Понимая, что есть три варианта — признаться во всем, притвориться идиоткой и сделать больно — она не могла решиться ни на один. Первый был самым чреватым, потому что она сама удостоверилась в том, что Десерта — сумасшедшая, для которой человеческая жизнь ничего не стоит. Второй тоже не прокатил бы, потому что Брайан бы раскрыл ее, так как он знает ее слишком хорошо. Поэтому, собрав все силы и мысленно моля о прощении, она пренебрежительно бросила, фыркнув:
- Хотела удостовериться, что ты все тот же придурок, ведущийся на привлекательность женского тела. Твой мелкий настолько изголодался, что ты даже не побрезговал переспать с той, с которой у тебя не то что отношения, а даже практически вражда. Да ты просто слабак, ведущийся на всякую короткую юбку да грудь побольше, - уже не в силах остановиться, она буквально добивала его, заставляя все сильнее горбиться, - снимал бы уж себе каждую ночь проститутку, чтобы удовлетворять свои потребности, а то у самого, видимо, не получается, - ненавидя себя всей душой и мечтая провалиться сквозь землю, Лекс развернулась на каблуках и гордо вышла из дома, хлопнув дверью, играя свою роль. Прекрасно зная, что Брайан не сдвинулся с места, она все равно прошла таким же темпом всю улицу, где ее можно было увидеть из окна, и только оказавшись вне видимости, она остановилась, облокотившись о дерево и сжав себя руками. Боль, прожигающая сердце, молила о слезах, но их не было, она стала жестче, сильнее, не готовая плакать каждый раз, когда было трудно. Единственное, чего ей хотелось, это вернуться и попросить о прощении, потому что он этого не заслужил. Закрыв лицо руками, она ругала себя, беззвучно кричала и топала ногами, как маленький ребенок.
- Грубо, в моем стиле, - послышался довольный женский голос. Подняв глаза, брюнетка увидела Десерту в коротком темно-изумрудном платье, которая улыбалась, обнажая острые зубки, - в целом, мне нравится, - она протянула руку с наманикюренными длинными ногтями. Лекс медленна встала и вытащила кулон, сильно сжав его в руке, да так, что он порвал кожу неровными краями. Демоница щелкнула пальцами, и девушка положила украденную вещицу в ее руку. Та довольно улыбнулась, изучая его змеиными глазами, - прелесссссть, - прошипела она, причмокнув губами.
- Теперь ты оставишь меня, нас в покое, - грубо произнесла брюнетка, глядя на нее. Десерта даже не подняла головы.
- Пока что ты мне не нужна, так что да — дыши спокойно. По крайней мере, пока, - ее силуэт замерцал, и она стала пропадать, растворяясь во тьме. Когда она уже практически пропала, Лекс услышала ее последние слова, - знаю, ты меня сейчас ненавидишь, но ты больше похожа на меня, чем тебе бы хотелось. Помни это, - и она исчезла, оставив только мерзкий запах отходов да камень на душе.

          Чувствуя, как по коже ползут жгутики льда, девушка укуталась в тонкую кофту и на дрожащих ногах пошла по темным улицам, но не пройдя и десяти метров, остановилась, вспомнив, что дома ее ждет забота и надоедливое внимание матери, а ей сейчас меньше всего нужны были все эти расспросы. Оглядываясь, она достала телефон, не зная, что делать. И тут перед глазами встал опустошенный взгляд Чака, когда он не мог даже глаз на нее поднять. Пальцы сами собой нажали нужный номер. Парень взял после второго гудка.
- Алло? Лекс?, - удивленно и немного заикаясь, спросил он.
- Привет, - прошептала она, ежась от холодного ветра, продолжая куда-то идти, хотя знала этот район как свои пять пальцев, - слушай, я … я немного замерзла, а дома мать, и она будет опять меня заботой кормить и .., - она покраснела, - можешь забрать меня?, - она прекрасно осознавала, что он вправе отказаться и даже послать ее, но между тем ей нужна была поддержка и, чего таить, им нужно было поговорить, рано или поздно. В телефоне послышался какой-то скрежет, а затем топот.
- Конечно, - всегда готов помочь. Она сжалась, ненавидя себя еще больше, - ты где?
- Бук-авеню, - прошептала Лекс, останавливаясь около закрытого магазина, - стою около «Фаст-генезиса».
- Буду там через пять минут. Я скоро, - и отключился. Последним звуком на той стороне был хлопок двери. Девушка невольно улыбнулась себе под нос, чувствуя, как он ее любит, дорожит, заботится, настолько, что даже не спросил, что она делает поздно вечером на улице Брайана.


       До полуночи они катались по городу, причем Чак старательно объезжал злосчастный перекресток, сворачивая на другие улицы. Он ничем не выказывал неудобство, но в то же время никак не показывал то, что они пара: не брал ее руку, не клал руку ей на плечо, не целовал, не говорил три заветных слова. Все было как раньше, до того, как мир перевернулся, когда они были просто друзьями без прошлого и сложностей, без предрассудков и тайн. Они просто сидели рядом, подшучивая друг над другом и говоря обо всем на свете. Но все закончилось, когда в половину первого позвонила миссис Маллейн и настоятельно попросила дочь возвращаться. Девушка мгновенно сдулась, да и близнец не выглядел столь жизнерадостным. До дома брюнетки они доехали молча, не перебросившись ни единым словом. Увидев знакомые окна, Лекс напряглась и решительно повернулась к Чаку.
- Выйдешь со мной? Поговорим на крыльце?..
- Ладно, - он кивнул и, прошмыгнув, открыл ей дверь. Это было так знакомо и мило, что они оба невольно улыбнулись, вспоминая моменты, проведенные вместе.
     Поднявшись по ступенькам. Они уселись на диван-качалку, медленно двигаясь взад-вперед и глядя на звездное небо. Девушка первая прервала молчание.
- Чак, нам .., - она выдохнула, - нам нужно поговорить. Это просто необходимо. Поговорить обо всем, особенно о … о нас, - она сглотнула, боясь, как бы он не обиделся, но в ответ получилась только слабую улыбку.
- Хорошо, но давай я скажу, ладно? Потому что я знал, что наступит этот разговор и, в некотором роде, готовился к нему, - он помолчал, - дело в том, что я могу тысячу раз повторить, что я люблю тебя, что ты нужна мне, что ты являешься для меня всем, но между тем это ничего не изменит, - он наконец взял ее за руку, глядя в глаза, - я знаю, да и ты сама знаешь, что любишь его. Лекс, ты любишь Брайана, но боишься в этом признаться и себе, и окружающему миру. Ты должна принять это чувство, ведь, если ты полюбила его таким, то ты пройдешь через все, а он и так находится на грани, балансируя между любовью к тебе и страхом подтвердить это, потому что его губит его гордость и отвратительный характер. Вы … вы похожи, и вы сживетесь, просто нужно переступить кое-где через себя. А я .., - он так знакомо коснулся губами ее ладони, - я всегда буду любить тебя, любить тебя всей душой, всем сердцем, и буду хранить в своей голове те моменты, что ты мне подарила, потому что ты — мой свет, и я живу только при твоих лучах, - ну, где же? Где эти слезы? Брюнетка силилась плакать, но получалась только боль и кусание губ, - ты не обязана мне что-то отвечать, дорогая. Между нами ничего не изменится: ты всегда сможешь прийти и попросить о помощи, я всегда приеду, заберу, поддержу, надеру этому идиоту задницу. Я всегда буду рядом, хорошо?
- Спасибо.., - прошептала Лекс и невольно потянулась к нему. Чак замер в первое мгновение, но потом, видимо, решил поставить точку и ласково, практически невесомо прижался губами к ее губам, наслаждаясь их мягкостью в последний раз. Время перестало существовать. Они разговаривали мысленно, думали о том будущем, которое могло бы быть у них, о тех моментах, путешествиях, поездках, которым не суждено было сбыться. Но одновременно с некой горечью утраты присутствовало и какое-то доброе осознание, что так и должно было быть, что все это было предначертано им свыше: сильная дружба, затем искренняя, нежная любовь и после нее — скрепленная неразрывными узами, еще более крепкая дружба, которая не исчезнет под натиском даже самого сильного Зла.


*Deserta – напрямую с лат. - отходы