Габриэль. Глава 9

Последующие несколько дней для Евы окутались в пасмурную безмолвную дымку, несмотря на вновь открывшуюся синюю сочную лазурь неба и звонкую разноголосицу апрельского карнавала. Она воспринимала происходящее как праздник, на который она попала случайно. А ту ситуацию, в которой она прибывала без малейшей охоты в данный момент, она и вовсе отказывалась воспринимать, предпочитая быть лишь тенью. Сейчас она ехала в одной машине с Андерсом и Габриэль. Луч розового заката играл в её алмазных серьгах, накладывался лиловым на сливочно-кремовый шёлк её вечернего невероятно изысканного платья. Шикарные тёмные волосы её были убраны в причёску, открывая стройные плечи. А в глазах её, трепещущих от солоноватой печали, простиралась отрешённость. Она не хотела так одеваться. Она не хотела никуда ехать.

Андерс, наряженный в смокинг, попеременно поглядывал на неё в зеркало заднего вида. Габриэль молча и умело пилила свои длинные красные ногти… Она выглядит на зрелые тридцать пять. Сейчас она в бардовом наряде. Это такая женщина-вамп, на которой зацикливают загоревшийся взгляд многие мужчины, исходя слюной. Габриэль имела белоснежного цвета локоны до поясницы, бесконечные ноги и грудь, что неумолимо стремилась из корсета. Прилагались идеальный макияж, большие губы. И, как ни крути, у Габриэль очень тяжёлый, колкий и нехороший взгляд. Он именно такой, что непримиримо шёл в разрез с её внешностью. Это глаза не грациозной женщины в самом расцвете жизни…

Создавалось чувство, что она тратит многие часы перед зеркалом и в кабинетах косметологов, чтоб выглядеть так роскошно. Но, признаться, облик данный доставался ей ещё более сложным и замысловатым путём…

Ева знала о Габриэль только то, что она по расчёту расписалась с Андерсом, что она  только на людях белая и пушистая. Что она зарекомендовала себя, как провидица и экстрасенс, и теперь несёт ересь о космосе, биополях, астральных телах, высшем «я» и медитации, вещая со страниц в социальных сетях и со всевозможных форумов. Иногда она делала свои собрания, где ломаным языком повествовала пришедшим за определённую плату о том же. Просветительница была к некоторым так благосклонна, что дарила свои визитки с реквизитами, чтоб к ней обращались за консультацией. Сначала люди покупались на Андерса, а теперь – на неё. Но её деятельность не сводилась к нещадному господству. Она лишь хотела привлечь внимание к себе, неповторимой и изысканной красавице и якобы к личности с яркой индивидуальностью. Но это не главная причина – она раскроется в ходе моего повествования.

Габриэль грубым, уличным тоном, до предела нервозно повысила голос: 
 
 - Вон там припаркуй! Да что ты какой нерасторопный!!!

Андерс сжимал в руках руль. Он весь кипел и был на взводе. Вун поставил машину и, не глядя на Габриэль, проскрежетал зубами:
 
- …У тебя что, м-м-месячные?

Любимая супруга его усмехнулась:

- У меня их нет их уже больше пятидесяти лет, умник. У кого в сто с лишним лет они есть?!

- Язык придержи, - он резко повернулся к ней и проговорил со сдавленной яростью, делая еле заметный кивок на заднее сидение, где была Ева. Габриэль возмутилась:

- Что?! Да ты посмотри на неё! Ей плевать на то, о чём мы говорим. Сидит в своём мирке, в своих переживаниях. Эй, девочка моя ненаглядная! Приехали! – и она на последних словах реплики полезла к Еве, чтоб щёлкнуть прям перед её носом пальцами.

Ева бросила на неё пренебрежительный взор и сказала тихо и внушительно:

- Ещё раз полезешь ко мне в лицо, и я разобью твоё. Или Андерса попрошу, чтоб не пачкать рук.
Габриэль вульгарно рассмеялась.
- Начинается! – воскликнул Андерс и громко ударил по панели. Он слышал отчётливый и холодный голос Евы:
- Я тебе сразу сказала, что не хочу, чтоб ты меня забирал обратно в Мидиан на выходные.  Так что теперь проглатывай.

Он всё же пытался держаться уравновешенно. Он обратился к обоим им:
- Попрошу не забывать, что мы в ближайшее время семья, которая решила провести субботний вечер в культурной обстановке. И давайте сделаем это так, чтоб всё казалось каноничным.

К тому моменту выставочная галерея полнилась гостями – ценителями живописи, журналистами, критиками искусства, различными знаменитостями и людьми богатыми, некоторые из которых хотели быть причислены таким образом к богеме. Посещать выставки Кристиана де Снора было престижно. Его сумрачный сюрреализм и утончённый декаданс на полотнах предполагались весьма привлекательными, высокими и самобытными, хотя, опять же, немногие могли понять и прочувствовать его творчество всецело. Но куда деться от массовой тенденции…

Бывает, когда люди сходят с ума от мирной и спокойной жизни, когда всем вдоволь стабильности, уверенности в завтрашнем дне, то идёт обращение не к жизнеутверждающему, пробуждающему душевные силы искусству, а к искусству распада. Никто не будет просить бокал дурманящего тёмного вина, когда поголовно не достаёт спасительного глотка воды. Пик популярности Кристиана превосходно вписался в контекст периода: с его картин собирали терпкое вино, как миро. 
 
На сегодняшней выставке в огромной зале серого мрамора представлены его старые работы трёх периодов: когда он ещё не приехал в Мидиан; когда он начал жить в этом городе(его первая зима) и плюс последующие два года. То, что он выделил эти отрезки времени особняком, - явление вовсе не случайное. Восемь лет назад в жизни его произошло кое-что, что разделило его творчество на «до» и «после». Но из присутствующих на выставке только ему ведомо, что именно такого знакового случилось…

Де Снор ныне – это мужчина, отражающий в себе гипнотическую прелесть полярного полнолуния. Точёные и утончённые черты его оформились в аскетическую величественность. Цилиндр, двубортный под старину редингот, безукоризненная бледность и зелёная даль очей. В дали той притаились невидимые демоны. 

- Вы мне напоминаете в некоторых аспектах гениального Караваджо, - обратился к нему один солидный человек, что работал в ведущем тематическом журнале. 
- Вы хотите сказать, что по легендам, я пишу свои картины с трупов? – своим глубоким и глухим голосом произнёс Кристиан с еле уловимой улыбкой.
- Сколь Вы остроумны! Но нет, я имел в виду, что Вы удивительно работаете с тенями и контрастами.
- Благодарю.
- Можно ли узнать, когда общественность увидит ваши новые шедевры?
- Я планирую в конце мая этого года сделать ещё одну выставку с картинами, что ещё не были представлены широкой публике. Но пока концепция и тематика – вещи, которые я не могу предать огласке. Дерзну заявить, что серия тех работ многих удивит.

Кристиан учтиво чуть приклонил голову и лаконично покинул общество того человека, не мешая ему далее созерцать. Тут же его перехватила Габриэль, что со сказочной белоснежной улыбкой, на которую все засматривались, шепнула по-змеиному:
- Ты сказал, твоя следующая выставка всех «удивит»?! Ты себя недооцениваешь…