Муравьиная тропа

Недавно я  услышала странную вещь. Началось просто: я пришла к нотариусу заверить свою подпись под переведенными документами и удивилась – в коридорах, в приемной не было ни одного клиента. Невероятно! Здесь всегда очереди. Люди ожидают приема, оформления наследства, получения различных документов. И вдруг – пустота и тишина. Удивлены работники нотариальной конторы. Возвратившись в бюро переводов, объясняю причину столь быстрого возвращения. Оказывается, что и в бюро посетителей не было весь день.
Живо обсуждаются новости – снова теракт, много погибших и пострадавших.

«Вы знаете, - рассказывает одна из сотрудниц, - мы заметили, что в те дни, когда происходят террористические акты или крупные природные катастрофы,  люди к нам не приходят. А после печально известного 11 сентября, когда были взорваны башни-близнецы в Нью-Йорке, у нас две недели практически не было клиентов».

«Возможно ли, что эти события как-то связаны друг с другом?» – задала я вопрос себе и коллегам, и принялась звонить всем знакомым, работающим в сфере услуг.  Результаты моего опроса оказались впечатляющими. «Не претендую на точность исследования, - подумала я, - но что-то в этом есть».

        И здесь мне в голову пришла одна достаточно интересная история. Я вспомнила, как в восьмидесятых годах решено было перевести отдел культуры горисполкома (в котором я тогда работала) из основного здания исполнительного комитета в небольшой флигель, служивший ранее архивом или чем-то подобным и находившийся на задворках исполкомовских владений. (Не удивляйтесь, культура у нас и в то время, фигурально выражаясь, «ютилась на задворках», ну а в нашем случае все происходило в буквальном смысле. Впрочем, это как-то не помешало культуре и искусству нашей страны пережить поистине «золотой век» и выпестовать ярчайшую плеяду творческих личностей во всех областях и жанрах).

Одноэтажный домик чуть ли не из самана. Низенькие окна. Зато за окнами - кусты сирени, жасмина, густая, никогда не стриженная и не кошеная трава. После помещения на втором этаже окнами во двор (с видом на туалет), наш новый отдел культуры показался мне раем, несмотря на то, что электричество приходилось включать даже в самые солнечные дни. Вот только одно маленькое неудобство. В окно повадились ходить муравьи. Куда они ходили? Конечную точку их ежедневного вояжа мне не удалось установить, но проложенная ими тропа становилась день ото дня шире и оживленнее. Очевидно, обходить домик по периметру им показалось нерациональным, и они сократили себе дорогу, используя нашу приемную. Спокойно поднимались по внешней стороне стены, входили сквозь трещину в оконной раме, спускались на пол, сосредоточенно и целеустремленно, не обращая внимания на людей, направлялись к двери. Затем они пересекали неширокую, выстеленную кирпичом дорожку и исчезали за забором, окружавшим исполкомовский двор.

       Вначале мы боролись с ними довольно гуманным способом. Мы просто сметали их веничком на совочек и отправляли за окно. Но муравьев это нисколько не смущало. Они появлялись снова, и, как ни странно, в количестве, превышающем вчерашнее. Мы их, конечно, не считали, но совочек тяжелел день ото дня. Тропинка, протоптанная муравьями, превратилась в тропу, тропа уже начала преобразовываться в проселочную дорогу, которая вот-вот перерастет в столбовую. При этом мы заметили на полу странный след. Похоже, что наши неутомимые труженики обнаружили где-то неподалеку магазин или склад с сахаром и теперь перетаскивали этот сахар к себе в муравейник, крупинка за крупинкой.

       Мы предлагали шефу подождать и посмотреть, чем дело кончится, но он приходил в ярость и требовал прекратить шуточки (хотя не понятно было, с чего он взял, что мы шутим). Нам, в общем-то, муравьи не мешали. Ходили они тихо, двумя ровными потоками. Никаких пробок на дороге не возникало. В случае надобности, мы аккуратно перешагивали через их путь, чувствуя себя Гулливерами в стране лилипутов, ну, на худой конец, просто людьми и даже деятелями культуры городского масштаба.

         Но вот беда! К нам приходили посетители – деятели культуры районного, заводского и прочего масштаба. Влетая с яркого солнышка в наш затененный и затемненный отдел, не ожидая никакого подвоха, они решительно топали к ближайшему столу, не сразу понимая, что за странный хруст слышится из-под ног. Наши дамы бледнели, хватались за сердце, за голову, и (страшно сказать!) даже за линейки.

         Мы начали строить планы, как перекрыть столбовую дорогу вконец обнаглевшим пришельцам, но наш начальник предложил старое народное средство от муравьев – кипяток. Не желая травмировать женскую часть трудового коллектива, он отправил нас по домам, а сам остался в отделе с кровожадным блеском в усталых, но решительных глазах, и молодым помощником - директором городского Дома культуры (по совместительству - знатоком народных методов и средств и инициатором экзекуции).

         Наутро я пришла в отдел, открыла дверь, и едва не отправилась прямо к окну, чтобы открыть и освежить довольно затхлый и странно пахнущий воздух. Но вовремя спохватилась и прямо с порога протянула руку к выключателю
Вспыхнул свет.

         Я вас уверяю – ничего подобного вы никогда не видели и, Бог даст, не увидите. Весь пол двадцатиметровой комнаты был всплошную покрыт муравьями. Вся эта масса шевелилась, двигалась, и… оглушительно шуршала. Я стояла, боясь шелохнуться, боясь поверить своим глазам. Подходили сотрудники, заглядывали через мое плечо и тоже замирали…
Каждый из движущихся муравьев тащил на себе неподвижное тельце погибшего сородича. Некоторых несли по двое, некоторых даже по несколько маленьких друзей. Сколько их здесь было? Не тысячи, нет. Миллионы. Похоже, все муравьи, со всей округи, собрались сюда, на это скорбное шествие. Как узнали они о гибели товарищей? Кто им сообщил? Или они почувствовали эту общую беду? Куда, зачем уносили они своих мертвых? Хоронить? Разве муравьи так могут?

         В этот день мы не работали. Нас отправили с инспекцией по клубам и домам культуры, но какая уж тут инспекция!
Мы вернемся в свой отдел только через три дня, после визита работников санэпидстанции. Муравьи больше никогда не появятся в нашем помещении.
Но и этого случая хватило, чтобы всерьез задуматься над тем, что, в сущности, мы – люди Земли – перед лицом Вселенной такое же сообщество, как муравьи перед нами. Наверное, мы также чувствуем или должны чувствовать беду, даже если она случилась не с нами. Очень часто мы этого не осознаем, не понимаем, но где-то на генетическом уровне, в глубине сердца, в самых потаенных уголках души, не забитых еще суетой, погоней за земными радостями и буржуазными ценностями,  живет коллективный разум планеты. Живет сострадание. Живет любовь, позволяющая нам слышать друг друга, как единокровных братьев, живущих под одним небом, на одной Земле.