Думы о прожитом

В моей биографии вроде ничего необычного нет. Хотя, нет – есть! Необычность состоит в том, что на жизнеописании крестьянского мальчишки, «выбившегося в люди» благодаря Советской власти, можно проследить судьбу миллионов граждан СССР, родившихся в послевоенное лихолетье. Все они жили бедной, трудной, но удивительно интересной и целеустремлённой жизнью. Мы учились быть полезными для общества и получали от этого наслаждение. Значит ли это, что жизнь не задавала таким, как я трудных уроков? Нет, не значит!
Но обо всём по порядку.
Родился 9 февраля 1948 года в селе Ильинка Пристенского района
623
Курской области. Когда Белгородская область ещё входила в Курскую до 1954 года, это, говорят, было срединное место в Курской губернии.
Село наше древнее. Стоит с тех пор, как было обустроено уходящей с Запада на Восток Киевской Русью и как степняки перестали выжигать эти края. В летописи села, составленной местными краеведами, описывается история села только за последние 250 лет. В нём, в частности, указывается, что, якобы, в начале 19 века оно называлось Клеопатровкой, по имени графини Козинхиной Клеопатры Петровны (урождённой Ильинской), семье которой принадлежало имение, с входящим в него нашим селом. После её смерти имение перешло по наследству к её мужу, графу Петру Андреевичу Клейнмихелю - известному российскому придворному царей Александра Павловича, а затем и Николая I, министру путей сообщения, генералу от инфантерии. Ориентировочно с 1860 по 1870 годы в селе была построена церковь. Приход, а вслед за ним и село получили название Ильинка. Будто бы по имени управляющего Ильина, осуществлявшего руководство строительством храма. Однако, существует предположение, что село носило имя Ильинки, до переименования его в Клеопатровку. После 1869 года имение несколько раз меняло хозяев, перепродавалось. Одним из последних владельцев имения и села Ильинка в досоветский период была семья сахарозаводчика Харитоненко, проживавшего в Сумах. Село было и остаётся исконно русским. Потребность в таком специальном подчёркивании возникает в силу того, что лидеры нынешней «незалежной» Украины раз за разом вбрасывают в общественное сознание мысль о том, что Украина при разделе СССР не всё исторически принадлежащее ей забрала у России. Дескать, «наряду с Восточной Украиной и Крымом, в её состав входила значительная часть бывшей Курской губернии». Раздел будто бы проходил по реке Сейм. А это для понимающего читателя – половина территории нынешней Курской области. Спор на самом деле бессмысленный и преследует провокационные цели. История не знает такого понятия как «украинское государство». Она знает такое восточнославянское государство как Киевская Русь. Кого в нём было больше? Великороссов, малороссов, белорусов – никто не знает, потому что такое разделение восточнославянского народа на три ветви произошло позднее. Но совершенно точно, ни один из этих народов не относился к «украм» и ни в одну из этих ветвей не
624
входили «укры», которых пытаются сегодня на Украине отнести к древнейшему народу, от которого якобы и пошла родословная украинцев.
…Но вернусь к прерванному повествованию. Село от деревни отличается тем, что в нём есть церковь. Таким образом, село является приходом для всех остальных в округе населённых пунктов. К таковым относились деревни Горка, Дурновка, Сазановка, а также различные выселки и хутора.
Наш дом располагался метрах в 300 от церкви, точнее от того, что от неё осталось. На моей памяти в церкви молебен никогда не служили. Старики утверждали, что после войны её закрыли. Вначале рядом с ней построили зерновой ток, а в ней сделали колхозный склад. В нём хранился скудный набор сельхозпродукции. Например, какое-то количество зерна, отходы от выжимки масла из подсолнечника – пахучие круги жмыха. Помню, мы, малыши, канючили у завскладом этот жмых – для нашего времени не было на деревне лучшего деликатеса.
В конце пятидесятых – начале шестидесятых церковь решили разрушить окончательно и полностью. Эта кампания проводилась по всей стране, как говорили, по хрущёвской команде. В нашем районе руководила всем этим заведующая Пристенским районным отделом культуры Богомазова. (Надо же было этой безбожнице получить такую фамилию!).
На моих глазах происходило святотатство. Подрывать церковь нельзя было: в 100 метрах – дома, а школа и вовсе рядом. Тогда начальники решили растащить остов церкви тракторами. Работы пришлись на межсезонье – уборку зерновых ещё не начинали, а заготовка трав уже закончилась. Скорее всего, это было в последней декаде июня 1963 года. Народ собрался со всего села, человек 300. Кольцом окружили место вокруг церкви, молча, угрюмо наблюдали за свершающимся злодеянием. При всякой натяжке тросов, гудевших от нагрузки, в толпе начинался всё нарастающий стон. А когда трактора буксовали и вынуждены были для разгона сдавать назад, глубокий вздох облегчения сопровождался аплодисментами. Единоборство тракторов с церковью, а народа с властью продолжалось три дня. На четвёртый беспомощную технику угнали по назначению.
В селе облегчённо вздохнули. Думали, что всё: церковь отстояли,
625
власть отступит. Но недолго пребывали селяне в состоянии оптимизма. Через год всё повторилось. В один из июньских дней 1964 года колхозные и сельские власти объявили полную мобилизацию людей на уборку зерна. Хотя такой аврал совсем не был обусловлен уборочной нагрузкой, но все получили наряды на работы. И все от мала до велика вышли кто в поле, кто на ток, кто на фермы. Особо местные руководители позаботились, чтобы никого не осталось в близлежащих к церкви домах.
Пользуясь отсутствием селян, специально приглашённые военные подрывники – мастера своего дела – заложили заряды под церковь, рванули их, верхняя, купольная часть церкви обрушилась.
Огромные, не распавшиеся куски прочной кладки знаменовали собой торжество зла над прошлым, настоящим и будущим. Долго потом руководство колхоза пыталось растащить их и обрушить сохранившийся остов церкви, с тем, чтобы использовать при закладке фундаментов вновь строящихся животноводческих комплексов, но огромные глыбы плохо поддавались расщеплению на кирпичи, словно утверждая, что память и сознание людей таким образом тоже не расколоть.
Никто не пострадал, только в школе несколько шибок вылетело. Люди услышали эхо взрыва и молча, не сговариваясь, пошли к тому месту, где несколькими минутами ранее стояла церковь. Это шествие колонн со всех концов села по своей сплоченности, целеустремленности и неприязни напоминало бунт. Местное руководство пыталось как-то рассредоточить людей, даже песню запеть хотело (принято было на селе на работу и с работы возвращаться с песней), но ничего из этого не получилось. Люди в скорбном молчании шли на похороны церкви…
Село наше, располагаясь на берегу притока Сейма (Донецкой Сеймицы), обладает особой красотой, которую только усилила железная дорога Ржава-Старый Оскол, в невиданно короткие сроки построенная в 1943 году для соединения Центрального и Воронежского фронтов. А без церкви село вдруг померкло, утратило неизвестно откуда бравшуюся теплоту и притягательность.
Так долго вспоминаю этот эпизод потому, что он тесно связан с нашей семьёй. Дело в том, что прадед мой по отцу, Гавриил, был диаконом в этой церкви где-то в 80-е годы 19 века. Я-то, конечно, не знал не только прадеда, но и деда Семёна по отцу, который умер в молодом
626
возрасте. Родился я поздно, когда отцу было 45 лет, а матери 41 год. В шутку иногда говорю: я почти из позапрошлого века, имея в виду, что отец родился в 1903, а мать в 1907 году. Для них это был второй брак.
Первый муж мамы, от которого у неё было трое детей, умер вместе со своим отцом, т.е. маминым свёкром в 1933 году, в лихую годину голодомора, которую Ющенко через 75 лет национализировал исключительно для украинцев.
Первая жена отца умерла в 1942 году в городе Сталино, ныне Донецке, в оккупации. Отец уехал в эти края в начале 20-х, будучи молодым. С его слов, убежал от ареста по ложному доносу «за связи с участниками антоновского крестьянского мятежа». До призыва на фронт был мастером доменных печей в Макеевке. В 1943 году комиссовался по ранению и инвалидности в родное село, да так и остался здесь жить навсегда. Все мужчины в нашем роду, подлежащие призыву, были участниками войны. Все вернулись с фронта живыми, но инвалидами. Никто из них не дожил до славного 50-летия Победы. Фронтовиков для меня сейчас олицетворяет тесть, отметивший своё 92-летие, Агеев Г.И., проживающий в Тиму с дочкой Ольгой и её мужем Виктором.
От первого брака у отца было двое детей. Во втором браке у них с мамой родилось три сына: старший Юрий (Егор), средний – я и младший Николай, которого все ласково называли «Колюнкой». Разница между нами была в три года. Юра родился в 45-м, я – в 48-м, а Коля в 51-м. В конечном счёте, из 8 детей осталось двое. Я, да сестра по маме, Мария, которая на Урале в 2015 году отметила своё 88-летие в кругу семьи сына Геннадия. При жизни застал только бабушек: маму отца – Марию Артёмовну (по-сельскому – Артёмиху). Она родилась в 1870 году, а умерла в 1972 году. Родила она 7 детей. Отец был у неё средним ребёнком. Бабушка Надя – мама моей мамы, на 10 лет моложе Артёмихи, жила в соседней деревне Малиновка. Сейчас эта деревня практически вымерла. Муж её, мой дед Степан, служил рядовым в органах НКВД, умер в 1953 году. Двух сыновей – Василия, Ивана – и дочь бабушка фактически воспитывала одна. О судьбе её отца Иллариона, который являлся мне прадедом по бабушке, никаких сведений у меня не сохранилось.
Родители были неграмотные. У отца было три класса церков627
но-приходской школы (ЦПШ), правда, его знаний хватало на мою восьмилетку. Мама вообще не имела образования, читать научил её я, когда сам ходил в 6 класс, а к 9 классу моего обучения в школе она освоила и письмо. Правда, мама считала, что этих навыков ей вполне достаточно. В доме было много всякой живности: корова, овцы, свинья, гуси, индюшки, куры. Кроме того, полгектара огорода. На нём, кроме картофеля, сажали овощи, немного гречихи, проса, кормовой свёклы. Замечу, что почти до 60 лет она работала в колхозе свекловичницей. Как мама управлялась со всем этим хозяйством? До сих пор понять не могу. Женщина она была рукодельная. В низовьях огорода, за железной дорогой родители сеяли коноплю, из неё мама ткала холсты. Зимой она пряла пряжу из овечьей шерсти и вновь ткала, только теперь ковры, дорожки. А когда заканчивалась шерсть, она бралась вязать, вышивать. В сельском клубе ежегодно выставлялись лучшие работы местных рукодельниц, и я всегда гордился тем, что среди них непременно присутствовали те, над которыми трудилась мама.
Отец мало помогал по дому. Свою задачу он видел в том, чтобы вспахать огород, убрать в погреб собранный урожай. На большее его не хватало. Первые годы после демобилизации, по его рассказам, он «ходил во власть». Мужчин в колхозе не хватало. Два года работал бригадиром, а потом председателем колхоза. Это хождение во власть едва не закончилось трагически. В 1947 году, во время голода, он раздал колхозникам на сохранение посевной материал. Делать этого, несмотря на то, что в колхозе не было надлежащих условий для хранения посевного материала, по мнению районного начальства ни в коем случае не разрешалось. Кто-то из «доброжелателей» сообщил в органы… Мотать бы ему долгих 8 лет строгого режима, ЕСЛИ БЫ НЕ ПОРЯДОЧНОСТЬ КОЛХОЗНИКОВ. К посевной они ВСЁ ДО КИЛОГРАММА СДАЛИ. Отделался шестимесячной отсидкой. Вот так, в период собственного зачатия я, видимо, получил первый жизненный урок: верить людям.
Второе хождение во власть у отца закончилось тоже неудачно – подрался с прикомандированными водителями. После этого у него началась индивидуальная предпринимательская деятельность. Вспомнив свой прежний опыт мастера доменных печей, он начал специализироваться на печках. Печник получился из него классный. Он славился на всю
628
округу. Его «рвали» на части летом и зимой, весной и осенью. Всё это сопровождалось застольями, угощениями... Но приходилось мириться.
Жили мы бедно, собственно, как и большинство односельчан. Надо было перестраивать дом, хлев. Школу, сгоревшую во время войны, так и не восстановили в полном объёме, поэтому после 6 класса вместе с одноклассниками Николаем Морозовым, Леонидом Поздняковым, Валерием Герасимовым, Алексеем Марковым я уехал учиться в школу-интернат Кировской средней школы Пристенского района. Школа была при местном сахарном заводе. Учёба в отдалении от дома тоже требовала денег, а их хоть бы кот наплакал...
Но два годы учёбы в школе-интернате дали мне много из того, что потребовалось в самостоятельной жизни. До сих пор с большой теплотой вспоминаю воспитательницу Софью Михайловну Мишустину, которая окружала нас повседневной заботой и вниманием. Я научился постоять за себя, быть конкурентоспособным, как принято теперь говорить. Мне легко давались все школьные предметы. Кроме того, я на хорошем уровне овладел всеми игровыми видами спорта, что позволяло мне на равных общаться со старшеклассниками.
Впоследствии я закрепил их, переехав на учёбу в Кривецкую среднюю школу Тимского района. Здесь я получил хорошие навыки общественной деятельности: комсорг класса, заместитель секретаря комитета комсомола, начальник штаба «Комсомольского прожектора» школы, член объединённого Совета комсомольских организаций Кривецкого сахарного завода и школы. Последнее поручение было наиболее престижно, ибо в состав Совета направлялись лучшие из лучших, кто мог достойно представлять школу среди взрослых комсомольцев. Мне такая честь выпала, скорее всего, за то, что я, обучаясь в школе, играл за сборные команды завода по футболу, волейболу, баскетболу, настольному теннису, шахматам. В такой общественной работе я получил второй главный урок в своей жизни – служить обществу. Она в последующем определила мою сферу деятельности на всю оставшуюся жизнь. В этом становлении мне, как и другим учащимся, добрый пример показали директор школы Дмитрий Евгеньевич Божков и сменивший затем его Пётр Михайлович Лифинцев.
Правда, этому предшествовало то, что после окончания школы мы
629
классом не поехали по комсомольским путевкам на строительство ГПЗ-20 в городе Курске, как до того решали на комсомольском собрании. По настоянию родителей, с направлением от колхоза, я сдал документы для поступления в Курский СХИ, на факультет механизации. Как показала вся последующая жизнь, в инженеры я не годился. Да и первая попытка стать им оказалась неудачной. На первом же экзамене по математике получил неуд. Чего тут больше было – недостатка знаний или неудача, сказать трудно. Но конкурс пройти было сложно. В 1966 году средние общеобразовательные школы одновременно осуществляли два выпуска: одиннадцатых и десятых классов. Так завершалась хрущёвская реформа школы по её политехнизации. На мой взгляд, дело было стоящее. Может быть, единственно полезное из всех проводимых Хрущёвым реформ. Но одновременно со школьного двора было выброшено вдвое больше выпускников. А к этому не готова была ни высшая школа, ни производство. К сожалению, шлейф попадания под молох неудачных реформ тянулся за мной всю жизнь.
Родители восприняли мой провал на экзаменах, в отличие от меня, крайне болезненно. Отец был категоричен – нечего «шабалды бить», надо работать. На следующий день пятичасовой электричкой я поехал в Кривец устраиваться на работу на сахарный завод. Но и здесь меня ожидало разочарование: все хорошие места у киповцев, энергетиков в отделе главного механика были заняты теми, кто не поступал в вузы и техникумы. Выбора не было и я согласился с предложением отдела кадров пойти работать рабочим камнедробилки третьего разряда. Смысл этой работы характеризовался присказкой «бери больше – кидай дальше». В полном соответствии с этим выражением мне пришлось брать больше и кидать дальше всё, что просыпалось при загрузке автомобиля известняком, раздробленным на мельнице или, как мы более правильно говорили, на камнедробилке. Известняк потом везли на газовые печи, где в смешении с коксующимся углём при высокой температуре из него вырабатывался углекислый газ, используемый для очистки сахара.
Тяжёлая физическая работа, отсутствие общежития, подъём в 4 утра и возвращение в 20 часов вечера в родительский дом опустошали, выветривали весь юношеский романтизм. На помощь, как всегда, пришли друзья Виктор Зеленин, Владимир Галенин,
630
Лидия Шаблыкина. Земляки футболисты ежедневно приходили на помощь, поддерживали морально, а потом и помогли получить общежитие. Так третий урок в жизни закрепил во мне убеждение, что только дружба делает человека сильным.
Стало больше свободного времени. И через два месяца я повторил попытку поступления в вуз, пока не забылись знания. Теперь это был Всесоюзный заочный политехнический институт (ВЗПИ), горный факультет Губкинского филиала, специальность горный инженер-механик. На этот раз попытка была успешной. Помнится, родители были этому рады больше, чем я. Оно и понятно, таким образом восстанавливался в глазах односельчан мой подпорченный имидж. Сразу замечу, несмотря на поддержку руководства филиала и вуза, на помощь молодых специалистов завода, учёба мне давалась тяжело, особенно, когда пошли специальные предметы. С большим трудом закончил институт, потратив на это 7 лет, вместо 6.
А на работе меня повысили в должности: вместо рабочего камнедробилки я стал рабочим смесителя газовых печей. Хрен редьки не слаще! Известняк на морозе склеивался и его приходилось долго долбить, пока он попадёт в смеситель. Месяца через три один из моих друзей заговорщицким шёпотом сообщил мне, что надо готовиться к серьёзному разговору. Разговор, действительно, состоялся в кабинете секретаря партбюро завода Г.Г. Дорохова, в ходе которого мне было предложено перейти на работу методистом по спорту и производственной гимнастике завода, при условии, что мою кандидатуру предложат комсомольскому собранию в качестве комсорга завода. Долго не раздумывая, дал согласие. И через три дня на собрании меня избрали комсомольским вожаком и назначили спорторгом. Всё прошло без эксцессов, если не считать за таковой факт моего «отлучения от моды». Тогда директор завода Ю.А. Мусиков перед всем собранием срезал с моих новёхоньких, впервые купленных на свою зарплату брюк-клёш, настоящее их украшение – пуговки.
Впоследствии я узнал, что изначально это место предлагалось моему другу Ивану Бабкину, но он отказался от этого предложения в мою пользу под тем предлогом, что непременно будет поступать на следующий год в военное училище. Это был, как раз тот парень, который предупредил меня о важном разговоре.
631
…Началась принципиально новая деятельность, у которой не было ни начала, ни конца. Соединив в одних руках комсомольскую, спортивную, культурно-массовую, шефскую работу, я понял, что одного юношеского задора не достаточно. Можно работать 24 часа в сутки, а дело с места не сдвинется. Надо было опираться не только на послушных, не только на активных, но и на авторитетных людей. А самыми авторитетными на заводе и в рабочем посёлке, которые строились с участием «химиков», т.е. осуждённых и отбывающих наказание на стройках народного хозяйства, были уголовные «авторитеты». Надо честно признаться, что их авторитет складывался не на пустом месте, не на страхе окружающих. Они многое умели, были небесталанны. Велик соблазн был сделать ставку на них, но не меньшим было опасение, что они могут молодых втянуть в противоправную деятельность. К счастью, нашлась золотая середина, «авторитеты» не нуждались в должностях, им было достаточно того, что им верили и доверяли. Это был четвёртый для меня урок, что человеческое общежитие и нормальные отношения между людьми невозможны без веры в идеал и без доверия окружающих. Без этого жизнь превращается в настоящий кошмар. В справедливости такого вывода нам, к сожалению, пришлось убедиться в своём недалёком прошлом.
Соединив талант отверженных и энергию активных, мы получили такой созидательный порыв, который полностью перевернул жизнь в посёлке и на заводе. Для меня настоящей победой было, когда первый условно освобождённый вступил в комсомол в заводской организации, и это решение поддержало бюро Тимского райкома комсомола. А был большой риск: условно освобождённый – это человек, продолжающий отбывать наказание.
Вскоре и меня приняли кандидатом в члены партии. Мне было девятнадцать лет, всего на год больше, в сравнении с тем, когда стал молодёжным вожаком, а казалось, что я повзрослел на десятилетие. Ничто так не возвышает человека и не делает его ответственным перед обществом, как осознание необходимости и полезности самостоятельной работы. Хочешь проверить человека, его организаторские способности и творческий дар – поручи ему самостоятельное дело, пусть самое никчемное. Этот пятый урок я получил в самом начале своей комсомольской карьеры, а следовал ему всякий раз на каждом новом месте.
632
Затем была комсомольская работа в аппарате Тимского райкома ВЛКСМ, которым руководил Бахтин А.П. Вначале меня утвердили заведующим отделом комсомольских организаций, а затем избрали вторым, первым секретарём райкома комсомола. Кажется, я не был лучшим из тех, кто работал со мною рядом, но я был честнее и надёжнее тех, кому можно было сделать подобное предложение. Первый секретарь райкома партии М.Я. Скрипкин предпочёл меня, горного инженера с неоконченным высшим образованием, специалистам-сельхозникам и на посту второго секретаря, и в качестве молодёжного вожака района. Уникальный случай, когда 22 летний второй секретарь райкома комсомола был избран членом бюро райкома партии при действующем первом. В общей сложности я проработал в райкоме комсомола 5,5 лет. В это время я стал членом КПСС, закончил институт, женился, жена Татьяна родила дочь Лену.
В это время в райкоме был похищен комсомольский билет. Происшествие по тем временам и меркам – чрезвычайное! Строгое партийное взыскание мне было объявлено практически «автоматом». А на бюро обкома ВЛКСМ был поставлен вопрос об освобождении от должности. Оставили. Но через год я сам сделал свой выбор, в ноябре 1973 года военком удовлетворил мою просьбу о призыве на срочную воинскую службу после окончания института. Так в 25 с половиной лет я стал «рядовым» солдатом.
Что можно сказать о годах работы в Тимском районе, а это первые семь лет самостоятельной трудовой деятельности. Конечно, в полном смысле слова я учился, проходил по настоящему свои первые жизненные университеты. Приобретал профессию, получал трудовые навыки, учился работать и жить. От этого этапа зависели и последующие. Конечно, благодарен всем учителям за помощь и поддержку, за терпение и бескорыстие. Но, главное, я глубоко искренне благодарен Советской власти, которая создала условия, при которых дети крестьян, такие, как я, смогли выбиться в люди. Такую власть надо было беречь и за неё надо бороться. Это шестой, но самый важный урок моей жизни.
Тимский район всегда был и остаётся самым сложным районом в Курской области. В то время он являлся самым крупным сельскохозяйственным районом области. До революции в Тимский уезд входи633
ло и наше село, отстоявшее от купеческого города Тима на расстоянии 50 километров. Это, как говорил покойный отец, только если «напрямки», а по дорогам все 75. 125 тысяч гектаров пашни, в том числе 10 тысяч под сахарной свёклой, самой важной и трудоёмкой технической культурой. Такими размерами характеризовался район во времена моей работы в нём. Сложности определялись не только этим, но и отвратительной инфраструктурой: отсутствием дорог, связи, объектов здравоохранения. Промышленность в районе была представлена удалённым Кривецким узлом: железнодорожной станцией, сахарным заводом, заводом обезжиренного молока, откормсовхозом. Но этот узел входил в район всего 10 лет. Человеческий потенциал, как бы это поточнее и помягче выразиться, был несколько равнодушный, расшевелить его доставляло немалого труда. Вина в этом не столько людей, сколько и условий труда, и жизни. Нищета не побуждает к трудовой активности. Это седьмой мой жизненный урок.
Вместе с коллегами нам удалось серьёзно развить движение комсомольско-молодёжных коллективов, выдвинуть в руководители хозяйств комсомольских активистов. Председатели колхозов и другие руководители считались с мнением комсомольских организаций и их вожаков. Это дорогого стоило! Много молодёжи направлялось стипендиатами в вузы, в том числе, и в центральные. Улучшилась культурно-массовая и спортивная работа.
Но всё это, к сожалению, не решало главную проблему – проблему закрепления молодежи на селе. Запущенный с государственного уровня «насос» выкачивал молодые ресурсы из села в город, подрубая семейные и национальные корни. Неперспективные сёла обернулись бесперспективностью села вообще. Плоды этой «деятельности» можно сегодня увидеть повсеместно: забитые зеницы окон в сельских домах зияют слепыми дырами, как укор всем, кто необдуманными экспериментами довёл село до полного уничтожения. Целили в село, а попали в русскую цивилизацию, в государствообразующую нацию. А скорее всего, куда попали, туда и целили. Не восстали против очевидного произвола ни те, кто был до нас, ни те, кто был после нас, ни мы... Эх… То ли не понимали, то ли боялись должность потерять. А потеряли собственный народ и великую нацию. Не может относить себя к на634
циональной элите, к национальной интеллигенции человек, предающий свой народ во имя собственной карьеры и собственного благополучия. И это восьмой урок, усвоенный мною в жизни.
…Срочную отслужил от звонка до звонка, ровно год, как и положено призывнику с высшим образованием. После демобилизации вернулся на комсомольскую работу, в аппарат Курского обкома комсомола. Проработал здесь пять лет: заведующим сектором кадров, заведующим отделом спортивной и оборонно-массовой работы, заведующим отделом комсомольских организаций, секретарём обкома комсомола. Здесь у нас с супругой родился сын Сергей. В эти годы я похоронил отца. Не менее двух раз в год мы с супругой, а иногда с детьми и внуками приезжаем на кладбище в родное село отдать долг памяти предкам.
Сохранилось село в 90-ых от полного разрушения благодаря Заводнову Н.С, долгие годы работавшему председателем сельсовета и главой поселения.
Живут в нём близкие и дорогие мне люди. Двоюродная сестра по отцу Федоркова Н.Ф. на 25 лет старше меня, моя крёстная, известна в этих краях, как целительница. И от того несончаемые вереницы ожидающих помощи у её дома и зимой и летом и в стужу и в жару. Ещё три двоюродных сестры Люба, Катя, Лидия живут в Курске и Обояни. Две других Нина и Вера проживают за пределами Курской области.
С друзьями детства, встречаемся с большой теплотой и радостью.Эту атмосферу всегда создают Ю.И. Бельчиков, Л.Н. Федоркова, покинувшие родное село, как и я, более 50 лет назад.
В 1978, когда уже собирался переходить на другую работу, пригласили в аппарат ЦК ВЛКСМ, в Москву. Здесь я впервые познакомился со своим знаменитым земляком И.К. Полозковым, работавшим тогда заведующим сектором ЦК КПСС, должность по тем временам очень важная. Родился Иван Кузьмич на 13 лет раньше меня по другую сторону Сейма, в селе рядом с Лещ Платой в такой же, как и я, бедной крестьянской семье.
В должности ответорганизатора отдела комсомольских органов ЦК ВЛКСМ мне поручили курировать Грузинскую комсомольскую организацию. В Москве и Тбилиси особенно были живы в памяти события 1977 года в Абхазии и 1978 года в Тбилиси. Суть этих событий сводилась к тому, что абхазы не хотели оставаться в
635
составе Грузинской ССР и требовали своего территориально-административного переподчинения России.
Грузинская комсомольская организация по праву относилась к числу сильных самобытных комсомольских организаций.
Возглавлял её удивительно талантливый и необыкновенно работоспособный руководитель Жиули Шартава, погибший в 1992 году в Абхазии, будучи Председателем Правительства этой автономии. Правда, многое здесь делалось напоказ. Мешали работе и частые приезды в гости высокопоставленных комсомольских персон и их родственников и знакомых, которых надо было встретить, угостить, устроить экскурсионную программу, проводить. Зачастую этим занимались даже не несколько комсомольских работников, а несколько горкомов, райкомов комсомола одновременно. Особенно страдали от этого «нашествия» комитеты комсомола Аджарии и Абхазии.
Основная проблема, с которой пришлось столкнуться в Закавказье – это шовинизм титульной нации. Потом подтверждение этой тенденции получил и в других местах, когда под прикрытием рассуждений о национальном равноправии, о недопустимости проявлений великорусского шовинизма, выбивались огромные дотации, насаждался самый махровый шовинизм преобладающей нации. В огромном аппарате ЦК комсомола места представителям малых национальностей почти не находилось. Счастливое исключение составил Сергей Багапш, бывший президент Абхазии, работавший в 78-79 годах инструктором, заместителем заведующего отделом, а потом заведующим отделом ЦК комсомола. Грузия была одной из тех республик, куда вторым секретарём ЦК ЛКСМ не направлялся славянин.
Обобщая эту часть, следует заметить, что Советский Союз, в числе прочего, подорвали национальные неравенства не на союзном уровне, а внутри союзных республик. Вывод очевиден: безопасности многонационального государства представляют угрозу, прежде всего, приоритеты национальных меньшинств перед государствообразующим большинством. Никакого национально-территориального деления быть не должно, на их месте должны существовать административные образования с широко применяемой национально-культурной автономией. Федерализм надо избавлять от неравенства. Это девятый урок.
636
…8 сентября 1979 года к концу дня меня неожиданно пригласили к заведующему отделом комсомольских органов ЦК ВЛКСМ В.Г. Волчихину. Без долгих подходов к теме он предложил мне поехать на работу в Таджикистан вторым секретарём ЦК комсомола. Пока я осмысливал происходящее, мы оказались в кабинете первого секретаря ЦК ВЛКСМ Б.Н. Пастухова, который спросил, что я знаю о таджиках. И, ещё не получив вразумительного ответа, предложил почитать книгу Г. Гафурова «Таджики», обмолвившись при этом, что вылетать мне необходимо сегодня в 23 часа. И только в завершении встречи у меня спросили: «А как к этому отнесётся жена?». Я ответил, что об этом надо спросить у неё. Тут же состоялся телефонный разговор, в ходе которого жена задала один вопрос: «А где это находится?».
Утром следующего дня самолёт приземлился в Душанбе. Я вышел из него в неизвестность, а оказался, по последующим ощущениям, на второй родине. Срок в четыре года пролетел как мгновение. Работалось рядом с первыми секретарями ЦК Абдуджабором Саторовым, а после него с Шухратом Султановым, секретарями ЦК Р.Ульмасовым и Р. Мусаевой, секретарями обкомов Р. Курбановым, М. Бабаевым, М. Абдуллаевой, З. Сакаевой, М. Хамидовым, ответственными работниками аппарата ЦК Ш. Зухуровым, Ф. Набиевым, Н. Курбановым, М. Бабаджановой, легко и с упоением. Всё получалось, потому что все понимали друг друга если не с полуслова, то с предложения. Такое удовлетворение от работы я испытывал до того еще в трёх случаях: работая комсоргом завода, первым секретарем райкома и заворгом Курского обкома комсомола. После Таджикистана я уже никогда не испытывал этих чувств. Превзойти их было невозможно. Край удивительно добрых и по-детски доверчивых людей. Древняя нация, которую мир знает по именам мудрецов и поэтов, поныне осталась заложницей слова. Таджикский язык – язык красивых слов, красивых мыслей и добрых дел. Таджиков я воспринимаю как близких родственников, как братьев по крови, как неиспорченных русских. Может быть…
Мы многое сделали в Таджикистане. Пятилетка комсомольской работы в ПТУ. Ежегодное направление трёх тысяч юношей и девушек в ПТУ России и Украины. Исфаринский фестиваль молодежи
637
и студентов республик Средней Азии и Казахстана. Операция «Застава». Нурек, Рогун, Байбаза…
Здесь меня наградили орденом «Знак Почёта», избрали депутатом Верховного Совета Таджикской ССР.
В 1983 вернулся в Москву заместителем заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК ВЛКСМ. Возглавлял дирекцию Антифашистского центра на Московском фестивале молодёжи и студентов в 1985 году.
Осенью этого же года перешёл на службу в органы КГБ СССР. Закончил службу юридически 2 марта 1992 года, а фактически 20 декабря 1991 года. Произошло это в интересной ситуации. В Московском управлении КГБ я служил руководителем оперативно-аналитической группы начальника управления. До августа 1991 года его возглавлял поныне дорогой для меня старший товарищ Виталий Михайлович Прилуков, являвшийся одновременно и заместителем Председателя КГБ СССР. В День чекиста 20 декабря 1991 года на специально созванное совещание руководящего состава Управления пришёл заместитель председателя КГБ СССР Олейников. Он объявил указ Ельцина о слиянии органов КГБ и МВД в новое силовое ведомство под названием Министерство безопасности и внутренних дел (МБВД). Собрание руководящего состава управления уже хотели закрывать. Но новый начальник управления Севостьянов по прозвищу «борода» – он же из демократов, соратников Г. Попова, решил продемонстрировать демократизм, спросил: «Есть ли вопросы?». Видимо, рассчитывал, что никто ничего спрашивать не станет. Побоятся. Собственно, так оно и вышло. Но, когда он начал закрывать собрание, я, пережив паузу в несколько мгновений, попросил слова. Мне разрешили выйти к микрофону. Подойдя к нему, я, первым делом, поздравил всех собравшихся с Днём чекиста. Приветствие было встречено, как тогда было принято говорить, «бурными и продолжительными аплодисментами».
Затем задал вопрос: «Руководителям подразделений по возвращению в свои коллективы подчинённые наверняка зададут вопрос: «Как оценивать действия председателя КГБ Бакатина по передаче им американским спецслужбам сведений о технических закладках во здании посольства США в Москве?». В воздухе повисла тяжелая пауза. Руководители решили отделаться молчанием. Тогда я завершил свой вопрос предло638
жением: «Такие действия оцениваются как предательство и подпадают под статью 64 прим. Уголовного кодекса страны». Вот тут в зале раздались действительно оглушительные аплодисменты.
Тут же отключили микрофон. Меня согнали с трибуны и собрание объявили закрытым. Минут через 15 ко мне в кабинет зашел заместитель начальника Управления по кадрам, наши кабинеты располагались рядом, и сказал: «Это, видимо, и есть твой ответ на мои предложения о дальнейшем прохождении службы. Севостьянов требует твоего немедленного увольнения». Я не возражал. Договорились, что отдохну в неиспользованном отпуске в санатории и уволюсь. Об этом тут же был составлен рапорт и передан ему собственноручно.
Вот так и закончилась моя чекистская одиссея. Такое случилось не только со мной, но и со многими моими сверстниками. 40-45-летние специалисты в расцвете сил, обогащённые опытом жизни, мудростью были выброшены на улицу. Новая власть не нуждалась в них, ибо понимала, что встретит с их стороны сопротивление учинённому ею беспределу по имени «демократизация, либерализация, приватизация». А структура государственной безопасности (!) потеряла квалифицированную и дееспособную часть состава.
Себя по-прежнему отношу к не совсем состоявшимся чекистам. Я ещё мог много пользы принести государству. Но поскольку всегда в жизни руководствовался принципом «Служить бы рад, прислуживаться тошно», то так и не дослужил положенное. Уверен, спецслужбы могли предотвратить развал СССР. Однако следует заметить, что и в них было много случайных людей, в основном, из числа деток известных родителей. Они ведь приходили в органы служить не Отечеству, а собственным амбициям и потребностям. И это еще один урок жизни, десятый: Органы власти, от которых зависит безопасность и обороноспособность страны, должны быть всемерно ограждены от разных проходимцев и блатных.
Меня приняли в коллектив Российской национальной службы экономической безопасности (РНСЭБ), состоящий из бывших высших руководителей КГБ. Возглавлял её Леонид Владимирович Шебаршин, бывший начальник Первого Главного управления КГБ СССР (ПГУ КГБ СССР), вице-президентом являлся ранее упомянутый В.М. Прилуков.
639
А генеральным директором компании стал бывший начальник Аналитического управления КГБ СССР Н.С. Леонов. Проработал я в службе начальником информационного управления до июля 1995 года, пока по приглашению Председателя ЦК КПРФ Г.А. Зюганова не взялся заниматься выборными делами. Сначала это были выборы в Государственную Думу, а затем вместе с В.П. Пешковым участвовал в подготовке к выборам Президента РФ. Мы провели интересную избирательную кампанию, КПРФ получила самый высокий результат – 180 мандатов. Это был её первый и, к сожалению, последний настоящий успех, повторить который она уже никогда больше не смогла. На президентских выборах мы фактически победили, но у нас украли победу, а факт воровства доказать не удалось. Я был среди тех, кто участвовал в подготовке решений в команде Зюганова на выборах. Главная причина нашего поражения состояла в том, что оппозиция не была единой и власть её не боялась. Поэтому делала, что хотела. Оппозиция, в свою очередь, нередко возглавлялась агентами спецслужб, в том числе и зарубежных. А потому руководствовалась в своей деятельности установками Оттуда, а не национальными интересами. Политика – жёсткая игра, она не терпит слабых. Но она ещё более нетерпима к честным и порядочным. В атмосфере общенационального распада в ней одерживают верх циники и предатели. Это ещё один горький урок моей жизни, одиннадцатый.
Потерпев поражение на президентских выборах, мы сразу же включились в работу по созданию новой объединённой патриотической оппозиции с жёстким централизованным управлением. Впереди были выборы руководителей субъектов федерации. Только победив на них, можно было рассчитывать на победу на последующих федеральных парламентских выборах. По предложению Зюганова я остался работать заместителем руководителя аппарата фракции КПРФ в Государственной Думе для решения задачи – создать объединённую оппозицию. Костяк имелся – это партии и движения, поддержавшие Зюганова на президентских выборах. Но этого было мало, нужны были дополнительные консолидирующие идеи и проверенные лидеры. Быстро подготовили и уже в августе 1996 года провели учредительный съезд Народно-патриотического союза России. Вместе с Зюгановым сопредседателями Союза были избраны лидеры крупнейших партий.
640
Николай Иванович Рыжков, последний председатель Правительства СССР, занял ключевую должность председателя Исполкома НПСР. Сопредседателями НПСР были избраны известные в патриотической оппозиции люди: А. Тулеев, С. Говорухин, А. Проханов, М. Лапшин, А. Руцкой. Без их авторитетного влияния НПСР не удалось бы создать, а обеспечить слаженную работу и подавно. Заместителем Н.И. Рыжкова по Исполкому и руководителем его аппарата утвердили меня. Отец и сын Шишацкие, Юрий Петраков, Татьяна Позднякова, поэт Николай Мельников - автор песни «Поставьте памятник деревне, на Красной площади в Москве», и многие другие коллеги по аппарату НПСР- бескорыстные служители Отечеству- сделали очень много для того, чтобы склеить, казалось бы не соединяемое. К апрелю 1997 года кандидаты от НПСР одержали победу на выборах глав 20 регионов. А в 1998 году таких регионов стало 28. Вокруг Москвы начал складываться «красный пояс». В его состав вошли: в Центральной России – Владимирская, Волгоградская, Воронежская, Ивановская, Калужская, Костромская, Курская, Липецкая, Нижегородская,Тамбовская, Тульская, Ульяновская; в Зауралье, Сибири и на Дальнем Востоке – Алтайский край, Хабаровский край, Амурская, Кемеровская, Курганская, Новосибирская, Челябинская, области; на Юге – Краснодарский и Ставропольский края; в Поволжье – Удмуртия и Чувашия; на севере – Кировская область и Мари-Эл; на Северо-западе – Карелия, Калининградская, Мурманская области.
Такое развитие событий вызвало настоящую панику в окружении Ельцина. Активизировались усилия по расколу НПСР. Удар последовал оттуда, откуда его меньше всего ожидали. Секретарь ЦК КПРФ С.А. Потапов стал чинить всяческие препятствия объединению усилий на местах, региональные руководители партии не хотели делить общую победу. Метод, с точки зрения разрушения, оказался эффективным. Потом его с успехом применили и на федеральном уровне, добавив новинку. В список кандидатов, якобы от представителей оппозиции, включали представителей «денежных мешков»: Подберёзкина, Семигина, Ходорковского и т.п.
В сентябре 1999 года, накануне решающих федеральных выборов парламента и Президента, НПСР практически распался. Рыжков и я в знак протеста проводимой политики ушли из руководства союза.
641
Наши усилия сосредоточились на организации Координационного совета отечественных товаропроизводителей (КСОТ), переросшего впоследствии в Российский союз товаропроизводителей (РСТ). Здесь мы создали боеспособный коллектив, куда пришли многие опытные советские управленцы, в частности, бывшие секретарь ЦК КПСС В.И. Долгих, первый заместитель Председателя Совмина РСФСР Гусев В.К., Министр сельского хозяйства нечернозёмной зоны РСФСР В.И. Наумов, второй секретарь ЦК компартии Украины Г.П. Харченко. Вплоть до 2002 года мы вели изнурительную борьбу за влияние над отраслевыми союзами товаропроизводителей с РСПП, который Аркадий Вольский настойчиво превращал в профсоюз олигархов. Деньги и в этот раз сделали своё чёрное дело – мы проиграли.
На примере НПСР и РСТ пришлось познать горькую правду: мы, русские, вообще плохо объединяемся, а в период межнациональных противостояний и вовсе не способны поддерживать друг друга. Это и есть самый горький урок моей жизни. Двенадцатый.
Здесь же я извлёк и тринадцатый урок. Даже находясь в оппозиции, бывшая высшая политическая элита больше была озабочена собственными интересами, интересами своих детей, внуков, родных и близких и оставалась индифферентной в вопросах продвижения молодых в большую политику. Повторялась старая советская болезнь – политический организм ограничивался от поступления новой крови.
После РСТ я вновь вернулся на государственную службу. Вначале в Аппарат Государственной Думы, который возглавлял бывший депутат парламента, интересный человек и политик, любимец аппарата, А.Н. Лоторев. Здесь моя деятельность продолжалась до октября 2004 года.
К власти в палате парламента пришла команда «единороссов» во главе с Б. Грызловым. И в нём не оказалось не только «места для дискуссий», но и места в аппарате опытным руководителям управлений и отделов. В числе уволившихся по собственному желанию был и я, к удивлению кадровиков покинувший высокую должность начальника Административного управления, не попросив взамен ничего.
А потом вполне предсказуемо и по-хамски выдавили из аппарата и моих руководителей А.Н. Лоторева и А.Н. Царегородцева. «Равноудалили» от руководящих должностей и других моих коллег – на642
чальников управлений В.С. Андреева и В.М. Шуняева. Не пережил издевательства прекрасный организатор и умный руководитель Ю.А. Брусницын, работавший Управляющим делами Госдумы…
И это – четырнадцатый урок. Наша политическая нестабильность проистекает также от того, что всякая новая политическая сила, победив революционно или эволюционно, первым делом меняет государственный управленческий аппарат, бездумно нанося непоправимый урон государству. Зачастую на смену профессиональному и слаженному аппарату, на подготовку которого затрачены огромные ресурсы, приходят, как правило, люди некомпетентные, алчные, руководствующиеся в своей деятельности «революционной целесообразностью». Это мы видели и видим на примере многострадального аппарата Госдумы. Его уже не раз «перетряхивали», доводя до потери управляемости, не говоря уж об утрате компетентности или морально-психологическом климате.
После увольнения полгода прошли в метаниях. Дошло просто до того, что внутренне перестал воспринимать то, чем приходилось заниматься в качестве генерального директора управляющей компании «Яровит», последним изобретением которой были машиностроительные проекты. Вначале сборка большегрузного автомобиля одноимённой с названием компании марки, а затем электрического автомобиля «Ё моё».
Освободился от нелюбимого дела в июле 2005 года: меня пригласили на работу советником заместителя мэра Москвы А.В. Петрова. Больше года в этом качестве я работал и у В.Ю. Виноградова. Проработав в этом качестве почти пять лет под руководством очень умной, красивой и обаятельной женщины (редкое сочетание!) Е.М. Карловой, я с ужасом для себя обнаружил, что на самом деле абсолютно не знаю города, в котором прожил почти 30 лет. Пришло понимание банальной фразы про «город контрастов». В Москве оказалось удивительным образом уживаются: великое с низменным, невиданная роскошь с поразительной нищетой, просторы города и неописуемая стеснённость, безбрежные либеральные свободы и затхлость нравственной атмосферы. Древний русский город с абсолютно нерусским духом. Пришло понимание, что национальную политику государства определяют не государствообразующие народы, а нации, преобладающие в столице государства. Таков пятнадцатый урок моей жизни.
643
В 2010 году, когда я уже подумывал над тем, чтобы окончательно уйти на пенсию и полностью предаться любимому занятию аналитического осмысления переживаемого, жизнь моя круто развернулась. Мне предложили возглавить Федерацию прыжков на лыжах с трамплина и лыжного двоеборья России. Виды, хоть и олимпийские, но для большинства россиян чуть ли не экзотические. Мои представления о них исчерпывались переживаниями, которые я испытал от выступления российских прыгунов и двоеборцев в Ванкувере. Но, там, как известно, плохо выступили не только они – в целом выступление олимпийской сборной России было признано неудовлетворительным. Начался «разбор полётов». Мера не лишняя, если иметь в виду, что страна готовилась принять в Сочи XXII зимние Олимпийские игры. После непродолжительных консультаций я дал согласие и 16 июня 2010 года на очередной отчётно-выборной конференции был избран президентом Федерации.
Этот «подарок» судьбы сформировал утверждение, что всё надо принимать как должное, а относиться нему нужно как к священному долгу. Тогда всякое новое дело будет обогащать тебя, а ты будешь вносить в него всё новое и ранее непознанное. Таков шестнадцатый урок жизни. Начался новый, ни с чем не сравнимый этап моей жизни. Внутренне я понимал, что это последний рубеж, который мне предстоит покорить. От того, чего я добьюсь, во многом будет зависеть и мои окончательные самооценки и отношение ко мне тех, кто меня знал. Но главное, надо было обеспечить такой уровень развития спорта и подготовки сборных, который бы позволял достойно выступить на домашних Олимпийских играх. За эти четыре года благодаря вниманию государства и поддержки бизнеса в лице председателя Попечительского совета Д.А. Пумпянского, его зама С.Т. Папина – руководителей Трубной металлургической компании – удалось построить современные, международного уровня трамплинные комплексы в Сочи, Нижнем Тагиле Свердловской области, Чайковском Пермского края, создать на их базе центры подготовки сборных, привести в страну крупнейшие международные соревнования.
Женская сборная команда по прыжкам во главе с лидером сборной И. Аввакумовой стала одной из лучших в мире, ззанимая в общекомандном зачёте Международной лыжной Федерации (ФИС)
644
по прыжкам на лыжах с трамплина 4 место. Выступили наши спортсмены на этих Играх лучше, чем на предыдущих. Однако, хуже своих возможностей. Не хватило мастерства, негативно сказались поиски оптимального тренерского состава.
Руководство федерации, главные, старшие тренеры сборных обязаны были продемонстрировать всем спортсменам, тренерам и специалистам, работающим в наших видах спорта, болельщикам, что за результат надо отвечать.
Что делать в таких случаях, люди ответственные знают. Тем более, что на одной из последних перед Олимпийскими играми встреч с руководством спортивных федераций по зимним видам спорта в Сочи, президент страны В.В. Путин, выслушав наши бодрые рапорты о медальных планах, сказал «Кто не справится, тот знает, как надо поступать…».
И нам не пришлось долго раздумывать о своих планах на будущее: президент Федерации Уваров А.Т., главный тренер сборной по прыжкам (мужчины) Арефьев А.Н., старший тренер по прыжкам (женская сборная) Боровитин А.А. поступили по совести – подали в отставку. Это семнадцатый урок.
Здесь же я получил и восемнадцатый урок. Он заключается в том, что спорт, будучи сферой деятельности людей с максимальной концентрацией человеческого организма, должен быть высокоорганизованным. Это относится ко всему, что связано с проявлением творчества и вдохновения.
***
…Теперь жизнь моя побежала по наклонной. Я уже работаю, а не служу. Это такая мука делать нелюбимое дело! Тоже урок жизни. Девятнадцатый…
Скрашивают жизнь заботы дачника в окружении замечательных соседей Казюлиных и Сурсковых.
Но, оглядываясь назад, иногда подумаю: а ведь было в моей жизни кое-что такое, чем можно и слегка погордиться… Мне удалось, вместе с моими товарищами и друзьями, реализовать пять крупных общественно-значимых проектов федерального масшта645
ба: Народно-патриотический союз России, Российский союз товаропроизводителей, Курское землячество, Федерация прыжков на лыжах с трамплина и лыжного двоеборья России. В стадии реализации находится создание «Клуба друзей Таджикистана».
Каждый из этих проектов потребовал самоотдачи и максимальной концентрации. Это особенно важно, когда, как в землячестве, ставится и достигается цель соединения людей близких по духу и по крови. Такая работа всегда требует самоограничения и даже самопожертвования… Пример в этом подают бывший член Политбюро ЦК КПСС И.К. Полозков и заместитель Председателя Курского облисполкома Т.И. Колоколова. Но она приносит огромную радость общения с земляками, которые были коллегами по курскому комсомолу: Н.И. Бутовым, В.А. Казюлиным, А.Н. Власовым, В.Д. Матвеевым, А.М. Чухраёвым, В.А. Епифанцевым, В.Н. Верютиным и многими другими (извините те, кого не назвал здесь). Я вас всех помню и люблю. И твердо уверен, что комсомольская дружба ценна не только воспоминаниями, но и взаимопомощью.
***
У каждого человека есть достойная миссия продолжать себя в деле, творчестве и детях. Наши дети – дочь Елена и зять Алексей, сын Сергей и невестка Светлана – растят и воспитывают своих детей, продолжают наши семейные традиции. Я давно уже дед. У меня три внучки: Катя, Маша, Даша и два внука – Тимур и маленький Саша Уваров. Ему три года. Нет, три годика... А старшей внучке скоро 24. Не за горами наш с женой Татьяной переход в новое качество. Прадед, прабабушка – это начало вхождения в мир вечности. А в том мире мелкая мирская суета не важна. В нём ценится дух и всё, что от него образуется. Это и есть самый наиглавнейший и самый наиважнейший урок жизни. С него жизнь человеческая начинается, им и заканчиваться должна…