Братишка

посвящается моему братишке – Азаматику.

спасибо большое всем, кто помог моей семье в те светлые моменты жизни.

- Ой, не могу уже! Ой, пожалуйста! Ох, ё-моё! Батюшки, спасите, помогите! – кричала моя мама, лёжа поперёк дивана… - Господи, пожалуйста! – Наильчик, не могу уже – спаси, пожалуйста!
 Я тогда не понимал – что случилось с моей мамой, и мне стало страшно: я стоял перед ней, и не знал – что мне делать. Я был растерян, и просто смотрел на свою, любимую маму.
- Беги, зови тётю Наташу! Звони ей, я не могу больше! – не кричала моя мама, но я понял – что-то случилось. Ничего внешне не произошло, но я знал: мама – ждёт нашего мальчика, а может – девочку.
 Я был страшно растерян, испуган, и не знал – что мне делать!

- Тётя Наташа, моей маме плохо! – закричал я, когда выбежал из дома.
- О-о-о, я к вам в гости пришла… Что случилось, солнце моё? – глядя на меня сверху – вниз, спросила мамы подруга, и устремилась во двор, а потом – в комнату, где кричала моя мама.
- Наташа, я рожаю! Бери Наильку, к Любе веди! – услышал я в коридоре, не успев зайти в дом.
 Тётя Наташа мигом пронеслась мимо меня, бросив: «Я щас», и побежала в сторону проспекта, где был единственный в округе телефон-автомат.

- Тётя Наташа, а мама скоро приедет? – мне очень грустно было без мамы.
- Ну, Наиль… мама скоро приедет, не переживай! – сказала тётя Наташа - девушка, такая высокая и красивая.
- Тётя Наташа, а кто будет – мальчик или девочка? – поспевая за мамы подругой – спросил я.
- Ой, Наиль… давай не будем загадывать, - глядя вдаль, ответила тётя Наташа.
Я залюбовался её красивой фигурой, высоким ростом, горделивой осанкой и решил – я буду таким, гордым и красивым!  Мы с тётей Наташей шли, она меня держала за руку, поминутно смотря под ноги; мы разговаривали, и мне от этого стало спокойно, будто ничего не произошло, и всё хорошо. Глядя, как она снорово переходит неровности тротуара, и спокойно отвечая мне – я успокоился.
 Высокая, красивая и кудрявая она, я держал её за руку, чтобы не отстать… тётя Наташа говорила со мной строгим, но таким приятым голосом, и я по привычке говорил с ней, неся разную детскую чушь. Ту чушь, которая нам кажется проблемой, а взрослым – мелочью.
 И так мы говорили, болтали, пока не дошли до большого, белого дома.
- Наильчик, вот мы пришли! Где тётя Люба живёт?
 Я помню – где, и мы скоро нашли квартиру:
- Ой, Наташа, Наильчик – заходите!
- Люба, Вы Наильчика приютите, Пия рожает, а Булат – в рейсе… - сказала тётя Наташа.
- Ох, да ты что – Пия рожает? – всплеснула пухлыми ручками тётя Люба, и её глаза заискрились тёплым, блеском. Добрым блеском, и от всей её женской фигуры повеяло уютом, душой. Мать.

- Таня, ты кушай! – сказал я, когда пришёл со школы к тёте Любе и дяде Паше, кормя их годовалую дочь.
- Ой, ты смотри – жених! – тётя Люба засмеялась, когда я Тане попытался дать ложку с кашей.
 Смутившись, я посмотрел на мамину подругу, вытирающую руки о полотенце.
- Э, ты – пошли во двор! – бойко скомандовала Ирка, тёти Любы старшая дочь.
 Я, воспользовавшись моментом – улизнул.
- Ир-р-рка-а-а, а кто у меня будет: мальчик или девочка? – догнав подружку, спросил я.
- Наиль, я тебе точно скажу: или – мальчик, или – девочка! В любом случае!
 Ирка для меня была авторитет, как-никак – старше меня на целых четыре года, и я ей поверил.
- Ну, что ты там – пошли! - выбила меня она из раздумий, и мы побежали к мальчишкам, играть в «морской бой».
- Так, Димка – Наиль твой друг, вот и учи его, а я – по делам, - сказала моя Ирка – конопатая и угловатая девчуха, но старше меня, и убежала.
-Так, Наиль… Вот сам смотри…
 И Димка мне рассказал все тонкости бросания перочинного ножика в песке, а потом, когда мы с ним на пару вместе играли – подрались, потому-что мы - выиграли, а наши противники – проиграли.

- А-га, а вот и ты! – папа закричал, схватив меня за подмышки сзади, и подкинул, - ну, давай в машину!
- А, Булат – ты с рейса что-ли?
- Да, а ты думала – снова с неба пришёл, как всегда, да?
- Ой, да вас не поймёшь – лётчиков! – искрясь глазками, взмахнула пухлыми ручками тётя Люба.
- Люба, в общем – спасибо тебе, золотце… Пашка где? – отец погладил меня по голове.
- Булат, Паша сейчас сильно работает – у них сейчас за «Орбитой» объект!
- А, ну ладно! Ничего, я тебе ещё потом сорванца, - папа потрепал меня по голове, - снова притащу, ты же понимаешь – мне работать надо…
- Ой, да что ты спрашиваешь, - всплеснула красивыми ручками тётя Люба, и снова еёмаленькие глазки заискрились теплом.
- Всё, Наилька – поехали! – скомандовал отец, и я с отцом запрыгнули в старенький армейский джип.

- Ну, что пацан – нормально без меня время провёл? – бойко спросил папа.
- Да… пап, мы в ножички играли… - сказал я, боясь – что отцу не понравится моя игра с холодным оружием.
- О, молоток! Наилька, ты извини – я сегодня для сына… - папа посмотрел на меня, - …и твоего братика или сестрёнки ванночку сегодня достал! Блин, в лужу влетел! Думал – не проеду, а всё же… - папа легко стукнул по баранке, - всё же – достал, вот так вот, сына!
 И мы ехали домой, а папа рассказывал, как он проехал глубокую лужи, и я чувствовал – он это с гордостью говорит, потому-что лужа была – глубокая, зато машина – проходимая. И мой папа проехал её, потому – что он мой папа, который может – всё.
- О-па! – сказал он, когда старенькая машина внезапно заглохла, и меня это насторожило… - Наильчик, ты иди вон туда, там дом наш, - папа махнул рукой налево.
- Не, я тут буду… - неуверенно ответил я, и мне стало страшно…
 Мне стало страшно, потому – что я не знал этого района… какой-то частный дом справа, и слева – тоже… не, я останусь с папой, так – спокойнее.
 Отец что-то сделал около правого переднего колеса, потом открыл капот… «Ой, ну что же?! Неужели мы тут останемся?!» - кричал я внутри себя, но не подал вида.
- Ну, всё – поехали! – папа нажал стартер, и большая, армейская машина сдвинулась с места!
«Папа, папа, ты – самый лучший папа в мире, я люблю тебя!», - закричал я, когда машина тронулась с места, и шумно, но уверенно понеслась к проспекту!
 Я радовался так, будто мы были в необитаемой пустыне, а потом – поехали, да ещё встретили город!
 «Папа у меня – молодец, он всё умеет, и я с ним не пропаду!», - билась во мне гордость за отца.

- Пи-и-ия-я-я! – кричал папа, когда мы стояли у окон родильного дома.
- Тут я, тут! – свысока крикнула моя мама.
- Пия, ты Наильке сына покажи!
- Булат, ты мне скажи – Гуля у родителей, да? Всё хорошо?
- Да, да – у родителей! Давай, пацана нашего покажи!
 Я издалека разглядел маленький свёрток, и мне почему-то он показался с большими усами:
- Па-а-апа-а-а… а он чего – с усами-и-и?
 Отец засмеялся, погладил меня по голове.
- Ну, ты даё-ё-ёшь! – потом поднял голову: - Пия, тебе чего ещё надо, а?
 Мама, по виду – уставшая, но очень довольная, сверху прокричала:
- Не, мальчишки – ничего не надо! Всё, бегите – а-то обход начался!
- Всё, сына – уходим, - слегка толкнув меня в спину, сказал отец.

- Наилька, а ты знаешь – как твоего братика зовут? – радостно улыбаясь, папа на им же развешанных по двору толстых проводах выбивал пыль из ковров - спросил.
Я выходил из дома, с крыльца.
- Как? - с замиранием сердца спросил я.
- Азамат! – с гордостью ответил папа
 Мне имя это не нравилось, потому - что я видел фильм про басмача, которого звали – Азамат.
- Бабушка с дедушкой так назвали! – дополнил отец, работая хлопушкой по коврам.
 «Ну, раз уж так – тогда ладно, что уж там… это же – мой братик, я всё равно его люблю…», - решил я.

- Давай, хорошо приберём – надо, чтобы чисто было – мама с братиком приедут! – мы с отцом прибирали в доме. Было 9 Мая, день Победы –был для всех нас родных двойной праздник – День Победы, и маму с моим братиком выписали из роддома. Гуля была у бабушки с дедушкой, но она и дедушка уже ехали сюда, в Целиноград – встретить нашего братика, сына, и внука.
 Я, пылесосом водя по ковру – смотрел телевизор, и запомнил мультфильм про казаков. Чёрно-белый телевизор, ничем не приметный, но запомнил, как на поле битвы были разбросаны шашки и ружья, а потом: пришла подмога, и врагов разбили. И мне тогда стало приятно, что всё же мы – живём в такой стране, которой нипочём войны, и я уверен стал, что мой братик будет жить в мире, его защитят.

- О, братан – классный аппарат! – незнакомый мне суровый мужик подошёл, и хлопнул рядом со мной по дверке машины. – Говорят – сын у тебя родился?
- Да! Сын! – папа радостно хлопнул по баранке рукой, - сын!
- Держи! – мужик передо мной протянул руку отцу, пожав её, а потом – мне: – Здоров, малец! – я протянул руку мужику.
 «Техник!», - понял я, увидев с грязными ногтями, крепкую руку незнакомого мне человека, и с уважением пожал её.
- А что – поздравили? – мужик кивнул в сторону штаба.
- А, Наилька и ты - смотрите, - папа развернул большой плакат.
 Я посмотрел, и во мне гордость возникла: как обычно – от руки, на плакате были красивым почерком написаны поздравления, и главное – запелёнатый ребёнок, орущий, а рядом – пропеллер, и слова пожелания в духе лётных традиций!
- О, по папкиным стопам пойдёт пацан! – с удовольствием отметил суровый мужик, показал большой палец, и улыбнулся. – Ладно, Булат – помчался я! Ещё раз – с сыном тебя!
- Всё, давай, Игорёха! Скоро проставлюсь!

-Мама… это мой братик? – мы с мамой сидели на заднем диване старенького джипа, и я удивлялся – почему я, мама, папа и Гуля – такие красивые, а моя братик – такой страшный?
 Я думал – перепутали, подменили! Маленький, красный, сморщенный и страшный комочек в пелёнках – неужели этой мой братик? Он же – страшный! Не, это не наш братик! Надо машину развернуть, приехать в роддом, разобраться! Мой братик не может быть таким ужасным!
- Да, Наильчик – это твой братик… - мама посмотрела на этот комочек, и я увидел в её движении, как она посмотрела на него – с добротой, лаской, а когда я старше стал, понял – с любовью. С огромной, материнской любовью.
Я хотел ещё что-то сказать, возмутиться, но глядя на мою маму – осёкся… Что-то во взгляде мамы на братика сказало тогда, что это – он… он, мой маленькой братик, и никто больше… Страшненький, сморщенный, с малюсенькими глазками и некрасивый – это мой братик…

- Твою мать, блин! – услышал я голос отца.
- Дядя, вы там не проедете! – я увидел, как моя очкарик-одноклассница заглядывала в машину.
- Да знаю я, блин! – папа, как обычно, вспылил, и стал вворачивать руль.
- Булат, что там? – спросила мама, стараясь разглядеть препятствие.
- Да нормально всё, - папа уже развернулся и, проехав назад через двор – уверенно поехал по соседней улице.

- Ой, а мне так хотелось перед машиной прям бежать, бежать – чтобы увидеть братика! – Гуля забежала, даже – влетела в дом.
- Папа, Гуля себя хорошо вела? – спросил мой отец – своего отца, моего дедушку.
- Да, хорошо, - ответил дедушка, но я знал – она, как всегда, хулиганила в деревне, но дедушка не хотел внучку выдавать.
- Где, где, где братик? – не унималась Гулька.
- Вот, смотри… - сказал я, ухватив сестрёнку за плечи, - я его первый увидел!
- А я вот хотела перед машиной бежать, бежать – чтобы братика увидеть! Я хотела первой!
- Ладно, ты первая его увидела… - уступил я, и подвёл сестрёнку к кроватке. К кроватке, в которой спал я, Гулька, и теперь – Азамуля, наш страшненький, но любимый и дорогой братик…

- Вот, я же угадала – мальчик! – сказала Ирка.

 … Прошло 28 лет… Азамуля сейчас женат, и водит самолёт… Вот так!

 Астана, 13.07.15
Музыка: советская, 20-40-х годов.