Мачеха

О нашем долготерпении

   Музыка джаза красиво изливалась в дом из вестибюля второго этажа загородного дома. Отсутствие городского фона обеспечивало совершенную акустику.
   Виктор сидел в кресле в холле первого этажа, читал книгу, избранную им в своей большой библиотеке, и в одиночестве наслаждался своим покоем в музыкальном сопровождении.
   Он много трудился последние двадцать лет и теперь постепенно выводил себя из активного бизнеса. Все необходимое для спокойной и безбедной жизни было им заработано, дети уже выстраивали свою  жизнь сами, казалось, живи и радуйся…
   Но глубоко спрятавшееся в подкорку гаденькое чувство, что это все временно и не может у нас так долго продолжаться, опять тихо-тихо всплывало из подсознания и  подтравливало радость его бытия…  Это чувство имело право быть.
   Деда его, «горбом своим», как он сам говаривал, заработавшего  со  своей огромной семьей какой то, по сельским меркам, достаток, Советская власть, назвав мироедом, «обобрала до нитки», сделала рядовым колхозником, слава Богу,  еще не расстреляла его и не выслала семью в еще большую глушь.  Родителей его, детьми посланных в военное лихолетье на завод с вредными производствами,  лишили здоровья,  дав взамен, спасибо и на этом, жалкие пособия по инвалидности.
   «Чем я лучше то, почему со мной так не может быть???»,- с тревогой вдруг задался он таким вопросом, отложив книгу и выпустив на свободу потаенные мысли. Они загуляли, завихрились  в голове, почувствовав свободу, и нагуливали все большую и большую реальность такого варианта.
   А почему нет? Законы такие и так быстро меняются, что если кому то понадобиться, то могут хоть к кому «прикопаться», обобрать, да еще и за решетку посадить, без всякой там классовой теории…
   Армия чиновников растет в геометрической прогрессии, они давно адаптировались к рынку и научились откатам с властным рэкетом, они хотят красиво жить, иметь красивые автомобили, дома, кругленькие счета в зарубежных банках. Бюджета же на всех и на все не хватает, «пилят» его уже по «беспределу», в верхах воруют уже не миллионами, а миллиардами. Вот уже и молодежь мечтает быть чиновником, а не предпринимателем, как раньше мечтали. Кому работать, производить национальный продукт, если все хотят быть на бюджете, а  еще и с возможностями обирать тех, кто еще трудится? Настоящие государственники в аппарате почти  вывелись, а те, которых большинство,  думают о том, кого из народа и на чем еще можно пощипать, чтобы бюджет пополнить, да «попилить» его в свою пользу. А кого можно то, кто еще бессловесный остался?
   Олигархов и монополии нельзя, они завязаны на власть, лобби всюду имеют. Да, остался только народ, у которого что-то есть, не так много, но есть, среднячки, которые еще не «слили» свое «все» в зарубежные банки и недвижимость.  Они и есть то стадо, тот народ, с которого надежно можно стричь шерсть, пополняя бездонные и бесполезные для страны и народа бюджеты, которые сторожит стая галдящих стервятников-бизнесменов от власти и растаскивает деньги народа в мгновение ока.
   Вот уже и бензин дороже, чем в Штатах стал, налоги на бизнес со всех сторон поднимают. Гаденько так, треща в прессе, протаскивают повышение в разы налогов на землю и недвижимость, а на что то планируют чуть не в десять раз поднять…  Они не остановятся, а остановить их не кому…
 «Такие люди, как мы», -  думал Виктор, - «как бы то ни было в нашей истории уже прикипели к своей Родине и съезжать, куда то в зарубежье, не хотят, терпят, опять надеясь, как всегда на Руси, на Батюшку-царя, на волю, разум и справедливость высшего руководства». Но Система, как злая мачеха, тупо «долбает и долбает» свой народ. Все может измениться к худшему, понимал он.
  Так и сидел Виктор в своем кресле у камина, книга валялась на полу, он все думал и думал, глядя на языки пламени, как быть ему, резко изменить жизнь семьи своей или же принять очередной крест, который принимали его предки. У русских ведь всегда так, пока гром не грянет,  мужик не перекрестится, а он и есть потомок русских мужиков, одним словом - «терпила». 
                Вячеслав Пермяков, 2011, Пермь