Диспетчер вдохновения глава 1

--
МАКСИМ ТОКАРЕВ
Диспетчер вдохновения

Роман-виде’ние

  Высотные здания,  последнее время в значительном количестве появившиеся в центре города и по-оккупантски вытеснившие низенькие деревянные строения с резными кудреватыми наличниками, углами-клиньями врезались в современное пространство. Если бы это пространство было одушевлённым - а оно, скорей всего, таковым и является, что бы там ни говорили всякие материалистично настроенные личности, - ему было бы больно. Но что поделать, часто новизна приходит, причиняя боль. И хорошо - если только пространству…
   Я всегда любил гулять по центру. Особенно по улице Столичной, которую полностью превратили в пешеходную. Нет, отдельные машины всё же на неё просачиваются. Например, инкассаторские - бронированные пчёлы, собирающие пыльцу-деньги с магазинов-цветов с яркими вывесками. Или подъезжающие к полицейскому участку патрульные автомобили, откуда вооружённые люди выводят каких-то неряшливо одетых субъектов с небритыми лицами, на которых с чувством собственного пластикового превосходства из стеклянных витрин взирают расфранченные манекены. Даже на этой респектабельной улице далеко не всё так парадно. Контрасты, контрасты, контрасты...
  В очередной раз я пошёл Столичной, отдыхая от грохота и гари других улиц. Из полуоткрытого окна музыкальной школы звучала старинная мелодия, воспроизводимая на пианино. Мой слуховой кивок по отношению к прошлым столетиям как-то не слишком сочетался с представшей моему взгляду кожано-джинсово-стразово-гламурно-жвачной группкой юношей и девушек, шедшей в тот момент мне навстречу. А хотелось гармонии, соответствия тому ощущению присутствия старины, выразившейся в витиеватой, насыщенной трелями пасторальной мелодии…
   Я понял, куда пойду. Витрина антикварного магазина со старинными статуэтками больше соответствовала этой музыке. И я пошёл искать продолжение фортепианной мелодии - в овеществлённом виде - в  предметах, переживших не одно поколение людей. В этом магазинчике я отдыхал душой, забывался. Общение с другими эпохами - вот что дарило мне надежду на бессмертие человеческой энергии. Передо мной, смотревшим пусть и на безделушки - разных там амурчиков, лебедей, оленей, воскресали  пласты истории. Я представлял некогда живших людей, пусть и не двигавших эпохи к расцвету или упадку, но любивших, радовавшихся, грустивших и при этом окружавших себя фарфоровой, терракотовой, гипсовой эстетикой.
   И тут меня по глазам ударила жуткая белизна. Исходила она от статуи Пегаса, стоявшей на одной из полок. В память мою вдруг закралась картинка из недалёкого прошлого - на одной из малолюдных улиц я видел повозку, в которую был запряжён точно такой же белый конь. Повозка была открытой - в ней сидел какой-то светловолосый парень, почему-то выбравший именно такой, немеханический, вид транспорта. А кругом были машины, машины, машины…
 На спине у коня виднелись  два рубца. Следы от оторванных крыльев! – нафантазировал я. Это ущербный пегас! Мне было жалко животное: моё  воображение нарисовало, как оно страдало во время отнятия крыльев. Хотя воображение воображением, а разум говорил о том, что на спине вовсе не следы от ран. Две полосы - особенности окраски, и никакой это не пегас, а обычный конь, на котором по городу передвигается светловолосый чудак, - возможно, наделённый некими принципами - например, альтруистическим нежеланием загрязнять окружающую среду или стремлением продолжать дело своих предков-извозчиков - ведь не перевелись ещё люди, гордящиеся професиональной династией - пусть даже профессия их предков и не востребована в нынешней жизни, свидетельство тому - фестиваль изготовителей керосиновых ламп, проводившийся в каком-то городе, или конкурс печников. У людей есть потребность в экзотике, ведь и мне нравится заходить в этот антикварный магазин.
  Многие предметы, выставленные на витрине, стояли давно – я хорошо их помню. А вот крылатого коня я увидел в приюте старины впервые.  Белизна, исходившая от новой фигуры, напрочь сковывала разум. В меня вселялась назойливая мысль: тот белый конь в повозке был пегас - и только пегас, представший сейчас в гипсовом виде с вновь выросшими крылами. Птица Феникс возродилась из пепла - Пегас из обычного коня, и вот он замер скульптурой, как бы говоря ослепляющим языком моему зрению: "Мне нужно небо, где бы я мог свободно парить. Увидь это небо! Представь это небо! Ради памяти всех поэтов, которых я когда-то вдохновлял!" И мне ужасно захотелось увидеть это небо, чтобы подарить его Пегасу. Но где  было взять свободную высь в этом магазине. У меня закружилась голова - то ли от пронизывающего и такого красноречивого белого цвета скульптуры, то ли от бесплодного взгляда на потолок, где я пытался, вопреки всяческой земной логике, увидеть то, в чём нуждалось прекрасное крылато-копытное существо.
   После увиденных цилиндрообразных плафонов дневного света на потолке, вполне современных - хотя здесь более уместными были бы какие-нибудь люстры - если не старинные, то хотя бы "под старину", моим глазам снова предстал белоснежный пегас. Но ненадолго - через мгновение он взмыл вверх - притом вместе со всей витриной, на которой, кроме него, были ещё часы, циферблат которых охранял бронзовый рыцарь в доспехах, держащий в руке копье, и медный сосуд, откуда вполне мог бы вылететь длиннобородый джинн, сулящий все богатства мира.          
  Потом передо мной возникли светло-голубые плиточные квадратики пола и темные следы на них - какой ужас! - это ведь я наследил: мои ботинки-вездеходы с подошвой, обладавшей такими же рельефными выступами, как и тракторные шины, всегда меня, таким образом, подводили в пору слякотного межсезонья, навлекая на мою голову резкую критику от ревнителей чистоты. Но прочь, комплекс вины - чёрный паук, опутывающий мою душу, чтобы затем терзать её ножеобразными путами! Для меня перестали существовать путы, терзания, душевные комплексы. Голова моя стала вольной кометой, летящей над землёй. И подо мной уже не голубая плитка пола, а голубое озеро, кем-то и почему-то поделённое на квадратные акватории. И не следы от моей обуви, - нашедшей грязь по той причине, что я слишком много уделял времени созерцанию зданий и прохожих, - а черные лодки, застывшие неподвижно, будто те, кто управлял ими, отвлеклись на что-то другое - например, занялись разглядыванием необычного небесного явления.  Ага, голова моя стала кометой - вот её-то и наблюдают. Возможно, страшась, что хвост её сожжёт жизненное пространство этих людей, которых я хотя и не вижу, но представляю их присутствие.
  Но вот моя голова-комета увидела уже не землю, а космическую тьму...
  Мои глаза  всё же увидели свет. Солнечный, утверждающий жизнь на земле. Он проходил сквозь прорехи в листве клёна, мерно качавшего надо мной ветви. Значит, это не конец - я продолжаю жить! Тогда что со мной было?.. Где я нахожусь?...  Так, последний раз я себя помню в антикварном магазине. Там я потерял сознание. Но по какой причине? От того, что посмотрел на статую Пегаса, излучавшего неестественную белизну? Когда-то  было со мной такое: вышел из дома, увидел свежевыпавший снег - и тут же у меня закружилась голова от его ослепляющего цвета. Но чтобы потерять сознание !... Впрочем, всё может быть - с каждым годом организм становится уязвимей - таково свойство человека: и простуда медленней проходит, и сердце чаще покалывает. Вот и зрительная реакция на радикально белый цвет такая драматичная. Хотя, может быть, и не в белом цвете дело - вдруг антиквариат, выставленный в магазине, изготовлен из вредных веществ, пары которых вредны для дыхания. Но подобное вряд ли возможно: в старину химическая промышленность не была развита, как сейчас, - можно сказать, была совсем неразвита... А вдруг в помещении - стены из вредного материала или ещё что-то?.. Размышляя таким образом, я начинал походить на некоторых особо мнительных личностей, которые, при покупке в магазине обоев, всегда, под воздействием устрашающих телепередач на тему защиты прав потребителей, интересуются - сколько содержится в них неэкологичных - фенола и формальдегида. В таких случаях - особо мнительные личности частенько обнаруживают незаурядные химические познания, даже не являясь профессиональными химиками. Честно говоря, подобная информация на меня никогда благостно не действовала. С химическими формулами я не дружу ещё со школьных лет. При воспоминании о них у меня всегда затуманивается голова. И дабы снова не потерять сознание, я прогнал прочь мысль о химических испарениях в антикварном магазине… Конечно, применительно к предметам старины напрашивается более таинственное слово «алхимия» - вдруг она оказала странное воздействие на меня. Хотя это уж вообще полная нелепость. Даже если представить, что  существует философский камень, то ничего, даже отдалённо напоминающего его, в магазине, где я потерял сознание, не было. Да и если бы он там был, разве мог бы на меня вредно повлиять, ведь ему во все века алхимики предписывали чудодейственно целебные средства, а не наоборот…
 В общем, здесь, скорее всего, дело именно в моей восприимчивости. Конечно же, я обращусь к врачу - выясню досконально, почему всё произошло…
   А где же я всё-таки оказался? Местность загородная, совершенно незнакомая. И погода здесь другая.     Помню, была ранняя весна. Деревья  голыми ветвями кололи холодное пространство, которому, вероятней всего, было от таких уколов не больно, так как оно находилось под воздействием гипнотического эфира, исходившего от снега, становившегося талой водой. А сейчас я лежу на мягкой, шелковистой траве. Вокруг деревья с густою листвой. И нужно время, чтобы  зелёная природная щедрость появилась. И где же я всё это время был?.. И каким образом я совершил  перемещение во времени и пространстве?.. Вдруг, когда мне стало плохо, какие-нибудь  лихие людишки воспользовались моим беспомощным состоянием, опростали мои карманы, увезли меня за город, где и бросили на произвол судьбы и дикой, хотя и живописной, природы? Как только подобное предположение, леденящее душу,  появилось, моя рука юркнула в запасной карман куртки: документы, деньги в умеренном количестве, достаточном для покупки продуктов к ужину, мобильный телефон - всё на месте. Только вот уровень связи на моём мобильнике - нулевой, время и дата тоже не показываются. Несмотря на тепло, царившее вокруг, ощущение неопределённости моего местонахождения и безвременья стало меня просто морозить. Но это продолжалось недолго. Через минуту я вновь обрёл самообладание: надо подниматься - идти наугад. Только подобным образом мне удастся выйти к трассе или населённому пункту.
  Я встал с душистого зелёного ковра, на котором не заметил ни одного цветка, будто на искусственном газоне.
Солнце припекало. В куртке мне становилось жарко - пришлось её снять.
  Я произвёл несколько шагов и остановился, увидев некий объект, двигавшийся в мою сторону. Затем этот объект поднялся ввысь - примерно, на ту же высоту, на какую поднимается воздушный змей, - и в мою сторону - уже летел. Очертания объекта становились яснее. Он с крыльями. Я подумал, что это большая птица. Таких птиц я в жизни ещё не встречал. Но невероятно! - у крылатого существа - лошадиная голова. Это  пегас! Только не гипсовый, увиденный мной в антикварном магазине, а живой. Но такой же белый. Ослепительно белый. Правда, не настолько, чтобы я снова потерял сознание. Хотя обладаю ли я им сейчас, коли меня преследует невероятный образ? Вот  уже слышу, как хлопают огромные крылья. Пегас приземлился. Его крылья ещё некоторое время постояли торчком, будто поднятые паруса, и плавно легли на спину, обретая покой. Теперь пегас неторопливо шел ко мне, как обыкновенная деревенская лошадь, которая слегка подустала, набегавшись на привольном лугу, и теперь идёт к хозяину.
   А про самого себя я подумал, что просто сошёл с ума от всего увиденного, от всего прочувствованного…
   -Ты не сошёл с ума! – услышал я рядом приятный мужской голос.
   Кто же это произнёс? Я огляделся вокруг: на лугу, кроме меня и пегаса, не раскрывающего рта, никого не было.
   -Ты можешь в это не поверить: но с тобой говорю я – пегас Курбионул.
   Со мной происходили события – просто уму непостижимые. Ещё и говорящий пегас!
   -Как же ты говоришь с закрытым ртом? - первый раз в жизни я стал общаться с животным – тем более, с неведомым науке.
   Пегас заржал – совсем по-лошадиному.
   Затем ржание прекратилось, и он снова стал говорить с закрытым ртом :
  -Разве ты не слышал о таком явлении, как чревовещание ? Вот оно перед тобой - в действии.
  Крылатый конь повернулся ко мне боком. И я увидел на его туловище маленький динамик. Вот оно что! Пегас есть чудо механики! Это, наверное, какой-то аттракцион.
   -По правде говоря, мне бы не хотелось, чтобы меня сравнивали с каким-нибудь механическим болваном, пусть даже и считающимся чудом, - возвестил динамик.
   Как же я сразу не подумал, что никакая механика ещё не научилась читать мысли. Это нечто большее.
   -Именно , нечто большее! - возопил пегас - притом возопил так, что клён потряс листвой. – И сам ты переживаешь сейчас состояние нечто большее, чем жизнь.
   -А мне кажется, что меньшее, - ни с того ни с сего я стал язвить Курбионулу, - Ведь мои мысли читают. В таком случае я не чувствую себя полноценно живущим.
   Я всегда был сторонником освобождения человеческой личности. Не анархии, а собственно разумной свободы. А тут кто-то вмешивается в мои мысли!
   На мою язвительность пегас ответил утешительно:
   -Не надо переживать. В мысли твои я не вмешиваюсь – их никоим образом не контролирую и о них никому не говорю. Думай, как хочешь. Мне  всё равно. Просто я тебя предостерегаю от заблуждений и неправильных выводов. Я – твоё озарение. У меня изначально такое призвание. Пегас был и остаётся вдохновителем.
   -Спасибо, помощничек! –   с крылатым представителем древнегреческой мифологии я продолжал говорить иронично, словно моим вдохновителем был не он, а другой её представитель – козлоногий и рогатый сатир.
    Но почему  древнегреческая мифология так неожиданно вторглась в мою судьбу? Только я задался этим вопросом, как Курбионул уже поспешил с ответом:
   -Греция тут не причём. Тем паче Древняя... Ох уж мне эти люди со своими стереотипами: если пегас – то Греция, если спагетти – то Италия, если сомбреро – то Мексика. Древние Греки и вправду поведали о пегасе, но это мой дальний прапращур, рождённый кровью, пролившийся из отрубленной головы медузы Горгоны. Даже от такого скверного существа, как видишь, произошло нечто хорошее. Потом наше крылатое племя распространилось по разным измерениям. Мне, например, досталось околоземное.
  -Где мы сейчас и находимся , - высказал я догадку. Пегас кивнул головой в знак согласия.
  -Получается, что я умер и та земля, на которой нахожусь, - просто чудится. И я теперь всегда буду не на земле, а около неё... Но подожди, если я умер и вышел из своего человеческого тела, тогда почему на мне, бесплотном, прежняя одежда из того же, осязаемого, как и при жизни, материала?  И как в нематериальный мир  впечатляющих миражей попали мои документы деньги и мобильный телефон?... Хотя если ты мираж, то внятного ответа от тебя я не жду.
     Курбионул опять заржал – другого смеха у коня быть не могло. В этот раз я заметил во рту пегаса золотой зуб, потому, наверное, что смеялся крылатый конь сильнее и продолжительнее, чем прежде, при этом судорожно топча копытом передней ноги траву. Ветви клёна вновь затряслись, на землю упали несколько ладонеобразных листьев.
   Под угловатую музыку пегасового ржания пришла ко мне мысль о том, что информация из жизни, скоропостижно мной оставленной в антикварном магазине, будет меня преследовать и здесь - за её пределами. Ох, сколько же мне приходилось иметь дела с зубопротезистами, сломав зуб о коварную фисташковую скорлупу: то одну коронку мне ставили, то заменяли на другую, когда та вырабатывала свой срок. А ещё меня очень беспокоила боль в колене – значит, скоро Курбионул будет хромать.
    Пегас перестал смеяться: видимо, моя мысль не слишком-то ему понравилась. И он подтвердил это словами:
   -Ну не надо призывать на меня бедствия! Не надо! Твои коронки на зубах, твои ноги – ко мне никакого
отношения не имеют. И вообще, вы, уважаемые люди, недооцениваете нас, жителей запредельного мира. Думаете, что мы – какие-то бесплотные тени, не способные самостоятельно мыслить и отвечать на ваши вопросы. Думаете, разум может существовать только в материально осязаемой плоти. Например, какой-нибудь невменяемый душевнобольной - он же имеет тело, а разума-то у него нет. А вообще, зря ты думаешь, что ты мертв. Да, ты попал в нематериальную сферу, где находятся души умерших, но ты ещё вернёшься на свою несовершенную землю.
  -Но ведь отсюда никто не возвращался. По крайней мере, нет об этом достоверных сведений. И почему же я должен удостоиться такой чести?
   Курбионул заговорил патетично:
  -На тебя возложена важная миссия - ты должен открыть миру великую тайну.
  Слово "тайну" разнеслось по небесно-луговому простору многоголосным эхом.
   -Ну да, стать очередным провидцем, узнавшим что
происходит с человеческой душой после смерти. Только вряд ли мои слова так просто воспримут на веру…
   -Не каждая человеческая душа может оказаться именно здесь. Есть и другие измерения, о которых даже я не знаю. Запредельный мир будет перед тобой открыт не полностью. Да и дело не в нём. Священная тайна касается не судьбы человеческих душ за гробом, а совсем другого. Ты, кстати, заметь, что сам существуешь здесь вместе с телом и даже одеждой…    Впрочем, я не буду забегать вперёд – всему своё время. Только скажу одно: ты сможешь об этом поведать миру, - такую вот интригу добавил пегас в патетику.
    Солнце, между тем, сильнее разогревало воздух. Чувствовалось, что лето уже вовсю наступает на пятки весне. Горло у меня начало пересыхать.   
  Надо ли говорить, мне даже не пришлось у Курбионула спрашивать, где можно попить в этом таинственном мире. Он знал что мне нужно и сказал об этом весьма своеобразно:
  -Есть легенда, что мой далёкий прапращур мог копытом заставить биться источник из земли. Не знаю, правда это или нет, но за самого себя скажу точно: такой способностью не обладаю и всё же приведу тебя туда, где ты  утолишь жажду.
 -Вот, а ещё говорят, что здесь "не взалчете, не вжаждете"!
 -Я же тебе говорю: может быть, и есть такие места, только я о них ничего не знаю! И пегасы там -  другие, но я с ними не общаюсь. Скучно, конечно. Однако каждый из нас несёт только свою миссию – в одиночестве. Святое слово "миссия" - я хочу, чтобы ты тоже знал его истинный смысл. Миссии можно принести в жертву мелкие страсти - такую, например, как жажду общения с себе подобными. Но когда каждый пегас выполнит что ему предназначено, тогда все мы соединимся - о нет! Не в стадо, более типичное для обычных, некрылатых коней - а в единое племя... Вот моя вера!
  Конские глаза смотрели сейчас мимо меня - блуждали по сторонам и по небесным верхам и, верно, не замечали, что мой организм согласен с превосходством высокой миссии над жаждой общения с себе подобными, но ни в коем случае не приветствует её приоритет перед обычной жаждой.
  Вдруг Курбионул остановил на мне взгляд, сразу осветившийся заботой, - взгляд, очень напоминавший человеческий.   
   -Ох и заговорился я, замечтался! Пошли утолять жажду. Тебя ждёт чаепитие с одним моим очень хорошим другом. Я мог бы тебя отвести к другому другу – во дворе у него колодец с чистой, студёной водой. Но ты же ведь боишься простуды и воду пьёшь только кипячёную.
                Прав был пегас: была у меня неудачная практика употребления родниковой и колодезной воды, приводившая к ангине и болям в животе. Но здесь-то человек, по идее, должен быть свободен от  всех земных недугов.
                -А что, разве микробы и вирусы в загробном мире тоже существуют? – недоумённо спросил я.
                Курбионул горько усмехнулся.
                -В общем, мы с тобой в несовершенном загробном мире. Где человек не в полной мере освобождён от земных нужд. Здесь ты только не будешь хотеть есть. А потребность в воде останется. И, к сожалению, многие земные микробы сумели просочиться в наше измерение. Правда, каким образом - ума не приложу.   
                «Мелкие сущности всегда найдут дыры, через которые проберутся куда угодно», - подумал я… Ах да, не просто подумал, а считай, сказал Пегасу, знатоку моих мыслей. Тот сразу поспешил ответить:
                -Согласен!... А теперь нас ждёт путь.
                Тут же Курбионул отозвался  ещё на одну мою мысль:
   -Понимаю, что тебе хочется проехаться на мне верхом, однако это может привести к неисправности механизма, позволяющего мне говорить. Кроме того, я ещё имею привычку спонтанно вспархивать – ты можешь с меня упасть. Тебе придётся потрудиться – идти своим ходом. Благо, тут недалеко…
   По лугу мы шли не очень долго. Я думал, что на нём совсем не встречу цветов. Но нет, попадались в радикально зелёной траве какие-то белые и жёлтые маячки на стебельках.
   - Эти цветы живут вечно, - отвечал на моё наблюдение пегас. – Топтать их можно вдоволь. Ничего им не сделается.
   -И человеку, наверное, также ничего здесь не будет, сколько его ни бей.
   -По-разному случается. У нас ведь не совсем нормальный загробный мир…
    Мы вышли на просёлочную дорогу. На ней отпечатался след какого-то транспортного средства. Судя по всему, легкового…
  Мы прошли мимо озера. Повеяло влажным воздухом. Ощущение жажды слегка притупилось.  Скажу честно, я никогда ещё не видел такой чистой воды, как в этом водоёме. Было видно, как в его глубине плавали большие разноцветные рыбы: синие, зелёные, красные, одна была даже золотистая - ну прямо хоть лови её и загадывай желание! И, наверняка, у этих обитательниц чистейшего озера судьба гораздо завиднее, нежели у земных рыб - ведь их тут не ловят, поскольку у людей, живущих в загробном мире, отсутствует потребность в пище.
   Пегас высказал возражение:
   -Ловят. На прошлой неделе задержали двух браконьеров. Ловили рыб для собственных бассейнов.
   Вот это да! Творится то же самое, что и на земле. Ах да, это же несовершенный загробный мир.
   -А кто задержал? Здесь действуют какие-то подразделения?
  -Действуют. Но состоят они из существ. запрограммированых на установление справедливости.  Затем виновных на время помещают в исправительные ямы, где они, сидя на каменном
полу, смогут задуматься о содеянном. Людям нельзя поручать такое ответственное дело, как поимка и наказание нарушителя. Даже тем, над которыми не довлеет земная природа, - их душам никогда не была свойственна беспристрастность.      
  -Понятно. А запрограммированные существа - это, типа того, ангелы…
                -Ну, считай, как знаешь. Но только ангелов принято изображать с крыльями, а здесь крылат лишь я.
 Чтобы продемонстрировать ещё раз свои возможности Курбионул  взлетел  и покружил над бассейном с рыбами, которые высунулись из воды и, как мне показалось, с любопытством смотрели на парящего над ними пегаса.
                Одновременно с полётом крылатого коня, я видел, как к бассейну подходил седой человек, державший в одной руке сеть для рыбной ловли, а в другой полиэтиленовый пакет. Первый человек, встреченный мной в загробном мире – и браконьер! И надо же – не боится свидетелей.
                -Зря ты так плохо думаешь о добродетельном человеке, - сказал приземлившийся  рядом со мной пегас. – Он вовсе не ловит рыб, а кормит их. Это его миссия. Ведь здесь не хотят есть только люди. Остальные нуждаются в пище. А сеть он взял, чтобы достать со дна бассейна больных рыбёшек и непосредственно накормить их.  Летая над бассейном, я насчитал таких трёх.  Коварные бактерии, проникшие из земного мира, вызывают у наших обитателей различные немощи…
                Добродетельный человек забросил сеть в бассейн, поднял её, полностью не вынимая из воды, и бросил в неё горсть чего-то извлечённого из полиэтиленового пакета, затем, видимо, дождавшись, пока больные рыбёшки завершат трапезу, выбросил «улов» обратно в бассейн и вытряхнул содержимое пакета, сероватый порошок, непосредственно в воду.
                У рыб состоялся пир, а мы с пегасом продолжили путь к  тому, к человеку, который должен утолить мою жажду…


(Если желаете получить продолжение романа, обращайтесь непосредственно к автору на его личную страницу "Вконтакте") Поиск по статусу: "Максим Токарев, поэт, автор-исполнитель".