Вий. Третья ночь Хомы Брута

2015-07-11, 2015-10- 08

Вий. Третья ночь Хомы Брута.

Пролог.
1.
Вот сумрак налагает чьи-то тени...
День был ужасен, но ужасней ночь!
Во тьме идут таинственно видения:
ведьмы снАдобья пытаюсь толочь,

затем, любовью страстною увлечь
в шабаш, в полеты во сне и наяву.
Там ждет не Рая сад, а Ада печь...
Сирены манят... или сам зову?

Нам разум запрещает, мы упорно
и нехотя идем, они к себе влекут...
Ведьмы так умело, так проворно,
накинут сети, что они плетут!

2.
Мы избежать подобного не прочь,
и в сне тяжелом бесов ни осилить,-
нам невозможно страхи превозмочь!
Висельник веревку начал мылить,

чтоб петлю вновь на шее ощутить;
травленный льет капли яда, выпить;
душенный себя желает задушить;
убитый ж хочет убиенным быть!

резанный вновь точит камнем нож;
стрелянный сам хочет застрелиться;
лживый сам себе готовит  ложь!
не любивший боится же влюбиться!

3.
Мы, часто, в подсознании желаем,
что не могли б и наяву мы пережить...
Мы в страхе, одинокие, страдаем,
сил не имея искренне любить!...

Нас терзают подсознания желания.
Ночами мы трясемся в страхе жутком.
Чудовища приходят в подсознании,
и там живут подобные моллюскам.

Встаем в ночи, ведомые мечтами.
В лесах нас ждут прекрасные наяды,
нас привлекают тихими песнями.
Мы умереть от их объятий рады.

Русалки призывают своим пением
путника, на дно реки чтоб уволочь.
Вот сумрак налагает чьи-то тени...
День был ужасен, но ужасней ночь!

4.
Ведьмы не раз к себе меня манили
красой своею, сладкой  песней.
Они так хороши, так нежны были,
и не было тех дев прелестней.

Шел навстречу, напевам их внимая,
ловя их ласки, нежный взгляд...
Мне потому закрылись врата Рая,
я шел прямой дорогой-  в Ад!

Ниже написано совместно с Н.В. Гоголем.
Я постарался сохранить максимальное количество фраз и слов первоисточника.

1.
Стальная крышка
треском лопнула в гробе.
Ужасный мертвец,
поднявшись, скрипел. 
 
Раскрылись глазницы
резко - бездонные обе,
из гроба, вконец,
выпал он, полетел.

Страшно ударялись
ряд о ряд белые зубы.
Стены сотрясались
церковного здания.

Странно кривлялись
его синие, тонкие губы.
Неслись, раздавались
взвизги и заклинания.

Враз двери сорвались 
с петлей, гулкие звоны
слышны, крики  ворон
и мяуканья кошек.

Вслед вихри поднялись,
сбросив на пол иконы,
и мелко распались
стекляшки  окошек.

2.
Тьма,чудища несметных сил- 
в проемы узкие вломились. 
Под громкие шумы от  крыл,
твари летали и носились.

Под гам, царапанья когтей,
во весь потусторонний пыл,
под взвизги, вопли упырей,
покойник очень громко выл.

Выйдя из огненной геенны,
всё прибывали и плодились.
Найти ту душу во Вселенной
их сути поисков сводились....

3.
Хома крестился и божился,
читал молитвы как удалось.
Из головы хмель испарился,
и ничего в ней не осталось.

Как сила грозная  металась,
слыхал философ, вопли ясно,
а сердце в пятках умещалось.
Он чувствовал себя ужасно...

Он небо тщательно молил.
Хома твердил свои молитвы,
и небу в страхе он сулил,
обеты приносил и клятвы,

что станет праведным он если....
Но  демоны, чтоб те исчезли!

4.
Припомнил Хома что постился,
сам канон нарушив  святой:
как вином церковным опился;
к девке пристал молодой;

и укравши церковного  сала,
на четверть горилки менял....
Нечисть за кругом метало,
Хома в круге тайном стоял!

Припомнил Хома пьяные драки,
затевал он их часто в корчме....
В  селе же завыли собаки,
панихидную песнь по Хоме!

5.
Не хватало философу духу,
взгляд отвести от Библии,
ни разглядеть со страху
гадов подземной фамилии.

Мириады, целое  сонмище,
тварей числом неуемное.
Косматое было чудовище
у иконостаса- огромное:

мхом его поросла голова,
на которой жабы сидели;
сквозь сетку волос два
глаза жутко блестели;

всё в клешнях- щупальцах;
пиявки на длинном носу;
в перепутанных волосах
грибы росли как в лесу;

приподняв мохнатые брови,
оно гадко гудело в ушах.
У Хомы загустели крови,
и вниз опустилась душа.

6.
Хома шептал слова-числа
святые, казалось, зря...
Сущность в воздухе висла
вроде, большого пузыря:

и скорпионов клещи- жала
из его центра тянулись....
Молить Хома продолжал.
Узрели бы- ужаснулись:

нечисть скакала- летала
в крике и чудном виде.
Философа везде  искала,
но не могла его видеть.

7.
Махая перепончатыми крЫлами,
они нарушить круга не могли.
Всюду совались гады  рылами,
и щупальцами трогали углы.

Смердели вовсю чуда странные.
Природа их потусторонне дИка:
мордами свиными, обезьяными;-
Хомы едва ль не задевая лика,-

с глазами, как горящие угли;

скакали насекомыми козлиными;
катались разными колбасами;
из щелей червями длинными;
змеями огромными, ужасными-

но философа увидеть не могли.

Его пугали страшными личинами,
и раскидали жутких эмбрионов.
Этих вошей, пиявок и личинок-
было их множество мильонов!

8.
Его в тайном круге зреть не могли,
даже если на философа глядели.
Корни- комья мокрой черной земли
клоками  на тех чудищах  висели.

Гномы сталкивались друг с другом.
старались найти и увидеть Хому,
потайным всего обведенным кругом-
но не найти им Хому посему!

9.
Хому так бы долго нечисть  искала
до утра и солнца первых лучей....
-Приведите Вия!- вдруг зазвучало-
доставьте Вия из мира теней!-

донеслись в шумах слова мертвеца.
Водоворот из чудищ встал вмиг.
Мертвец скривил свою маску лица
улыбкой... Хома больше сник.

Неужели все это- начало конца?!

8.
Внезапно, сей час наступила
тишина тишайшая в  церкви;
вся нечистая сила притихла:
слизняки, насекомые, черви;

змеи и твари; гномы и дива;
все чуда и чудища прочие....
Послышалось вдали тоскливо

10.
завывание хором, жутко-волчье!
Тут, в добавление всяких лих,
из леса черного, из самой ночи,
из-под земли, из недр самих,

из поля рыхлого, из-за косогора,
из берега крутого Шайтан-реки,
сквозь вой волков услышал скоро
философ Вия гулко-тяжкие шаги!

Все замерли, ни разу не мигнув-
шесть гномов чудо дивное ведут,-
Хома увидел, искоса взглянув,
что корни из него вовне растут:

из-под земли то чудище ужасное;
приземистое; дюжее; корявое;
нечто нелепое и нечто страшное;
от корней будто бы, кудрявое-

ведут косолапого, Вия тяжелого,
это подводили к Хоме гномы его!

11.
Вели под руки Вия гномы,
что были бодры  и проворны.
Подвели они Вия до Хомы:
руки Вия- крепкие корни,

вперед далеко выдавались;
пальцы рук вместе с когтями
разжимались- сжимались;
медленно двигал ногами;

ноги- столбы оступались;
тяжело ступал Вий-человек;
столетия не открывались
те створки железные век!
 
12.
Философ с ужасом зрел
на лицо Вия железное;
Вий весь проржавел;
грязное, тяжеловесное

все у него было;

опущены были до самОй
земли длинные веки;
зеленый мох и густой
рос на том человеке.

все было тухлое.

Его подвели вурдалаки
под руки, и ставили
к месту, где  стоял
философ внутри круга.

Свои глазницы гномы
все на Вия уставили,
в тишине, подталкивая
локтями друг друга.

Хома же читая, не смел
никак остановится;
Вий шагал и скрипел;
Застыли у гномов лица.

Зеленый мох и густой
рос на том человеке;
него висели до самОй
земли длинные веки.

13.
— Подымите мне веки: не вижу!
— подземным голосом Вий сказал.
— все сонмище кинулось ближе
подымать веки, открыть глаза.

14.
«Не гляди!» — в душе философу Хоме 
чей-то внутренний голос шепнул.
«Погляди!» - целый хор, но уже в уме
Хоме голоса же сказали другие.

Не вытерпел Хома, все-же, взглянул.
Глаза - в- глаза встретил Вия!

Вот он! — кричал Вий, пальцем ткнул
на Хому своим длинным железным.
Гномов раздался гвалт, шум и гул
и всё, кинулось сворою тесной

на философа. И в тот же самый миг
услышан последний философа крик....

15.
Он грянул на землю...

И вышибло дух философа Хомы
безумным и адским  страхом.

(Уж потом на телеге видели мы
сам его  труп бездыханный .....

Мы знаем, где была  могила его
измученного демонами прахом.
Давайте, помолимся мы за него,
Не отпетый он и неприкаянный).

16.
Раздался  второй петуший крик.
Первый крик прослышали гномы.
Пытались они, в тот самый миг,
до солнца лететь в свои домы.

Испуганные духи бросились, но 
исчезнуть было уже невозможно,
лезли кто в дверь, кто в окно
визжа и толкаясь. Им сложно

чтобы поскорее вылететь, так
не тут-то им  лететь было:
завязнувши в дверях и окнах,
остались там, где застигло. 

17.
Вошедший священник остановился при виде такого посрамления божьей святыни и не посмел служить панихиду в таком месте. Так навеки и осталась церковь с завязнувшими в дверях и окнах чудовищами, обросла лесом, корнями, бурьяном, диким терновником; и никто не найдет теперь к ней дороги.