Жил-был я. Кн2. ч1. гл10. Видение

           Сумрак укрыл замковый холм. Нигде под ногой не скрипнул камень, не хлопнула дверь, не звякнул металл, не вскрикнула птица. Ни слова, ни шепота.
           Ничто не тревожит покой почившего замка.
           Мертвая тишина остановленного времени.
           Безмолвно. Жутко.
           Мелкий въедливый колкий дождь и белесый туман размыли, превратили в тени восточную стену и ворота, стерли старые деревья. Сырой туман поднимается из крепостного рва на холм. Его языки, достигают открытого колодца и, нехотя закручиваясь, стекают в его черный зев.

          Я бреду по тропе вдоль укреплений, я что-то ищу и боюсь найти. Мне холодно, я кутаюсь в серый, груботканый, намокший, и потому тяжелый плащ. Водяные струи текут по спине и груди. Волосы, мокрыми прядями, прилипли к шее, щекам, лбу. Я дрожу и не могу согреться. Что я ищу? Не могу сказать ничего определенного, но если найду, то узнаю.
          Мне почему-то жалко замок. Я останавливаюсь у каждого останца и поднимаю голову, пытаясь измерить его взглядом.  Я гляжу выше, но туман не дает рассмотреть высоту стен и башен. Я силюсь, я напрягаю глаза, но сумрак непроницаем. Я ничего не вижу и иду дальше, по едва различимой светлой нитке тропы, бормоча себе под нос слова, понятные одному мне.
          В конце концов, круг замкнулся, и я возвратился обратно к колодцу. Теперь, здесь, у самого зева, напор ветра сильнее. Он посвистывает, вдувая в черноту струи белого тумана. Туман плотнеет, я с трудом вижу свои ладони, а колодец уже тянет меня в свое жерло. Я, с усилием, преодолевая натиск ветра, отступаю. Но ветер забрасывает мне на голову плащ и вырывает его из рук. Еще мгновение, и плащ летит в пропасть. Я гол и беззащитен. Куда идти? Ветер дует со всех сторон. Воздушный поток тянет меня в колодец. Холодный дождь хлещет по спине. Приложив немало усилий, я отступаю  за каменную осыпь. Присев на корточки, и привалившись боком к холодной каменной кладке, я застываю.
           Краем глаз я заметил бледное пятно света. Оно мелькнуло и пропало, потом появилось слева, потом - в стороне ворот. Следом я услышал быстрый топот. Он, то приближался, то удалялся. То учащался, то замирал. Затем топот и бледное пятно совпали.
           Что бы получше увидеть и понять: «Что это?» я приподнялся над краем осыпи.
           Колодец засасывал туман, дождь. Странный дождь, не лился, а сыпался какой-то водяной взвесью.
           Создавалось ощущение, что топотун толи что-то ищет, толи пытается укрыться. Настораживал и специфический звук этого топота. Звонкий. Будто костью по камню.
           Топот замер. Стал тише, медленней, но явственней. Во мраке проявилось бледное пятно. Оно становилось ясней. За ним в тумане появился зыбкий силуэт. Я, инстинктивно, присел за камни.
           Обладатель фигуры был высокого роста. Очень. Метра два с половиной – три. Он приближался со стороны ворот, сходя с тропы то вправо, то влево. На голове тени были какие-то наросты или, просто, всклокоченные лохматые волосы.
           Туман над колодцем стал светиться и редеть. Я услышал кряхтение и удар кости о камень. Через мгновение на каменной кладке колодца я увидел, присевшую на корточки, фигуру. Сияние проявила его лицо. Черт! Шурале! Курат! Бес! В голове - мешанина названий. Ей – Богу! Черт, настоящий, такой, как в сказках, с рогами на голове и с горящими красными глазами. На мощных кривых волосатых ногах. Вместо ступней у него были копыта, которые громко стучали о камни. Его заскорузлый грязный длинный хвост вихрь засосал в колодец. Но самое страшное или странное – это, светящееся бледным светом, лицо и горящие глаза. ЧуднО и жутко.
           Черт вытянул и без того длинную шею и, подслеповато щуря глаза, будто разыскивая что-то, посмотрел по сторонам. Было слышно, как он сопел, принюхиваясь прямым с горбинкой носом. В мою сторону он не посмотрел ни разу.

           Черт заглянул в колодец. Протянул руку, нет, не протянул, она сама вытянулась, как резиновая, и, сократившись, выдернула их вихря серый плащ. Мой плащ. Он поднес его к острому носу, понюхал и, резко, повернувшись в мою сторону, издал хриплые звуки. Потом встал, постучав копытами о кладку колодца, вытянул длинный узловатый палец, с острым ногтем и начал манить меня к себе. Я разглядел, что его рука, от к запястья до ключицы, была защищена пластинчатым наручем, грудь защищал кирас. Его глаза прищурились, в них загорелся зловещий красный огонь, который отражался от его доспеха и окрашивал языки тумана.   
             Длинная рука потянулась ко мне, и я с ужасом, ясно увидел ободки грязи под его длинными щербатыми ногтями, а на среднем пальце - большой перстень из разогретого докрасна металла.
             Вдруг со стороны подвесного моста раздался звук рожка и дробный конский топот. Свет факелов разорвал сумрак, окутавший замковый холм.
Черт оглянулся по сторонам, посмотрел на меня и погрозил кривым длинным пальцем. Подвывая, и приплясывая на месте, он поднял голову, оскалил пасть и прокукарекал в низкое бледное небо. Обернувшись вокруг своей оси, щелкнул пальцами, выхватил из воздуха черную мантию, набросил на себя и, отступив назад, спиной срыгнул в колодец.
             Тут же к колодцу, высоко держа зажженные факелы, подскочили три разгоряченных всадника. За ними из сумрака вырвался богато украшенный конь, с восседающей на нем девушкой вооруженной неполным рыцарским доспехом.
Обтягивающая грудь кольчуга. Правая рука сжимает обнаженный меч. На непокрытой голове белые волосы заплетены в тугую короткую косу.
             Она спрыгнула прямо на ограждение колодца. Один из всадников подал ей факел, и она метнула его в колодец. Факел упал прямо у ее ног, обдав всадницу снопом искр, как будто, колодец не имел глубины.
             «Черт! Ушел! Вот, Курат!» - в сердцах, вскричала всадница.
В ответ – далекий, но различимый смех.
             Она спустилась на землю, поднесла к глазам плащ.
             «Еще одного утащил, упырь», - сказала она и пошла в сторону озера.

                Бледнел Восток. Восходит день,
                Подрезав ночь абрисом тени.
                И мрак ползет на дно ущелий
                В густую вековую сень.

              Небо над лесом серело, туман рассеивался. Вскоре от берега донесся звук рыцарского корна, и на том берегу, в ответ, вспыхнул костер.
              «Нас ждет Ромеро. Надо успеть до рассвета, пока Лодочник здесь», - воодушевленно скомандовала, вернувшаяся девушка. Всадница бросила плащ одному из помощников и, ловко вскочив в седло, огляделась вокруг. Через мгновение, «Ундина» унеслась прочь.
               Толи из колодца, толи, откуда–то, издалека, раздался приглушенный петушиный клич, и над верхушками далекого леса небо превратились из серого в розовое.
               Превозмогая страх, я подошел к краю колодца. Заглянул внутрь - колодец почти до краев был завален камнями. Факела я не увидел.
              - Ну, дела. - вздохнул я и, повернувшись спиной к колодцу, закурил. Еще не видимое солнце золотило, висящие над горизонтом, облака. Неуверенно, запели редкие птицы. Со стороны озера, подул легкий бриз. Свет вступал в свои права.
                -----------------------------
               Утреннее солнце развеяло остатки тумана, очистило небо. Руины приобрели свой естественный цвет и форму. Зеленый лес пел. Синяя гладь озера Вильянди, снова отражало безмятежное небо. Ночные страхи исчезли. Тревоги улеглись. Все стало, как было. Хорошо. От удовольствия я, аж, зажмурился.
Вдруг тяжелая рука взяла меня за плечо. Ах! И душа из сердца упала не только в пятки, а по - моему в подошвы китайских кед.
             - Ты чего заснул?
             Я встрепенулся. Оглянулся. За спиной стоял Семеныч. – Фу! Напугал!
             - Пошли, я тебя обыскался. Все наши уже в «ПАЗике».
             - Да. А, девушка?
             - Какая девушка? Пошли автобус ждать не будет. Завтра - в поле!
             - Ага, - согласился я.
             - Слушай, а чего ты такой мокрый? Купался что ль?
             - И точно, - я потрогал рукава, они были влажны. - Нет, вспотел.
             - Да, жарко, даже, вечером жарко.
             Солнце клонилось в закатный сектор неба. В парке царствовала глубокая тень.
Из замка мы возвращались по узорчатому сказочному подвесному мосту.
            - Вот, всё - стены и замок разрушились, а мост остался.
            - Это мост из другого замка.
            - А, ну, понятно.
            - А, какого?
            - Мост перевезли из Тарвасту, давно еще до войны. Кстати, вы ведь из Полли? Так, там, у вас, в Каркси, тоже есть руины замка. И церковь, наклоненная, как Пизанская башня. Посмотрите.
           - Посмотрим.
           На мосту, мне показалось, что где – то, вдалеке, прокричал петух.
Я покрутил головой и, оттолкнувшись от перила правой рукой, прибавил шагу.

____________________________________________
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/07/25/1415